Очередной эшелон скрылся за деревьями, направляясь дальше, в свой далекий путь. Стук колес уже затих, и только дым паровоза возвышался над деревьями, показывая, где едет поезд. Солнце ярко светило, отражаясь в рельсах. Оно пекло мою непокрытую голову, волосы на которой за последний месяц превратились из иссиня-черных в светло коричневые. Я снова сидел на старой лавочке, готовой вот-вот развалиться. Сидел и ждал. Уже прошло два месяца с тех пор как объявили о нашей победе, и с того момента я приходил каждый день на вокзал, встречая каждый поезд, провозивший солдат, надеясь увидеть своего единственного родственника – старшего брата, ушедшего на фронт в сорок первом, сразу после того как ему исполнилось восемнадцать. С того момента я его не видел и ничего о нем не слышал. Я хорошо помню, как он стоял в вагоне, маша мне рукой, уезжая далеко-далеко от меня, может быть в лапы смерти. Да, теперь бы он не узнал меня, за четыре года я вырос и превратился из мальчика в юношу. Я посмотрел на свои мускулы и подумал, что он бы обрадовался, увидев меня таким. Были, конечно, за эти четыре года моменты, когда на меня было больно смотреть, но за последние два года я поправился. Голод не тетка. Я ходил на море, которое находилось в двадцати километрах от нашего села, что бы хоть что-нибудь найти поесть. На рыбалке мне тоже не всегда везло. Иногда, целый день проходил безрезультатно, и я, замерзший и продрогший, дрожащий от холодного морского ветра, грустно плелся домой. Но в последнее время жить стало легче, пищи – больше, поэтому мне не надо было заботиться о пропитании как раньше. Я начал искать брата. Я ходил в город, в военкомат, спрашивал, когда прибудет поезд с фронта, на что мне ответили, что поездов много, и в каждом может ехать мой брат. Вот я и прихожу на вокзал, точнее на место, где когда-то он был, и жду.
Я проводил взглядом дымок от паровоза, который уже рассеивался в воздухе. Ну вот и проехал очередной поезд, не оставив мне моего родственника.
Сидя на солнце, я грустным взглядом смотрел на пути, по которым уже проехало столько эшелонов. «Неужели он не приедет», - подумал я, щурясь от солнца, светившего мне в глаза.
Я всматривался в даль, где ехал очередной поезд. Вот он приблизился, и я отчетливо увидел солдат, ехавших в нем. Один из них спрыгнул с поезда и пошел в направлении дороги, к деревне. Больше никто не сошел с этого состава, который опять набирал скорость. Я начал рассматривать этого солдата. Я узнал в нем одноклассника моего брата. Память на лица у меня была хорошая, и я хоть и видел его уже довольно давно, все равно различил знакомые черты, несмотря на то, что его лицо пересекал страшный шрам, делая его лицо безобразным и противным. Когда он проходил мимо, я окликнул его: «С возвращением!» Он остановился, посмотрел на меня и, узнав во мне маленького мальчика, которого он видел у брата на выпускном, поприветствовал меня. Мы немного поговорили и он с довольно виноватым видом сообщил мне, что видел моего брата в госпитале при смерти. Он просил передать мне письмо. Солдат отдал мне пожелтевшее письмо и, попрощавшись, ушел, оставив меня одного.
Я прочитал письмо. Брат писал, что ранен, что мы, может быть, не увидимся, в общем, он прощался и просил меня не забывать его. На письме стояла дата трехлетней давности, из чего я сделал вывод, что моего брата уже давно нет в живых. Оно меня очень потрясло, разбило мне душу, ведь брат был все для меня, все мои надежды на будущее были связаны с возвращением брата, без него, мне казалось, я не смогу жить дальше, ведь я его все долгие четыре года ждал и надеялся увидеть снова. Поэтому я, прочитав письмо, не поверил в своем горе написанному, но все же оставил свой пост и с разбитым сердцем и тяжелой душой поплелся домой.
* * *
На следующий день я снова пришел на вокзал. Опять сев на прежнее место, я снова начал наблюдать за поездами, проходящими мимо нашего села. Я сидел и ждал, хотя надежды у меня почти не оставалось. Так я провел еще три дня. Три дня ожидания.
На четвертый, я пришел на вокзал немного позже обычного, и на платформе уже толпились люди. Я занял свое привычное место и, задумавшись, начал наблюдать за
приезжими. Никого с фронта не было, на вокзале были только мои односельчане, приехавшие из города. Я задремал под теплыми лучами солнца, утомленный бессонной ночью. Я проснулся уже поздно вечером, разбуженный шумом подъезжающего поезда. Я протер глаза, и начал разглядывать людей, ехавших в вагонах. Поезд замедлил ход, и я увидел, как с последнего вагона на руках спустили, какого-то солдата. Он был по всей видимости хромой, так как опирался на палочку. Он тащил на себе старый вещмешок, сгибаясь под его тяжестью. Он ковылял так тяжело, что мне его стало жалко и я, вскочив с лавочки, побежал к нему, надеясь помочь. Солдат охотно отдал мне вещмешок, поблагодарив меня за помощь. Вещмешок был, правда, не очень тяжел, но мне было жалко защитника нашей родины, и я пообещал помочь ему донести ношу до его дома. Я дотащил вещмешок до деревни, затем пронес еще некоторое расстояние, пока мы не уперлись в тупик. Солдат начал утверждать, что тут должен быть проход, но я объяснил ему, что тут никогда не было ничего подобного, вероятно, он ошибся. Я не узнал солдата, который, как он говорил, был из нашей деревни, так как был подавлен недавним письмом и все последующие дни меня не оставляли всякие дурные мысли и безнадежные затеи найти брата. Мы свернули на улицу, параллельную моей родной, прошли по ней до переулка и свернули на другую, где остановились, определяя в каком направлении надо идти, так как солдат подзабыл дорогу, вероятно из-за контузии. Все дорогу меня посещало удивительное чувство, которого я еще не испытывал. Я начал более внимательно разглядывать солдата. Его лицо было смуглым, покрытым черной бородой, черты были довольно крупными, волосы на голове коротко стриженные, мы шли поздно вечером, поэтому солдат не показался мне похожим на того, кого я надеялся встретить. Мне почудилось, что я где-то видел его глаза, и я испугался закравшихся мне в душу надежд. Неужели это был и в правду мой брат, неужели мы не узнали друг друга, встретившись всего через четыре года, неужели война нас так сильно изменила? На эти вопросы я тут же получил ответ, когда мы остановились напротив моего старенького дома, которому явно было мало одного хозяина. И дом стоял, немного накренившись, и ждал, так же как и я. И ждал не напрасно…