Мне кажется, к этому несчастливому дню я планомерно шёл всю свою сознательную жизнь. Как бы ни были смешны перегибы философии фаталистов, в некоторые моменты начинаешь думать, что в теории предопределённости есть доля разумного.
Если совершить лёгкий экскурс в историю, можно вспомнить, что в один прекрасный момент в мире стало катастрофически не хватать ресурсов.
Вода, нефть, уголь, газ - человечество впервые за всю историю своего существования вынуждено было ограничивать себя в таких вещах. Экономическая система была на грани краха. Установленный человеком порядок — очень хрупкая штука. Стоит разрушить один из опорных столбов, и сразу складывается весь карточный домик. Разумеется, кризис затронул не всех. Как это повелось испокон веков, те, кто имел деньги или связи, а в идеале и то, и другое, оказались в выигрыше. Им полагался зелёный билет в мир без ограничений. Прочим оставалось только смириться и плыть по течению.
Со временем выработался новый порядок. Кварталы богатых превращались в города, города расширялись и обрастали инфраструктурой. Появились Плазы: столицы, не ограниченные в ресурсах, открытые только для светил науки, богачей и аристократов — знатных семей, принявших на себя бразды правления. Остальные города образовывали округа при каждой Плазе и жили куда менее вольготно. Их население имело право пользоваться благами цивилизации по строгому графику. Всё бы ничего, но разбираться с беспределом, который порождало всеобщее неблагополучие, было некому. Аристократы жили в вакууме, единичные случаи, когда их жизнь соприкасалась с нашей, были связаны с определением графика подачи ресурсов на округ каждой Плазы. По мере того, как развивались столицы, территории их округов приходили в упадок. Страдали все сферы: от транспорта до здравоохранения. Количество недовольных росло.
Так однажды появились партизанские отряды, вскоре выросшие в полноценные организации. Они, если можно так выразиться, несли возмездие, на самом деле просто создавая видимость хоть какого-то движения, борьбы. Совершали набеги на грузовые составы, захватывали инкассаторы, словом, по мере возможностей и средств усложняли жизнь аристократам. Однако около пяти лет назад правительство сформировало специальный отряд зачистки «Чёрный Крест». Никто не ожидал, что на головы Робин Гудам с исключительной жестокостью опустят железный кулак. Одиннадцатого августа три года назад штурмовики ворвались на центральную партизанскую базу. Большинство осуждённых по сей день отбывает срок в тюрьмах строгого режима, менее удачливые окончили свои дни на электрическом стуле. Гибель достаточно безобидной группы энтузиастов породила огромную волну возмущения. Партизанские отряды не исчезли, но, напротив, стали осторожнее и организованнее. Целью их на сей раз являлись не ресурсы или деньги, а месть.
Как это связано с моей судьбой? Сам удивляюсь. Сколько себя помню, политикой я не интересовался, встречаясь с ней лицом к лицу в университете на парах и раз в два года опуская в ящик голосования бюллетень с именем нового генерал-губернатора округа. Моя позиция была позицией типичного приспособленца.
Всю жизнь я был ничем не выдающимся, во всех отношениях обыкновенным. Серенькой внешности, заурядных способностей парень. Окончил факультет технологии и программирования, через друзей нашёл работу, съехал от родителей в двадцать, сейчас - жил на съёмной квартире. Ничто на первый взгляд не предвещало беды. Но имелось три обстоятельства, осложнявших ситуацию: моя исключительная влюбчивость, тяга к перемене мест и тотальная неудачливость. Таких, кажется, называют ветром в поле. Я увлекался часто и сильно. Во-первых, неизменно искал приключений на свою пятую точку, во-вторых, с завидной регулярностью влюблялся не в тех людей. Нигде не задерживался подолгу, лез на стенку в порыве страстей, совершал глупость за глупостью и в итоге неизменно оставался у разбитого корыта. Любопытно, что назвать меня наивным не повернулся бы язык, но если дело касалось моей очередной пассии, мозги мне отшибало начисто. Думаю, в этом были отчасти виноваты мои родители, задавленные необходимостью работать в поте лица, чтобы прокормить семью. Пока я был ребёнком, у них не было возможности проводить со мной достаточное количество времени, чтобы я мог почувствовать их любовь и заботу. А вот теперь подсознательно искал её везде, где мог. Зависел от чувства любви, как от наркотика.
И вот однажды на горизонте замаячила прекрасная леди в снежно-белых кудряшках. Я и глазом моргнуть не успел, как оказался втянут в чертовски серьёзную игру. Моя дама сердца, Сэнди, была суровой женщиной, даром, что выглядела хрупким цветочком. Она числилась техником в одном из партизанских отрядов. Неприязнь к аристократам почти у каждого современного человека была в крови. Я не был исключением. Мои родители, попавшие на пик кризиса, трудились, не разгибаясь, чтобы заработать копейки, а несколько лет назад отец попал в аварию и остался инвалидом, но помощи власти не оказали никакой. Кормить его, мою маленькую сестрёнку и самих себя приходилось нам с матерью вдвоём. Словом, ничего хорошего о правящих кругах я сказать не мог. Но мне никогда бы в голову не пришло связаться с радикальной средой, если бы не Сэнди.
Тот год был для меня дипломным, я подрабатывал администратором в магазине техники. После работы мы с ребятами часто заходили в бар, располагавшийся неподалёку от офиса. Как-то раз я пришёл туда совершенно один с определённой целью: хорошенько надраться. У меня были все основания: любовник бросил меня, семье не хватало денег, с работы меня могли попросить в любую минуту. Влюблялся в мужчин я ничуть не реже, чем в женщин. В тот вечер я расстался после продолжительных отношений с собственным шефом, красивым, властным мужчиной едва за тридцать. Было больно. Вдобавок, становилось тошно при мысли, что скорее всего придётся остаться без постоянного дохода. Что не смогу помогать семье и, более того, снова сяду им на шею на неопределённый срок. Поиск новой работы в условиях современных реалий был делом долгим и муторным.
Сэнди подсела ко мне сама, вся строгая, прямая, исключительно красивая. Теперь я знаю, что это у них обычная практика: выискивать лопухов с тоскливым взглядом и предлагать помощь в обмен на контракт. Но тогда я просто смотрел на роскошную девушку и видел ангела.
- Проблемы? - ослепительно улыбнулась Сэнди. Блики зеркального шара, висевшего под потолком бара, играли на её белых волосах.
К тому времени я уже потратил изрядную сумму на крепкий алкоголь и шёл на понижение градуса, запивая коньяк пивом.
- Ты — мой ангел-хранитель? - задал я идиотский вопрос, а потом с восторгом смотрел, как красиво эта девушка смеялась. Я понял, что влюбился.
- Увы, - покачала Сэнди головой и заказала виски. - Но, может быть, тоже смогу тебе помочь.
Я рассказал ей всё. Она объяснила, что когда-то сама оказалась в похожем положении, но ей крупно повезло. Сэнди предложила контракт, назвала космический гонорар, а деньги мне были ой как нужны. До сих пор не уверен, что именно сыграло решающую роль: количество нулей в цифре, степень моего опьянения, неизменное желание сделать что-то запредельное или её шарм. В любом случае, последнее поставило жирную точку в аморфной массе моих размышлений. Я пошёл за ней преданной собачкой, ловя кайф от созерцания стройных ножек и возможности поиграть в благородного рыцаря. Первые несколько миссий пролетели на чистом адреналине. Особо ответственных поручений мне, к счастью, не давали, оставляя за мной роль диагноста при исполнительной группе. Хотя я толком и не работал по специальности, студентом был весьма добросовестным, оттого прекрасно знал устройство сигнализаций и техническое оснащение охранных пунктов.
Очень скоро выяснилось, что взаимности добиться не получится. Сэнди относилась одинаково ровно к каждому из членов своей команды, но в романтическом смысле проявляла ко всем ухажёрам, включая меня, трогательное равнодушие. Любовь не сложилась, крыша встала на место, и пришло время в полной мере осознать, насколько крупно я попал. Мой контракт предусматривал тридцать одну миссию. Выполнено было к тому моменту всего восемь. Поначалу я жутко струсил, думал о том, чтобы разорвать договор, но не мог найти всей суммы для выплаты неустойки. Шло время, я смирился. Стал относиться к этому как к обычной работе, откладывая на дальнюю полку мысли о том, что могу плохо кончить. В конце концов, мне хорошо платили. Не было проблем со съёмом квартиры. Каждый месяц я отправлял значительную сумму родителям. Мать смогла бросить вторую работу и начала понемногу походить на человека, а не на автомат для добывания денег.
Я даже подумывал, что жизнь стала налаживаться. В этом месяце количество заданий составило тридцать миссий. Мне оставался последний выезд. Продлевать контракт не было и в мыслях, просто получил бы деньги — и до свидания, дорогие борцы на правое дело.
Да вот только план нападения провалился. Тридцать первое задание подвело меня угрожающе близко к черте, о которой я так старательно пытался не думать.
Я сидел, забившись в угол пустого купе, и ждал, когда меня найдёт полиция. Денег захотелось, да? Разнообразия и острых ощущений? Получите - распишитесь.
Левую ногу зацепило выстрелом, мне не хватало решимости проверить, насколько глубоко. Стиснув зубы, я раздирал рукав рубашки на лоскуты и складывал ткань вчетверо. За неимением бинтов и жгута могло сгодиться и это. Крепко прижав к ране импровизированную повязку, я попытался успокоиться.
План изначально был абсолютно, полностью провальным. Я ведь чувствовал, всё во мне кричало о безнадёжности операции, но кто бы прислушался к мнению юнца, после первого же контракта собравшегося на покой? Вдобавок, у меня не было совершенно никаких оснований не доверять мнению командования. Дурное предчувствие пришлось оставить при себе.
Всё пропало. Нас засекли практически сразу, сейчас я понятия не имел, где находились остальные члены команды. Вряд ли ребятам удалось уйти. В общем-то, с момента проникновения в грузовой отсек «Одиссея», поезда-«ракеты» для ви-ай-пи-персон, путь назад был отрезан. Маленькая деталь, которую нам не сообщили: отсек был защищен двойной сигнализационной сеткой. Мы зацепились за её второй слой, о котором просто не знали.
Как правило, на самые рисковые миссии всегда посылали либо желторотых птенцов, либо — я оцепенел от этой мысли — тех, кто был больше не нужен отделу. Почему нет, это бы всё объяснило. Кто входил в состав группы? Я лихорадочно перебирал имена. Сэнди Трэвис с братом Эдди, ветераны отряда, но они обеспечивали прикрытие и не должны были лезть в пекло, так что их не считаем. Дэн Ральф, отличный парень, мы с ним здорово сдружились, он как и я отрабатывал последние миссии, ему оставалось две. Морган Кент, неопознанный субъект, присоединился к команде всего неделю назад. Всё сходилось. Меня пробила дрожь. В случае прокола всегда можно было списать неудачу на неопытность исполнителей или предательство. Об этом можно было догадаться. Но, разумеется, каждый считал, что самое худшее случится с кем угодно, только не с ним. Я мог, мог выглядеть в глазах командиров опасным. Дэн - тоже. Кент просто попал под раздачу. Никто не владел сведениями о местоположении базы, любые контакты являлись исключительно разовыми, суть была в другом. Я не скрывал, что ухожу, много знал о техническом оснащении железнодорожной трассы и поездов, поднаторел в диагностике и мог стать полезным «Чёрному кресту». У Дэна была похожая ситуация, вдобавок он - талантливый медик. Я помотал головой, опровергая сам себя: бессмыслица какая-то. Что мешало полиции поймать меня сейчас и как следует допросить? Да кто мы такие, чтобы из-за нас марать руки! Ерунда это все, горячечный бред.
Хотя бы Сэнди и её брат сейчас находились в безопасности. Можно было позволить себе тешиться этой мыслью, таким образом чуть-чуть отвлекаясь от мучительных волн боли, захлёстывавших тело. Откинувшись на стену за спиной, я потёр глаза, чтобы хоть немного рассеять мутную пелену, застилавшую взгляд. На светлом ковре длинного ворса причудливо играли блики, оттеняя бурые пятна, оставшиеся от прикосновений моих ладоней. Плохи дела. Я знал, что если так пойдёт и дальше, до ночи мне не продержаться. А ведь только с наступлением темноты имело смысл пытаться сбежать.
Створки двери легонько скрипнули и разъехались в стороны. Я с трудом сфокусировал взгляд и не мигая уставился на лакированные носки чужих ботинок, отливавшие закатным красным. Послышался рваный, короткий вздох. Незнакомец резко развернулся и вышел. На какое-то время купе снова погрузилось в гнетущую тишину. Мне было слишком плохо, чтобы я мог связно мыслить или бояться. Поэтому я просто прикрыл глаза, внушая себе единственную мысль: нужно не потерять сознание, нужно передать на базу сообщение о том, что всё кончено, мы провалили задание.
Дверь ещё раз открылась. Незнакомец вернулся, прошёл через всё купе и наклонился ближе. Я равнодушно наблюдал за движением дорогих ботинок по ковровому покрытию. Что-то звякнуло, послышался запах медикаментов. К моему лицу прижали влажную тряпку, я машинально вдохнул и закашлялся, едва не захлебнувшись резким запахом.
- Боже мой, какой идиот, - выдохнули над ухом. Меня обдало запахом элитного парфюма. Впрочем, трудно было утверждать наверняка, что тот сдавленный шёпот мне не послышался. В двери настойчиво постучали.
Незнакомец поднялся на ноги, застыл. Мои мысли путались, но боль притупилась, чему я был несказанно рад. Стук повторился. Передо мной на пол упал объёмный свёрток. Прояснившимся взглядом я следил, как удаляются лакированные ботинки, как закрываются за ними створки двери. Страшно было шелохнуться. Из коридора доносились приглушённые голоса.
- В чём дело?
- Ничего серьезного, сэр. Поступила информация о посторонних лицах на «Одиссее». Вы не замечали ничего подозрительного?
Я зажмурился. Ответ совершенно незнакомого человека мог стоить мне жизни.
- Нет, - сказал мой нежданный спаситель, и я распахнул глаза, неверяще глядя на закрытые двери купе. - К слову, меня совершенно не устраивает задержка во времени прибытия в Плазу.
- Приносим вам глубочайшие извинения, но вы же понимаете, как важна безопасность... - тараторил третий голос. Любопытно, кем же являлся этот человек, если полицейские так испуганно зачастили перед ним.
- Не стоит, - он сухо оборвал поток оправданий. - Пройдёмте со мной, возможно, моя семья сможет дать вам больше информации. Безопасность рейса превыше всего.
Не решаясь поверить в подобное везение, я слушал звук удаляющихся шагов. Сознание стало на удивление чистым. Руки нашарили свёрток и осторожно, почти бережно развернули его. Внутри обнаружились чистые бинты и капсула с антисептиком. Мне было впору ждать подвоха, но из головы никак не уходил потрясённый, злой шёпот спасителя.
Кое-как обработав рану, я нашарил в кармане пейджер, но почти сразу понял, что связаться с базой не получится: устройство было безнадёжно испорчено.
Поезд тронулся.
- Уважаемые пассажиры, - чистый, ясный голос просочился сквозь прорези динамика. - Просим прощения за задержку. Трое нарушителей были пойманы и переданы в руки полиции. Вашей безопасности ничто не угрожает. Спасибо, что пользуетесь услугами нашей транспортной компании. Желаем вам приятной поездки!
По стене бежали длинные, тощие тени станционных столбов. Вот они смешались в один непрерывный силуэт — и вовсе пропали. Я скомкал в пальцах выпавшую из свёртка записку, и рассмеялся.
«До скорой встречи», - насмехались надо мной несколько летящих росчерков на дорогой, плотной бумаге. «Ракета» неслась по идеально ровным путям со скоростью триста километров в час. Глаза слепило от элегантности убранства купе. Я — весь в пыли, саже, в рваной рубашке сидел на полу, вжавшись в мягкую обивку стены, и пачкал кровью ковёр.
И смеялся. Горько и зло смеялся.