И чудо свершилось. Однажды почтальон принёс Нине письмо от бывшего однокурсника Сашки Мельникова. Читали со Светкой, то и дело отвлекаясь для того, чтобы вспомнить что-то, связанное с ним. Знали они о Мельникове немного. Он был родом из Сибири, учился сначала заочно, а на четвёртом курсе, чтобы получить полновесный диплом, перевёлся на очное отделение и оказался первым и единственным парнем на курсе. Серьёзных отношений он ни с кем не завязал, поэтому вернулся в Сибирь только с дипломом, отложив женитьбу на неопределённый срок. Утвердившись в должности директора школы, человек основательный и прагматичный, он, видимо, стал подбирать кандидатуру будущей жены. В список кандидатов на эту роль попала и Нина, которая никаких чувств к нему никогда не питала. Но Сашка так не считал. Заласканный однокурсницами, он думал, что любая девушка сочтёт за счастье стать его женой. Избрав натиск основной стратегической линией, он начал наступление, для начала забросав Нину письмами, написанными чётким каллиграфическим женским подчерком с применением пасты двух видов: красной и синей. На зимних каникулах он ждал Нину в гости, ждал с нетерпением, потому что ему очень одиноко и тоскливо в этой глуши и ближе её никого нет, обещая сказать что-то очень важное.
Ехать зимой в таёжный район было страшновато. Конец колебаниям положила Светлана.
- Съезди, с тебя не убудет. Дома на каникулах скучно, - посоветовала она. – Настоящую тайгу увидишь. А если дело дойдёт до серьёзного, не советую - Мельников - не твой вариант. С ней нельзя было не согласиться.
Как будто по заказу, к моменту отъезда установилась прекрасная погода. Успокоились все зимние стихии: ни хиуса, ни мороза. Нина, как всегда, элегантна. Ничего вызывающего в одежде, детали которой создают потрясающий ансамбль. Коротенькое пальто необычного зеленоватого оттенка, слегка расклешённое книзу, с воротником-стойкой из коричневатого меха ондатры, огромный узорчатый мохеровый шарф с разноцветными кистями, сочетающийся по цвету с пальто, связанный собственными руками. На сапоги и сумку денег она никогда не жалела. Сапоги, сшитые где-то в солнечной Италии из настоящей кожи, мягкой и эластичной, с подкладкой на «рыбьем» меху, они, конечно же, были мало приспособлены к суровому сибирскому климату. Но когда тебе только двадцать два года, это такая мелочь. Главное – индивидуальность, неповторимость, заставляющая замирать проходящих мимо и мужчин, и женщин. Нине нравилось это внимание, и она всегда готовилась произвести впечатление задолго до того, как выходила на улицу.
Из окон электрички, которая везла её на восток, Нина с восторгом смотрела на несметные богатства царя Берендея. Жаль, не удавалось сосредоточиться и всё рассмотреть. Зато воображение сработало сразу же: вот у кого нужно учиться плести тончайшие кружева – у природы. Берёт она в свои умелые руки тонкие нити инея, просит месяц острым концом набрать воздушные петли, ветер накинуть их на руки-ветви деревьев, солнце - позолотить.
Путь неблизкий. О чём только не передумала Нина за дальнюю дорогу! И прежде всего о правильности своего решения. Куда она едет, конечно, известно: село Шедрое Вилюйского района. А вот зачем? Поддавшись необдуманному желанию увидеть однокурсника, познакомиться с новыми людьми, открыть для себя настоящие таёжные просторы, она, получив поддержку Светки, не подумала о том, что её ждёт, на что-то надеется мужчина, который ей совершенно безразличен. Настоящей причины ехать к чёрту на кулички не было. И от этого на душе было неуютно. «Ну вот, - думала она, - еду за тридевять земель себя предлагать». Но отступать было поздно.
В Вилюйск Нина приехала поздно вечером. Пришлось остановиться в местной гостинице, где Сашка предусмотрительно забронировал номер. Но сделал он это зря: гостиница была почти пустая: кому может взбрести в голову изучать таёжную географию зимой? «Понятно, кому, - усмехнулась Нина.
В гостиничном номере тепло и по-деревенски уютно, но не спалось. Ночью Нина чутко прислушивалась к каждому шороху: казалось, что здесь с ней обязательно должно что-то произойти. Но тишина стояла необыкновенная, разве что изредка потрескивали, конфликтуя с морозом, деревянные стены старенькой гостиницы.
Утром в гостиницу позвонил Александр. Он попросил дежурного администратора передать Нине, что отправил за ней школьную машину. Позавтракав раскрошившимся в сумке печеньем, запив его холодной водой из казённого графина, она решила ожидать «посланника» в вестибюле. Ждать и догонять – хуже не бывает. Время, как назло, тянулось очень медленно. А тут ещё любопытный персонал с вопросами «где, когда, куда, откуда, почему, зачем и как». Нина не любила откровенничать с незнакомыми людьми и, как могла, сдерживала нездоровый интерес. В тот момент, когда её терпению пришёл конец, открылась дверь - на пороге вместе с клубами холодного воздуха появился пожилой мужчина высокого роста – настоящий сибиряк в настоящей зимней одежде: шуба, шапка, рукавицы, унты.
- Эй, кто тут в Щедрое? Поехали! – поздоровавшись, крикнул он, хотя необходимости повышать голос не было никакой, и, увидев, что Нина встала с дивана, тут же повернулся и исчез за дверью. Девушке не оставалось ничего другого, как последовать за ним. У крыльца стоял огромный грузовик с не выключенным двигателем. Из глушителя рвался удушающий газ. Казалось, что машина готова не только моментально сорваться с места, но и взлететь.
- Поехали, поехали! – торопливо повторил он еще раз и только тогда наконец-то взглянул на Нину. – А ты куда же, мать, в такой одежонке собралась? Не иначе в Париж? Ты посмотри, во что ты одета! Это тебе Сибирь, а не хрен собачий! Ну-ка, быстро закутывайся в тулуп. В нём не замёрзнешь.
Нина в растерянности одёрнула своё модное коротенькое пальто, критически посмотрела на свои сапоги.
- Форс мороза не боится! – пошутила она, чем сразу же расположила к себе водителя.
Он помог Нине закутаться в тулуп и устроиться в кабине.
Молчали. Нину потянуло в сон: сказалась бессонная ночь. Она задремала.
- Эй, дочка, не спишь? – сквозь дремоту она услышала хрипловатый голос водителя.
Отвечать не хотелось – надоели ей пустые разговоры, но посчитала, что молчание будет проявлением неуважения к человеку, который отнёсся к ней, как отец родной.
- Да нет, не сплю – думу думаю.
- А о чём, если не секрет?
Нина молчала. «Ну вот, началось», - с раздражением подумала она.
- Никак на смотрины к Александру Фёдоровичу едешь?
- А откуда Вы это знаете? – вспыхнула Нина.
- Да как не знать-то, если я четвёртую мадам к нему на приём везу. Александр Фёдорович жену выбирает. Да что-то не выберет никак. Попервости вроде как женился на местной, Галке-библиотекарше. Умная девка, видная, работящая. Ему такая и нужна – хоромы его убирать да кажный день рубахи менять. Хоромы-то как директору школы дали. Оборотистый мужик… Через три месяца машину себе купил. Правда, на какие шиши непонятно.
Нина заволновалась: своим приездом она внесёт разлад в семью Саши. Ей вдруг стало неудобно сидеть, лицо покрылось испариной. Она сбросила с плеч ставший ненавистным тулуп. Это не осталось незамеченным:
- Да не волнуйся ты так, не живёт с ним Галка, ушла. Вот он теперь другую жену подыскивает – попокладистее. Галка-то не захотела у него в рабынях жить: ворота кажный раз открывать и закрывать, сигналу подчиняться, когда он на машине к дому подъедет. А не успеешь – зуботычина. Еда не понравится, со стола вместе с чашками – долой! Кому такое пондравится? Вот и ушла обратно к родителям. Так что место свободно. Только занимать его никто не торопится. Девки приезжали хорошие, ладные. Да что-то долго не задерживались. Раз, два – и выкенштейн! Вези, Маркелыч, обратно в Вилюйск. А моё дело подневольное. Скажет – везу. А ты, девонька, к нашему-то надолго или как?
- Или как, - ускользнула от ответа Нина.
За разговором не заметили, как въехали в Щедрое. Широкая улица, добротные дома с дворовыми постройками. А вот и школа. Деревянное двухэтажное здание в самом центре села. На крыльце – улыбающееся «божество» - Александр Фёдорович собственной персоной. «Видимо, «оне» нас всё-таки ждали», - подумала Нина. – Ну, что ж, если мне достались одни лимоны, буду делать из них лимонад.
Первым из машины вышел Маркелыч:
- Принимай, Фёдорович, своё богатство в цельности и сохранности, а я поеду до гаража – колёса подкачать нужно. Назад-то не сегодня вести? – съязвил он.
Александр Фёдорович подбежал к Нине с распростёртыми объятиями. Он выхватил её из кабины и понёс к крыльцу. Правда, расцеловать не осмелился. Здесь повсюду глаза – осторожность не помешает.
- Ну, однако, ты и молодец, - заворковал он, сдувая с пальто Нины невидимые пылинки. – Я тебя так долго ждал! Не понимаю, как я мог жить без тебя! Ты всегда была для меня единственной и неповторимой!
- Кончай, Алекс, баланду травить, я не сто долларов, чтобы нравиться – веди в хату, не видишь – холодно мне, холодно. Выпить дашь? Где пить будем? Здесь, в Храме науки, или к тебе поедем?
Лицо Александра Фёдоровича вытянулось, он лихорадочно соображал, что бы это всё значило. Может, шутит? На всякий случай, решил придерживаться прежней линии:
- А что, солнышко, может, сначала мою школу посмотрим? У меня даже телевизор есть. Правда, он пока не работает. Здесь ещё нескоро телевизоры будут работать, но я о будущем думаю. Правильно, Нинок? – продолжал щебетать Сашка.
- Кому сказала, хватит! Я для тебя не солнышко, а туча, так что тебе ничего не светит, разве не замечаешь? - прервала его Нина. - На хрена мне сдалась твоя школа. Закурить есть?
Последняя фраза Нины срубила Александра Фёдоровича под самый корень. Он никак не мог сообразить, что делать с этой дурой, а в этом он уже не сомневался, дальше? « Вот влип - так влип! Ни себе посмотреть, ни людям показать», - всерьёз заволновался Сашка. « Отведу-ка я её к Марии Антоновне. Она женщина гостеприимная, не откажет», - наконец-то пришла спасительная мысль. У Марии Антоновны, учительницы начальных классов, он жил на квартире, пока в его доме шёл ремонт. Но Нина, услышав это предложение, наотрез отказалась:
- Ещё чего не хватало – буду я по всяким квартирам шляться! - истерично закричала она. – И вообще, не хочу здесь оставаться ни одной минуты. Вези меня в Вилюйск! Сейчас же вези, кому говорю?
- Ладно, ладно, только не кричи, отвезу! – пытался её успокоить Александр Фёдорович, испуганно оглядываясь по сторонам. – Сейчас Маркелыча позову.
- Не хочу с Маркелычем, с тобой хочу, - громко зарыдала потенциальная невеста, пожалев старика, которому снова придётся сесть за баранку.
- Ладно, ладно. Молчи. Сам повезу, - перестал сопротивляться Александр Фёдорович и через несколько минут вывел из школьного гаража «Москвич-412».
Ехали молча. Каждый думал о своём. Нина о том, что пока за невестами в Вилюйск будет ездить Маркелыч, Сашке не жениться. Александр благодарил Бога, за то, что отвёл от греха. «Как можно ошибаться в человеке! Как можно! Как изменилась, а?» - крутилась одна и та же мысль.
Проехав километра три, Александр Фёдорович остановил машину, выключил мотор, достал из багажника чистую белую тряпочку и стал бережно протирать стёкла, двери, капот. Через каждые три километра процедура повторялась: стёкла, двери, капот… стёкла, двери, капот… Боже мой! Как он любил свою машину! Как холил! Как ухаживал! Отдавал ей все чувства неразделённой любви. « Тебе с ней хорошо. Вот с ней и живи», - мысленно порекомендовала ему Нина.
Ночь она провела в той же гостинице, в той же постели. О Сашке думать не хотелось. То, что произошло, вполне закономерно. Как всегда, обвиняла себя во всех смертных грехах. Зачем была нужна эта поездка? Зачем нужно было такое перевоплощение? Оно ужаснуло Сашку. Однако вскоре жалость заменил приговор. Человек за всё платит сам. И он, и она заплатили по полной мере. Платить есть за что. Теперь – квиты.
Домой Нина летела как на крыльях. Она впервые почувствовала, что Степановка стала для неё второй родиной. Не зря говорят, что родина учителя там, где живут его ученики. Не терпелось увидеть любопытные детские глаза, принять ребёнка со всеми, присущими ему недостатками, дружески погладить по головке, прикоснуться к чутким струнам души маленького человечка. Оказывается, и старый «учительский» дом успел для неё стать тоже родным и близким – там её ждёт Светка. Приедет домой, обнимет и расскажет о поездке, как досадном недоразумении. «Всё. Забили и забыли!» - скажет грубоватая Светка, а Нина даже не возмутится, и про себя подумает: «Убежала я раньше от своего счастья, вряд ли оно ко мне вернётся теперь. Чтобы оно вернулось, нужно хорошо постараться. Торопись, Нина Петровна ». Ну, что ж, это хорошо. Если появляются мысли, жди поступков.
В Степановку Нина вернулась вечером, когда деревня погрузилась во тьму, и только светящиеся окна обещали уют и человеческое тепло. Дорожка к дому была расчищена. Стук в дверь. На пороге Светка. Обнялись.
- Что так быстро вернулась? Нет-нет, не объясняй. Если захочешь – потом…Раздевайся… Замёрзла? А я блинов напекла, сейчас есть будем и пить чай.
И Нина впервые за долгие месяцы жизни в Степановке поняла, что у неё есть дом, есть надёжная подруга, которая всегда поймёт и поддержит в горькую минуту. А это дорогого стоит.
В эту ночь они долго не могли уснуть, впервые почувствовав единение душ.
- А мы концерт затеяли ко Дню Советской Армии, - сообщила последнюю новость Светлана. – Будешь участвовать?
- Конечно, - ответила Нина, хотя очень плохо представляла себя в роли актрисы.
Придётся попробовать. Изначально Господь всех людей ставит в одинаковую исходную позицию – при рождении даёт по одному таланту. Потом дело каждого приобретать себе в течение жизни другие. Возможности неисчерпаемы – только не ленись. Каких-либо талантов за собой Нина не замечала. Да и не было пока возможности их раскрывать, но знала, что учитель должен уметь всё.