Откровение гл. 12, стих 12
«Итак, веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе, живущим на земле, и на море, потому, что к вам сошел Диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени»
Время было тяжелое. Не то, чтобы было очень тяжело. Просто лето выдалось невыносимо жарким и засушливым, отсюда и все беды. Точнее, мелкие неприятности, которые скапливаются и неумолимо давят на сознание от того-то становиться грустно и хочется защищаться даже тогда, когда этого совсем не требуется. Если бы был изобретён прибор по измерению раздражительности, то жизнь стала б намного легче! Ну, скажем, если ваша раздражительность зашкаливала б по прибору, значит вам запрещён вход в общественные места: кинотеатр, аэропорт и даже в супермаркет. Вы представляете себе взбешенного, кипящего от ярости голодного человека стоящего перед супермаркетом, который усиленно пытается успокоиться, лихо. Зато представьте себе пустой супермаркет, никаких очередей, никаких давок и все друг другу улыбаются! Все придерживаются социально-этических норм нашего общества. Поверхностный этикет или социальные правила – необходимы как воздух развитому обществу. Именно правила, социальные правила, давят в нас звериную сущность. Конечно, это не решило бы проблемы за пределами супермаркета. И конечно обязательно нашлись бы люди и системы, которые смогли бы на этом заработать. Хотя мысль, наверное, не самая худшая. Я люблю фантазировать, даря жизнь несуществующим историям, иногда они приобретают государственные масштабы.
Мои фантазии мне помогают расширить саму себя в себе самой же. Я нуждаюсь в общении сама с собой. И совершенно не нуждаюсь в людях. Когда я переехала в этот маленький городок, на меня набросились стаей самые активные жители прибрежных домов. Они считали своим долгом со мной подружиться. К каким только уловкам они не прибегали. То цепляли бессмысленными разговорами на улице, то заходили что-то одолжить для быта. Я умышленно заболела, точнее я сделала вид, что болела всегда. Это моя находка. Заболевание называется «Аутизм». Аутентизм – англ. Authentism от лат. Authenticus (аутентикус) — подлинный, достоверный, соответствующий самому себе. Мне нравится это слово и ещё оно не знакомо для многих, а люди избегают всего незнакомого из страха. Человек всегда боится того, чего не знает. Человек боится Бога, потому, что не знает его природу, также он боится Диавола, так, как он уверен в его зло-природе, но не знает до конца его возможностей. Человеческий страх по отношению ко мне меня вполне устраивает. Я хочу, чтобы меня боялись. Боялись не внутренним животным страхом, а поверхностным, скорее напоминающий брезгливость. Преимуществом редкости заболевания было в том, что производные её могли меняться по моей необходимости, из-за недоразвитости населения маленького городишки. Я могла позволить себе многое: идти и напевать песенку, никого не слыша, смеяться на улице в одиночестве, выкидывать мусор из окна, конечно в качестве воспитательного момента нашего дворника, сделать престарелой ворчуне замечание, похороны которой ждал весь двор относительно её не гуманного отношения к детям и всякое подобное. А главное я всегда говорю правду, вот, что эффективнее отстраняет от меня этих мелких людишек. Я делаю то, что не позволяли себе многие, это прекрасно -это помогает мне чувствовать свободу.
В свободе я нуждалась не меньше, чем в общении сама с собой. Свобода вселяет в меня жизнь. Мне больно смотреть на людей, которые заняты вечными решениям и построением новых проблем, с возможностью в будущем их опять решать. Наверное, именно в этом и заключался их смысл жизни. Я не испытываю к людям ненависти, я тоже человек, но мне горько смотреть, как во время мелких погоней за идолами социальной обусловленности люди теряют самое ценное, божественное начало. Есть такое заболевание «социофобия» - боязнь общества. Вы, должно быть, подумали, что именно этим я и страдаю. Нет, моя болезнь куда страшнее. Она требует общества и полностью исключает жизнь без него. Так или иначе, я предпочитаю не иметь дело с людьми, не разбираться в их слабостях и тем более не влиять на их сознание. После многочисленных экспериментов над человеческими судьбами я приняла одно и очень важное решение, решение, которое касается всего человечества, да, да, пусть вам не кажутся мои слова слишком громкими. Десять лет, точнее девять лет, семь месяцев и четыре дня назад, именно тогда я и переехала в этот славный городишко, я дала обет о неприкосновенности мной к человеческому сознанию. Именно тогда я поняла, что что-то непостижимо вечное, исток всех первоистоков, даёт возможность человеку выбирать, он ждёт, не теряя надежду, от человека правильного выбора, даря каждый раз заново возможность учиться. Моё, пусть и громкое имя, как минимум для самой себя, мне всё же не даёт право вступать в противоречие с Богом.
Так я живу в этом славном городке, как я и говорила, уже девять лет, семь месяцев и четыре дня. Я люблю этот город. «Стоит над рекой Тисой, под высокой Замковой горой, старинный украинский город Хуст. В конце весны в заповедной Долине нарциссов бело-бело цветут сказочные цветы» примерно так описывают путеводители Украины Закарпатский город. Город прекрасен. От него веет стариной, и даже поговаривают, что это место родина славного трансильванского семейства Дракул. Прямой связи, конечно, нет, но в XIV в. эти земли принадлежали двум братьям-румынам из рода Мараморошей, одного из которых звали Драг (или Драго). Но, не выдержав злого нрава барона Перени, бывшего в милости у короля, переехали в Трансильванию. Сложное сплетение родственных связей приводит к валахскому воеводе по имени Влад Дракул. Именно эта историческая личность, вкупе со своим сыном Владом Цепешем, считаются прототипом всех вампирских сородичей. Сложная это штука, генеалогия дворянских родов. Бурная фантазия Стокера громогласно объявила во все времена и страны всю подноготную вампира и должна сказать, во многих возможностях многозначительно преувеличила. Переехала я в этот город не по наитию, а по зову сердца. Мне нужно было убежище. Убежище в первую очередь от самой себя и от своей семьи. Память, о которой я на протяжении уже десяти лет всё – никак не могу вытереть из своего сознания. Последний раз я её видела одиннадцать лет назад в Риме во время очередного съезда могучей семейки. Именно тогда я и познакомилась со своим агентом. Мои основные доходы идут от продаж моих картин.
Моё имя достаточно известно в Европе, точнее мой псевдоним. Говорят даже критики усиленно пиарят мои работы, бывает, что и хорошими отзывами. Меня это забавляет. Я никогда не посещала выставки собственных работ и не видела в этом никакого смысла. Мне не нужна похвала, пусть даже и искренняя, я самадостаточна, для того, что бы быть уверенной в собственной исключительности. Я пишу картины и наслаждаюсь их красотой в одиночестве. После отправляю работы курьерской службой в Европу своему агенту. Правильнее сказать своему публичному «Я». Именно мой агент получает всю славу и материальное вознаграждение за мои работы. Он любит публику, а публика любит его. Он принимает лесть за чистую монету и она его радует, он даже не задумывается о правдивости сказанного, ему незачем себя утруждать. Это тоже моя находка. Как жаль, что подобные вещи нельзя запатентовать. Другими словами, я имею всё, в чём нуждаюсь. И в отличие от своего второго «Я» умею насытиться. Именно из-за наличия многочисленных алчных черт в моём агенте– я в нём уверенна. Я знаю, что он всегда будет рядом и что положенные мне 50% от продаж картин во время поступят мне на мой депозитный счёт. Ему необходим очередной вихрь славы, лёгкие деньги и лесть, нет, много лести, как человеку - воздух. Хотя он, похоже, в публичном «обожательстве» нуждался гораздо больше, чем смертный в воздухе. А по своей природе он бездарен – поэтому более лёгкого пути к славе, чем как через меня – у него просто нет. Одного только взгляда было достаточно, чтобы уловить всю подноготную его личности. Неискренность и жадность его натуры просачивалась даже сквозь одежду. Он среднего роста, с подтянутой фигурой, гордая осанка – всё мне могло пригодиться. Я тогда уже знала, что такой «надёжный» человек мне понадобиться. Он, как и все подобные ему люди, имел трагическую историю о захоронении своего таланта. А чаще в подобных историях скоропостижная смерть дара приходит во имя чего-то, так судьба рассказчика выглядит более драматичной. При этом подобные экземпляры, как правило, верят в свою историю и находят тысячи причин обвинить всех, кроме себя. Они никогда не бывают не правы, ну разве что в случае, когда они от вас зависят. Я с первого момента нашего знакомства подарила ему надежду. С каждой минутой нашей встречи я не навязчиво рисовала картинки его венценосного будущего. Я дошла до точки в его мозгу, когда все нервные сосуды ждали в напряжении команды к атаке. В тот момент мне казалось, что я слышу, как пульсирует кровь на его виске. Его мелкие пальчики судорожно перебирались при упоминании мной хорошей публичной работы с минимальными затратами. Его глаза предательски выдавали адский огонь, который горел у него в сердце. И казалось, что пламя пожирало его всего целиком, он постоянно увлажнял свои пересохшие тонкие губки мелким язычком, при этом думая над очередным вихрем славы. Разговаривал он красиво, точнее пафосно. Любое словосочетание кричало само за своего хозяина. Всё, даже манерные движения выдавали в нём алчность, неутолимость завоевателя человеческими сердцами ради собственной потехи. Быть значимым не ради собственной реализации, а ради публичной славы – собственно, что мне от него и было нужно. Теперь он нуждался во мне больше, чем я в нём. Он мой, целиком и полностью. Как блаженны эти минуты. Минуты осознания того, что ты руководишь человеком при помощи его же слабостей. Но подобное влияние я оставила в прошлом. Много жизней я перевернула, я учила и училась сама и в один момент я обрела сокровенные знания. Знания о возможности «давать выбор», не ослеплять, используя человеческую низменность, а показывать и возможность развивать высокие качества человеческой сущности. Ответственность лежит не только на тех, кто делает зло, но и на тех, кто за ним беспрестраснно наблюдает. С тех пор я оставила людей с их собственными возможностями и правом выбора, я поклялась не участвовать в игре света и тени. А волки своих клятв не предают.
Итак, я родилась на юге Франции. Моя семья имела небольшой домик, несколько гектаров земли и немного живности: птиц, пару коров, лошадь. Основной доход был от продажи сыра, молока, яиц, мяса. Отец иногда подрабатывал на сезонных работах при уборке урожая наших соседей. Для нашего селенья наша семья имела средний достаток. Мы не купались в роскоши, но нам всегда всего хватало. Мои родители были на много старше родителей моих сверстников. В семье я была единственным и долгожданным ребёнком. Меня опекали, заботились и одаривали любовью. Отец следил, что бы я не сильно утруждалась в хлопотах о домашнем хозяйстве. Он тщательно продумывал мою работу на каждый грядущий день, оставляя мне время для игры с соседскими детьми. Мама любила рассказывать мне обо мне. Я росла здоровым и крепким ребёнком. Родилась со светлыми волосиками и голубыми глазками. При этом была достаточно болтлива, но звуки напоминали мурлыканье или в случае недовольства я умудрялась произносить громкий звук, похожий на требовательный вой, исходивший, как буд-то из самых глубин меня, в таких случаях отказать мне просто не могли. Со временем мои волосы приобретали тёмный цвет, а цвет глаз оставался неизменным, исконно синим. В шесть лет я начала ходить в сельскую школу, которая находилась на окраине нашего посёлка. В получасе от нашего дома. Дорога проходила через два окраинных дома, потом через хвойную посадку. Лес разделял нашу деревушку на северную и южную части. Местные власти всячески подумывали о его вырубке, но говорят, что это невозможно из-за речки, которая протекает вдоль леса. Именно деревья оберегают ближайшие поля от затопления во время дождевых периодов. При выходе из посадки сразу начинается южная часть нашего посёлка там и находится... По дороге собирались мои подружки, некоторые из которых были на пару лет старше меня, хотя ходили мы в один класс. Из-за того, что погодок в нашем посёлке было недостаточно для набора в один класс, директор лично проводила отбор детей в школу, исходя из уровня подготовленности или возможностей воспринимать школьную программу. Сельская школа не отличалась хорошей благоустроенностью, и учителей было не слишком много. Так, например один и тот же учитель мог вести несколько предметов одновременно. Но факт плохого обучения нас никогда не волновал и даже наоборот, мы всегда были рады лишней, свободной минуте во время занятий в случае повтора учителем предыдущего материала. Так я росла. Сейчас, мне хочется добавить быстро, нет, стремительно росла. К своим пятнадцати годам я выглядела достаточно сформировавшейся девушкой с пышными округлыми формами, чёрными волосами и синими глазами, обрамлёнными пышными ресницами. Я замечала зависть своих подружек, но не понимала до конца их невольные приступы раздражительности, когда их истинное «я» вырывалось наружу, забыв о правилах приличия перечёркивая нашу дружбу. Подобные приступы длились секунды, но оставляли в моём сердце отпечаток на долгое время. В то время я умела прощать и испытывать снисхождение. Поэтому я продолжала общаться, будто ничего и не происходило. К шестнадцати я поняла, что имею дар, дар влиять на людей. Я в голове придумывала желание, и желаемое случалось. Мне ставили хорошие оценки, мне оказывали внимание, те мальчики, которых я хотела видеть рядом с собой. Я всегда этому удивлялась, складывалось ощущение, что всё шло по моему плану, иногда мне казалось, что мир принадлежит мне, что все, что делается вокруг меня, происходит только ради меня и для меня. Не думайте, что меня заносило высокомерие, нет, даже наоборот, я делилась со своими наблюдениями со всеми, кто готов был меня слушать. Но почему-то у других эффект был не столь ошеломляющий. Я жила беззаботно и счастливо, но в какой-то момент моя жизнь изменилась. Правильнее сказать именно в тот вечер и наступили закономерные перемены. Возвращаясь от подружки с южной стороны посёлка, через лес, с соседской девочкой, мы услышали шорох и треск сухих веток. Солнце уже садилось и глаза только начинали привыкать к темноте. Тропинка через лес была узкой, а посадка деревьев плотная, поэтому разглядеть детали можно было только в ближайших пяти метрах. Мы оглянулись, но ничего подозрительного не заметили. Синхронно ускорив шаг, мы перестали разговаривать, стараясь прислушаться к любому шороху. Через пару минут после того, как мы приспособились к нужному темпу, по волосам пробежал ветерок и повторился звонкий хруст сухих веток прямо у нас за спинами. Мы резко с ужасом обернулись, я с ощущением своей силы возникшей из-за страха была готова атаковать. Мои глаза впились в темноту, выискивая обидчика, после того, как я убедилась, что бояться нечего, расслабилась, и с облегчением вздохнула. Развернувшись к подруге я испытала страх больше, чем испытывала минуту назад. Она с ужасом смотрела на меня, не в состоянии сказать ни слова, когда она открывала рот, выходили не чёткие звуки. Я с силой её трясла, спрашивая, что она увидела, оглядываясь я не находила ничего, что могло меня также испугать. Прейдя в себя, она спрашивала в захлёб, перебивая себя дыханием, как я это сделала, но я не понимала о чём она. Выбежавши из леса и чувствовав себя в полной безопасности, она рассказала, что на моём месте видела белого волка со страшным звериным оскалом, волк был настолько белым, что казалось, будто он светится. В тот момент, мне было её жаль. Видимо, по моему сочувственному взгляду она решила больше не продолжать обсуждение случившегося. В ту же ночь мне снился странный сон много неизвестных лиц, не чётких, они появлялись и исчезали и говорили, говорили все одну и туже фраза «мы нашли тебя». Весь следующий день сон не выходил у меня из головы. На следующую ночь сон повторился. После того, как один и тот же сон с регулярной чёткостью, каждую ночь на протяжении первой недели прерывал мой здоровый сон, я задумалась о его серьезности. Ночь за ночью я просыпалась в холодном поту. Дальше было хуже. Сон, точнее его производные посещали меня даже днём. Я слышала шепот незнакомых людей, шепот превращался в невыносимый гул, а гул в свою очередь, полностью заполнял моё сознание. В такие минуты было невыносимо мыслями оставаться в реальности. Я не знала, что происходит, я не понимала, что я должна делать и как дальше жить. При расспросах моих родителей, они только разводили руками. Мама всячески старалась помочь мне избавиться от нахлынувших приступов. А звуки удаляющего эха «мы идём за тобой», «мы рядом», казалось, не исчезнут никогда. Я, стараясь себя не терять, просиживала много часов в школьной библиотеке. В книгах по психологии я нашла много подходящего, не радужного материала. В зависимости от формы шизофрении могут наблюдаться различные проявления, в частности и галлюцинации. Галлюцинации - это одна из форм нарушения восприятия окружающего мира. В этих случаях ощущения возникают без реального раздражителя, но ярки и не отличимые от существующих реальных объектов. Бывают галлюцинации слуховые, зрительные, обонятельные вкусовые и осязательные. Считается, что в этот момент больные действительно слышат, видят, обоняют, а не воображают и не представляют. Причина заболевания до конца не изучена, часто отмечается его наследственная передача. Мои расспросы родителей о генеалогическом дереве нашего рода стали всё более настойчивей. Родители в свою очередь только пересматривались и ничего вразумительного не отвечали, точнее не было ничего похожего у моих предков, что помогло б, хоть как-то понять истину происхождения моих мучений. Я знала, что они что-то скрывают, я это чувствовала. В свою очередь голоса усиливались. Это уже не было эхо. Это были чёткие голоса, с чёткими фразами. В один из вечеров, я вернулась домой от друзей раньше обычного. Подойдя к дому, я почувствовала напряжение в родительском доме. Я не хотела вмешиваться в сору родителей, поэтому решила подождать у окна завершения происходящего. Сидя после ужина в гостиной перед камином, отец что-то говорил с виноватым видом моей маме, фразы начинались и заканчивались, не доходя до сути сказанного. Что-то о моём детстве, отрочестве, о времени их детства. Он периодически смотрел на мать, ища в её глазах поддержку. Она, за период произнесённого им текста, ни разу не подняла на него глаз. Потом она решительно встала, перебив отца, тот в растерянности умолк, подошла к буфету, открыла потайную заднюю стенку и достала стопку писем, перевязанную розовой атласной лентой. Отец в бешенстве выхватил письма, отчаянно крича на неё о не понимании и безответственности. Казалось, что его возмущению нет предела. Я в свою очередь, отца видела в таком состоянии впервые. Высказавшись и успокоившись, он положил письма в потайное место. В скоре этот инцидент мной был забыт, но тайные письма не давали мне покоя. Моё детское любопытство с каждым днём набирало всё большей и большей силы. Я готова была пойти на всё, лишь бы хоть краешком глаза взглянуть на них. Да, безусловно, запретный плод всегда сладок. Или вот ещё, сила действия равна силе противодействия. Мои прожитые часы в библиотеке не прошли даром. Возможно, письма и не стоят моего желания и места в моих мыслях, там может быть нелепая переписка старых друзей, но думать я больше ни о чём не могла. Долгожданный момент настал. Родители оставили меня одну дома на целый вечер. Если вы думаете, что, как только закрылась за родителями калитка, я мигом понеслась к тайнику в буфете, то вы ошибаетесь. Я растягивала будущее долгожданное удовольствие. Само чувство того, что я могу их, не откладывая, ни секунды, прямо сейчас прочесть, утеряло в письмах какую-то красоту, загадочность, волшебство, интригу. Гладя пальцами резную выточку буфета, мои мысли плыли в анализе собственных ощущений. Удивительно, как странно устроен человек. Мне было жалко ради самой себя читать спрятанные родительские письма. И отнюдь не из-за этики или родительского запрета, возможности их огорчить. Нет, моя беззаботность и детская безответственность полностью убила во мне в этот момент чувство вины и угрызение совести за будущие действия и как я буду смотреть маме в глаза после в тот момент меня совсем не волновало. Я несколько недель жила одним только желанием и вот, через секунду моя жизнь станет опять прежней, серой, невыносимо грустной, без шипов и задоринок. В ней опять исчезнет авантюризм, чувство неутолимой жажды, цель пусть и маленькая, но какая загадочная. Ведь была необходимость у родителей спрятать письма. По обычаю, все переписка хранится в старом мамином сундуке. А эти, наверное, очень особые. Я понимала, что после моего прочтения исчезнет вся их необыкновенность, невероятность. Но признаться, я не долго грустила над потерей волшебства у особенных писем. Моё любопытство взяло верх, тем более, что можно было потом придумать себе очередную загадку для возобновления определённого, островатого смысла своей жизни.
Я смело залезла в тайник, и с лёгкостью достала приз за долгожданное терпение. Развязав атласную ленту, я неторапясь разложила письма, в хронологическом порядке, растягивая удовольствия, исходя из даты на почтовой марке. Письма были из.
Письмо первое от 12.09.1964 г. «Здравствуй милая тётя Луиз. Простите, что давно вам не писала, совершенно нет возможности. Как поживает дядюшка Жиль? Надеюсь, твоё здоровье после маминых похорон пришло в порядок. Такая утрата застала нас всех врасплох. Теперь кроме тебя у меня больше никого нет. Ах, милая Луи, как я жалею, что ты так далеко. Пустота и одиночество не даёт мне покоя. Только благодаря работе я чувствую, что ещё живу. Новая работа, о которой я рассказывала раньше, отнимает большую часть свободного времени. Но она даёт возможность расплатиться за старые долги, к тому же я имею крышу над головой. Семья Эвансов очень хорошая, они бережно относятся к служащим дома. Видимо сказывается хорошее воспитание высокого сословья.
Слухи, которые ходят в наших местах, о их роде совсем неоправданны. Видимо сплетни завистников пошли из-за родового герба на котором изображены завывающая волчица кормящего волчонка придавившая побежденного орла. Это очень интеллигентные и образованные люди. Хозяева дома молодые, поэтому с ними легко договариваться о дополнительных выходных некоторых работающих и о всякого рода мелочах. Управляющей дома быть не так просто, как мне казалось. Я благодарна, что Патрик Эванс, хозяин дома, не смотря на сомнения своей жены, Евы Эванс, взял меня на работу. Я стараюсь изо всех сил оправдать свои рекомендации и доказать, что моя молодость не помеха для хорошей работы. Миссис Эванс после месяца моей работы, надо полагать, обрела ко мне полное доверие. После больших приёмов, она даёт мне дополнительный выходной. Родовой дом очень большой. В нём около полутора тысяч комнат, слава Богу, левое крыло дома закрыто и не открывается даже во время больших приёмов. В таком доме по моему представлению, должно быть много детей. Но видимо есть причины по которым Эвансы не могут или не хотят их иметь. В доме часто бывают гости, от этого хлопот становиться намного больше. Но в такие дни дом оживает и становится радужней обычного. Я люблю эти дни. Издали наблюдая за приглашенными дамами, я стараюсь у них многому научится. Как себя нужно вести, как необходимо отвечать на стандартные вопросы высшего общества. Я стараюсь, по мере возможности, одеваться как они. Мне интересно познавать всё новое. Поэтому этот дом, эта работа и есть вся моя жизнь.
Пиши мне.
Прощаюсь, ваша Жаннет.»
Письмо второе от 01.03.65г. «Здравствуй тётушка Луиза и дядюшка Жиль! Прошло пол года прежде чем, я снова нашла время вам, мои любимые написать. Из последнего письма, я поняла, что прибыль у вас не велика, поэтому высылаю вам немного
денег. Не волнуйтесь за меня, я достаточно зарабатываю. К тому же тратить мне их негде, да и некогда.
Я работаю и живу всё там же. Работа забирает большее количество моего времени. Но и в те редкие дни моих выходных, мне совершенно нечем заняться, да и не хочется. Что-то тайно неимоверное заставляет меня находиться в этом доме.
Милая тётушка Луи, моё сердце, душа и сознание полностью привязаны к этому дому. Я борюсь со своими чувствами и мне совершенно не с кем ими поделиться. Я боюсь произнести в слух свои переживания. Не знаю, виновата ли в моих волнениях весна, или постоянное внимания хозяина дома, но я теряюсь при виде Патрика Эванса, хозяина дома. Лу если бы ты его видела. Мне удивительно, что я могу его привлекать. Он божественно красив. Его карие глаза, если бы ты видела его карие глаза. Они светятся, да, они всегда горят, светом, от которого невозможно отвести глаз. Его фигура, самое красивое земное произведение, а голос, Лу, если бы ты слышала его голос. Бархатный, ласкающий голос. В нём есть что-то магнетическое, сильное, что-то, что делает его невероятно мужественным. Рядом с ним я чувствую себя защищено и невероятно уютно. Может нахлынувшие чувства временное явление, но я утратила сон и покой. Милая Лу, я боюсь потерять работу, я не желаю быть игрушкой в руках у нелюбящего человека, боясь, что все его знаки внимания всего лишь игра, но я не в силах скрывать свои чувства. Я боюсь отдаться, да и моя католическая вера не позволяет мне любить женатого человека неравного мне сословия. Патрик Эванс всё чаще оказывает мне внимание. Раньше я полагала, что это естественное внимание хозяина к служащему, но нет. Ничего подобного к другим он себе не позволяет. С каждым днём он становится всё уверенней в своих проявлениях ко мне. Когда он берёт меня за руку, желая спокойной ночи, я теряюсь, Лу, я боюсь в такие моменты смотреть ему в глаза. Мне кажется, если я посмотрю ему в глаза, то я потеряю реальность, забуду, кто я, кинусь ему на шею и никогда не отпущу. Невыносимо. Я устала от самой себя.
Как мне быть? Что мне делать? Я не вижу выхода?
Пиши мне. Мне нужна твоя поддержка. Не суди меня.
Люблю, крепко обнимаю.
Твоя Жанет.»
...