Глава десятая. Семья Бориса.
Борис, по возвращению назад, оказался в том же месте, откуда и «перемещался» сегодня – между двумя грязными ларьками, на куче мусора. Ему каждый раз стало бросаться в глаза грязь и неустроенность в местах проживания людей. Да, чистота «там». Только вот работы для художников оформителей там нет, почему-то пришло в голову. Ни плакатов, ни лозунгов, флагов даже нет. Рекламы много, но она как-то так сделана, как будто это фотоколлажы огромных размеров. А вот как их изготавливают, ему в голову не приходило. Делать мне там нечего, вздохнув, подумал Борис Иванович.
Он выбрался из тесной щели, отряхнулся, потопал ногами, сбрасывая грязь, налипшую в месте «перемещения», и направился в мясной павильон. По пути оглядывался по сторонам, невольно сравнивая с тем, что видел здесь же, но в том времени. Унылый вид, унылое сравнение.
В мясном павильоне стояла вонь от разлагающейся на полу крови. Прилавки уже были пустыми. Кое-где возились уборщики, создававшие видимость чистоты. У одного из них Борис спросил о рубщике Михаиле.
- Ты чё, дядя? Мишу он захотел, - пришел в пьяное негодование работник чистоты, - да он давно дома с Любахой на диване. Понял?
Пришлось в очередной раз ретироваться. Понял, конечно, понял. Вот, этого Мишу бы сейчас перенеси в «то» время, его бы никакие силы назад не вернули. Он там свой.
Настроение упало. Эх, мало я там пивка накатил, подумал Борис Иванович. И вдруг он вспомнил, что в пачке, что ему передали, есть и его деньги. Деньги, которые он имеет право взять. Пятьсот рублей! Это ведь три-четыре его зарплаты! У него даже мелькнула шальная мысль, что и вторую половину он может себе присвоить. Вот взять себе, и не появляться больше «там». Тогда у него получится больше тысячи. Ему дали деньги на два захода. В этом тоже был стратегический план Степана. Помня жадность Миши, он рассчитывал его «зацепить» на авансах.
Нет, я по-другому поступлю, решил Борис Иванович. Что-то ему подсказало, что так будет лучше. И он поехал домой. Вышел из рынка и сел в трамвай. Как всегда. В трамвае забеспокоился. А вдруг та старушка едет. Хлопнул себя по лбу, что это я, забыл, что-ли? Старушка ведь «там», в будущем, которое через тридцать лет наступит. И начал высчитывать. Той старушке лет семьдесят. Это что значит? А получается, что если тридцать лет отнять, то получается, что ей сейчас сорок. Так? Это что же, она моя ровесница? Вот оно что-о. Это кто-то из знакомых, может быть соседка, а может быть и одноклассница? А-а, махнул он мысленно рукой, пусть у неё голова об этом болит. Мало-ли что кому привидится.
Выйдя из трамвая, Борис Иванович подошел к дому, сел во дворике на скамейку, спиной к окнам, и отделил сумму в пятьсот рублей, остальные сунул в сумку в пришитый внутри потайной карман. Только после этого поднялся к себе в квартиру. Жена была дома. Встретила хмуро. Даже кушать не предложила.
Сцену Торжества Справедливости Борис решил довести до высшей точки. Он переоделся в домашнее старое трико, бросил небрежно на столик в спальне пачку денег и сел к телевизору. Подруга жизни разве что не шипела, так в ней кипело негодование. Муж ушел рано утром, пришел к вечеру, есть не просит, и ведет себя независимо. Все говорит о том, что он был там, где и поят и кормят. Она уже готова была взорваться и зашла в спальню. По-видимому, для того, чтобы лишний раз собрать мысленно аргументацию. Борис блаженно откинулся на спинку кресла. Сейчас он получит результат.
Он не ошибся. В спальне повисла тишина.
- Боря, что это за деньги?
- Где? – можно было позволить себе быть рассеянным.
- Боря, я у тебя русским языком спрашиваю, что это за деньги?
Оля появилась в дверях с пачкой явно пересчитанных денег. Двадцатипятирублевки в её руках лежали ровненькой пачкой с Лениным сверху. Бухгалтер.
- Ты их где взяла?
- На столике, - обернулась назад, - вот здесь.
- Значит твои.
- Борь, ну что ты загадками говоришь, - заворковала жена, усаживаясь на ручку его кресла, - откуда они?
- От верблюда. Твой муж заработал. Ты думаешь, где я эти дни пропадал? Во-от. Ряда выгодная подвернулась. Высокохудожественная. Сам всё сделал. Потому и деньги хорошие.
- Ой, ну а что же ты молчал? – Ольга ласкала в руках пачку, - так неожиданно.
Жена пересела к нему на колени.
- Борюсик, а на что мы их потратим? Ты уже наверно спланировал? Нет, правда, почему ты от меня это в тайне держал? Мы бы уже что-то придумали. А так неожиданно…
- Так, в чем дело? Вот давай и придумаем.
Он обнял жену, положил ей на грудь голову. Она погладила его по спине и тоже склонила на него голову. Так они просидели примерно полчаса, не меняя позы и, почему-то шепотом обсуждая, как они распорядятся этой, неожиданно появившейся у них суммой денег. А чего было шептать? Они одни в доме. Сын во дворе гуляет с ребятами. А разговор стал задушевнее после того, как Борис сказал, что будут еще у него «заработки». Вот тут их разговор стал напоминать воркование голубей. Да что тут рассказывать? Вы сами знаете, как это бывает.
Ольга была третьей женой Бориса. Первый раз он женился через месяц после окончания техникума. По любви. Жена была красавицей и старше его на три года. Работала уже не один год зубным врачом. Зубопротезным, следует уточнить. Прожили они не больше двух лет. Работа у его первой супруги была такая, что заглядывая в рот пациенту, она видела и содержимое его кошелька. Не трудно догадаться, что она быстро поняла, что её Боря не скоро заработает даже на один золой зуб. А среди пациентов определился один, который не только деньги ей в карман белоснежного халата клал, но и цветы приносил. Так что всё решилось очень быстро. И Боря ушел жить к стареньким родителям в двухкомнатную квартиру. С тех пор женщины для Бориса стали объектом, с которым надо было «работать» с осторожностью, соблюдая технику безопасности и не подпуская близко. Не в прямом, конечно, смысле слова.
Поэтому женился он второй раз, «погуляв» на свободе лет десять. И женился на молоденькой студентке художественного училища, подрабатывавшей в «Художественном фонде». На этот раз жена была моложе его на добрый десяток лет. Медовый месяц у них целый год длился. А как вы думали? Он засыпал и просыпался под щебет молоденькой, очаровательной блондинки. На улице им вслед мужики оглядывались. Приятно.
Он даже первое время не замечал, что готовит и убирает в квартире сам. По привычке. Родители как то сразу, один за другим ушли в иной мир, оставив его одного в квартире. И у него уже начала вырабатываться привычка к самостоятельной жизни. То есть сам себе готовил еду, стирал, убирал. Не до блеска, но терпимо, по-мужски.
А потом, вдруг, как то сразу Борис опомнился. Ему стали делать замечания! И где? Дома! Здесь не прибрано, это не вкусно. А после вопроса «что, я тебе носки стирать буду?» Борис за голову схватился. Что такое?! А уже поздно.
Дальше, больше. Как то заглянул вечерком к приятелю художнику в мастерскую. Зашел и ноги к полу приросли. Не вперед, ни назад. Его женушка на коленях у какой-то длинноволосой, бородатой личности сидит. Оба на него смотрят, и она не встает. С досадой как то смотрят. Вокруг, мол, творческие личности, свобода нравов, а он уставился. Борис поздоровался, постоял еще с полминуты и вышел. Рассказывать все, что у них с этой блондинкой после было не интересно. Скажу только, что уже в этот вечер вещи второй супруги стояли на лестничной клетке. И больше порог его квартиры она не переступала.
А Бориса эти два опыта семейной жизни не остановили, и он решился на третий. Это замечательный факт. Замечательный он тем, что сделал он этот шаг очень прагматично. Он женился на ровеснице соседке, которую знал много лет, с тех ещё времен, как они вселились в этот дом. Ольга выходила замуж, потом разошлась и вернулась в свою большую семью с родителями и сестрой. У которой тоже была семья. Детей у неё в том браке не было. С Борисом они частенько с симпатией общались. Она ему даже как то сказала, мол, что ты все ищешь среди баб? Я вот она - рядом. Вроде в шутку сказала, а оказалось все по серьёзному. Сошлись быстро. Ольга, конечно, не красавица, но фигуристая, одевающаяся со вкусом женщина. С такой женой и в люди выйти не стыдно, и дома не скучно. Сама женщина серьёзная, к его «творческим» причудам относилась терпимо. Одним словом Борис взял женщину, знающую, что такое бабье одиночество. С ней Борису было спокойнее. Через год у них сын родился. Копия Бориса. Поздний ребенок, мама его, разумеется, баловала. А Борис, занятый работой, и общением с друзьями в мастерских и просто у пивных точек, не особенно отвлекался на воспитание сына.
Но вот эта история с «переносами» и с предложенным Степаном бизнесом навела неожиданно Бориса на мысль, что действительно можно подзаработать и пожить семьёй в своё удовольствие. Хорошую мебель купить. А что? Вот у Ольги на работе можно записаться в очередь на гарнитур для спальни, например. А может быть на машину собрать?
Вот о чем ворковали Борис с Ольгой. Планов было много. Решили пока остановиться на мебели. Тема продолжилась в постели, когда легли спать. И долго не могли заснуть. А проснулся утром Борис с твердым решением сделать все, чтобы их с Ольгой мечты сбылись.
Продолжение
http://proza.ru/2011/08/15/1144