Хоронили врача, еврейку
Не торжественно, не красиво.
Мужички в больших телогрейках
Из квартирки её выносили,
Что была ей теснее гроба.
Бабы тоненько голосили:
Осторожно, вы, осторожно...
То ли плакали, то ли просили.
Не чиновники провожали.
Молча встали, кого лечила.
Губы сжали, ресницы дрожали,
Так жалеют у нас в России.
От Архангельска до Смоленска,
Где гремели войны раскаты,
Взгляд серьёзный и руки женские
Помнят выжившие солдаты.
Сколько было в ней доброй силы.
Сколько этих людей хороших
Врачевала она, лечила.
А потом оказалась брошена.
А потом оказалась сирая…
Жизнь устроена очень сложно.
А она ничего не просила.
Ей просить было не положено.
А еврейкой ей быть не мешали.
Это мало кого бесило,
Когда с болью к ней приползали,
И ночами детей приносили.
А когда её схоронили,
Крест поставили на могиле.
А какой она веры, не знали.
А скорее всего - забыли.
У могилки стоит скамейка
По весне сирени красивые.
Похоронена здесь еврейка.
Военврач, отставной, России.