Жизнь была легкой, беззаботной и бесконечно приятной.
Особенно приятно было весной, когда всё кругом просыпалось и оживало. Просыпалась и Ёлка, чтобы напиться подземных соков, подрасти и окрепнуть в этом прекрасном мире. В мире, где есть место всем его обитателям, не важно, щебечут они, жужжат, ползают, скачут или просто молча тянутся к солнцу.
Летом солнце приятно грело макушку, подрастающая Ёлочка нежилась в его тепле и наслаждалась безмятежным покоем.
Осень вносила приятную сонливость, а потом начинал сыпаться легкий, пушистый снег и она засыпала, крепко-крепко, до самой весны.
Во сне ей снились стрекозы и бабочки, желтые головки одуванчиков и лес, что темнел за посадкой, в которой росла Ёлка. Когда она вырастет большой-пребольшой, выше самого высокого дерева в этом лесу, она увидит то, что скрывается за лесом...
В чудесный летний сон неожиданно ворвался незнакомый, но очень страшный, даже ужасающий звук. Ёлка проснулась от рева, гула и визга. Она не могла понять происходящего и не могла, конечно же, от него убежать, поэтому просто сжалась от страха, надеясь, что ужасы скоро закончатся.
Потом Ёлка почувствовала, что она теряет связь с миром, что её каким-то непонятным и страшным способом от этого мира отделили. Почувствовала, как её поднимают над землей и кидают в кучу таких же, как она, несчастных и беспомощных жертв. И потеряла сознание.
Несколько раз она приходила в себя. Сначала её сильно трясло. В другой раз она очнулась в каком-то шумном пространстве, тесно набитом плененными елками, большими и маленькими. Их перебирали неизвестные Ёлке крупные существа, но её уже мало что волновало. Её мучила жажда. Она чувствовала, как иссыхает её жизненная сила и начинают осыпаться кусочки плоти.
И снова нестерпимая жара и жажда вытаскивали её из мутного обморока. Влага ощущалась где-то рядом, прямо под ней, но она почему-то не наполняла измученое Ёлкино тело. Маленькие и большие существа вешали на неё какие-то предметы, отчего она начинала облетать еще быстрее. Маленькие визжали и кружились вокруг неё плотным кольцом.
Это было невыносимо, но, к счастью, сознание её угасало и она снова проваливалась в небытие.
Когда Ёлку, проклиная её необыкновенную сыпучесть, вытаскивали за дерь, она уже была мертва. Её несли к мусорным бакам, а за ней тянулся сухой рыжий след из мертвых иголок.
С каждым днем во дворе появлялось все больше и больше ёлочных скелетов – новогодние праздники кончились, редкие единицы хранили ёлочные трупы до весны.