Судьба литературного произведения, вдохновившего творца из другой области искусства, бывает неожиданно интересной.
Несколько лет назад меня заинтриговали приключения русского перевода стихотворения Эдгара По – «Колокола, колокольчики» (1849).
Интерес возник давно и, в какой-то степени, случайно. Вначале 80-х, студентом, я увлёкся музыкой Рахманинова так сильно, что скупал пластинки его произведений в разных исполнениях. Вот и «Колокола», симфоническая поэма для хора, солистов и оркестра, на стихотворение Эдгара По в переводе К. Бальмонта были (и есть) у меня на виниле в двух вариантах: в исполнении оркестров под управлением Е. Светланова (на русском языке) и Ю. Орманди (на английском).
История создания рахманиновских «Колоколов» загадочна с самого начала. Она широко известна, но, для тех кто не знает, на всякий случай напомню. В 1912 году Рахманинов получил анонимное письмо с отпечатанным текстом стихотворения Э. По «Колокола и колокольчики» в переводе К. Бальмонта. Неизвестный автор письма просил подумать над созданием музыки на это стихотворение. Композитору идея понравилась: симфоническая поэма была написана через год с небольшим (1913), и «Колокола» сразу же имели большой успех.
Рахманинов так и не узнал, кто был автором* письма.
О самой музыке я могу сказать только банальное – она прекрасна. Предчувствие вселенской беды выраженное в звуке, заставляет содрогнуться, особенно в 3-й («Слышишь воющий набат»), и 4-й («Похоронный слышен звон») частях. Кровь, ужас, смертельная тоска – всё это притягивало в музыке, всё это хотелось прочувствовать и принять, как прививку. Наверное, тогда я понял: искусство не может быть всегда светлым и радостным.
Но я отвлёкся.
Самому стихотворению Эдгара По в России не очень везло. Все переводы на русский (Брюсова, Бальмонта, Фёдорова) считаются неудачными и, если верить специалистам, не передают аутентичность ритма американского поэта.
А вот музыка Рахманинова, вдохновлённая переводом Бальмонта, получилась гениальной. Популярность симфонической поэмы в мире до сих пор высока.
Значительно позже (1940), живя и работая в США, Рахманинов (возможно, в благодарность стране хорошо его принявшей) решил сделать англоязычный вариант своего произведения. Он заказал обратный перевод В. Набокову с русского перевода Бальмонта на английский. Вот что пишет об этом сам Набоков в письме Э. Уилсону (от 29.04.1941)
"Хотите смешную историю: Рахманинов обратился ко мне с просьбой перевести на английский язык слова его кантаты «Колокола». В действительности речь идет о несуразном переводе Бальмонта «Колоколов» Эдгара По. Но поскольку стихотворение По на рахманиновскую кантату не ложится, я должен переделать оригинал в соответствии с околесицей Бальмонта. Результат будет, подозреваю, устрашающий."
Эдгар По перевернулся бы в гробу, услышав, что в итоге стало с его текстом. Как приняли кантату Рахманинова в англоязычном варианте мне неизвестно. Возможно никто и не вспомнил откуда вообще взялся этот текст и где его первоисточник.
Вечный вопрос: имеет ли право художник на столь вольное обращение с чужим произведением?
Лично я за эксперименты. Да, они могут быть неудачными даже у художников рахманиновского масштаба, но в случае удачи человечество получает новый шедевр. И не важно что было в начале идеи: оригинал или слабый перевод, подлинник или плохая копия. Главное результат.
К счастью для нас автор почти никогда не может влиять на интерпретацию своего детища. С той самой минуты, как только произведение опубликовано в свет, оно начинает свою собственную жизнь, независимую от автора. И как бы автор не старался говорить о том, что его неправильно поняли, извратили, что он вовсе не об этом писал – всё бесполезно. Автора «выведут на чистую воду» критики, исследователи творчества, и конечно многочисленные интерпретаторы. В этом есть какая-то справедливость.
Жажда интерпретации более-менее значительного произведения неиссякаема, к тому же она является источником вдохновения для миллионов поклонников.
*Много лет спустя, уже после смерти Рахманинова, его друг и коллега виолончелист М. Букиник, в своих воспоминаниях раскрыл имя автора письма: то была его юная ученица Маша Данилова, безгранично любившая музыку Рахманинова. Из статьи А. Медведева, 1979 г.