Утро для Златы началось обычно, никаких чудес не предвещалось.
- Златочка, вставай, - звонко пропела мама из-за двери.
- Встаю, - сонно отозвалась девушка и тут же снова заснула, уткнувшись носом в плюшевого медвежонка.
Медвежонок улыбался одними уголками губ и старательно таращился на дверь. Очевидно, поддавшись его гипнозу, через несколько минут дверь распахнулась. В комнату влетели бодрая мама и еще более бодрый Сёмыч.
Маме было почти сорок, но выглядела она много моложе благодаря отсутствию трудностей, легкому характеру и занятиям йогой. Она обладала приятными округлостями, гибкостью движений, рыжими пушистыми волосами и зелеными смешливыми глазами.
О возрасте Сёмыча говорить можно только приблизительно. Пару лет назад папа Златы, выходя из супермаркета, наткнулся на мелкое, мокрое, дрожащее существо, пожалел его и принес домой. Мама логически рассудила, что раз папа решил это усыновить, то он и должен дать ему своё имя. Поскольку папу звали Семеном, пёс получил солидное имя Семен Семенович. Правда, вскоре оно стерлось до панибратского Сёмыча.
Сёмыч обладал наглой, хитрой мордой с блудливыми глазками, кривыми, устойчивыми лапами, короткой шерстью в пятнах и вертлявым хвостом, похожим на палку. Он был очень породистым псом - морда от пит-буля, лапы от таксы, темперамент от джека-рассела, а интеллект от французского бульдога.
Мама твердой рукой раздвинула плотные шторы и открыла форточку, а Семыч в восторге принялся скакать по Злате, кровати и медвежонку, пытаясь обслюнявить Златино сонное лицо.
«Маааам, убери Сёмыча», – сдавленно пропищала Злата из своего укрытия. И мама пришла на помощь. Благодаря своей гибкости и сноровке (занятия йогой не пропали даром), она уже с третьей попытки сумела изловить веселую собачку и утащить её за дверь.
Совместными стараниями цель была достигнута – Злата проснулась.
Ей было шестнадцать, данное при рождении имя очень шло к волосам цвета золотой пшеницы и синим, как ясное небо, глазам. Одна беда – девушка считала себя толстой. А как иначе, когда с экранов телевизора и со страниц глянца предлагают в идеалы изможденных диетой моделей. Но на самом деле её упругая, налитая фигурка являлась предметом зависти для лиц пола женского и вожделения для пола мужского.
Попросту говоря, Злата была очень красивой девушкой. И сама она любила смотреть на все красивое - людей, дома, пейзажи. Мечтала стать дизайнером интерьеров, чтобы создавать красоту профессионально и на постоянной основе.
Поэтому комната её постоянно менялась, надо же было на чем-то тренироваться. Разумеется, она не могла обновлять обстановку каждый раз, когда на неё находила жажда творчества. Обходилось перестановкой мебели и перекраской стен. А карманные расходы от любящего папы позволяли скопить на цветные подушки, рамки для фотографий, коврики и прочую милую сердцу дизайнера мелочь. На этот раз фаворитами стали голубые, темно-синие и бирюзовые тона, которые очень шли синеглазой и золотоволосой хозяйке. Разбавляли синеву белый мишка, белый же коврик у кровати и круглое белое итальянское креслицо, оставшиеся с прошлого цветового оформления.
Потянувшись и позевав, Злата выбралась из кровати, нащупала кудрявые тапочки, утонувшие в пушистом коврике, и как была, в мягкой пижаме, по которой порхали веселые облачка-овечки, пошла на запах кофе.
На кухне мама в спешке доканчивала завтрак, а Сёмыч, предчувствуя скорое приключение, метался от кухни к входной двери, постанывая от нетерпения. Было субботнее утро, и мама с Сёмычем собирались на все выходные к бабушке. К ней приехала давняя подруга молодости, она помнила маму Златы еще девочкой, и конечно же, маме хотелось с ней повидаться и показать дочку - умницу и красавицу. Но Злата дула губы, капризничала и ссылалась на несуществующее сочинение, заданное к понедельнику, до тех пор, пока мать не махнула на неё рукой и не согласилась ехать одна. Папа пропадал в очередной командировке, наблюдать за ребенком было некому, но Злате доверяли. Она отличалась примерным поведением и благоразумием, и не давала повода к тревогам и беспокойствам.
Так мама и отступилась от Златы, ограничившись Сёмычем. А уж он-то готов был ехать с мамой хоть на край света, высунув морду из окна машины, свесив язык и жмурясь от ветра.
Кофе было допито, пустая чашка полетела в раковину, а мама побежала к себе в комнату за сумкой. Сёмыч кинулся наперерез, чуть не сбил её с ног, был обруган и почти придавлен дверью. Но все же сумел юркнуть следом и, мешаясь под ногами, пробежаться обратно на кухню, где мама застыла, наморщив лоб.
- Мне кажется, я что-то забыла.
Сёмыч напряженно вглядывался в лицо хозяйки, очевидно, пытаясь угадать, что именно она забыла – не своего ли четвероногого друга?
Злата заученно перечислила
- Ключи от машины, деньги, документы взяла?
Ритуал завершился благополучно. Порывшись в сумке, мама обнаружила и документы, и кошелек с деньгами, а забытые ключи от машины нашлись в заветном ящичке в прихожей, и за ними даже не пришлось бежать обратно. Сумка повисла на плече, а мама, сжимая в одной руке ключи, а в другой сияющего Сёмыча, чмокнула Злату в лоб, выпорхнула за дверь и бойко застучала каблуками по ступенькам.
- Пока – пока, - донеслось снизу и продублировалось Сёмычем на собачьем языке. Следом хлопнула дверь подъезда и наступила тишина.
Злата осталась одна – вот оно счастье. Она пошла обратно на кухню, но тут же, в прихожей, наткнулась на свое отражение в большом зеркале. Придирчиво себя оглядев, девушка тяжело вздохнула. Из под мягкой пижамы и спереди, и сзади выпирали округлости. Она считала это недостатком. В печали побрела несчастная девушка за ноутбуком, и с ним и отправилась завтракать.
Златочка любила здоровую, как она её называла, еду. А потому она сотворила тосты из тонких ломтиков хлеба и уложила на них хрустящие салатные листья, накрыв легкими, дырчатыми пластинками сыра. Их она и принялась поедать, запивая ароматным, черным кофе, просматривая электронную почту.
Среди спама и чмоков от подружек нашлось сообщение от одноклассника Юры Ежова, сына хорошей маминой приятельницы. Он считался её официальным бойфрендом, чему обе мамы были откровенно рады, а сама Злата принимала без особого восторга.
Чем-то он её раздражал, хотя она не могла объяснить даже самой себе, чем именно.
Высокий сероглазый брюнет, общительный и уважительный, что не уставали подмечать учителя и Златочкина мама. Занимался регби и это положительно отражалось на его фигуре. Казалось, все было при нем, но что-то отталкивало – не то ли чересчур полные и яркие для молодого человека губы, не то ли кудрявый чуб, прилипший ко лбу, смутно напоминавший Злате старинные картинки с румяными гармонистами.
Но факт оставался фактом, несмотря на совместные походы по кинотеатрам и редкие присутствия Златы на Юриных играх в регби, отношения в паре оставались чисто платоническими. Он даже ни разу не попытался её поцеловать, не говоря уже о большем. Да она бы и не допустила подобных вольностей, и была бы сильно удивлена, надумай они появиться.
Но вместе с тем нельзя было сказать, чтобы у Златы вообще отсутствовал интерес к мужскому полу. К примеру, ей до дрожи в коленках, которую она тщательно скрывала, нравился Костя Челнов, и, опять-таки, она не могла найти объяснения этой дрожи.
Костя отличался от Юрки как небо от земли. Пожалуй, общим для них был только высокий рост, но на этом все совпадения и заканчивались. Юра был открытым и общительным, Костя - молчаливым и замкнутым. Юра был плотным брюнетом, Костя - худощавым блондином.
Она бы не назвала Костю красавцем, но к нему тянуло. Чем-то он напоминал симпатичного ей Джастина Тимберлейка. Одевался он подчеркнуто небрежно, но Злате его манера казалась необыкновенно стильной. Но, разумеется, она бы никому и никогда в этом не призналась.
В классе было принято обсуждать поездки хотя бы на турецкие курорты, по системе все включено, если уж не на Лазурный берег. Перетирались тряпочные бренды, модные группы и вообще все, что было на слуху. Костя держался в сторонке, ни с кем ничего не обсуждал и не стремился к популярности, проводя время за разрисовыванием тетрадей. При всём при этом, каким-то непонятным образом ему удавалось вызывать к себе уважение. С ним общались ровно и даже с симпатией. Злата старалась не выдавать своего к Косте интереса. Ей казалось, что к ней он относится еще прохладнее, чем ко всем остальным, слишком уж поспешно он отводил глаза, если они случайно встречались взглядами.
Одним словом, ничего удивительного в том, что сообщение пришло не от таинственного Костика, а от напористого Юры, не было.
Юрка писал, что он взял билеты в кино, а поскольку новый фильм вызвал ажиотаж, билеты достались только на дневной сеанс. Он пытался дозвониться Злате, но она не брала трубку, потому он и шлет это сообщение, которое позже продублирует звонком. А если они по каким-то причинам не созвонятся, то он с Саньком ждёт Злату у кинотеатра там же где и всегда, в половине двенадцатого.
Злата видела звонок, но она в это время болтала с подружкой и разговор прерывать не стала, как не стала и перезванивать.
Решив про себя, что ни в какое кино с Юркой она не пойдет, девушка, закончившая к тому времени завтрак, помыла за собой и мамой посуду и отправилась в душ.
А по дороге опять наткнулась на коварное зеркало.
Критически осмотрев себя со всех сторон второй раз за утро, Злата с присущим ей юношеским максимализмом решила, что так дальше жить нельзя. Надо срочно принимать какие-то меры. Надо худеть. Поскольку здоровое питание никаких положительных изменений на её вес не оказывало, она решила бегать. И начать незамедлительно – не откладывая на завтра то, что можно сделать уже сегодня. Тем более что у неё имелись новенькие пумовские кроссовочки из натуральной черной замши, а они изумительно подходили к черному велюровому костюму от Джюси Кутюр.
Воодушевленная Злата нырнула под горячий бодрящий душ. Намылилась гелем, от которого по всей ванной комнате поплыл запах грейпфрута, натерла тело до скрипа жесткой рукавичкой, помыла голову первым, попавшимся под руку, маминым шампунем, сполоснулась и выскочила обтираться, забыв даже про кондиционер для волос в увлечении своей новой идеей.
Высушив волосы и забрав их в хвост под черную резинку, Злата оделась, обулась, вставила в уши наушники от айпода, сам айпод тач, подаренный папой, сунула в карман и устремилась к заветному зеркалу. В черном она себе показалась намного стройнее, чем в пижаме с овечками и, предвкушая спортивные достижения, девушка покинула квартиру.
Легко перепрыгивая через ступеньки, Злата в считанные минуты добралась до первого этажа и выбежала на улицу. Осенний денек хмурился и кидался в прохожих мокрыми ржавыми листьями. Посмотрев на лужи под ногами, Злата хотела было пожалеть о том, что опрометчиво обулась в новую замшу, но передумала, и, отогнав пустые беспокойства, накинула на голову капюшон и устремилась к парку, разбитому неподалеку.
Стараясь не смотреть на редких прохожих, Злата бежала по мокрому асфальту, невольно попадая в такт отечественным и зарубежным исполнителям, толкающим попсу из айпода. После какой-то девичьей группы, бодро спевшей незатейливую песенку непонятно про что, замурлыкал Джастин про sexy back. Перед внутренним взором вдруг всплыло задумчивое лицо Костика. Злата залюбовалась на предмет своей симпатии и, заслушавшись и замечтавшись, врезалась в толстый и мягкий живот грузной тетки, неожиданно выплывшей навстречу из-за угла.
Тетка вскипела неподдельной яростью. Тяжелой рукой оттолкнув Злату, она резко качнулась к ней обратно и выдернула наушники. А вслед за этим открыла ярко накрашенную пасть, откуда повеяло тяжелым перегаром и начала эту ярость изливать.
- Куда прешь, людей с ног сшибаешь? Позатыкают себе уши музыкой своей и давят людей! Обнаглели совсем! Бегают оне, жиры гоняют! Жрать надо меньше! Вначале жрут, потом бегают! – плевалась ядовитой слюной тетка, превосходившая своими размерами разжиревшую Злату, по меньшей мере, в три раза.
Злата покраснела, и приготовленное было, извинение застряло у неё в горле. К тому же, она догадывалась каким-то шестым чувством, что тетку оно только еще больше раззадорит, если она вообще его услышит из-за своих воплей. Поэтому Злата просто соскочила на проезжую часть, пользуясь отсутствием машин, и побежала прочь от скандалистки, осыпаемая отборными матами и проклятиями, которые становились все тише и тише, по мере того, как она удалялась, а вскоре и совсем пропали, канув в недалекое прошлое.
Настроение, между тем, было безнадежно испорчено. Уже не радовал ни приветливый парк, до которого она добралась, ни музыка в наушниках. И вообще все виделось в черном цвете. Злата давно подозревала, что плохое настроение заразно, брань прилипчива, а поговорка, что она к вороту не липнет, бессовестно лжет. К тому же, не разношенные кроссовки натерли ноги. И вообще, Злата выдохлась гораздо быстрее, чем она предполагала.
Расстроенная девушка села на скамейку, откинулась на спинку, запрокинула голову и стала смотреть в далекое серое небо. Так можно было фантазировать, будто в целом мире она был одна. Тем более что все шумы забивали бодрые ритмы попсы, исправно посылаемые айподом. Она забылась, стала приходить в себя, и вдруг кто-то мягко тронул её за плечо. Вздрогнув от неожиданности, Злата вернулась с небес на землю и увидела присевшего рядом пожилого мужчину, явления которого она в своих медитациях не заметила.
Он был худым и длинным, как палка в его руке, на которую он, вероятно, опирался при ходьбе. Одет незнакомец был бедно и неприметно, но зато на ногах у него красовались блестящие резиновые сапоги яркого голубого цвета. Бледное лицо украшал породистый нос, а голову - поредевшие и поседевшие остатки шевелюры. Глаза незнакомца почти не мигали и синевой не уступали резиновым сапогам. От него не пахло перегаром, как от давешней тетки, но напуганная Злата решила сразу и бесповоротно – алкаш!
На коленях у мужчины сидела объемистая хозяйственная сумка. В ней с достоинством развалился красавец перс дымчатого цвета, поглядывающий, как показалось Злате, высокомерно и вызывающе.
- Девушка, - низким голосом обратился к Злате владелец перса, - не найдется ли у вас посильной суммы на пропитание животному?
И две пары голубых глаз в упор уставились на Злату.
«Да что же это такое, - подумалось ей, - откуда они все навалились на мою голову сегодня? Не сиделось мне дома!» А вслух она произнесла
– А животное не может вылезти из сумки и мышей половить для разнообразия?
Злата никогда никому не грубила и по натуре своей она была доброй и отзывчивой, просто заразилась от злой тётки и еще не до конца поправилась.
Животное и его хозяин синхронно повернулись друг к другу. Обмен взглядами длился пару секунд, после чего кот утробно мявкнул, и оба снова воззрились на раздосадованную девушку.
- Кот может, но не хочет, - спокойно и с достоинством ответил мужчина, - а вы вот, девушка, попробуйте сами в течение суток продержаться на мышах, а потом и давайте подобные советы.
И он вдруг резко придвинулся к Злате и уставился ей прямо в глаза - зрачки его стали сужаться и превращаться в две дрожащие полоски. Душа Златы ухнула вниз как на сорвавшемся лифте, и она с удивлением обнаружила, что мир потерял прежнюю яркость. Как будто кто-то сбил настройку телевизора, и из цветного, изображение стало почти черно-белым. Вместе с тем обозреваемое пространство растянулось, словно от слепого экрана шестидесятых она пересела к плоскому экрану домашнего кинотеатра. Поменялись и запахи, которые стали и ярче, и богаче.
Поменялась вся окружающая действительность и ощущение себя в этой действительности, которую Злата теперь воспринимала всем своим телом и даже хвостом. Оторопев от мысли про хвост, Злата, ставшая необыкновенно легкой и гибкой, заглянула себе за спину и обнаружила маленький черный кошачий хвостик. А повернувшись обратно, она увидела, как незнакомец, ставший вдруг большим и грозным, и к тому же испускающий голубое свечение, подбирает со скамейки айпод и ключи от квартиры, которые до этого покоились у Златы по карманам. После этого он небрежно кинул её имущество в наружный отсек своей объемистой сумки, хитро подмигнул, поднялся со скамейки и гордо двинулся прочь, унося кота, который царственно покачивался в своем вместилище в такт шагам хозяина, тоже окруженный светящимся ореолом.
Злата попыталась крикнуть вслед : « Мужчина, отдайте хоть ключи!» А вместо этого жалко пискнула, голосом не кошки, но полузадушенного мышонка. Её не услышали, но она даже порадовалась этому факту - такой позорный писк кошачьих не красит.
Переведя дух и поискав мысли, которые куда-то пропали все разом, Злата потрясла пустой и легкой головой и осмотрелась. Оказалось, что мир, утратив яркость красок, приобрел дополнительную объемность. Вдобавок свечение было не только у парочки, нагло умыкнувшей Златины вещички, а у всех без исключения прохожих и даже деревьев, фонарных столбов и скамеек. Казалось, что все окружающее раздваивается и даже растраивается, наподобие матрешки, сделанной не из дерева, а из стекла, благодаря чему цветные её дочурки просвечивают одна сквозь другую.
Присмотревшись, Злата заметила, что аура у людей, о которой она прежде только читала, а теперь могла наблюдать воочию, отличается и по цвету, и по плотности, и по размерам. Впрочем, очень скоро ей стало не до этого, потому что в ней вдруг резко проснулось чувство голода. А тут еще и противный холодный дождик заморосил, от которого намокла шкурка. Это было очень неприятно, Злата почувствовала не только холод, но и потерю ориентации в пространстве. Как будто её накрыло мокрым колпаком, из-за которого она не могла ясно разглядеть происходящее. Она спрыгнула со скамейки и под неё же и спряталась.
Отчего-то ей не было страшно. Должно быть оттого, что в памяти осталось слово «сутки», которое давало надежду на то, что она не останется кошкой до конца своей жизни.
«А что, прикольно, - думала Злата, - в школу ходить не надо».
Но тут же пригорюнилась, вспомнив про маму с папой, оставшихся без дочки, с одним Сёмычем. Он, конечно, парень неплохой, но никогда не сможет её, Злату, заменить.
Неожиданно из шумового фона, что одновременно сплетался в единое целое и расплетался на мельчайшие составляющие, вычленился подозрительный шорох. В носу противно защекотало резким и чужим кошачьим запахом, явственно несущим с собой угрозу и агрессию. Даже не оборачиваясь, Злата поняла, что надо бежать и как можно скорее. Припустив из под скамейки, она услышала позади шипение и дикий ор, что подстегнуло её еще пуще, и она понеслась что есть духу, прочь из парка обратно домой. Расстояние до дома Злата покрыла одним махом, почти не обращая внимания на гавканье псов и матюки суеверных прохожих, застывающих при виде черной кошки. А от тех, кто не застывал, а напротив, намеревался пнуть посильней, Злата уворачивалась легко и привычно, словно занималась этим с самого рождения. Но влетев в знакомый двор, она застыла на месте и даже заплакала от огорчения.
« Какая же я дура! – ругала себя Злата, - ну как я попаду домой? Да даже, если попаду – вдруг мама с Сёмычем вернутся раньше времени?! Этот милый пес со своими охотничьими инстинктами, доставшимися в наследство от бабушки таксы, разорвет меня на британский флаг».
Но, откровенно говоря, Злата не боялась такого варианта развития событий. Она просто пыталась внушить себе, что даже если бы она перед выходом и не закрыла собственноручно форточку, домой в таком виде возвращаться не стоило.
Из подъезда вышла соседка Любовь Николаевна, лицемерная и высокомерная. Злата и прежде её недолюбливала, а с новым своим кошачьим чутьем и вовсе возненавидела, отчего шерсть на загривке у неё зашевелилась, а спина непроизвольно выгнулась. Любовь Николаевна вела на поводочке своего Масика – визгливого и избалованного добермана. Хозяйка любила его так сильно, что не брезговала целовать в губы. А он, нацеловавшись, с нервным лаем кидался на все, что шевелится. Увидев Злату, Масик просто захлебнулся визгом и натянул поводок так, что дородная Любовь Николаевна зашаталась на высоких каблуках, подвернула ногу и выпустила поводок из рук. Не раздумывая ни секунды и задрав хвост трубой, Злата рванула со двора. Пес, зазывая, полетел за ней следом.
Одним махом преодолев шумную улицу Злата свернула в хорошо ей известный дворик, мимо которого она каждый день возвращалась из школы, непроизвольно задерживая дыхание. Из двора редко вывозился мусор и именно к зловонной помойке вела Масика мстительная Злата. Чуть-чуть не добежав до контейнеров, она взлетела на облетевший тополь. Масик, попрыгав вокруг дерева, заприметил целое стадо бродячих котов, пасущихся на отходах человеческой жизнедеятельности. Забыв про Злату, он залился звонким лаем и рванул прямиком к развороченной горе мусора. Котов он не изловил, но к тому времени, когда запыхавшаяся Любовь Николаевна сумела добраться до своего любимца и посадить его на поводок, милый пес уже успел нажраться самого разного дерьма. Злата со злорадством наблюдала, как он лижет хозяйку по своей излюбленной привычке прямо в щедро напомаженные губы, а та вопит от отвращения и отплевывается.
Уже и Любовь Николаевна уволокла упирающегося Масика со двора, а Злата всё думала, куда бы ей направиться и чего бы перекусить. Шляться по улицам в кошачьей шкурке было небезопасно, она уже это поняла, а значит, до утра надо было где-то отсидеться. О том, что через сутки чуда может и не случиться, Злата старалась не думать.
Залезть на дерево было гораздо легче, чем спуститься, но голод, который не тетка, тянул Злату вниз. Пятясь задом, она кое-как добралась до земли и потрусила в сторону кинотеатра, стараясь привлекать к себе как меньше внимания, прижимаясь к стенам домов и прячась за редкими кустами. На что она рассчитывала, она и сама не знала. Скорее всего, она до того привыкла, что Юра легко отзывается на все её просьбы, что всерьез полагала, будто по-другому и быть не может. А значит и в кошачьем обличье он её подберет, обогреет и накормит. Поэтому и торопилась к условленному месту, в котором Юрка с Саньком переминались с ноги на ногу вот уже целых 20 минут. Юрка поминутно набирал её номер, плевался и матерился. Санёк заглядывал ему через плечо, нетерпеливо пританцовывая не столько от желания поскорее увидеть премьеру, сколько от настойчивой потребности воспользоваться туалетом. Они не обратили никакого внимания на кошку, которая присела рядом и, задрав голову, стала прислушиваться к джентельменской беседе.
- Вот овца, мля, - сплюнул Юрка.
- Да задолбала уже, - возмущенно подхватил Санёк, - полчаса уже эту овечкину дожидаемся. Чего ты вообще с ней возишься?
Юрка самодовольно ухмыльнулся
– Ты чё, Санек, забыл, где её папашка работает? С такими людьми надо дружить. Или ты надеешься через кадровое агентство на сладкое место устроиться?
Юрка заржал над наивным и не предусмотрительным приятелем. Тот тут же покраснел, не то от насмешки, не то от призыва плоти, с которым бороться становилась все труднее.
- Мля, я щас обоссусь уже, может, двинем, а?
Юрка глянул на часы и, было, согласился, но сделав пару шагов передумал.
- Ну чего опять, - заныл Санёк.
- А если она все-таки придет, а нас нет? Задабривай её потом полгода.
- Да плюнь ты на неё. - Терпение Санька в отличие от жидкости в мочевом пузыре совсем иссякло.
- Щас, мля, плюнул. Таких сладких еще поискать надо. Где я тебе вторую такую дуру найду? Деньги к деньгам тянутся.
Обомлевшая от всего услышанного Злата тихонько пискнула и её наконец-то заметили.
- Развели кошарню, сволочи.
Натренированной ногой расчетливый поклонник пнул кошку так, что она отлетела на пару метров и ударилась о чей то жесткий ботинок. Она просто оцепенела от боли и шока – вот так Юрочка, вечно улыбчивый, готовый услужить, вежливый и уважительный!
Она сжалась и даже не пыталась убежать, растерявшись от всего произошедшего. Чьи-то сильные руки осторожно подняли её в воздух, и она увидела прямо перед собой непривычно большое, как на широком экране, лицо Кости. Он внимательно осмотрел Злату, а потом опустил её за пазуху.
- Привет, Костян, - услышала Злата Юркин голос. - Не хочешь билет купить? Я на Златку взял, а она не пришла.
- Да нет, спасибо, я передумал, - ответил Костя.- Не стоит фильм этих бабок, на диске потом посмотрю.
- Да хрен с ним с билетом, - раздался плаксивый голос Санька, - пошли уже.
- Да пошли, пошли, - откликнулся Юрка. – Пока, Костян!
- Пока, - с какой-то скрытой усмешкой отозвался Костя и двинулся в другую сторону, унося с собой Злату, не смеющую шевелиться у него на груди.
Сердечко её громко стучало, перекрывая мерные и сильные удары Костиного сердца, что билось совсем рядом . Никогда раньше Злате не доводилось находиться в такой близости с молодым, да еще желанным, человеком и это её очень волновало. Она даже расхотела есть и, закрыв глаза, наслаждалась новым, неизведанным доселе чувством. Вся её жизнь показалась какой-то далекой, нереальной и зыбкой, как сон. Ей было спокойно, тепло и надежно. А когда Костя, заметив, что зад её съехал, приподнял её за этот зад повыше, она вдруг почувствовала, как по тельцу её заходили необычные токи, обернувшиеся мерным утробным урчанием. Злата даже сразу не поняла, что его источником является она сама. Эти вибрации доставляли ей невыразимое удовольствие, и она стала перебирать лапками им в такт, вонзая коготки в Костину футболку. Незаметно для себя, под свое же собственное мурлыканье Злата заснула и проснулась только от звука захлопнувшейся двери и от Костиного голоса: « Мам, посмотри, какого я зверя принес!»
Он достал жмурящуюся со сна кошечку из-за пазухи и передал в руки вышедшей навстречу худенькой, улыбчивой женщине. Её руки были мягкими и теплыми, голос тихим и приятным, и Злата почувствовала, что в этих руках можно расслабиться и ничего не бояться.
- Костик, ты же не хотел кошку брать, - засмеялась мама, - чего это ты вдруг раздобрился?
- От вас собаки не дождешься. На безрыбье и кошка сойдёт. Она, наверное, есть хочет, дай ей молока, мам.
Злату опустили на пол, а под нос поставили пиалушку с молоком. Злата лакала молоко и урчала от наслаждения. «Боже, как я деградирую», - пронеслось у неё в голове. Никогда раньше она не получала от процесса поглощения пищи такого яркого удовольствия.
Рядом с пиалушкой появилось блюдечко с покрошенной на кусочки докторской колбасой.
«А вдруг её немытыми руками крошили», - пронеслась у Златы мысль и бесследно исчезла. Она торопливо, почти не прожевывая глотала еду, пока колбаса не кончилась, а животик не раздуло и не потянуло к полу. Злата посмотрела наверх и благодарно мяукнула маме Костика, которая наблюдала за ней, сложив руки на груди и улыбаясь.
На кухне появился сам Костя, переодевшийся в рваные джинсы и вытянутую футболку, и, небрежно подхватив Злату, понес её в свою комнату.
- Не жми живот ей, она поела, - крикнула вдогонку мама.
- Не бойся, не зажму, - отозвался Костик и закрыл за собой дверь.
Он уселся на разобранный низкий диванчик, подоткнув под спину подушки, а Злату посадил рядом. Она смущенно помялась с лапки на лапку, потрясла жиденьким хвостиком и огляделась. Помимо диванчика в комнате находился встроенный шкаф, боксерская груша, свисающая с потолка, и большой письменный стол, заваленный книгами, альбомами, карандашами и прочей канцелярской мелочью. Между столом и входной дверью уместился книжный стеллаж, а на нем целая серия книг о живописи вперемешку с альбомами репродукций. Повернув голову набок и почитав корешки альбомов, Злата обнаружила, что предпочтение Костя отдавал Ван Гогу и Дали.
Хозяин комнаты, между тем, увлеченно что-то рисовал в альбомчике, задумавшись и уже не обращая на Злату внимания. Она осторожно вытянула шею и заглянула Косте под руку. Маленькое кошачье сердечко застучало сильнее от неожиданной радости и даже восторга. Он рисовал её, Злату. И не в кошачьем обличье, а в том, в котором он видел её каждый день в школе, притворяясь абсолютно к ней равнодушным. Злата ликовала, разглядывая рисунок – он был выполнен тщательно и с большой любовью. Правда, её немного смутило то, что на картине художник, подключив свое воображение, изобразил обнаженную грудь. Но, поразмыслив, она пришла к выводу, что в этом нет ничего противоестественного и она даже мяукнула от накатившего счастья. Костя оторвал взгляд от рисунка и улыбнулся неожиданно доброй и открытой улыбкой, порушив свой школьный имидж человека серьезного и замкнутого.
- Что, нравится девочка? Мне тоже нравится – и он мечтательно вздохнул.- Вот прославлюсь, разбогатею и будет она моей. Не веришь? А вот посмотришь, глупый ты котенок.
И, улыбаясь, Костя вернулся к прерванной работе. Но не успел он сделать и нескольких штрихов, как в дверь громко и настойчиво постучали. Вслед за этим, не дожидаясь ответа, в комнату вошла молодая особа, наряженная в легкий шелковый халатик с запахом, расписанный такими яркими райскими птицами, что даже у слабо различавшей цвета Златы зарябило в глазах.
Девица была высокой и очень стройной, как показалось Злате. Хотя, сторонний наблюдатель, не зомбированный назойливой рекламой, вероятно, нашел бы её слегка истощенной. Сама девушка считала себя идеалом красоты, что явственно читалась по её манере поведения и самодовольному лицу. Она бесцеремонно уселась рядом с Костиком, скинув домашние тапочки и задрав длинные и худые, как у кузнечика ноги на диван. Костя успел перевернуть альбом изображением вниз и молча уставился на нежданную гостью. С каким то французским проносом и растягивая слова, дева произнесла, глядя на кошку : «Ооой, кошечку завел, дааа? Что-то она облезлая какааая-то. А вдруг у неё глииисты?» Вслед за этим последовало брезгливое выражение лица, еще больше разозлившее и без того закипающую Злату.
- Привет, Маха, чего пришла? – без излишней дипломатии поинтересовался Костик.
- Да вот зашла у тёти Иры соли занять. Соль в доме кончилась, а в магазин тащиться в лом. Папа вечером привезет, я отдааам.
- Да ладно, не парься, - проявил щедрость Костик, - так отсыпем, без отдачи. И он усмехнулся, отчего Злату больно кольнула ревность. Она поняла, что эта длинноногая Маха живет в опасной близости от Костика, возможно, прямо за стенкой. Она может в любой момент зайти к нему по-соседски в таком вот откровенном халатике. А Костину усмешку ослепленная ревностью Злата приняла за ободряющую улыбку.
Она внутренне напряглась и очень внимательно стала следить за продолжением событий.
Гостья устроилась поудобнее, скрестив ноги в позе лотоса, отчего полы халатика распахнулись и обнажили худые конечности чуть ли не до трусов, если они, конечно, были. А один из рукавов халатика соскользнул вниз, обнажив острое плечико.
- Что рисууешь, - кокетливо возвращая рукав на место, протянула в нос Маха.
- Да так, ничего серьезного.
Этого Злата стерпеть не смогла и, спрыгнув на пол, присела прямо в тапочки соперницы. И Костя, и его соседка ошарашено наблюдали, как кошка не смущаясь, отливает прямо в Махину домашнюю обувь. А потом Костя рассмеялся и его смех привел жертву в чувство. Она возмущенно завопила и столкнула Злату ногой со своего поруганного и обесчещенного имущества.
- Чего ты смеешься? Чего смешного, не пойму? – Обиженно вскричала Маха и двумя пальчиками подхватив тапки, кинулась на выход. Через пару секунд хлопнула входная дверь, а вслед за этим в дверях комнаты появилась обескураженная мама.
- Костя, что случилось? – растерянно спросила она, - отчего Машенька убежала вся разобиженная? Не попрощалась и соль не взяла.
- Да кошка напрудила ей в тапки, - со смехом ответил Костик, поглаживая нахохлившуюся Злату.
Мама ахнула – как, зачем?
- Откуда я знаю, зачем, - пожал плечами Костик, - не понравилась, наверное. У кошек хорошая интуиция.
Мама вздохнула – такая девочка хорошая, папа с мамой такие хорошие...
- Богатые, ты хотела сказать, да мам? – и Костик, приподняв Злату, осторожно подул ей в нос, отчего Злата чихнула.
- Да ну тебя, - мама махнула рукой, - сидишь тут, как бирюк, целыми днями.
И недовольная вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
« И чего они все удачных партий ищут?» Злате вспомнился Юрка с рассуждениями про её папу и сладкое местечко, которое он надеялся заполучить через свои ухаживания. Неприятно, чего говорить.
Но зато она убедилась, что Косте эта соседка со всеми её ужимками и прыжками абсолютно по барабану. Да и рисует он отнюдь не Маху. И в душе воцарился мир и покой. Костя вернулся к рисованию, а Злата, свернувшись калачиком и прижавшись к его теплому боку, блаженствовала и очень скоро заснула.
Очевидно, спала она долго, потому что ей снились сны, в которых она поочередно существовала то в человеческом, то в кошачьем обличье. Время от времени Костик менял положение и она просыпалась, чтобы тут же опять провалиться в новый, увлекательный сон.
В последнем сне Злата охотилась в густых зарослях папоротника. Ажурная зелень закрывала солнце, и можно было наслаждаться прохладой и полумраком, принюхиваясь и прислушиваясь к окружающему миру. Вращая ушами, она запеленговала шорох, и, прижавшись к земле, осторожно поползла вперед. Аппетитная, жирная змея лениво тащила свое скользкое туловище по сочной траве, время от времени останавливаясь, поднимая плоскую голову и обозревая пространство. Один меткий прыжок и жертва беспомощно забилась в зубах удачливой охотницы, не в силах освободиться.
Содрогаясь от отвращения, Злата окончательно проснулась.
«Хорошо, что я не успела это съесть», - подумала она. И, вспомнив свой совет про ловлю мышей, содрогнулась повторно. Впрочем, поразмыслив, Злата пришла к выводу, что настоящие кошки едят и не такое. Её восприятие кошачьей действительности не может быть объективным, потому что на него накладывается её истинная сущность, отдающая предпочтение салатным листьям и швейцарскому сыру.
Кости рядом уже не было и она, выскользнув за приоткрытую дверь, отправилась на его поиски. Заглянув в соседнюю комнату, она увидела маму, устроившуюся на диванчике перед бубнящим телевизором, но Кости там не оказалось. Не было его и на кухне, и Злата двинулась дальше. Пропажа нашлась в ванной комнате, судя по запаху. Дверь, из-за которой доносился шум воды, была закрыта и Злате ничего не оставалось, как отступиться. Она вернулась на кухню и принялась за молоко, заботливо подлитое в пиалушку. Как ни была Злата увлечена процессом, вскоре она почувствовала рядом с собой чье-то молчаливое присутствие. Повернув голову, Злата остолбенела – на неё таращило глаза нечто, чему она не могла найти определения.
По размерам оно было чуть больше кошки, но явно меньше крупной собаки – шарообразное, мохнатое и какое то расплывчатое. Стояло существо на маленьких человеческих ступнях. Это нечто посылало волны дружелюбия и приглашало Злату поиграть.
« Да это же домовой!» – осенило Злату, и она с любопытством шагнула навстречу. Домовой подскочил в воздухе и помчался прочь по коридору, а Злата бросилась его догонять. Ей было очень весело, совсем как в детстве, когда беготня приносила не усталость, а бодрость и пузырящееся ощущение счастья, изливающееся визгом и заразительным смехом.
Они промчались по коридору и ворвались в мамину комнату, где и начали описывать круги, запрыгивая на всё, что попадались на пути. Веселье набирало обороты.
Мама вначале очень удивилась, а когда немного пришла в себя, принялась ловить Злату, игнорируя домового. Барабашка так обрадовался маминому вступлению в игру, что активизировался еще больше и сумел запрыгнуть на люстру. Люстра закачалась и задребезжала под аккомпанемент изумленно охающей мамы. Злата уставилась на люстру в возбуждении помахивая хвостом, а мама, воспользовавшись передышкой, сумела её схватить. Они принялись гипнотизировать люстру вдвоем, и за этим занятием их и застал Костик, появившийся на пороге в одних боксерках и с мокрой головой.
- Мам, ты чего? – удивленно спросил он, наблюдая за мамой, которая вместо того, чтобы смотреть включенный телевизор, стояла посреди комнаты с кошкой в руках и разглядывала покачивающуюся люстру.
- А? - мама очнулась и вернулась к реальности.
- Чего вы люстру гипнотизируете?
- Да кошка, как очумевшая начала круги по комнате выписывать, я её еле поймала. А вдобавок ко всему, люстра начала раскачиваться ни с того ни с сего. Костя! Может это домовой? Я боюсь.
- Да ладно, - сын снисходительно обнял маму за плечи, - не сегодня ж он завелся. Если ничего до сих пор не случилось, так и не случится. Не съест же он тебя.
И забрав у ошарашенной мамы Злату, Костик пошел спать.
Собрав с диванчика раскиданные карандаши и убрав на стол альбом, он постелил простынь в голубеньких цветочках, кинул подушку, одеяло и улегся, заложив руки под голову и мечтательно уставившись в потолок.
Злата запрыгнула на диванчик и стала разглядывать Костика.
Она с удовлетворением отметила бицепсы на руках, и припомнив его поджарую фигуру в боксерках, удовлетворенно мурлыкнула.
Костя закрыл глаза, а она в упор, не стесняясь, рассматривала его лицо. Ей нравились его неправильные черты, крупный, длинный нос с резко очерченными ноздрями, но больше всего ей нравились Костины губы. Они не казались мягкими и вялыми, она была уверена, что поцелуи его будут сильными и жадными.
- Эх, не была бы я кошкой, - замечталась Злата. И тут же вспомнила о том, что в девичьем своем обличье она не перекинулась с Костей и словом. Ей стало страшно от мысли, что если бы не эта дикая случайность, они могла бы так и просидеть в одном классе, скрывая свои чувства и разойтись в разные стороны после окончания школы. Даже шерстка встопорщилась, будто по ней пробежал холодный ветерок.
Вспомнив Юрку, Злата опять поежилась.
«А что, - подумала она, - вот так бы потихоньку к нему и привыкла. А там, глядишь, и замуж бы за него вышла и любовалась бы на эту губастую наглую морду каждый день всю оставшуюся жизнь».
Злата почувствовала огромную благодарность к коту из сумки и его товарищу. Если бы не они, так и не открылись бы у неё глаза на истинное положение вещей. А следом она, положив голову на лапы, принялась мечтать о том, как они вместе с Костей будут учиться на дизайнеров. А в каникулы поедут отдыхать дикарями куда-нибудь, где нет отелей, назойливых туристов, лежаков и зонтиков, а будут только он, она, море, солнце и горячий песок.
А в это время прямо перед её глазами стали твориться удивительные вещи. Прямо из того места на Костином теле, которое в человеческом языке носит название «солнечное сплетение» появилось странное сияние. Оно было зыбким, но Злата отчетливо могла видеть светящиеся скрученные нити, которые образовывали собою мягкий, полупрозрачный ствол, уходящий в бесконечность.
Подивившись этому явлению и налюбовавшись на него Злата вернулась к прерванным размышлениям. Но вместо приятных мечтаний, в голову стали лезть назойливые мысли о том, что если Костик проснется и увидит на своем диванчике не кошку, а Злату во всей её красе, он может от радости слегка повредиться рассудком. И тогда мечты и планы относительно их счастливого будущего придется существенно корректировать.
«Надо как-то выбраться из квартиры рано утром», - решила Злата и тут же порадовалась тому, что ей не надо прятаться от опасностей и трястись от холода и голода мокрой и холодной осенней ночью. К ней вернулось прежнее ощущение счастья от осознания того, что она любит и любима, и радость от полноты жизни, которую ей дарила близость к животному миру. Она с удовольствием потянулась всем своим гибким тельцем и пошла на поиски приключений.
Обойдя коридор и кухню и столкнувшись с домовым нос к носу, Злата преодолев настойчивое желание поиграться в догонялки, вошла в комнату мамы. Домовой бесшумно двигался за ней следом. Играть Злата отказалась, поскольку не хотела будить Костика, и домовой это понял и притих.
Мама боролась со сном на расправленном диванчике, вглядываясь в экран телевизора. Глаза её слипались, и смотреть передачу становилось все труднее и труднее. Злата мягко запрыгнула к ней на колени и мама, встрепенувшись и заулыбавшись, стала её поглаживать. Домовой застыл напротив, но Злата старалась на него не смотреть, чтобы не пугать маму. Постояв немного, барабашка окончательно убедился в том, что играть с ним не собираются. Он встряхнулся и в три скачка удрал из комнаты, по каким-то своим, одим барабашкам известным, делам.
Вскоре мама перестала гладить Злату, а из её тела потянулись уже знакомые нити, сплетенные воедино и чуть заметно мерцающие в полумраке комнаты.
«Чудеса!» – подумала Злата и перевела взгляд на телевизор. Шел какой-то старинный, еще в черно-белом варианте, фильм. Злате он показался скучным, но жать лапкой на пульт она не решилась. Кто знает, вдруг мама проснется и не сможет перенести подобного зрелища. Так и смотрела она на мелькающие черно-белые картинки, пока не забылась сном.
Проснулась Злата уже под утро вместе с мамой. Женщина, позевывая, побрела в туалет, а кошка потрусила вслед за ней, почувствовав непреодолимое желание облегчиться. Проникнув в туалетную комнату вслед за мамой, Злата стараясь на неё не смотреть, подошла к коробке, заваленной газетными обрывками.
Запрыгнув внутрь, она испытала некоторое неудобство, но тут же сама себя и пристыдила. Как Махе в тапки лить на глазах у Костика, так удобно, а как на газетку, так неудобно ей! Быстро сделала свои маленькие кошачьи делишки, брезгливо закидала их изорванной газетой и пулей выскочила из коробки.
Мама выключила телевизор и легла досматривать сны, а Злата пошла любоваться на спящего Костика. Он спал, отвернувшись к стене, и она долго созерцала его спину и стриженный затылок. А потом подобралась поближе, пролезла у него под рукой и, свернувшись калачиком, тесно прижалась к его горячему телу. Так и блаженствовала, пока Костя не проснулся.
Утро с любимым было прекрасным. Он потискал Злату и её настроение подскочило ещё выше. Вдобавок, он угостил её скумбрией в собственном соку. Яство таяло на кошачьем языке, вызывая неприличные восторги и урчания в маленьком пушистом тельце. Гастрономические удовольствия сменились удовольствиями визуальными. Она наблюдала за тем, как он жарит яичницу, напевая себе под нос, а затем с аппетитом поедает, читая принесенную с собою книжку, и таяла от любви и совершенного счастья.
Но все хорошее имеет свойство кончаться. Костик приканчивал завтрак, а Злата отходила от эйфории.
«Интересно, не разнесет ли меня от такого частого питания и спанья круглыми сутками?» – подумалось ей. А следом подумалось, что пора уже как-то выбираться из квартиры.
Между тем Костя начал куда-то собираться, придирчиво разглядывая и перебирая предметы гардероба, которые Злате показались совершенно одинаковыми – и цвета и фасоны совпадали. Тем не менее, она наслаждалась и этим зрелищем. На Костю она могла любоваться бесконечно, чем бы он ни занимался, тем более, если эти занятия включали переодевания.
Одевшись, Костя достал спортивную сумку, покидал в неё кое-какое добро, и Злата догадалась, что Костик занимается спортом, но не поняла каким именно. Она одобрительно мяукнула, а Костик потрепал её по ушастой голове и пошел к дверям.
Мгновенно оценив обстановку, она двинулась следом.
Едва Костя приоткрыл дверь, она проскочила у него между ног и кинулась вниз по лестнице.
- Куда? Киса! – закричал Костин голос, но Злата уже выскочила в открытую дверь подъезда и, задрав хвост трубой, унеслась в первые попавшиеся кусты.
Из своего укрытия она следила за огорченным Костиком. Выйдя из подъезда, он принялся озираться и призывать сбежавшую Злату, повторяя на все лады заклинание «кис-кис». В конце концов, Костик убедился в бесплодности своих призывов и, чертыхнувшись, пошел из двора, а Злата, выждав еще немного для безопасности, побежала домой.
Каким-то сверхъестественным чутьем она выбирала нужное направление, словно в голове у неё вращался встроенный компас. Она, было, попыталась проанализировать это ощущение, но тут же бросила эту затею, почувствовав опасность – вдалеке послышался собачий лай.
Добравшись до дома, Злата вздохнула с облегчением. Но, не успев порадоваться, стрелой метнулась на дерево, спасаясь от разъяренного бультерьера. На безопасной высоте она остановилась, стараясь унять прыгающее сердечко, в то время как внизу бесновался злобный пес. К нему не спеша приближался хозяин, лениво помахивая поводочком.
«Вот сволочь, - подумала Злата, - эта тварь всех кошек перегрызет, пока он свою задницу дотащит». И, свесив голову вниз, в бессильном гневе наблюдала, как бультерьера берут на поводок и оттаскивают от дерева.
Спускаться Злата не решилась. Воскресное утро ознаменовалось выгулом псов всех мастей и размеров, и она решила отсидеться на дереве, дожидаясь своего перевоплощения.
Засидевшись на ветке, Злата замерзла, устала и её начало одолевать беспокойство – а вдруг она никогда не станет прежней. От этой мысли ей стало совсем плохо и она стала думать, что если вдруг такое случится, она пойдет обратно к Косте и проведет остаток своей короткой кошачьей жизни с ним рядом. Злата вспомнила про маму и папу, представила, как они будут её искать и убиваться от горя, и на глаза её навернулись слезы. От этих слез в глазах все затуманилось, и тут она почувствовала, что её распирает в разные стороны, а ветка под ней хрустит и ломается.
Чудом она успела ухватиться обеими руками за ствол невысокого, молодого деревца и, обдирая ветки, съехала на землю. Поднявшись на ноги и убедившись, что ей крупно повезло, и никто не заметил её чудесного превращения, она побежала к подъезду. Преодолевая ступеньки со стучащим сердцем, Злата застыла напротив своего почтового ящика. На нем красовалась начерченная голубым мелом кошачья рожица. Внутри ящика оказался большой, запечатанный конверт. Догадываясь, что в нем, Злата торопливо его разорвала и, обнаружив ключи и айпод, перепрыгивая сразу через две ступеньки, помчалась дальше. Дрожащими руками она отперла дверь, ворвалась в квартиру и, заперев замок, прижалась спиной к стене, чтобы перевести дух. Отдышавшись и все еще не веря своему счастью, Злата подошла к любимому зеркалу и зашлась в истерическом смехе. На неё смотрела осунувшаяся, совершенно дикая, с вытаращенными глазами физиономия в ореоле спутанных, наэлектризованных волос.
Злата смеялась и смеялась, и никак не могла остановиться. Насмеявшись до колик в животе, она пошла на кухню и напилась холодной минералки из холодильника. После этого, она двинулась прямиком в ванную и включила воду, вылив в неё изрядное количество душистой пены. В это время на кухне зазвенел телефон, и Злата, второпях ударившись об ножку стола, схватила трубку.
- Злата! Бессовестная ты девочка! – Мама была очень обеспокоена, - где ты была? Я тебе весь вечер вчера звонила! Переволновалась вся! И сегодня с утра!
Злата торопливо принялась перебирать в мозгу всевозможные отмазки и тут же нашла оправдание
– Ой, мам! Так я же занималась, а тут как начали все звонить. Я с этим сочинением прямо запарилась, только начну писать, опять звонок. Ну я телефон и отключила и забыла про него совсем. Не сердись, мамочка! – закончила она медовым голоском.
- Ох, ну ладно, - в голосе мамы послышалась радость, - а то я уже начала всерьез беспокоиться. Раз все в порядке, мы еще немножко тут побудем, а после обеда поедем. К девяти вечера будем дома.
- Хорошо мамулечка! Целую тебя!
- Семыч тебе шлет привет, - и Злата улышала привет Семыча, самолично им озвученный прямо в телефонную трубку.
- Пока, Златочка, целую!
- Пока, мам.
Совершенно успокоенная Злата кинула вещи в стиральную машинку и полезла в горячую пенящуюся ванну.
Физическое наслаждение дополнялось чувством абсолютного счастья, которое Злата никогда не испытывала раньше. Раньше, несмотря на легкий характер и практически беспроблемное существование, Злата вечно была чем-то недовольна. То она мучилась от настойчивого желания похудеть. То, пересиливая себя, шла смотреть игру Юрки, не желая огорчать маму и подчиняясь её напутствиям. То ей было скучно и она думала о том, что другие люди знают, как жить и получать от жизни удовольствие, проживая каждую минуту на полную катушку, в то время, как она только и делает, что учит уроки и занимается скучными, повседневными делами, чувствуя себя ущербной на фоне этих других людей с полной и интересной жизнью.
Пережитое же приключение наделило Злату какой-то бесшабашностью и обновленной ясностью. И она со всей этой ясностью увидела жизнь и свое в ней участие в совершенно ином свете.
Ей уже не надо было худеть, чтобы кому-то понравиться и соответствовать чужим, не имеющим к ней никакого отношения, идеалам. Не надо было стремиться к чужому, надуманному счастью, укладывающемуся в модную поездку, чтобы потом об этом рассказывать знакомым, убеждая их и себя в том, что ты не хуже других и знаешь, как правильно получать удовольствие от жизни.
Кошачья шкурка пропала, оставив ощущение простоты бытия, которое Злата, пребывая в ней, испытала. Все надуманное и наносное отпало, как шелуха, и она беззаботно радовалась своему существованию, ароматной мыльной пене, здоровью и молодости, крыше над головой и многим-многим другим вещам, которых она не ценила и которым не придавала никакого значения.
Належавшись в ванной, она сполоснула горячее тело прохладной водой из душа, растерлась полотенцем, переоделась в любимые домашние шортики и футболку и села заниматься.
За занятиями время пролетело незаметно, а вечером приехала мама. Это было настоящим счастьем - Злата соскучилась по ней так сильно, будто не видела её целую вечность. Мама обняла её и расцеловала, обдав родным и знакомым запахом, смешанным с ароматом любимых духов. Сёмыч, задыхаясь от возбуждения, скакал вокруг мамы и Златы. Он тоже любил объятия и поцелуи, и не мог дождаться своей очереди.
Мама и Злата сели пить чай и угощать Сёмыча сушками, и тут позвонил совершенно позабытый всеми Юрка.
- Златочка, привет! Ты чего в кино не пришла? – невинно поинтересовался несостоявшийся ухажер.
- Я приходила, Юра, и даже слышала твои откровения про моего сладкого папу, - рассмеялась счастливая Злата, - только вы меня с Саньком не заметили.
В трубке повисла тишина, очевидно, Юрка пытался сообразить, каким образом Злата почерпнула озвученную информацию.
- Ну ладно, Юр, мне сейчас некогда, завтра поболтаем, пока. - Не дожидаясь ответа, она отключилась.
- Злата, - вкрадчиво спросила сидевшая напротив мама, - а что это значит, «сладкий папа»?
- А то и значит, что Юрочка ищет сладкой жизни, которую, как он думает, он может получить через нашего папу.
Мама недоверчиво хмыкнула
– Откуда у тебя такие сведения?
- Да они с Саньком на эту тему болтали, а я случайно услышала.
- Подслушала, что ли?
- Да какая разница, мама? Факт тот, что Юрка ко мне жмется не просто так, а с корыстными целями, а ты, мама, меня к нему подталкиваешь.
Мама было растерялась, но очень скоро к ней вернулось прежнее самообладание и хорошее настроение,
- Ой, да я же хотела как лучше, из приличной семьи мальчик, спортсмен, никакими наркотиками не балуется... да ну его, Юрку этого, - махнула рукой мама и вернулась к рассказам про бабушку и её подругу.
На следующее утро Злата мчалась в школу как на крыльях. Влетев в класс, она сразу увидела Костика, задумчиво рисующего в тетрадке и прямиком направилась к нему.
- Привет, Костя! Я теперь с тобой сидеть буду - утвердительно произнесла Злата и залюбовалась появившейся на его лице уже знакомой улыбкой.