Уважаемые мои читатели! Вероятно, вы заметили, что в пространстве я ориентируюсь легче, чем во времени. Позвольте мне в предпраздничные дни вспомнить кое-что в потоке впечатлений, без редактирования.
Желаю всем здоровья и творческих успехов в Новом году.
Исаакиевская площадь и вокруг
В начале 60-х в городе появилось немало помостов - эстрад: простых, деревянных. Один из них стоял рядом с Исаакием так, что лицевая часть обращена к собору, а тыльная – к Невскому. По вечерам или в выходные здесь собирались желающие вместе спеть песню-другую. Появлялся дирижер, выходящий на эстраду. Возможно. у него был и текст песни, крупно написанный на плакате. Пели в основном знакомые песни, в том числе и новые: »Хотят ли русские войны» и т. п.. Думаю, в основном пели проходящие мимо, как и я. Никаких призывов на спевки или расписаний не было – пел тот, кто хотел и как умел. К сожалению, эта любопытная почти-традиция оборвалась с повышением цен на масло, мясо, колбасу в 1962 году. Власти боялись, видимо, стихийных проявлений недовольства.
Напротив Исаакия стоит Мариинский дворец – в то время Исполком горсовета. В тот прекрасный летний вечер вся площадь перед ним была занята народом. Только узкая свободная полоска шириной в легковую машину тянулась от крытого крыльца кв сторону Исаакия. За канатом стояли двое в черных очках.
В Исполкоме шел прием в честь индонезийского лидера Сукарно и Хрущева. Рядом какой-то подвыпивший громко ругал на чем свет стоит Хрущева. Милиционеры сочувственно советовали тому уйти. Наконец человеку в очках надоело, он указал перстом, и пьяного увезли.
Но вот в толпе стихло. На крышу балкона вышли полуобнявшись оба начальника. Они приветственно махали, слегка ритмично колеблясь. Возможно, что-то пели.
Вскоре они сели в открытую машину, ожидавшую на пандусе балкона, и сорвались с места. От меня было меньше метра до них, но лиц уже не разобрать – скорость набрали быстро. За ними вообще не было других машин – или не более одной, тоже открытой.
Не знаю, почему все было так скромно – возможно, традиционный кортеж пристроился где-нибудь дальше. Когда начались только визиты иностранных руководителей к нам, вид «почетного караула» в черных кожанках на тяжелых мотоциклах производил впечатление.
Открытые машины, помню, были и при встречах первых космонавтов, причем ехали не торопясь, посреди моря приветствовавших. Но вскоре они исчезли, сменившись длинными черными бронированными ЗИЛами. Вероятно, сыграло роль убийство президента США Кеннеди, следовавшего в таком открытом автомобиле - причем не очень быстро, так что охранники из следующей машины сумели добежать до первой и прикрыть президента. Правда, уже было поздно.
Много позже я был свидетелем высокого профессионализма такого кортежа. Рядом с моей работой пролегал путь от Мариинского дворца к аэропорту. Заранее на каждом перекрестке милиционеры закрывают движение. На моем – наивный сержант разрешил троллейбусу левый поворот, и тот застрял точно посреди. Тщетно шофер и милиционер пытались вручную толкнуть махину. Кортеж иностранного президента неумолимо приближался. Впереди, как всегда, мчались милицейские машины и мотоциклисты в кожанках. Вопреки естественной реакции на препятствие, кортеж увеличил скорость (вопрос для клуба знатоков: почему?) и перестроился, втянувшись в узкую свободную полоску. Ясно было, что сработала предварительная выучка. Не удивлюсь, если президент вообще не заметил нештатной ситуации.
Как-то уже почти ночью в середине октября 1964 года отец вбежал в комнату из кухни, где был «клуб» нашей небольшой коммунальной квартиры, и кинулся к радиоприемнику. Это был большой довоенный СВД-9, легко ловивший разные «голоса». В войну все приемники полагалось сдавать на хранение – слушали только городскую радиотрансляцию. Потом отдавали какие попало приемники, и отец приложил немало усилий, чтобы вернуть свой, родной.
Весь мир говорил об отставке Хрущева. Официальные сообщения появились назавтра утром, но сосед-милиционер уже получил указание: если будут «ходить за Хрущева», не мешать. Но желающих в городе не нашлось.
Кстати. Мой отец был одним из первых в Ленинграде владельцев коротковолновой радиостанции. У него был друг по военной службе, латыш, тоже радиолюбитель. На старом фото он рядом с радиостанцией и велосипедом. После войны он не появлялся. Вопрос: куда он делся. Вероятный ответ: смотри старый фильм «Щит и меч». Подсказка: вероятно, как почти все латыши в то время, он владел немецким.
Несколько еще шагов от собора – и вот дом Шиля. Злесь арестовали Достоевского и приговорили к смертной казни за что? За чтение письма Белинского.
Сбоку вдали – мрачное здание: до революции - посольства, перед войной – консульства Германии. К его роли мы еще, может быть, вернемся.
А на месте Мариинского дворца раньше стояло знаменитое кавалерийское училище. В нем учились Лермонтов, Мусоргский, Семенов Тян-Шанский,… и мой отец. Правда, это было уже в другом месте, другом времени и другой истории.
Праздники
Дважды в год – 1 мая и 7 ноября на улицах появлялись связки воздушных шариков и раскидаи - мягкие разноцветные шарики на тонкой резинке, вроде тех, которыми в аптеках связывают лекарства, только длиннее. Если их бросить толчком руки, они возвращались в ладонь.
В середине пятидесятых годов появились ненадолго и исчезли таинственные игрушки, которые, кажется, назывались китайские веера. Они представляли собой две палочки для эскимо, к которым приклеена сложная разноцветная конструкция из бумаги, образованной ячейками, несколько напоминающими оригами. При поворотах палочек вокруг разных осей образовывались и различные фигуры из шаров, бубликов ит.п. Были игрушки попроще и подороже; в последних умельцы находили огромное количество вариантов конфигураций.
В эти же дни проходил парад на Дворцовой. Танков не было, так как они ломали асфальт. Но зато после первых пусков межконтинентальных ракет в 1957 году они появились и на парадах. Возвращались они с площади по Мойке, ухитряясь повернуть на улицу Глинки к Мариинке. Это было почти рядом с домом, и тащили их тягачи медленно, так что успевали изучить как следует. Потом появились и самоходные пусковые установки разных видов.
Нева и вокруг
А ко Дню военно-морского флота – последнему воскресенью июля – в Неву входили корабли всех видов – от крейсера до подводных лодок, позже – атомных. В 10 утра начинался морской парад. Команды всех кораблей выстраивались на правом борту – лицом к Эрмитажу. Принимающие парад шли на двух белоснежных катерах, первый назывался «Альбатрос». Они были переделаны из торпедных и могли идти с огромной скоростью и грохотом. У каждого корабля останавливались и поздравляли команду. После троекратного «ура» неслись дальше.
В первые годы после войны была отдельная должность военно-морского министра. В 1951 или 52 году после парада морской министр Юмашев и, как помнится, Ворошилов пристали к небольшой деревянной плавучей пристани – их на Неве было много – и прошли совсем рядом в резиденцию морского начальника Ленинграда – на углу Невы и улицы Труда, у моста Лейтенанта Шмидта. Народу было очень много, а путь охраняли всего несколько офицеров в фуражках с синими околышами.
В праздники по вечерам народ выходил на Неву смотреть салют. Устраивался он по-разному. Иногда из пушек, стрелявших со спуска на стрелку Васильевского острова. Бывало, что вылетали стекла в домах, выходивших на реку. Иногда из ракетниц оттуда же. Со временем салюты приближались к фейерверкам.
Самое грандиозное зрелище было 7 ноября 1967 года. Крейсер Аврора вернулся на историческое место и снова дал холостой залп; пламя было довольно большим. После чего в течение примерно часа все небо было разукрашено непрерывно сменявшими друг друга фигурами фейерверков.
А в 1957 – 58 годах сюда же приходил народ смотреть прохождение второго искусственного спутника. О времени пролета сообщали по радио и в газетах. Он пролетал через все небо как звезда за несколько минут.
Время было очень динамичное. Первые межконтинентальные ракеты пустили в океан летом 1957, а осенью взлетели спутники – 4 октября первый, маленький, он умел только подавать радиосигналы – но обеспечил приоритет, а через месяц – большой, с приборами. Его-то и смотрели. В 1954 пустили первый промышленный реактор – а в 1957 здесь же, рядом, на Неве, я уже разглядывал первый атомный ледокол «Ленин». Потом он ушел в Мурманск. Одним из механиков на нем работал наш знакомый; думаю, теперешние атомные ледоколы удобнее и безопаснее.
Один наш дальний родственник был в команде расчетчиков траектории ракет – не на главных ролях. Позже он говорил, что первая ракета приводнилась точнее, чем в среднем следовало ожидать, и потом Хрущев ругал за вполне нормальные отклонения. Этот родственник заразился одной из болезней 20 века – поисками доказательства Великой теоремы Ферма. Сравнительно недавно ее доказали с применением такой изощренной математики, о которой и не слышали в те времена.
С этим же местом связано еще одно детское воспоминание. Там, естественно, нередко появлялись генералы и адмиралы. Мы с мамой часто ходили в гастроном напротив, и я представлял, как было бы забавно, если бы генерал ездил в багажнике. И что же? Однажды так и случилось. То есть почти так – в ту пору было много разных трофейных машин. Шофер двухместной открытой машины открыл большой длинный багажник – там оказалось сиденье, генерал сел спиной вперед и умчался.
Кстати, в те времена милиционеры отдавали честь военным – во всяком случае, подполковникам, как мои двоюродные братья. Один из них, служивший в морской авиации (но не летавший), уйдя на военную пенсию, не мог расстаться с оружием и поступил на службу инкассатором. Одного или двух пистолетов было достаточно для перевозки денег по всей области. Сегодня я случайно услышал по телеящику – за последние двое суток в городе ограбили две инкассаторские машины. Надо думать, автоматы были у всех охранников. Любопытно, что Павел, прошедший всю войну и имевший боевые награды, больше всего боялся бормашины. Садясь в кресло стоматолога, он руками держал колени, чтобы не прыгали от страха.
В другом конце площади Труда (Благовещенской) размещалось огромное здание Морского экипажа, где жили краснофлотцы до (или вместо) службы на кораблях. Рядом была трамвайная остановка. Однажды на ней появился мужичок, явно приезжий, со множеством больших бидонов. Как он их дотащил, не знаю. Возможно, они были пустыми. Подошел трамвай – старинного типа, без автоматических дверей. Мужичок поставил на площадку один бидон, обернулся за вторым, затем за третьим… Трамвай покатил дальше. В отчаянии мужичок заметался около оставшихся бидонов. Один из моряков, стоявших поблизости, побежал за трамваем, вскочил в него. Думаю, он сумел уладить вопрос.
Опять же попутно. В то время почти у всех были родственники в деревне, и о тамошней нелегкой жизни знали. Так что фильм «Кубанские казаки», имевший грандиозный успех и ставший поистине народным, воспринимался как мечта или прекрасный образ, а не «лакировал действительность».
И еще одна трагикомическая деталь вспоминается на этом месте. К Экипажу прилегает одна из сторон Новой Голландии, со всех сторон окруженной каналами. Одно время по набережной канала пустили автотранспорт. Путь слегка изламывался: чтобы не попасть в воду, надо было взять метра на три левее. На самом этом месте догадались поставить светофор, и в темноте по зеленому сигналу машины регулярно совершали прыжки в канал. Некоторым удавалось уплыть довольно далеко. Не скоро догадались изменить схему движения.
Не хотелось бы приукрашивать жизнь. Молодая энергия искала выхода. Мой брат (позже врач) году в 55-м видел, как моряки и сухопутные сражались здесь – стенка на стенку, ремнями с бляхами. Только очень солидный патруль навел порядок, погрузив всех в фургон.
А напротив, за троллейбусной остановкой, как я узнаю позже, жили моя учительница физики в вечерней школе Зманевская и мой ближайший начальник после Университета, Иосиф Яковлевич. Он заслуживает отдельного разговора. Учительница называла меня профессором, когда я отвечал хорошо (ее ожиданий я не оправдал) и ассистентом, когда не очень.
Так хочется написать «продолжение следует». Но кто знает будущее? Да и нужно ли? И о чем оно будет?
Хотя вот… Есть в городе точка, откуда видно сразу десять мостов…
(Продолжение: http://www.proza.ru/2010/12/31/616)
Фото с сайта http://transphoto.ru/articles/65/?st=420
Площадь Труда, справа - Морской экипаж