Из срубленных зимой сосен человек к середине лета построил избу, и теперь ему только и оставалось до зимних холодов сложить русскую печь. Глина была заготовлена ещё с прошлого года. За зиму она хорошо вымерзла, а за первый летний месяц достаточно просохла. К этой глине он добавил немного песка, развёл водой до тестообразного состояния и, заполнив этим раствором приготовленные формы, вначале на солнце, а затем в теньке хорошенько просушил. Полученный полуфабрикат полдня обжигал высокой температурой. То, что было простой глиной, по мере постепенного остывания становилось добротным кирпичом. Кирпичи выносились во двор под навес. Когда их стало больше тысячи, они вдруг зажили своей внутренней жизнью. Для постороннего взгляда это было совсем незаметно. Кирпичный народ с радостью встречал новую партию прибывающих собратьев. Когда их стало в полтора раза больше, приток новых членов сообщества прекратился. На первый взгляд все они казались совершенно одинаковыми. Но это было не так. Каждый кирпич обладал своей, только ему присущей, индивидуальностью. Среди них были поэты, философы, мечтатели, мифотворцы. Небольшую группу особенно крепких и красивых кирпичей называли элитой. Все знали, если наступят трудные, тяжёлые времена, именно они примут на себя основной удар. Кто-то назвал их огнеупорными. Поэты воспевали окружающую природу, философы рассуждали по основным вопросам бытия, мечтатели мечтали о лучшей жизни, сказители слагали красивые легенды и мифы. И в каждом из мифов говорилось о солнце, кирпичном народе и вечной жизни на земле. И все неустанно восхваляли невидимого Творца.
Наступила золотая осень и хозяин дома, помня о приближающейся зиме, приступил к кладке печи. И теперь каждый день кирпичный народ стал уменьшаться числом. В творчестве поэтов появилась грусть и тоска. Философы стали спорить о жизни и смерти. Одни говорили: «Умрёшь – лишь вырастет трава», – другие уверяли в неизбежности будущей жизни: «Мы здесь, – говорили они, – только обучались, настоящая, истинная жизнь будет впереди. Нельзя унывать и отчаиваться». Но с приходом ненастной погоды многие совсем упали духом.
Между тем, человек работал без отдыха. И пришёл день, когда он положил последний кирпич. Затем, отштукатурив печь, долго любовался ею. Все кирпичи теперь составляли единый организм. Каждый из них лишь едва был обозначен. Протопив русскую печь, хозяин убедился, что она прекрасно отдаёт тепло.
А через неделю нагрянула зима. Хозяин избы каждый день разводил огонь, подсаживался к печи и, не отрываясь, смотрел на прогорающие берёзовые поленья. Особенно он любил смотреть на пламенеющие угли. Мысли и думы затихали и уходили прочь, сознание меркло и приходило невыразимое состояние благодати.
А в это время с высоты Космический Холод с интересом наблюдал за дымком из печной трубы, как по линейке, поднимающимся к небу. Вселенский Холод не мог ещё ближе придвинуться к земле. Она защищалась сама и спасала всё живое на себе. И потому посланником от смертельного холода на землю был отправлен Дед Мороз. Но он не причинял вреда тем, кто хоть немного позаботился о себе. Сквозь узоры на окне Дед Мороз с любопытством и симпатией смотрел на бородатого человека, задремавшего у спасительного огня.
Когда беспощадный Холод спросил, что там и как, а потом спросил, почему ещё жив этот двуногий бородач, Дед Мороз, пряча лукавую улыбку в роскошные, седые усы, с удовольствием рассказал ему, как человек из праха создал русскую печь и теперь, слава богу, ему никакой холод не страшен.