Тот самый Кирилл…
Учение Постникова - Кеслера - Агранцева
всесильно, потому что оно верно…
Неожиданную, концептуальную подсказку я нашёл у Игоря Агранцева в его книге «Петр Великий – хан-крестоносец?». Именно он и вывел меня на таинственную фигуру патриарха Кирилла Лукариса (1572-1638/1639). Не могу сказать, что я никогда не слышал этого имени, но Агранцев привёл некоторые интересные детали его биографии, связанные с пребыванием сего достопочтенного архиерея на территории ВКЛ. И надо же такому случиться, – как раз в период жёсткого противоборства сторонников и противников Брестской церковной унии 1596 года! Нам-то хорошо известно, кто из них одержал верх в «политико-административном» смысле; поэтому победители не стали бы сильно церемониться с такими, как Лукарис, попади он им в руки… Как один из вождей оппозиции введению унии в Речи Посполитой, бывший экзарх, а затем и патриарх Константинопольский непременно должен был быть наказан за строптивость! Хотя бы за то, например, что именно его дядя, Александрийский патриарх Мелетий Пигас (Пига), инициировал отлучение от греко-православной церкви 6 из 8 высших малороссийских и литовских иереев, ушедших под опеку Рима, включая и митрополита Киевского Михаила Рагозу. С другой стороны, выдающихся православных проповедников или богословов, носивших «греческое» имя Кирилл, действительно, в истории Церкви было не так уж и много, в особенности – обвинявшихся в экуменических контактах с протестантами. Наконец, должны же мы знать имена «героев», заслуживающих нашей глубочайшей признательности за то, что православие сохранилось в своей «полноте» на всей территории Евразии. Тех, кто оказывал отчаянное сопротивление армии «преображенцев - контрреформаторов» в Литве, на Украине, в Московии, Великой Тартарии…
Вот у Кирилла Лукариса с образованностью был полный порядок! В 12 лет, по ходатайству дяди Мелетия, Кирилл поступает в Венецианский университет, а затем и в Падуанский, где его учителями были Яков Забарелл, Максим Моргуний, Каспар Кремонин, Франческо Пикколомини, – блестящие европейские интеллектуалы того времени. Там Кирилл овладел древнегреческим, латинским, итальянским, турецким, сербским языками, прослушал курсы философии Платона и Аристотеля, диалектики и риторики, метафизики, теологии, экзегетики, этики, истории, эстетики. По возвращении домой Лукарис посвящается в диаконы, потом – в иеромонахи. Затем становится архимандритом одного из православных монастырей «на Крите»… В Западную Русь, на Волынь, он прибывает уже в ранге экзарха (посланника) Константинопольского патриарха в 1594 году, по просьбе князя Константина Острожского, озабоченного поисками контр-вариантов известному «унийному проекту» Ватикана, и становится вторым ректором знаменитой Острожской академии, вслед за Герасимом Смотрицким. Неужели же он церковнославянским языком не владел, а «русинского» совсем не знал, и общался с «бурсаками», православными клириками и князем Константином Острожским исключительно на «божественной эллинской речи», через переводчика?.. В 1596 году Кирилл Лукарис принимает участие в «параллельном» Берестейском соборе (низложившем перешедших в унию православных иерархов ВКЛ), после чего возвращается, как нас уверяют историки, «в Египет». В 1597- 1599 гг. он совершает длительное «турне» по Европе: Англия, Голландия, Бельгия, Франция, Германия, Швейцария, Италия (в числе стран исследователи до сих пор расходятся во мнениях), а затем отправляется в Болгарию, Бессарабию и Молдавию. С 1602 по 1621 гг. Лукарис занимает Александрийскую кафедру (знать бы ещё – где та «Александрия» точно располагалась), а с 1621 и до своей трагической гибели он – Цареградский (Константинопольский) патриарх. Это период жизни Кирилла Лукариса крайне невнятен. Совершенно непонятно, чем он, будучи патриархом, занимался, за исключением разве того обстоятельства, что он выступал просителем милостынь, униженно молившим москвитян о высылке денег для «ненасытных» турецких властителей. Кроме того, в Константинополе Лукарис был дружен с «еретиками» – послами из протестантских государств и пастором Антуаном Леже. Известно также, что патриаршествовал он с неоднократными перерывами… Не является секретом и то, что Ватикан не единожды предпринимал попытки склонить его на свою сторону, а когда убедился, что это бесполезно, против Лукариса была развёрнута настоящая война – с провокациями, клеветой и доносами в «администрацию» Оттоманской Порты. Отсюда – его периодические изгнания с патриаршего престола и ссылки за пределы столицы империи…
Только с шестой или седьмой попытки римская курия (и её католическое «лобби» в Константинополе) добилась, наконец, поставленной цели. Якобы по приказу великого визиря Байрам-паши, Лукарис был схвачен, «вывезен на корабле в море», и после «удушения» выброшен янычарами «за борт». И произошло сие злодеяние в 1639 году. Так как прах Лукариса, в чём нас пытается убедить традиционная историческая наука, в дальнейшем упокоился на «острове Хиос» (Какова, однако, точность в указании места захоронения!) можно сделать такой вывод: непутёвые палачи с заданием справились из рук вон плохо (даже груз к ногам трупа не удосужились привязать!); эти псевдо-янычары элементарно не сумели «спрятать концы в воду» (видимо, они казнили патриарха совсем недалеко от ближайшего побережья), и тело Кирилла нашли какие-то неустановленные «рыбаки»… Интересно, а как они узнали в утопленнике именно Лукариса, и кто мог сообщить широкой общественности, что его убивали именно «янычары»? Уж не сам ли «сугубо мёртвый» патриарх? В стилистике современного сетевого «типа рускава езыка» какой-нибудь «стрёмный аффтар» написал бы по данному поводу что-то вроде: РЖУНИМАГУ или ЯПАЦТАЛОМ… И был бы, в сущности, прав… Да и в «Стамбуле» ли началась вся эта дешёвая трагикомедия? И «турецкому султану» ли католики-иезуиты, а также французский и австрийский посланники, дружно нашёптывали, что патриарх Лукарис хочет-де внести ересь в христианство и даже подбивает украинских казаков к взятию Азова и походу на Константинополь?.. Нет, вовсе не с «турками» Кирилл Лукарис сражался за сохранение «греческой» (православной) веры, – в этом не было никакой необходимости!
К счастью, нас уже достаточно сложно провести на мякине… После ознакомления с блистательной аргументацией И.Агранцева мы знаем почти всё о т.н. «литературных аллегориях»! На тайном языке контрреформационного воинства «янычары» обозначали вовсе не турецких военнослужащих, а славянских религиозных отступников (тайных католиков), «корабль», вероятнее всего, означал «церковь», «удушение» – это лишение сана, а под «выкидыванием за борт» следует понимать насильственную депортацию видного православного иерарха в какую-нибудь отдалённую обитель, «под надзор» иезуитов или униатов. Вот теперь всё сходится, причём как в биографии Кирилла Туровского, так и в судьбе самого Кирилла Лукариса! И резкое стилистическое отличие оптимистических «слов» и проповедей туровского богослова от его же мрачных, пессимистических молитв (да такое, что их приписывали двум разным авторам!) находит своё объяснение: писал один и тот же человек, но в разные периоды своей жизни… Всё сходится идеально: архиерейское величие – падение – духовный кризис – «воскресение» в качестве епископа Турова, видимо под мощным давлением «русинской» магнатерии, православных «братств», оставшегося верным православию церковного «клира» и прочей влиятельной «общественности» Великого княжества Литовского… Покаянные молитвы, акцент на личную греховность очень органично смотрелись бы именно в устах христианского пастыря, потерпевшего резкое крушение своих надежд и планов! Более того, нам становится понятным и то, почему же так близки друг другу художественные приёмы, использовавшиеся Дмитрием Ростовским (как установленного нами автора «Слова о полку Игореве») и полесским «самородком». Даже одна из целей поездки иеромонаха Дмитрия в ВКЛ проясняется предельно: там он искал следы пребывания Кирилла Лукариса и его труды… Видимо, «пепел Клааса» (И.Агранцев предлагает другой вариант – аллегорию неписьменного «философа Сократа») неумолчно стучал в благородном сердце малороссийского клирика с балкано-тюркскими корнями. Но даже дотошный Агранцев не приметил ещё одного «клона» выдающегося древнегреческого мыслителя – весьма примечательного византийца якобы V в. Сократа Схоластика, автора «Historia Ecclesiastica» - «Церковной истории» в 7 книгах… На одном из сайтов Белорусской ПЦ мне встретилась следующая эксклюзивная информация. Оказывается, в 1596 году в типографии Виленского братства Сошествия Святого Духа вышло первое печатное издание молитв гениального туровлянина. Моё субъективное мнение таково: Кирилл Лукарис прибыл на территорию Украины в 1594 году, в возрасте 22 лет, а к 1596 уже был ректором Острожской академии на Волыни. Совершенно логичным было бы предположить, что изданная в Вильно книга содержала первые духовные произведения «златословесного» воспитанника Венеции и Падуи, нежели опусы мифического «гениального туровлянина», ставшего в XII в. плодовитым писателем каким-то чудом, не иначе, как при дружеском содействии Духа Святаго…
Процедуру разоблачения заскорузлых исторических «предрассудков» мы начнём с того известного факта, что отношение турок-османов к православию и протестантизму было несравненно, на порядок, лучшим, чем к католицизму! Всего важнее то, что турки, насколько это было возможно, сдерживали натиск католицизма на Восток, сильно мешали его утверждению здесь, и, таким образом, действовали как бы на руку православным «грекам». У турок религиозный фанатизм вообще ограничивался полем битвы; там же где речь не заходила о широкомасштабной войне или локальных вооружённых столкновениях с христианским миром, религиозные настроения османов легко уступали место политической «прагматике». Более того, в Европе достаточно долго царила самая настоящая «османофилия», а величие и блеск Оттоманской Порты до известной степени (как это ни покажется кому-то странным) были созданы руками христиан, по большей части – из славян. К примеру, христианские авантюристы и искатели приключений всех мастей командовали турецкой артиллерией и имперским флотом, работали в оружейных арсеналах и на корабельных верфях. Христианские «ренегаты», т.е. христиане, добровольно (или в принудительном порядке) принявшие ислам, занимали у турок все важнейшие административные и военные должности. Знаменитые янычары (турецкая пехота нового типа) рекрутировалась исключительно из юных христиан, обращённых в мусульманство. «Спахи», наёмная турецкая кавалерия («на жаловании») почти полностью набиралась из христиан, перешедших в ислам. На долю османов оставались лишь сферы правосудия, религии и образования. Такое положение, практически без изменений, просуществовало до 1574 года, т.е. в период наивысшего процветания Оттоманской империи. Были в истории и такие периоды, когда, например, должность «великого визиря» непрерывно занимали не природные турки, а лица христианского происхождения. Самая знаменитая троица: Ибрагим-паша, Рустем-паша и Магомет Соколли (Соколович).
Если османы с кем и боролись (решительно), то вовсе не с православными подданными (они-то, как раз, были настроены весьма «толерантно» к официальной власти), и не с протестантами-«евангеликами», а с папскими шпионами и католическими миссионерами! Иезуиты изгонялись с территории Оттоманской Порты неоднократно, а в конце XVII в. султан Мустафа II даже издал строгий указ, запрещающий под страхом тюремного заключения и большого денежного штрафа совращение и переход христианских подданных империи в католицизм… Широко известно, например, и то, что после пятого Латеранского собора (1512—1517) турки выступили в роли активных покровителей Реформации. Они всецело поддерживали протестантизм и его вождей, где это только было возможно. В своих посланиях («намэ-и хумаюн») к «лютеранским беям Фландрии и других испанских вилайетов» султаны осуждали католицизм, отвергавшийся как исламом, так и лютеранством (sic!), призывали вождей нидерландских «гёзов» координировать свои действия с «морисками» Испании, и вообще со всеми теми, кто боролся против Святого Престола. Печально знаменитая «Варфоломеевская ночь» (1572) и начавшиеся вслед за ней преследования «гугенотов» во Франции (как якобы турецких «протеже»), вызвали в Стамбуле серьёзное недовольство, и даже положили конец франко-турецкому военному союзу!
Сказанного, надеюсь, вполне достаточно для того, чтобы усомниться в способности кого-либо «рассорить» султанский «двор» с православным патриархом. Ничего «криминального» (антиосманского) в действиях Лукариса турецкие власти усмотреть не могли. Другое дело, если (как это утверждает в своих книгах Игорь Агранцев) «Константинополь» на Босфоре – это одна песня, а «Царьград» на Волге – совсем иная! Вспомним здесь знаковую оговорку «Супрасльской летописи»(а также «Типографской») о путешествии в конце XIV в. епископа Дионисия Суздальского «… во Царьград священыи… по Волзе, ко Сараю»… Сар-Ай (Сар-Айа)… А ведь само прояснение этимологии данного топонима может оказаться занятием весьма и весьма перспективным, с далеко идущими последствиями для традиционной истории России! Эта невинная, с виду, «путаница» поспособствовала засорению несметного количества шибко учёных, и просто любительских, мозгов на просторах СССР и СНГ. Отсюда вытекает один довольно неожиданный вывод: Лукарис, что совершенно очевидно, очень мешал гегемонистским планам Рима, но не на Балканах, в Греции-Ромее-Византии или Малой Азии, а… на территории Великой Тартарии, и ещё больше – в Московии, уже предназначенной инициаторами Контрреформации к радикальному изменению своего геополитического «статуса», в формате т.н. «Восточной Латинской империи». Не следует забывать и о том, что и патриаршество, и отлучение Кирилла приходились, как раз, на то время (1621 – 1638 гг.), когда многодетный «польский узник» и современник Лукариса, Филарет (Фёдор Никитич) Романов, и явно не в одиночку, начал ломать «Святую Русь» через колено по римскому «сценарию», под видом «восстановления и реконструкции» после Смуты, готовя почву для решительной смены исторического «кода» Московской Тартарии и сопредельных ей территорий, а также закладывая основания новой правящей династии для будущей «Великой России»… Крайне интересно то, что Романов-старший (будучи явной креатурой Ватикана), как и пресловутый «поп Федорец» XII века, некоторое время архиерействовал именно на Ростовской кафедре (sic!), и симпатией у патриарха Кирилла, по понятным причинам, вряд ли пользовался; логично было бы предположить, что они оба имели все основания ненавидеть друг друга… Дмитрий Ростовский так писал в «Памяти во святых отца нашего Кирилла…» про любимца и «протеже» Андрея Боголюбского: «… В Новгородской летописи (А какой конкретно? - А.Н.) он назван «белым клобучком» за самовольное ношение белого клобука вместо чёрного… Святитель Кирилл присутствовал на соборе 1169 года, на котором Феодорец был судим и осужден, как еретик и злодей, и вместе с другими епископами участвовал в его осуждении». В известной «Притче о человеческой душе, и о теле» Туровский бросает Федорцу своё главное обвинение – в «захвате сана не по-божьи»… Летописец писал о Федорце, якобы брате (по странной версии Б.А.Рыбакова и др.) киевского тысяцкого Петра Бориславича, так: «Не только как прежде, посты отвергал и монашество осуждал и отметал (sic!), но более того дерзнул хульные слова на Пресвятую Богородицу и святых Божиих угодников произносить дома и в поучениях церковных»… Как же это похоже на поведение бывшего московского «бонвивана» Фёдора Романова, явно тяготившегося принудительным пострижением в монахи! Но и это ещё не всё: к церковной «анафеме» Федорца традиционно приплетают даже византийского патриарха Луку Хризоверга(ЛУ-КА-ХРИЗ = ЛУ-КА-РИС… А нет ли тут определённого сходства?), который-де в своей «грамоте» поносил оного Федорца за то… что тот присвоил себе сан епископа, оставаясь женатым! В имперском Константинополе-на-Босфоре XII века интересовались проблемами «тридесятого» Владимиро-Суздальского княжества, и следили за похождениями какого-то обнаглевшего попа??? Ну, не смешите так…
Более того, обличение Федорца, согласно краткому «проложному житию» Кирилла Туровского, было возведено чуть ли не в главную его заслугу! Лично мне теперь становится понятным недоумение известного историка А.Г.Кузьмина, риторически вопрошавшего – откуда-де в памфлете Туровского взялись полемическая заострённость, агрессивный пафос и даже определённая ярость?.. Автора XII века никак не могли волновать проблемы церковного «раскола» или нарушения существующей церковной иерархии, ибо для этого отсутствовала надлежащая «фактура». Аполлон Кузьмин совершенно справедливо обратил внимание на следующий важнейший нюанс (цитирую): «Получается, что реально Кирилл Туровский защищал не столько авторитет русской церкви, сколько позицию киевского митрополита, хотя субъективно ему наверняка казалось, что это одно и тоже» (Златоструй, М., 1990, с.192)… Политика Боголюбского и Федорца, направленная (якобы) на большкую независимость русской церкви от Византии, идеально соответствует политическим реалиям XVII века, когда Филарет Романов (продолжая дело своего заклятого врага Годунова) решился на создание собственной, огосударствленной, «ручной» церкви «всея Руси». Не было у Романова после насильственного пострижения иного пути к вершинам власти, как через демонстрацию своего «истового православия»! Однако, «русская и православная», во всех смыслах, церковь на тот момент времени уже существовала! Ею была для Руси-Украины и Литвы на протяжении нескольких веков, начиная с 1375 г., именно (и исключительно!) Киевская ПЦ, митрополиты которой канонически подчинялись не «новорожденной» Московской патриархии (чья автокефалия была утверждена «явочным порядком», в нарушение всех мыслимых процедур подобного рода), а напрямую - Константинополю. Ожесточённая «битва за Киев», развернувшаяся между Москвой и Царьградом после 1626 г., во времена патриаршества Кирилла I Лукариса, была в самом-самом разгаре, – вот чем, очевидно, и объясняется сверхэмоциональная реакция бывшего «византийца», а затем «узника совести», Туровского-Лукариса на подозрительные московитские «шашни»…
В таком случае, мы получаем целый «веер» первоклассных литературно-исторических аллегорий, одна из которых и зовётся: «Андрей Юрьевич Боголюбский»… Апостол Андрей, как известно, был «первозванным», но и «Лжедмитрий-Отрепьев» тоже ведь был «самым первым» из московских самозванцев XVII века, и он тоже сыграл колоссальную роль в будущем возвышении Фёдора-Филарета Романова; а «Боголюбский» предствляется мне блистательным обыгрышем имени «Димитрий», главным образом – в качестве чудесно спасшегося угличского царевича, воплотившегося затем в истинного «любимца богов», вторгшегося на Русь с мизерными силами, но дошедшего (не иначе, как благодаря Божественному вмешательству!) до самых кремлёвских палат… Вот перед легитимным царём («султаном») Великой Тартарии, прикрывая до поры до времени подрывную деятельность своих «протеже» Романовых, иезуитам и Риму скомпрометировать Цареградского патриарха было не только нужно, но просто необходимо (немало поводов для этого давал и сам Лукарис), тем более что его контакты с лидерами европейских протестантов легко было представить православному народу как (якобы) «нестойкость в истинной вере» высокопоставленного архиерея, объяснив её давними симпатиями последнего к «люторской ереси». Фантазирую ли я беспочвенно, вслед за Игорем Агранцевым? Видимо, нет. Ибо, в главном труде А.И.Лызлова «Скифская история» сам автор подсказывает нам, где примерно находился подлинный «Царьград», вместо которого и был постороен «новый Рим» - Санкт-Петербург! Предваряя перевод польского бестселлера XVII века «Двор цесаря турецкого и жительство его в Константинограде» (Краков, 1649), пера Шимона Старовольского (Старовоского), Лызлов пишет: «Да бых достаточнее описал двор султана турецкого, С НИМ ЖЕ МЫ, РОССИЯНЕ И ПОЛЯКИ БЛИЖНЕЕ СОСЕДСТВО ИМЕЕМ, хощу прежде описати селение Константинаграда, в нем же султан всегда пребывает И ОТ ВРЕМЯНИ ОНАГО, ЕГДА ГРЕЦЫЮ ОБЛАДАЛ, ПРЕСТОЛ СВОЙ ТАМО УТВЕРДИ, веселием места, высочайшими здании, потребностию моря И СЛАВОЮ ВЕЛИКОМОЖНОЮ ЦАРЕЙ ГРЕЧЕСКИХ ВОЗБУЖДЕННЫЙ…» (везде выделено мной. - А.Н.)… Даже по отношению к Короне Польской гипотетическое «соседство» с Оттоманской Портой, на момент написания «Скифской истории» (1692), представляется слишком большой натяжкой. Что уж тут говорить про Московию, никак не соприкасавшуюся территориально даже с Крымским ханством?.. Географические карты XVII-XVIII веков чётко показывают нам, с какой страной имели «ближнее соседство» россияне (т.е. бывшие московиты) и поляки - это Тартария («Grande Tartarie», «Tartarie Independente»)!
Появление в истории Лукариса неких «янычар» было далеко не случайным! Выражаясь по-современному: его «сдали» папистам явным, как непримиримым врагам патриарха, какие-то паписты тайные, внешне казавшиеся вполне «православными». Нам не дано узнать всех подробностей операции по захвату и депортации Кирилла I Лукариса на Полесье, но одно несомненно: он обязательно должен был быть вывезен туда, где всё было подконтрольно Ватикану. Только там могло быть обеспечено осуждение деяний этого «схизматика» (самый лучший вариант – не самими католиками, а представителями «прокатолической резидентуры» в ВКЛ, т.е. иереями Киевской ПЦ, канонически подчинявшейся Константинопольскому патриархату), именно там он мог быть «наказан» самым изощрённым, «иезуитским» способом. А покарать его во славу «Апостольской столицы» было заманчиво, прежде всего, в назидательных целях, – слишком уж много «грешков» за ним числилось! Тут и жесткое противоборство «унии», и участие в «кознях» Москвы, Турции и Швеции в их военном противостоянии с Польшей, и переписка с протестантскими деятелями Европы, и формальное изгнание иезуитов из пределов Турции. Казнить его? Но так одним «мучеником» стало бы на свете больше, даже мёртвый Лукарис мог служить «знаменем» в борьбе за православную веру. Отцы-иезуиты пошли другим путём – они решили сделать так, чтобы Лукарис провёл остаток жизни на «православно-греческой» (номинально) территории, т.е. там, где многие ещё помнили его (!) могущественным и полномочным «экзархом» (а также ректором Острожской академии), и вероятно знали как восточного «православного папу»… А теперь бывшие враги и недруги имели удовольствие лицезреть его катастрофическое «падение», уже в роли простого затворника захудалого, отдалённого монастыря, к тому же «изъеденного» униатской «прелестью»… Не будем забывать, что в числе «подписантов» унии был Туровский и Пинский епископ Леонтий Пельчинский (sic!). Какое, однако, странное совпадение!.. Кроме того, было предпринято всё возможное, чтобы максимально оболгать его, соорудив попутно «басню» про некоего «полесского отшельника XII века», якобы витавшего в абстрактно-религиозных «эмпириях», мало связанных со «злобой дня» и политической жизнью современного ему общества. Лукарису даже биографию не поленились придумать - небрежно состряпанную, искажённую и местами просто смешную! И о том, что широкая общественность считает его погибшим от рук «янычаров», он, по всей вероятности, тоже знал… Большего унижения и худшего прижизненного «погребения» придумать было сложно…
Отметим ряд интересных, просто знаменательных совпадений: Кирилл Лукарис особенно активно досаждал католическим миссионерам, иезуитам и униатам на Украине – и именно в Киеве был созван Петром Могилой собор (1640), на котором отдельно и подробно было рассмотрено сочинение ректора Киево-Могилянской коллегии Исайи (Исая) Трофимовича «Православное исповедание веры». Против кого оно было направлено – ясно без особых комментариев, так как ещё в 1629 году в Женеве была напечатана странная книга, сразу же приписанная перу Лукариса, озаглавленная «Исповедание веры святейшего владыки Кирилла Константинопольского…». Это произведение состояло из 28 пунктов, совершенно очевидно - протестантского и даже кальвинистского толка. В дальнейшем, в качестве прямого ответа на него православный митрополит Пётр Могила также написал собственное «исповедание», в пику якобы «абсолютно мёртвому» к тому времени Лукарису… В сферу интересов патриарха Кирилла входили Молдавия и Бессарабия – и именно в Яссах (Румыния, 1642 г.) тезисы краткого катехизиса Могилы были, вероятно, одобрены поместным собором. Потом его отредактировал, также присутствовавший на Ясском соборе, некий «учёный иеромонах» Мелетий Сириг (Игорь Агранцев высказал интересное предположение, что под этим именем скрывался молодой Иоанникий Галятовский, он же – «философ Платон»)… Ей-богу, складывается стойкое впечатление, что к тому моменту Лукарис был ещё жив, и перед нами – явление «ВЫЕЗДНЫХ СУДИЛИЩ», лишь замаскированных под рутинные соборы, созванных специально для отлучения строптивого патриарха и его окончательного изгнания из числа «преобразователей» восточного христианства!.. Официальная историческая наука всегда признавала: даже в отредактированном виде «Исповедание» Могилы было самым «латинизированным» документом из всех когда-либо одобренных официальным соборами Православной церкви… Ничего, между прочим, удивительного – в отличие от конфессионально «однородной» Московии, православные Речи Посполитой постоянно находились в ситуации постоянного «вызова» со стороны западной культуры и католической теологии. В многоконфессиональном малороссийском обществе невозможно было сохранить свою собственную традицию в «стерильной чистоте», поэтому все усилия по реформированию украинского православия, которые предпринимал Пётр Могила следует воспринимать как стратегию элементарного его выживания… В общем и целом злосчастное «Исповедание веры» Лукариса было осуждено не менее чем шестью поместными соборами, состоявшимися между 1638 и 1691 гг. Оно было объявлено еретическим и вредным для православия (самым последним из обличителей, вероятно, был Досифей Иерусалимский, в 1682 г.), но сам Кирилл был объявлен непричастным к этой провокационной «фальшивке»… Только кто те пункты «стенограмм», якобы реабилитирующие его, в глаза видел?..
Таким образом, «надрывный» стиль молитвословий Кирилла Лукариса «туровского периода» - это явное свидетельство того глубокого духовного кризиса, в котором находился этот суперталантливый религиозный деятель, при его-то «папоцезаристских» («священство выше царства») внутренних убеждениях, после своего скандального смещения. Отсюда и печальная мораль: плетью обуха не перешибёшь; да будь ты хоть семи пядей во лбу, – открытое противоборство с воинством Контрреформации всё равно обречено на неудачу. И действительно: как сопротивляться натиску Ватикана, если католицизм был принят (и обласкан) правящими кругами ВКЛ, как наиболее «подходящая» в условиях сближения с Короной Польской форма религии? Если Константинополь был далеко, а на Литве и Украине, уже с конца XIV столетия, начали беспрепятственно действовать первые католические монашеские ордена (францисканцы, августинцы, бернардинцы), причём подчинявшиеся напрямую римской курии, и независимые от польских или литвинских епископов? Через полтора года после Кревской унии, в 1387 году, было основано Виленское епископство, за которым последовали Луцкая и Жмудская епархии. Особой поддержкой великокняжеской власти Литвы в XV-XVI вв. пользовался какой-то крупный монастырь францисканцев на Полесье, около Пинска, приход («парафия») которого по своей территории превышал некоторые епархии в самой Польше. Не оттуда ли осуществлялся надзор за условиями содержания опального Константинопольского патриарха?..
Поэтому вполне естественно, что особого расположения к «любомудрию» и «образованности» Кирилл уже не испытывал, и в известной «Притче о мудрости» размышлял о том, что лучше искать кротости, чем мудрости, и что человеческая мудрость – это лишь глупость перед лицом мудрости божественной (Мысль, надо сказать, весьма созвучная изречению Ж. Кальвина: «Свет человеческого разума немногим отличается от тьмы»!). А основой веры у него становится принципиальный догматический агностицизм: Бог неохватен человеческой мыслью и непостижим никаким умом… С трудом сдерживаешься, когда читаешь, как этот праведный пастырь укоряет себя: «… Бог создал меня самовластным, а я по своей воле подчинился бесу похоти… По своей воле я предался плотскому осквернению и ежечасно приближаюсь ко греховным слабостям, тело моё осквернено противоестественным блудом (Следствие пребывания в изолированном от мира мужском монастыре? Признание в «нетрадиционной» секс-ориентации?), ЯЗЫК МОЙ ДАЛ ПРОСТОР ДЛЯ ПОСТЫДНЫХ РЕЧЕЙ (выделено мной. – А.Н.); внутренняя жизнь моя исполнена смрадными помыслами, и весь свой разум я допустил устремиться вопреки закону Божию»… Вот же, однако, незадача: и главные действующие лица «платоновых» диалогов - «Сократ» и его окружение - совершенно не скрывали свои гомосексуальные наклонности!
Я поражаюсь самомнению профессиональных учёных, которые словно бы не замечали в творениях Туровского и дониконианское написание имени «Исус» (с переводами его произведений вообще творится что-то неладное: даже там, где в оригинале у Кирилла чётко значится именно «Исус», высокопоставленные филологи издревле и упорно шельмуют – «Иисус»!), и такие, уже известные нам по «Слову о полку Игореве», анахронизмы, как «чепи» («Слова о снятии тела Христова с креста…»), «вельможи» («Вход Господень в Иерусалим»), или, например, его восхитительных «жидов» («Он чудеса сотворил среди жидов, а спасение и благодать даровал язычникам. Те не узнали Его, а язычники приняли Его»), которые, впрочем, даже в границах одного и того же текста могли мирно соседствовать и с «иудеями», и даже с «евреями» (sic!). Осмелюсь предложить «серьёзным учёным» весьма неплохой, достаточно эффективный способ вычленения из литературного наследия Туровского-Лукариса т.н. «псевдоэпиграфов»: встречаем написание «Иисус» - следовательно, это не наш «златоуст»… Как известно из церковной истории, ересь «арианства» была осуждена Вселенскими соборами ещё в 325 и 381 гг., а её якобы основатель, Александрийский епископ Арий, скончался в 336 г. Интересную проблему того, что же было, на самом деле, «ересью» – взгляды самого Ария или тех, кто его анафемствовал – мы специально обойдём стороной. У Мурада Эскендеровича Аджиева есть занятные и весьма дельные соображения по данному поводу, изложенные в его книгах, – к коим я и отсылаю всех любознательных читателей. Я же хочу поговорить о другом аспекте: профессиональные историки и богословы хотят нас уверить в том, что Кирилл Туровский «знал суть учения Ария», что он «противостоял Арию» и т.п. Верится с большим-пребольшим трудом… По каким это «книгам» постигал Кирилл сущность «антитринитарной», рационалистической концепции арианства? Кого в «занюханом» Турове XII века, через 850 лет после кончины епископа Ария, и спустя 800 лет со дня окончательного осуждения его взглядов на вторую ипостась Бога, сие могло трогать и интересовать хоть в малейшей степени?! Мне почему-то кажется, что историк А.Г.Кузьмин просто-напросто «недодумал» до конца одну свою фразу: «Русские церковники порой самостоятельно повторяли церковно-догматические споры эпохи первых вселенских соборов»(Златоструй. М.,1990, с.191). И зачем ЭТО им было нужно??? Причём, у самого Туровского трактовка сущности Бога-сына близка в своём жестком «антиарианстве» не столько к Афанасию Александрийскому (что выглядело бы вполне естественным), но к ересиарху IV века Аполлинарию Младшему (т.н. «аполлинариево безумие»), епископу Лаодикии Приморской в Сирии (цитирую): «Если и зовется Христос человеком, то не по виду, а иносказательно: никакого подобия Божьего не может иметь человек». Полемически заостряет Кирилл в «Слове о слепце и хромце» и вопрос о воскрешении после смерти, явно обвиняя кого-то в непризнании этого постулата… Опять - свидетельство полемики с т.н. «жидовствующими»?
А во времена предполагаемой ссылки Кирилла Лукариса на Полесье, т.е. в первой половине XVII столетия? И опять – cтопроцентное попадание! В то самое время, особенно после разгрома в Польше знаменитой Раковской академии «социниан» (ариан, унитариев, антитриниан), т.е. адептов учения итальянского эмигранта Фавста-Фауста Социна, те массово устремились на Волынь, Подолье и Киевщину. Главным их центром здесь стал городок Киселин (сейчас село в Волынской области Украины). В этом городке уже в 1612 г. существовала социнианская община. В 1638, 1639 и 1640 гг. в Киселине происходили многотысячные социнианские «съезды», на которые приезжали представители арианских общин не только со всех уголков Речи Посполитой, но и из других стран… Известным прибежищем социниан на Волыни была и Гоща (сейчас - районный центр в Ровенской области). В этом городке они обосновались ещё в 1600 году, открыв здесь свою школу, функционировавшую до 1639 года. По некоторым сведениям именно в Гоще учился будущий «царик» – Лжедмитрий I… В 40-х гг. XVII в. немало приверженцев социнианства проживало в Киевском воеводстве, а ведь отсюда – рукой подать до Турова! И вот же проблема: объективно в борьбе за права «диссидентов» (т.е. некатоликов) православные и протестанты были как бы союзниками, и часто, действительно, объединяли свои усилия. Социниане даже принимали участие в полемике между иезуитами и православными богословами, конечно же, на стороне последних… И всё же было одно принципиальное «но» – определённый «негативизм» со стороны православного (и униатского – тоже!) духовенства к вероучению и религиозной практике ариан, объяснявшийся тем, что после жесточайших ударов, нанесённых Римом греко-православной церкви в Великом княжестве Литовском, протестантизм отнимал у неё последних «высокородных» приверженцев. Общины социниан были замечены в Вильно, Новогрудке, Любче и во многих других городах, а также крупных имениях шляхты. К последователям этой секты принадлежали члены таких знатных литовских фамилий, например, Ян Кишка, виленский каштелян (умер в 1592 году). На Волыни к социнианам принадлежали роды Чапличей, Гойских, Киселей, Сенют, Войнаровских, а в киевском воеводстве – Немиричей. Даже князь Василий-Константин Острожский покровительствовал протестантским переселенцам из Польши. Социнианство оказалось удобным и приемлемым для православной шляхты; оно отвергало основные христианские догматы, считая их «неразумными», в частности догматы о Троице и «боговоплощении». Приверженцы этого учения отрицали также существование ада, идею «первородного греха» и роковой склонности человека ко Злу, утверждая, что человек полностью свободен в выборе того, как ему поступать - дурно или хорошо… Распространение протестантских сект и учений всерьёз грозило православию полной его «маргинализацией» на территории ВКЛ! Лишь в таком контексте полемическое противоборство Кирилла Туровского-Лукариса с древней «арианской ересью» представляется мне мало-мальски осмысленным и оправданным! Не стоило бы совсем, «с порога», отвергать и такую мою версию: преосвященного узника настоятельно и убедительно «попросили» проявить должную «активность» в борьбе с бывшими идеологическими «союзниками», пообещав некоторое ослабление «режима содержания», – например, перевод его из «одиночной камеры»-кельи (Вот она – аллегория того деревянного «столпа», в котором якобы «затворился» Туровский-Лукарис!)в «общежительное» помещение, поближе к людям…
Наконец, у Кирилла Туровского есть одна загадочная фраза, которая, подобно знаменитому месту в «Слове о полку Игореве» («на седьмомъ въцъ Трояни»), позволяет окончательно снять все вопросы о реальном времени жизни нашего «златоуста». Вот она: «… По твоей воле ЗЕМЛЯ ДЕРЖИТСЯ НИ НА ЧЕМ (здесь и далее выделено мной. – А.Н.). Море ограждено песком, распростерт путь для рек, вода ВИСИТ НА ВОЗДУХЕ, небо склонилось, ПОДОБНО СВОДУ, солнце ГОРИТ НЕПРЕСТАННО, луна сияет со страхом, и звезда СОВЕРШАЕТ СВОЕ МУДРОЕ ТЕЧЕНИЕ» (цит.по: Введение христианства на Руси. М., Мысль,1987, с.232)… Блудливые перья советских исследователей уже пытались представить этот фрагмент как попытку кого-то неизвестного «подправить» Туровского, приписав ему явно еретические мысли… Я же думаю иначе: подобная «космогония» как раз и выдаёт Туровского-Лукариса, что говорится, «с головой»! Даже тысяча толстенных книг, написанных доброй сотней профессиональных академиков и богословов, не заставят меня поверить в чудо. Ну, не могли подобные представления посещать тёмный, неразвитый ум человека «XII века», свято верившего в «твердь на водах», прибитые к небосводу звёзды, четырёх слонов и гигантскую черепаху! Не могли, – и весь сказ. А вот в первой трети XVII столетии, после Коперника, Галилея и Кеплера, таковые умозаключения, наоборот, уже не выглядели слишком экстравагантными!
Совершенно неожиданным образом я получил прямое подтверждение и гипотезе Игоря Агранцева, и своим собственным догадкам. Глупость людская, воистину, границ не знает… Путешествуя по официальному сайту ИРЛИ РАН («Пушкинского дома») за 2006-2009 гг. в поисках дополнительной информации о творчестве Кирилла Туровского, я набрёл на следующий пассаж из обзорной статьи О.В.Творогова (цитирую): «Принадлежность некоторых слов и поучений Кириллу остается спорной. М.И.Сухомлинов, помимо изданных И.П.Ереминым, публикует следующие произведения, приписывавшиеся Туровскому: 1) «В неделю пятидесятую поучение на пришествие святаго духа и на святыя апостолы»; 2) «того же Кирила наказанье», 3) «В неделю пятую по Пасхе слово о поучении церковном», 4) «В неделю 23-ю поучение некоего человека верна к духовному брату», 5) «В неделю 19, слово святаго Кирила философа о исходе души и восходе на небо», 6) «В неделю 28 слово святаго Кирила о небесных силах: чего ради создан бысть человек на земли», 7) «Слово святаго отца Кирила о страсе божий», 8) «Слово святаго отца Кирила, архиепископа Александрейскаго о страсе божий», 9) «Слово святаго Кирила епископа о том, яко не забывати учителей своих», 10) «Кирила мниха о преступлении и изгнании и заповеди божиа Одамле из раю», 11) «Слово святого Кирила отца о первозданнем». НАИБОЛЕЕ СПОРНА ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ КИРИЛЛУ ТЕКСТОВ 2, 4—7, 9 и 11 (выделено мной. - А.Н.)… Кириллу приписывают также около тридцати молитв и два канона («канон молебен» и канон «на успение преподобныя княгини Ольги, бабы Владимеря»), изданные неоднократно (Макарием в 1856 и 1857 гг. и в «Истории русской церкви», И.И.Срезневским в 1856 г.; в «Православном собеседнике»; в «Творениях… Кирилла Туровского» и др.)»…
Люди добрые, да что же это творится на белом свете??? Среди т.н. «наиболее спорных» текстов, публиковавшихся Сухомлиновым, г-н Творогов даже и не подумал указать (sic!), обозначенное пунктиком за № 8 — «Слово святаго отца Кирилла, АРХИЕПИСКОПА АЛЕКСАНДРЕЙСКАГО» (выделено мной. – А.Н.)… Оно «настоящее», и сомнений никогда не вызывало? Но в таком случае, хотелось бы робко напомнить, что туровский «златоуст»-отшельник к египетской Александрии НИКАКОГО отношения иметь не мог. Зато Кирилл Лукарис занимал именно Александрийскую кафедру, перед тем, как стать патриархом Константинопольским! В личной библиотеке патриарха Никона, как говорят, тоже имелись произведения некоего «Кирилла Александрийского»… Тут надобно сказать следующее. Был, действительно был, в церковной истории ещё один «фантом» из Александрии, по имени Кирилл, якобы живший в IV-V вв., но мы-то уже знаем реальную цену пустопорожним россказням о «широкой и глубокой образованности» в те достославные времена, «книгам, письмам и посланиям» на несуществующей ещё «бумаге», а также наличию у данного «святителя» (вот же чудо!) родного дяди, и тоже – «патриарха Александрийского», или яростной борьбе оного «Кирилла» с многочисленными «ересями»: арианством, евномианством, новацианством и несторианством! И вот ещё что – совершенно невозможно даже вообразить себе картину того, как мних Кирилл сидит в келье и выводит писалом (или гусиным пером) о себе любимом: «Слово СВЯТАГО отца Кирила…». Налицо – мистическая оплошность, даже непростительная халатность, допущенная «верным лихачёвцем» О.Твороговым! И сама невероятность принадлежности канона «преподобной Ольге» перу Кирилла Туровского не нашла у него должной оценки, хотя вполне очевидно, что в традиционном «XII веке» сия дамочка ещё не могла быть известна (в контексте до-петровской «древнерусской истории») ни как «преподобная», ни как «баба Владимеря»! Трогать же «Кирилла философа» (sic!) из пункта № 5 я просто поостерегусь – до поры, до времени. А вот в XVII веке…
(продолжение следует)