МАСТЕР БОГДАН
У меня трясутся руки: сегодня я закончил реставрацию полученной от Патриархии чудотворной иконы, написанной едва ли ни евангелистом Лукой. Это была совершенно сгнившая кипарисовая доска, на которой почти не сохранился красочный слой. Чтобы разглядеть погибшее изображение пришлось нырять в прошлое. Казалось бы, что тут сложного заглянуть на полторы тысячи лет назад, но у меня после таких прыжков в животе болит. Теперь икона сияет, горит яркими красками и, даже мироточит! Она больше не подвластна ни гниению, ни огню.
Полгода труда не разгибая спины, соблюдение самого строгого поста. За это время я ни одной рюмки не пригубил, ни на одной женщине взгляд не задержал. Я у с т а л. Никогда не взялся бы за эту работу, но нашего Мэтра попросили старые друзья. Кривятся православные иерархи на язычество Мэтра, но только в его мастерской могли такую реставрацию сделать.
Теперь я мечтаю о какой-нибудь легкой работе. Например, найти отражение древнего звука в камнях на вершине кургана и тогда зазвучит речь наших предков пятого века. Такие заказы для лингвистов мы выполняем десятками. Ученые мужи пишут на магнитофоны ожившие голоса и приходят в экстаз. А работа до того чепуховая, что у нас такую любой сделает.
Иногда для отдыха я работал над заветной колодой карт, играешь ими и всегда выигрываешь. Но это Нель-зя-я-я… Если Мэтр Мирослав Жданович узнает о ней, чего доброго заставит меня обучить колокол кричать человеческим голосом.
Вот и сейчас Мирослав Жданович смотрит на меня почти с осуждением. Неужели он дознался до моей забавы?
- Ты, Богданушка, заморился. И девушки у тебя нет, радостей простых обрести не с кем, – погладил козлиную бороду, заложил ладони за поясок косоворотки и выдал свое решение. - Отдохнуть тебе следует, а за одно и вкусить новый слой культуры исконной, дохристианской. Отправляйся в Волховку на все лето, с народом тамошним пообщайся, на празднике Купалы повеселись. Эх, женить бы тебя надобно...
На самом деле меня зовут Игорь, но Мирослав Жданович не признает варяжских имен и упорно называет меня Богданом.
- Старые Боги допустили найти тебя в том приюте, позволили сироту-подкидыша на путь наставить и научить. Ты мне как сын Богом данный, только вот внуков никак не дождусь. Парню двадцать лет, а он еще и не целовался ни с одной. – Завершает Мэтр обычную укоризну.
А где ее найдешь невесту, ту САМУЮ? Не лежит у меня душа к городским девицам – тонконогим, вертлявым, сквернословым. Да и некогда мне искать. А найдешь, да прознает она, что в мастерской с волхованием работаем, поднимет визг и покинет меня, как покинула когда-то родная матушка.
Значит, отправляться мне на все лето в Волховку. Это заповедное место, где в нашем мире продолжают обитать боги и духи древнего язычества. Наш мэтр не зря чародеем считается – водит дружбу с тамошней нелюдью, которая его научила глядеть в воду, налитую в чару и многое видеть. Потому и говорят «чаро-дей», что делает он гадание с водой в чаре.
Живут в Водховке и старые племена славян и антов, которые не управляются одним князем, а живут в народоправстве и у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. В христианский божий промысел они не верят и не признают, что он имеет какую-либо силу над ними. По их убеждению счастье и беда человека зависит от его поступков, а боги могут только помогать самую малость. За такую помощь и приносят жертвенную требу Даждьбогу или Макоши. Они почитают реки, леса и малые божества, которым приносят жертвы, ожидая от них помощи. Там обитает и Баба Яга, в обучение к которой я отправляюсь.
***
Собрал рюкзак со сменкой белья, ручным инструментом (с ним не расстаюсь никогда), рыболовными снастями, кинул туда же бутылку водки для аборигенов и заветную колоду карт. Дальше поезд, пересадка на местную электричку, автобус и, наконец, пешком до заветной сосны. Громадная сосна, толщиной в два обхвата и лет ей, наверное, никак не меньше пятисот.
Теперь сосредоточиться и шагнуть прямо в ее ствол. Удачно шагнул, оказался в темном коридоре, из которого попал на заросший травою двор. Справа избушка, утвержденная на высоких пнях, как на курьих ножках, слева добротная изба. А ниже по склону овин и баня. На крыльце избы сидят два мужичка в первом подпитии и грустно так выводят:
Черный ворон,
Что ты вьешься
Над моею голо-во-ой…
Моей крови не дождешси,
Черный ворон, я не твой…
Один из них в лаптях, седенький, с всклокоченной бородой, несомненно, местный Домовой. Второй голый по пояс, с мокрой головой и бородой - Банник. Интересно, Домовой – душа избы - и Банник – душа бани – обычно не ладят, а эти «квасят» вместе, как неразлучные друзья. Я поздоровался:
- Мир честной компании.
С моим появлением меланхолия с них слетела.
- Ты, ты… кто такой? Почему не пьяный? Зачем без бороды?
Борода у меня бритая. Не люблю я бороду метлой, такая в нашей в работе мешает.
- Меня Мирослав Жданович прислал в обучение.
- А-а-а, значит тебе к Бабушке Яге, она сейчас будет – пошла коровку пригнать.
Не тратя лишних слов, я достал бутылку 0,8 и выставил на крыльцо.
- Благодетель ты наш, – засуетился Домовой, - чиста, как слеза ребенка, но мало… Нужно лешего позвать в компанию,- и начал кричать так, что с сосен иголки посыпались – Лесной дедушка! В домовину тебя, в омут к Болотнику, БУТЫЛКА ЕСТЬ!
Интересный расклад: им бутылки мало, а они третьего зовут. Из леса раздалось протяжное: «Ау!» и появился старичок-с-ноготок, ростом «метр с шапкой», борода метлой. На нем шерстяной армяк до колен, лапти и войлочная шапка колпаком. За плечами холстяная котомка. Строго поглядел на распоясавшихся пьянчужек:
- О чем шумите без толку?
- Медовый ты наш, - почти запел Домовой, - раздели по-братски, разлей поровну.
- Мне совсем немного, - сказал я и налил себе в дорожный стаканчик грамм сорок.
Леший вытряхнул из котомки на крыльцо ворох желудей – у каждого крышечка обрезана, ядро вычищено, получилась рюмочка примерно на один грамм. Компания быстренько начала устанавливать эти микро-рюмашки в три ряда и Леший через соломинку заполнил их водкой.
- Слава Даждьбогу, Сварогу, Велесу скотьему богу, а так же Стрибогу, – хором сказала «честная компания» и начала неспешно, с расстановкой опрокидывать во рты одну скорлупку за другой.
Питье мелкими порциями верный способ охмелеть даже от небольшого количества водки. После того, как каждый закончил свой ряд скорлупок, они заплетающими языками стали выяснять главный вопрос «повторить сразу или подождать». Но идиллию прервал шепот Банника:
- Шухер, братишки – Бабушка пришла!
Бутылка исчезла в котомке лешего, который бросился в чащу, Банник потрусил к своему заведению, а Домовой юркнул под крыльцо и оттуда прошептал:
- Как поговоришь с Бабушкой, приходи в избу, у меня жить будешь.
Вошедшая в ограду Баба Яга была не такой уж и старой. На вид ей не более пятидесяти лет. Бодрая женщина с остатками былой красоты, в сарафане и цветастом платочке последний раз хлестнула корову прутом и удостоила меня вниманием:
- Здравствуй, здравствуй, добрый молодец, - почти пропела Баба Яга,- от дела летаешь или дело пытаешь?
Хотелось ответить книжной фразой: «ты бы, Бабушка, меня накормила, в бане попарила, а потом и спрашивала», но это, пожалуй, слишком. Поклонился ей земным поклоном и ответил:
- Меня Мирослав Жданович прислал в обучение, – о летнем отдыхе говорить почему-то постыдился.
- И чему же ты обучаешься, что цель твоей жизни.
- Мастерство свое совершенствую, - не задумываясь ответил я.
- Эх, дитя неразумное, - вздохнула Баба Яга, - твое мастерство дело такое малое, что о нем и говорить не стоит. Люди умные не зря меня Берегиней зовут. Я, внучек, хранительница традиций рода славянского, борюсь за них и словом, и силой. Потому ответь мне, что для человека самое в жизни главное?
- Мастерство, - упрямо ответил я.
- Нет же, главное – Бог, народ твой и семья. Ради этого и должны жить люди. А теперь скажи, что есть бог?
- Даждьбог, Сварог, Стрибог, Макошь, Лада, - забормотал я, потом добавил, - у многих Христос, Аллах, Иегова…
- Словами загораживаешься, как стеной Кромника. А не в словах суть. Бог тот, кто о тебе ВСЕ ЗНАЕТ. И плохое знает, и хорошему радуется. И потому верящие в Бога люди боятся скверные поступки совершать, раз он все узнает. Понял, кто это?
- Совесть моя.
- Пусть будет совесть, раз тебе обязательно нужно словом загородиться. А у кого совести нет, тот и живет без Бога.
- А если мастерства великого достигну, - продолжал я упираться.
- Так это и будет твое служение народу, будут тебя, великого мастера, для людей радетеля, внуки и правнуки вспоминать с благодарностью.
Баба Яга помолчала и перешла к главному:
- Теперь о семье скажу, о которой ты и не думаешь по легкомыслию своему. А зря. Когда женщина наслаждается мужчиной, а мужчина своей женщиной они славят Бога, служат ему. И самое правильное служение происходит не в церкви, мечети или синагоге, а в слиянии любящих душ и тел. Потому, Бог есть Любовь!
Любит-ласкает муж жену и жена мужа, детей растят-воспитывают, дом в порядке держат, от беды всякой муж его боронит это и есть тот лад семейный, который называют счастьем. Каждый день говори спасибо творцу земли и неба за то, что он создал человека и подарил нам умение ЛЮБИТЬ». Что, не понял? Ничего, скоро поймешь. А теперь иди, Домовик тебя заждался.
***
В избе на столе горела толстая восковая свеча. А в углу большущий черный кот стирал в корыте белые перчатки для своих лапок.
- Вот, познакомьтесь: это котик Мяус Баюнович, а это Богданушка, человек в учение пришлый, жить будете вместе и не в тесноте и без обиды, – представил нас Домовой.
- Буду тебе сказки баять, - сказал кот человеческим голосом, но не сегодня. Сейчас мне на спевку нужно, Кошечки зовут, – и пожаловался, - Вчера я встретил деревенского пса Тяпу - такая нахальная особа, сразу полезла целоваться, пришлось расцарапать ей рожу. А Домовой мне даже не налил сливок за вредность работы.
Кот Мяус Баюнович встал на задние лапы, перекинул конец хвоста через локоть и степенно направился к двери. Домовой проворчал ему вслед:
- Опять вернется с драным ухом…
Домовой выложил на стол хлеб, пучок зеленого лука и поставил кринку молока. Я достал из рюкзака банку моих любимых килек в томате и нож-саморез, который тут же начал вскрывать крышку банки. Мы не успели приняться за еду, как в двери вошла девушка. В руках у нее был кукан с карасями. Девушка как девушка - в длиной белой рубашке, которую отчетливо топорщили груди, русая коса, только лицом очень бледная.
- Батюшка Водяной прислал вам. – Девица принялась ловко потрошить карасей и насаживать их на прутья лозинок.
Домовой суетился вокруг нее, разжег огонь в печи, вытер скамейку.
- Знакомься, Богданушка, моя, значит, невестушка Водяница, дочь нашего Водяного-омутника. Балует невеста меня рыбкой. Скоро свадьбу сыграем, я уже для нее и место под печкой приготовил. И то сказать, круглый год в тепле будет проживать, забудет, как спала зиму под ледяной шубой.
Девушка обернулась к хозяину избы и сердито свела брови.
- Сколько раз говорено, не пойду за тебя замуж. А рыбу батюшка гостю нашему прислал.
Девушка Водяница показалась мне такой хорошенькой, что захотелось сделать ей подарок. Пока длились их разговоры, я положил на лавку сухое полешко, рядом с ним свои инструменты и прошептал: «работайте». Нож, стамеска и буравчик принялись вырезать из крепкой древесины бусинки – шарики, колечки, висюльки - которые сами нанизывались на толстую нитку. Поспела на стол печеная рыба, поспели и бусы, которые я накинул девушке на шею:
- Носи, красавица.
Водяница впервые улыбнулась, даже щечки немного порозовели.
- Это мне? Ой, спасибо! – Поцеловала меня в губы и бросилась бежать.
Я стою, как пыльным мешком ударенный, еще бы – впервые меня девушка поцеловала. И с чего бы это она?
А губы у нее молоком пахнут…
Под обескураженные вздохи Домового я принялся за печеную рыбу. Домовой воздал должное привезенным мной консервам: «о, рыба заморская, консервированная»! Одновременно он продолжал просвещать меня в местных реалиях.
- А у нас тут свои проблемы. Ох, и в неспокойное время ты приехал. В твоем, Богданушка, мире повадились люди всякие книжки про Гарри Потера читать, фильмы про вампиров забугорных смотреть. И начали оживать и выходить из тех книг и фильмов вампиры ненашенские. Они не кровь пьют, а душу детишек русских сосут, память о славном прошлом поедают-уничтожают. Вот и приходится нашей славянско-языческой нелюди – лешим, водяным, полевицам - с теми вампирами воевать. Проспится завтра Леший, возьмет кол осиновый и начнет на него, как на штык солдатский, насаживать вампиров, магов, троллей, гномов, гоблинов и нечисть космическую.
И Водяной тоже борется с антикультурной диверсией. Он злее Лешего и Полевых, а людям не враг. Раньше то Водяной с нашим Лешим в дружбе были, да ссора между ними случилась. Однажды медведь — слуга Лешего — забрался в озеро, украл у Водяного дочку, чтобы жениться на ней. Очень сладко медведю в зимней берлоге мягкую девку любить. У Водяного этих дочек пруд пруди, но не стерпел такого безобразия. С тех пор они не то чтобы рассорились, но дружбы между ними больше нет. Леший даже лес от берегов отодвинул.
Водяной наш женат на девке-утопленнице. Всю зиму он спит-нежится со своей женой в подводных хоромах, а весной женушка его дочку рожает. Водяница, что сюда заходила, его дочка, невеста на выданье. Девка в самом соку, но не желает за меня замуж идти, а других-то женихов не предвидится.
Чтобы ублажить говорливого хозяина, заварил я травяной чай из зверобоя, веток смородины и малины, медом заправил и предложил попробовать. Домовой отхлебнул из чашки, пожевал губами и продолжил:
- Один Змей Горыныч сам по себе остался. С забугорной нечестью не борется, только безобразничает. Вчерась он в деревне славянской девку похитил. Налетел, когда бабы и девки репу пололи, ухватил за рубашку и унес. И не то, чтобы женой девицу пожелал. Не-ет, он ее сожрет днями. И управы нет на безобразника. Отец то обещает девку в жены отдать тому, кто ее вызволит. Но не находится храброго ни среди людей славянского языка, ни среди нас - нелюди.
Домовой напился чаю и перевернул чашку.
- Благодарствую, Богдан, знаешь, как мне хорошо, даже с Банником скандалить неохота. Сейчас ты спать ложись, раз собрался на рыбалку, утром рано разбужу.
***
Ночью на жесткой лавке привиделся мне чудной сон. Будто бы я создаю трехмерное изображение купальщицы, вроде того, какое люди голограммой называют. А натурщицей у меня та самая девушка Водяница. Стоит она нагая, скомканной в руках рубашкой, спереди живот прикрывает. Глазки голубые потупила, на щечках стыд девичий краской разливается, кожа на плечах белым бархатом светится. Грудь ее сарафаном не сжатая, дыханием колеблется, соски розовые зовут. Творю я как в бреду не то картину, не то статую и шепчут мои губы:
«Тело девичье ждет объятий трепетных. Груди белые, что хлеба печенные, полем пахнут, соски их, как ягоды спелые. Ласки просят, томятся в страсти. Крутые бедра напрягаются, стройные ножки девичьи стыдливо сжимаются. Пальчики дрожат, переплетаются. А страсть наружу рвется, просит объятий нежных. Живот гладкий в томлении. Тело растаяло в робком желании, низ живота пахнет тайной - молоком парным и дитем малым».
Любуюсь ей и в творческом порыве душа моя воспаряет и готова на равных беседовать с Богом.
- С добрым утром, Бог, - говорит душа.
- С добрым утром, Богдан, - отвечает мне Бог.
Нет, она не жаркая красавица сказок, не мясистая дама Тициана или Рубенса. Милая девушка, прелестная в своей наготе. Да, при чем тут нагота, она мила в любом виде и одеянии. Но отразить ее очарование выше человеческих сил. Творческая мука…
- Не отчаивайся, Богдан, - утешает Бог.
- Да, уж постараюсь, Бог, - отвечает моя душа, - постараюсь!
И творят мои руки образ тихой радости, ожидания любви, мной самим еще не испытанной. Нежный образ, краше которого нет ничего на свете… Чтобы подняться до него, нужно стать равным Богу.
- Не кощунствуй, Богдан, - строго говорит мне Бог!
- А ты посмотри, Бог, - отвечаю я, - нет, ты посмотри!
ВОДЯНИЦА
Ой, Бабушка Яга! Стыд-то какой, я его сама поцеловала, первая ему на шею повесилась. А глаза у него такие красивые-красивые и добрые… И сам он добрый, пока я рыбу чистила да запекала он бусы сделал и подарил, на шею мне одел. Вот посмотри, какие красивенькие. А Домовой все под руку лезет, говорит: «она моя невеста».
И никакая я ему не невеста. Это матушка с батюшкой Водяным желают меня замуж за Домового выдать. Матушка говорит: вас девок у меня много, каждую весну новую рожаю и потому старших нужно поскорее к месту пристроить. Старшую доченьку, говорит, замуж за Болотника мы выдали. Всю зиму лежит она с мужем на дне на мягкой постели. Как же тут не затяжелеть ей ребеночком, как же не родить весной дочку. А потом майся-хлопочи, за кого подросшую доченьку замуж выдать. А ты - говорит мне - замужем за Домовым будешь жить в тепле и сытости, не нужно будет зиму подо льдом спать.
Скажи, Бабушка, а то, что он мне бусы подарил: это просто так, или совсем не просто так? Может быть, я ему понравилась? А он не рассердится, что я САМА его поцеловала? У людей как заведено: может девушка первой поцеловать или это нехорошим считается? А как же мне быть, если он сам меня не целовал, а мне так хотелось.
Нет, Бабушка Яга, я совсем не плачу, это слезы сами текут. Ты скажи, как мне теперь быть? Я же не человеческая, а Водяница, дочь Водяного и девки-утопленницы. А вдруг он прознает, что у меня внизу могут лапы показаться, как у лягушки? Горе-то какое. Ты скажи, бабушка, где мне одолень-траву сыскать, чтобы облик мой навсегда стал девичьим?
А еще, Бабушка Яга, скажи… когда парень девушку любит и ласкает это сладко?
НЕЛЮДИ ОЗЕРНЫЕ
На озере, по моим соображениям, должны водиться крупные щуки и я стал искать подходящее место для ловли спиннингом. Выбрал маленький заливчик между развесистых ракит, присел на корягу и готовлю рыболовную снасть. И слышу шорох какой-то. Обернулся и вижу в просвет между ветвями Водяницу, которая настроилась искупаться. И неприлично подглядывать, когда девушка раздевается, а вот не могу глаз отвести. Ругаю себя последними словами, а смотрю.
Смотрю, как потянула она вверх рубашку и показались на свет белые стройные ножки, а потом и пухленькие половинки зада – нет, не зада, а попки. А над ней такая узенькая талия, что я мог бы кистями рук охватить. Гладкая спинка с ложбинкой, которая начинается между лопаток и убегает внизу между пышными полушариями…
Скинула Водяница рубашку, повернулась лицом к восходящему солнцу и развела руки вверх. Видать Солнцу Даждьбогу молится. Теперь она боком ко мне стоит, и видны все изгибы девичьего тела и спереди и сзади.
Впервые я лицезрел наготу тела не на картине великого мастера, а у юной девушки. И замирает у меня сердце от этой красоты несказанной. Хочу молиться, но не древним богам, а нежной прелести ее острых грудок, розовых сосочков, плавному переходу от талии и широким бедрам и играющим при каждом шаге ягодицам! И манит меня эта красота и пугает своей чистой недоступностью.
А Водяница, оказывается, не купаться пришла или зарей любоваться, а молиться самому древнему божеству – Яриле яростному, который зажигает девушку страстью к мужчине и мужчину страстью к женщине. Звонким голосом начала она читать заклятие на любовь, которое слышать стороннему человеку не следует:
- Попрошу у тебя, Ярило, мужа дюжего, статью красного. Мощь его – ум светлый, удаль его - уд торчливый. Пусть смотрит на меня одну, на других баб и девок не заглядывается. Пусть он не спит, не ест и не пьет, а хочет меня, девушку Водяницу ясным днем и ночкой темную. Глаза у него добрые, руки сильные... Чтобы той силой ломил меня, поил мое чрево семенем белым, жизнь новую творящим. Веди меня, Ярила, во двор к милому, желанному. Ярый тур уд мужской в любви горяч, во власти над девичьим телом истов!
Коровушка поутру на сочную траву просится, млечен сок несет. Так и я, сладка ягода, его денно жду. Ярочка на лугу ярится, росой прозрачной поится, так и я, девица хочу уд стоячий радовать. Озимь изумрудная пробивает мать сыру землю, так пусть елда мужская твердая во чрево мое вонзается, тешит себя, меня радует.
В горячем нутре моем - красен дом. С Ладой моим под другом-месяцем ляжем, обнимемся. Яко же ясень зелен на крутом яру, уд мужнин, пустит корень в меня! Яри шерстью по шерсти лоно мое. Запряженный бык пашет пашенку, роет черно поле. Так и чрево мое мужеска елда крепкая пахать и засевать будет!
Ярой весной, летом ягодным, осенью яхонтовой, пусть входит в меня елда моего любимого. Пусть насадит меня на свой клинок и радует мое сердце девичье!
Зацвету, яко яблонька на яру. Принесу по осени плоды сладкие. Ярь меня Ярила, ярь!!!
Кончила Водяница говорить заклятие, сорвала у берега белый цветок кувшинки и зажала его стебель между бедер. Ножки плотно сдвинуты, цветок рыжие волосики лобка прикрывает. Заветное девичье место цветком распустилось. Стоит нагая девушка, бедрами покачивает, чему-то своему улыбается. И на кого она заговор любовный свершила? Крепко задел ее сердце какой-то из парней местных или нелюди лесной, что так страстно зовет его, естеством девичьим расстилается…
Я смог перевести дыхание лишь после того, как Водяница прихватила свою рубашку, без всплеска погрузилась в озеро и исчезла. Верно отправилась она к своему батюшке Водяному.
А в штанах у меня член торчит до неприличия…
Иду вдоль берега, закидываю спиннинг. Пару небольших щучек поймал, да одного окуня. Вдруг дернуло спиннинг, и забурлила вода: верно крупная добыча попалась. Вытягиваю потихоньку, но что-то слишком легко подается леска. И вдруг вынырнула из воды девичья голова с мокрой косой. Я с перепугу мало не бросился бежать. И встала по пояс в воде та самая Водяница – блесна ее за губу зацепила.
- Ты, ты, ты чего!? Как ты на крючок попалась?
- Да-а-а, я подразнить тебя хотела, тихонько блесну откусить, а ты дернул, - девушка всхлипывает, сейчас плакать начнет.
Светлые Боги, да что же мне теперь делать! Она же г о л а я. И как мне крючок из ее губы вытащить? Со мной только нож-саморез, а кусачки, что любую сталь возьмут с инструментом остальным в избе остались. Надо ее на наш двор отвести и там острую бородку крючка откусить. Тогда и загиб крючка можно легко вытащить. Но как же вести ее в таком виде? А Водяница будто и не смущается своей наготы и моего присутствия выходит из озера. Вот и волосики внизу живота из воды показались, и бедра такие широкие для тонкой девушки-тростинки. Надо бы зажмуриться, а я гляжу на нее во все глаза.
Подошла ко мне нагая красота и просит:
- Не обижайся на меня, Богданушка, помоги крючок вытащить.
Первым делом я перерезал леску, спиннинг на берегу бросил, а потом сорвал с себя рубашку и накинул ей на плечи:
- Прикройся девушка. А где рубашка и понева твоя?
Смотрит на меня голубыми глазищами и отвечает:
- Я их на той стороне озера оставила и под водой к тебе приплыла.
Ясно, до ее одежды далеко, а крючок-то вынимать нужно сейчас. Засунул ее руки в рукава моей рубашки, дрожащими пальцами пуговицы застегиваю, боюсь голого тела коснуться. Но приличия все равно не получается, попка только до половины прикрыта и между пол рубахи рыжие волосики нахально так выглядывают.
- Извини меня, красавица, нужно нам во двор Бабушки Яги вернуться, там я крючок вытащу. Не бойся: тебе больно не будет.
Я то думал впереди ее идти, чтобы взглядом не смущать наготу полуприкрытую девичью, а она вперед вышла. Идет, голыми бедрами покачивает, ягодицы на ходу играют. Дразнит она меня что ли? А у меня штаны спереди оттопыриваются так неприлично.
Как пришли к моей избе, я быстренько крючок блесны перекусил и из губы его вытащил.
Улыбнулась мне Водяница.
- Спасибо тебе, Богданчик, не сердись, что я тебе рыбалку испортила. А рубашку тебе после отдам. Батюшка Водяной шибко сердиться будет, если увидит, что я голой по берегу хожу. Все мою честь девичью бережет, боится, что женихи от его дочери откажутся. – и вздохнула, - а по мне хотя бы и совсем не было этих женихов, ни домовых, ни лесных.
Еще раз улыбнулась мне и убежала. Отдал я рыбу коту нашему Мяусу Баюновичу и пошел на озеро спиннинг прибрать. Только собрался возвращаться, слышу за спиной:
- Смотри, не обижай мою дочку.
Оглянулся и вижу, стоит передо мной голая бабища: у нее не бедра, а окорока, зад не охватить, на животе висят складки сала.
- Если не собираешься на ней жениться, - продолжает бабища, - то не крути девушке голову, она и так всех женихов отваживает. Муженек мой Омутник от огорчения даже всех судаков речному Водяному в кости проиграл. Теперь злится – если узнает, что она с тобой женихается, из омута дочку выгонит. И не посмотрит, что любимицей была.
- Да нет, - говорю, - я вроде жениться не собирался и ничего такого ей не обещал.
А про себя думаю: «Поглядишь на такую мамашу и увидишь, какой ее дочка станет лет через двадцать-тридцать. Не дай Бог жену иметь с такими габаритами».
Вернулся в избу и живу дальше спокойно, никого не трогаю. Ступу у Бабы Яги починил, с Домовым «за жизнь» беседую. Котяра Мяус Баюнович меня фольклором местным просвещает.
У ЗМЕЯ ГОРЫНЫЧА
А через пару дней разбудил утром меня Домовой достаточно грубым толчком.
- Беда, Богданушка! Водяница неразумная пошла одолень-траву искать, кровь красную горячую в жилы получить. Очень ей захотелось девушкой человеческой стать. Но захватил Водяницу Змей Горыныч проклятый. Выручать ее надобно, но страшно, Змей то силен, волхованием его не одолеешь, добром не упросишь. Проси Бабушку Ягу тебя за леса и болота переправить
Вскакиваю с лавки, укладываю в рюкзак свои инструменты и колоду карт.
Бегом рванул в избушку на курьих ножках. Бабушка Яга смотрит сурово. На упреки и укоризны времени не было, но помочь согласилась.
- Ох, влюбилась девка в тебя непутевого. Доигрался, Богданушка, поманил Водяницу и захотела она живой девушкой стать. Пошла искать треклятую одолень-траву, да попалась Змею Горынычу. А все ты виноват! Что теперь делать будешь?
- Спасать надо, - упрямо отвечаю я.
- Помни, ума Змей Горыныч недалекого, упрям и на спор тягаться любит. Возьми с собой всю мою удачу, она тебе, Богдан, пригодится. - и вздохнула. - Возвращайтесь живые.
Вышли на середину двора, дала Баба Яга такого пинка, что взвился я в воздух как футбольный мяч и полетел. Мамочка моя, роди меня обратно! Страх-то какой! Ветер в ушах свистит, глаза слепит, ничего не вижу. Плюхнулся на живот и впервые в жизни увидал этого злодея.
Сидит звероящер перед пещерой. Телом он с большого быка-бугая, ноги как у слона толстые, а спереди пара рук, будто бы человеческих, только сильно мускулистые. Крылья огромные за спиной сложены. Головы? Ну, вы знаете, как они выглядят – похожи на крокодильи, только морды короткие красными языками облизываются. А зубы такие, что только в страшном сне могут присниться. Но мне сейчас некогда Змея разглядывать, нужно Водяницу выручать.
Ее одежки на ближнем кусте висят. Нагая Водяница стоит на коленях перед Змеем Горынычем, ее узенькая спина и плечи трясутся от страха. Почему-то особенно жалко смотрелись ее пятки. Говорят, что лягушки сами прыгают в открытую пасть змеи. Так и Водяница уже готова сама на сковородку залезть.
Змей Горыныч протирает тряпкой большую сковородку и облизывается во все три языка.
- Нет, ты все-таки скажи мне: с какого места ты самая вкусная, - допытывался у нее Змей Горыныч, - я еще водяных никогда не кушал и не знаю, где у вас самый деликатес. Потом обратил внимание на меня. – Вот еще один обед прибыл, или ты сразиться со мной желаешь? Тогда для начала посоревнуемся, кто дальше огнем плюнет.
- Будь здоров Змей Триглавич, - поздоровался я, - только к тебе не сражаться пришел, а просто гуляю тут для хорошего настроения. У меня сегодня День Рождения, все поздравляют, подарки разные дарят. Ради такого случая, сделай и ты мне приятное, подари эту девушку Водяницу.
Три головы удивленно уставились на непрошенного гостя.
- Поздравляю… В каком виде желаешь получить: в жареном или вареном?
- Мне бы ее желательно в живом виде.
- Э, нет! Если отдам в живом виде, то весь народ водяной, лесной и болотный подумает, что я добрый. А я ух, какой недобрый, прямо самому страшно бывает! Тута ко мне феюшка приходила, предлагала осчастливить меня, любое желание исполнить. Так я пожелал съесть ее жареной и съел. Вку-у-усная была. А ты вкусный? А еще один чудак из ваших, из позднего христианского мира, приходил и хотел выучить меня в шахматы играть. Дескать, игра эта умственная, научусь, и расхочется мне людей кушать. Так я его сразу, без всякой игры съел, шахматы, правда, остались.
Долго спорил с ним до хрипоты, наконец, предлагаю:
- Давай Змей Триглавыч сыграем с тобой в карты. Если выиграю три раза подряд, ты мне Водяницу живой отдашь. Если нет, ты меня съешь.
Загорелись у него глаза от азарта.
- Давай, играем в очко, а если проиграешь, я тебя сегодня съем, а Водяницу на потом оставлю. Только, Чур, я первый буду карты сдавать.
И вдруг подала голос эта насмерть напуганная девушка:
- Лучше съешь меня сегодня, а Богданушка пускай поживет еще…
Змей заржал, огнем плюнул, от веселья.
- Подползай, девка, ближе и становись на четвереньки – на твоей спине будем в карты играть.
Ох, и картинка получилась. Стоит Водяница на четвереньках, над ней высится туша Змея Горыныча с картами. Все три головы за картами следят. А мне то что, в чародейские карты я проиграть не могу, даже если захочу того.
Первый проигрыш Змей принял спокойно, на втором насторожился. Каждую карту осмотрел, даже понюхал и стал внимательно следить за моими руками. И проиграл с треском! Взвыл Змей Горыныч от обиды, а Водяница за мою спину спряталась, обняла руками и шепчет:
- Бежим отсюда.
- Ну, - говорю, - Змеюшка, ты проиграл, и я забираю девицу в живом виде. Уговор наш был дороже золота.
Но и Змей не промах – ухватил меня за полу рубахи.
- Карты у тебя, поди, меченные, жульнические! Давай еще играть, но теперь в шахматы.
В шахматы я игрок изрядный, в мастерской всех переиграл, кроме Мэтра нашего Мирослава Ждановича. Ну, с тем на равных только большие чародеи могут тягаться. А как Змей Горыныч играет? Вряд ли хорошо: он же с гостем шахматистом играть не стал, сразу съел его.
По-хорошему следовало мне упереться: «Какая еще игра? Ты проиграл три раза, и отступить от данного слова никакая нежить не может! До свиданья, мой красивенький, приятно было побеседовать». Но первый раз в жизни заиграл во мне мужской азарт. Рискнуть всем и победить. Даже не думал в этот момент, что прячется за моей спиной испуганная девушка, которую я спасать пришел.
- На что играем, - спрашиваю.
- Вас обоих на обед, - зациклился змеюшка.
- Э, нет! А ты что выставляешь? Давай так: если проиграешь, то людей больше не ешь ни под каким видом, а питаешься вампирами, гоблинами, гномами и прочей нечестью, что из забугорных книжек в наш славянский мир лезет и нашу древнюю культуру поедает. Клянись: «Зуб даю»!
Скривился Змей Горыныч, вздыхает тяжко.
- Так она, нежить забугорная совсем невкусная, я их и проглотить не смогу…
- А ты их одуванчиками закусывай. Видишь, целое поле одуванчиков, они горькие и для закуски в самый раз подойдут вместо хрена или там горчицы. Ладно, некогда с тобой долго разговаривать, я белыми играю.
Расставили фигуры и сделал я немудрящий ход е2 – е4, как играл великий комбинатор Остап Бендер. Только, в отличие от Остапа, я умел играть прилично, а мой соперник в шахматах разбирался мало. Короче, поставил ему мат в три хода! Ай, да я! Ай, да молодец!
1. е2 - е4 g7 - g5
2. d2 -d4 f7 - f5
3. d1 - h5 Мат!
Заплакал Змей Горыныч от огорчения, а мы припустились бежать. Только быстро задохнулась Водяница и просит:
- Богданушка, спаситель мой, давай садись мне на спину и я прыжком перенесусь к Бабушке Яге. – И присела на корточки.
Я хотя и не больно крупный, но засомневался, а Водяница торопит. Сел я верхом на поясницу девушки и чувствую, как она раздувается, больше и больше становится, а ноги ее превращаются в большие лягушачьи лапы – страх то какой.
- Держись крепко, - говорит девушка-лягушка.
Ухватился я руками за девичьи грудочки, никакого удовольствия не испытываю, только страх и удивления от ее лягушачьих лап. И прыгнула девушка-лягушка, взвилась в воздух и мы летим, летим, летим. И брякнулись посреди двора, рядом с избушкой на курьих ножках.
Второй раз сегодня к земле-матушке приложился. Оглядываюсь, прихожу в себя. А Водяница лежит рядом, плачет горючими слезами, а ножки у нее опять нормальные, какие девушке положены. Такие красивые ножки, что не утерпел и погладил ее по ляжке.
Встал, поднял с земли Водяницу, а она меня за шею обхватила руками, лицом к груди прижалась и ревет в голос.
- Ты меня с лягушачьими лапами видел, теперь я тебе противная-я-я! Ты на меня теперь и не посмотри-и-ишь! Какая я несчастная-я-я, лучше бы Змей Горыныч съе-е-ел меня…
Ну, что за народ эти девушки! Чего сейчас-то плакать, когда все страхи позади остались. Обнял Водяницу нежно-нежно, по спинке погладил, а рука моя сама на ее попку опустилась и тоже погладила.
- Не плачь, маленькая, не плачь, хорошая. Никому ты не противная, будет и у тебя паренек любимый. Будет он тебя целовать-миловать, будет у вас любовь несказанная. – Бормочу ей первое, что на ум приходит, и такая нежность во мне разливается…
ХЛОП!!!
По спине меня помелом! И еще один раз! Оборачиваюсь, а это Баба Яга нас так встречает.
- Ты чего, охальник, девушку срамишь! Голую среди двора обнимаешь, целуешь и за всякие стыдные места лапаешь! Пойдем, Водяница в избу, тебе умыться да одеться надобно. А этому безобразнику нечего на твою наготу пялиться, – схватила ее за руку и потащила в избушку. Только на пороге обернулась и сказала:
- Доброе дело ты сегодня совершил, осталось только поумнеть.
Нет, никогда не смогу понять женщин… И пошел я в свою избу.
МАСТЕР БОГДАН
Снится она мне каждую ночь. В моих снах я жарко целую Водяницу и задираю ей рубашку на голову. Так и стоит она передо мной голышом с головой, закутанной в рубашку. Ничего не видит, а тело ее в моем распоряжении. И я мну ее грудочки и попку, а когда берусь руками за хохолок внизу живота, она САМА раздвигает ножки, и я проникаю руками между ляжек. Каждый день, дело - не – дело, а забегаю в избушку на курьих ножках хотя бы на момент ее увидеть. А Баба Яга Водяницу женскому мастерству учит: лен прясть, вязать носки, шить рубахи да вышивать полотенца.
- А еще, дева неразумная, - ворчит Баба Яга, - становись к печи, вари, да на стол мечи. Хотя ты и водяная нелюдь, а коли решила в избе жить, огня не смей бояться, подружись с ним. А ты чего сюда заявился, - это она уже мне говорит, - нечего тут шататься, девушку-невесту смущать без пользы. Вот мы ее рукоделиям выучим и замуж за главного Лешего в Муромские леса выдадим. Жизнь то у нее будет сладкая, медовая, все грибы-ягоды лесов тамошних сами к ней прибегут. Будет она под мужем лежать, ножки раздвигать, да лешачат рожать.
Почему-то так жалко мне стало Водяницу, опять ее стараются замуж пристроить, а желания невесты не спрашивают. Сижу на крылечке избы, всякие думы думаю. А когда совсем стемнело, выбежала ко мне Водяница.
- Бабушка уснула, а я хочу тебе спасибо сказать за то, что спас меня от Змея Горыныча.
Я так обрадовался, что обнял Водяницу и поцеловал ее в губы. Шепчу ей:
- Не ходи замуж за Муромского Лешего, все лешие противные.
Так и стоим в обнимку, а ночь то прохладная и дождик начинает накрапывать. А нам хоть бы что, наглядеться друг на друга не можем. Вылез из сарая Овинник.
- И чего вы под дождем мокните, идите-ка в овин, только смотри, Богдан, не сотвори с девушкой какого дурна.
И вот стоим мы в темноте овина, мои руки гладят, ласкают Водяницу. И нет мне дела до того, что она не девушка человеческая… Сам не заметил, как развязал ее поясок и упала понева на землю. Комкаю ее рубашку, задираю к плечам, а она не противится, ко мне голым телом прижимается. Светлые боги, как же приятно ласкать ее!
Водяница на моей шее повисла безвольно, но губами мои губы ловит. Целую Водяницу, шепчу слова ласковые, а в живот ей мой торчащий член-уд упирается. И проснулось во мне мужское желание невиданной силы. Так бы и повалить ее на сено и раздвинуть девичьи бедра, но не могу обмануть доверие девичье. А еще думаю: «красивая она, люблю ее, но как же жениться на нелюди, совокупиться с девушкой-лягушкой»! От всех этих мыслей с ума сойти можно, но продолжаю сжимать в объятьях покорное тело Водяницы.
ВОДЯНИЦА
- Ну, говори, вертихвостка, как с Богданом вчера миловалась, много ли ему позволила?
- Ой, Бабушка, вчера я к Богданушке вечером во двор вышла. Много слов мы не говорили, обнимал он меня, целовал сладко. Я тебе всю-всю правду расскажу.
Руки его, любимого обнимают нежно меня, ласкают безудержно, а я такая покорная. Он с ума сводит, забилось сердце, накатила истома сладкая. И желание! Ах, как волнует прикосновения его шершавых, но таких нежных ладоней! Чувствую их через поневу, через рубашку, не могу сдержать их натиск. Я всем телом ощущаю эти нежные прикосновения!
Мгновения хватило его рукам, чтобы развязать мой поясок, завязки у поневы и ворота рубашки. И вот понева лежит под ногами, а рубашка моя сама собой задралась до самых плеч. И все изгибы моего тела доступны рукам любимого! А мне совсем, ну нисколечко, не стыдно было! Это плохо, Бабушка?
Он начал ласкать мои плечи, шейку уши… Я содрогаюсь от предчувствия того большого и сладкого, о чем мечтает любая девушка, и в животе становится жарко. И я послушно раздвинула ножки и готова была принять его в свое лоно... Но, видать, еще не настало время, он меня л а с к а е т.
Руки скользят по моей спине, перебросили на грудь косу, пробежали по ложбинке и легли… Бабушка, он меня за голую попку держал! И мне совсем не стыдно, пусть гладит ее долго-долго. Он мнёт её, будто тесто месит, и шепчет: «Такая мягкая, такая приятная».
Томление распирает мои груди, готовые лопнуть от возбуждения… Мои тити - последний рубеж девичьей скромности - от шершавых ладоней вздымаются и упираются в него острыми сосками. И, поверишь ли, Бабушка, любимый наклоняется и берёт сосок моей груди в рот. А мне хорошо-хорошо, будто сосет ребеночек, которого я родила своему любимому.
А руки его неугомонные уже торопятся дальше. Левая гладит мою титю, а правая движется вниз, спускается к девичьей тайности. Пальцами перебирает волосики между моих ляжек, находит нежные складочки между ножек и г л а д и т их по всей длине! Это такое наслаждение, Бабушка! Голова кружится, жар из моего живота поднимается во всё тело!
Я не упала только потому, что крепко обнимала его за шею. Скажи, Бабушка, Это любовь?
- Бабушка Яга, скажи, а Богдан меня любит?
- Ох, девка глупая, угораздило тебя влюбиться, да еще заговор Яриле на Богдана сказала.
И он теперь на тебя запал. Богдан парень хороший, но он человек, а ты нелюдь водяная. Ума не приложу, как вы семью сладите. Об одном тебя прошу: до поры не давайся, не ложись под Богдана. Парни человеческие, они такие – заговорит хорошими словами, заласкает, а потом раздвинет ляжки у девки неразумной и воткнет толстый член в сокровенное место. Их парней хлебом не корми, а дай девушку испортить. Ему-то потеха, а ты потом куда подашься, какой леший тебя замуж возьмет после такого? Береги до времени свою девичью честь, а там видно будет.
МАСТЕР БОГДАН
Чтобы отогнать думы о девушке-лягушке, я с особым старанием запоминаю сказы кота Мяуса Баюновича; каждый день хожу в деревню к славянам, работаю в кузнице, учу заговоры на ковку уклад-железа, на закалку его и заточку. У старушек древних, что не в поле работают, а внуков нянчат, выспрашиваю все о добрых травах. Много знаний новых приобрел, многому научился. Могу теперь заговором кровь-руду остановить, потерянное отыскать, погоду наперед предсказываю лучше всякой метеослужбы.
Но нет мне покоя. Все время чудится-видится белое тело Водяницы, голос ее слышится. Бабушка Яга меня не очень то привечает и я выжидаю, когда она в ступе улетит по своим делам. Только она со двора, я забегаю в избушку на курьих ножках на девушку Водяницу посмотреть, словом перекинуться.
Обычно она рада меня видеть, а в тот раз что-то невеселая была. Оказалось, кончились у нее нитки красные и не может Водяница закончить вышивку на полотенце доброй богини Макоши. Это Великая Богиня Земли, «матерь счастья», «подательница благ» - священной влаги земли, покровительница плодородия мира, а также богиня хорошего урожая.
Вот и огорчается моя девушка, нет у нее ниток, чтобы закончить вышивание. Как тут не помочь ей всеми возможными способами. Пришло, знать, время использовать мое умение чародейства, вызвать Мэтра Мирослава Ждановича и попросить его перебросить нам нитки цветные для вышивания. Может и рассердится он, что такой мелочью беспокою, но для меня то душевный покой моей девушки совсем не мелочь!
- Не горюй, Водяница, я твоему горю помогу. Дай мне чашу-чару широкую и воды в нее налей.
Вода в чаре колышется, заглянул я в глубину ее и увидел образ Мэтра.
- Чего тебе надобно, Богдан, - спрашивает он с тревогой.
- Простите меня, Мэтр, но у моей девушки нитки цветные кончились, нельзя ли из нашего мира сюда перебросить?
- Подвинься, Богдан, дай на твою зазнобу глянуть, - отвечает он.
Посмотрел на Водяницу, нахмурился и говорит:
- Нитки всякие в твоей избе лежат. А что касается девушки, думать надо, как ее из нелюди в человеческий образ превратить.
- Как же это сделать? – спрашиваю я.
- Думай, Богдан, - отвечает Мэтр, - думай.
А что тут думать – путь превращения нелюди в человека мне известен, хотя и тяжел. Собираюсь с духом, сосредоточился.
- Нелюдь Водяница, встань передо мной, как лист перед травой! – рычит мой грозный голос.
Она ничего не понимает, но встала покорно и смотрит так доверчиво.
- Нарекаю тебя, нелюдь, человеческим именем Любовь. Отныне будь ты девушка Люба!
Пронзила меня боль, обрезали богини Рожаницы нить моей жизни и теперь я умру на десять лет раньше положенного срока. Я даже не услышал, как грянул гром и свалилась с неба во двор ступа с Бабой Ягой. Раскричалась она и погнала нас из избушки, чтобы там русским духом не пахло.
- Пойдешь ли за меня замуж, Любушка?
Опустила глазки и вроде застеснялась.
- Пойду, Богданушка.
Сцепились наши руки пальцами и пошли мы в мою избу…
МОЯ ЖЕНА ЛЮБУШКА
Я ласкаю своего любимого. Прячу лицо на груди моего мужа и покусываю его соски. Одна моя рука крепко обнимает его шею, а вторая копошится на животе моего мужчины и тихонько подбирается к самому главному, такому горячему, такому твердому. Сердце мое колотится и нет никакого стыда в ожидании.
Мне так приятны его ласки. Он привел меня в нашу избу и раздел, стояла я, девушка Люба, перед ним нагая, бесстыдно ожидающая любви. А мой нареченный целовал меня в губы, а потом встал на колени и поцеловал мой живот внизу, там, где у бабы зарождается деточка. Не торопился любимый, играл моим телом, ласкал и целовал во всех местах.
Потом взял меня на руки и положил на широкую лавку. Лежим мы рядом нагие и он целует меня в горлышко, нежно покусывает ушко. Как приятны эти шершавые ладони мужчины-мастера на моих грудочках, которые напрягаются от прикосновения. Прижимаюсь к нему животом к животу. Вот прищемил пальцами мои соски и потянул. Какой жар разливается в моем животе и внизу, там, где сходятся ноги… Его рука легла на мою ляжку, медленно поднимается вверх и начинает нежно гладить попку. Душа замирает, как приятно!
Такая радость почувствовать тяжесть навалившегося на меня тела. Хорошо, что я полненькая и любимому мягко на мне лежать. Раздвигаю ляжки и шевелю попкой, чтобы подставить жениху мое сокровенное, мой девичий цветок. Я шепчу ему на ухо: «Я не знаю, как тебе удобнее. Только скажи, Богданушка, все по твоему желанию сделаю». Богиня Макоши, благослови наше слияние, начало нашей семьи. Дай нам скорее деточек!
Хорошо засыпать в кольце его рук. Они обнимают меня, его желанную, теперь уже женщину! В изнеможении мы лежим в обнимку, и я всю ночь чувствую на себе эти руки! Даже когда мой муж спит, его руки держат меня в своей власти, не отпуская ни на миг! Во сне я поворачиваюсь к нему спиной, потому что так приятно ощущать дыхание мужа на своей шее и спине, упираться попкой в его, даже во сне твёрдого Мужика! В этой позе я так явно ощущаю, как руки сжимают мои тити. Я с томлением жду того дня, когда начнет расти во мне деточка, а потом станут мои груди молочными сисями.
Проснулась утром и чувствую, что на одной руке любимого лежит моя голова, другая рука покоится внизу моего живота, там, где курчавятся волосики. Во сне мой любимый перебирает их пальцами. Я люблю руки моего мужчины, моего мужа, которые защищают меня и дарят столько наслаждения и счастья!
От его любви я становлюсь сильнее, добрее, снисходительнее и пускай всем другим станет также хорошо. Ты зажег во мне огонь. С тобой я стала настоящей женщиной, а в жизни каждой женщины есть только один Мужчина. Как хорошо, что мы с тобой встретились. Боги дали нам встречу, дали любовь, они глядят на нас и сами радуются. Бог есть любовь, и это звучит так хорошо!
Спасибо тебе, Лада, что теперь есть в моей жизни любимый, желанный, такой долгожданный муж! Спасибо ему, моему любимому, за то, что дал мне человеческое имя и превратил из водяницы в девушку. И еще спасибо тебе за нежность и заботу. А я подарю ему много красивых деточек.