Еремей двинулся

Еремей Броздов никак не мог прийти в себя. Удар пришелся как раз туда, на чем держалась целостность его личности. Правильная последовательность восприятия куда-то подевалась и он ждал когда механизмы его сознания вернутся в исходное рабочее состояние. Он снял очки, достал из кармана платок, вытер вспотевший лоб. Это первое осмысленное, что он сделал. Затем извлек штамм из птушки и бросил в печь. Ни один человек не знал о его открытии и слава Богу. Вот что с ним произошло. Еремей - астробиолог, собирающий и исследующий штаммы био-излучений внеземых организмов. Работа интересная и сулящая много выгод, как то: известность, уважение, достаток. В чем-то рискованная, конечно, но если не соблюдать правил безопасности. Например, категорически нельзя штаммироваться сознанием животных - это прямой и безысходный путь в психушку, причем ни один психиатр толком не знает в чем проблема. Есть куча гипотез, но факт остается фактом: штаммированные сознанием плотоядных становятся "безкрышными" опасными преступниками, а от травоядного штамма человек замыкается в себе и помышляет о суициде. Но это отступление. То, чем штаммировался Еремей было настоящей находкой. Он долго собирал и рафинировал штамм, который доносился из гаммы Волопаса. Штамм разумного человека. Сегодня он закончил свою работу и, что называется, "двинулся". Доисторический период. Он - человек, спешащий на помощь колонии каких-то древесных муравьев, у которых слишком короткие задние ножки. По пути поиграл в смертельную игру с огромным саблезубым тигром, весело, как с ребенком. Сделал кучу полезных поправок в лесу, попробовал все фрукты, понял какому чего не хватат и почему, сделал все нужное. Где-то надвинул тяжелый камень на солнечную сторону корневой системы, где-то позвал стаю птиц на дерево, где-то пощемил молодые отростки. Он совсем еще доисторический дикий молодой человек, пока не опытный Бог природы. И природа молода так же как и он сам. Ему не важно куда он попадет после смерти и есть ли какие-то боги. Думать о самом себе он не умеет, потому что разум его всегда занят только ею одной. И вместе с тем, они - одно целое. Еремей перевел дыхание, пришел в себя, схватил карандаш и принялся записывать...