Старое кресло. Запах кожи

 
   Что-то толкнуло меня в эту антикварную лавку. Распахнулась дверь, и с порога – этот особый, пряный запах старой кожаной мебели.
И сразу – запульсировало в висках воспоминание.

Старое кресло – запах кожи...
Мне уже
Никто не поможет!

   На запах наложился звук... Дождь, дождь, дождь... в Амстердаме почти каждый день – дождь...

   Дождь припустил от души, хлёстко стегал по лицу, лил за шкирку – а я накручивала себе педали старого велосипеда, стараясь ни о чём не думать – мне просто надо добраться до пункта Б, конечно, из пункта А...

   Не думать получалось не очень... Ведь не от дождя я убегаю, не промокнуть до трусов я боюсь... От него, от Ильи я спасаюсь. И хорошо, что вовремя спохватилась, как раз за несколько минут до того, как пришла СМС-ка от Оли астролога на мой робкий вопрос о нём. Вразумительный ответ, без раздумий – беги оттуда!
   Я и бегу - даже лучше, на велике улепётываю!

   И есть от чего спасаться – сила неземного притяжения...  Жёсткая, броская внешность террориста не уравновешивается внушительной эрудицией и манерами джентльмена, а усугубляется умом живым, острым, быстрым...

   Взгляд – резкий, смелый; не просит – берёт.

   Истоскававшиеся по общению с себе подобными, мы просто упивалась беседами – блестящими, остроумными! Провоцируя и вдохновляя, мы поражали друг друга потрясающими экспромтами, цитаты шли на ум к месту и со вкусом. Мы оба владели словом и, возбуждённые, с дьявольскими искорками в глазах, наслаждались друг другом...

  Он был потрясающим любовником – позже, глубокой осенью, мы говорили по телефону, я уже в Питере, он всё там же, в Амстердаме – и я сказала ему:
   – После тебя мне скучно, никакой радости от секса... с тобой было,  знаешь – слишком по-другому!

   И он, своим глухим шершавым голосом:
   – После тебя у меня вообще нет никого – просто не хочу секса. Ты была лучше всех...

   Я была лучше всех – но! Но меня не попросили остаться. Да я и не ждала, мы были беспощадно откровенны друг с другом с самого начала, и это тоже был безусловный плюс – мы знали, что продолжения не будет...
   Ещё пару лет назад я бы убивалась, что нам  предстоит расстаться.
Сейчас я понимала, что так хорошо может быть только с тем, с кем не суждено быть вместе...


   Случаются в жизни моменты озарения,  истинного просветления, когда спадает не только пелена с глаз, но и все покровы с души; когда воспринимаешь всё вокруг с искренностью ребёнка и мудростью старика,  осознаёшь себя здесь и сейчас с предельной ясностью... Наверное, это и называется жизнь – и прозрачное, сильное, свежее – настоящее ощущение это так остро отличается от бесконечной беготни по надоевшему замкнутому кругу повседневности...

   Год или день, пара секунд или несколько десятилетий, вечность или миг – какая разница, время всё равно замирает в эти редкостные моменты...

   
   Мы улетали в такие дали, где наслаждение поднимается на высоту, соизмеримую со страданием. Где – остановись, мгновение, ты прекрасно – не сказано, а рвётся хриплым стоном из самых глубин... Где мучительно красив каждый миг, где нежность лёгкого прикосновения ненароком, на лету – оседает сладостным пеплом, обволакивая, завораживая...
   Это была музыка. Стон смычка, страстный, рвущий струны... и рыдания скрипки – горестные, отчаянные.

   Пламя свечи отбрасывало нервные блики на странную живопись на стене, поскрипывало кожаное кресло, на котором наша не осквернённая названием, произнесением ненужных слов любовь исходила жгучим наслаждением, запах старой кожи дурманил и навсегда въедался в память...


   Я знала, через годы, забыв напрочь и его самого, и этот стремительный, упоительно-болезненный роман – стоит мне только почуять вот этот тревожный, сложный запах – старая кожаная мебель, воск с лёгким оттенком восточных ароматов, и почти неуловимый, из соседнего окна, дымок марихуаны – я снова окажусь здесь, с ним, на этом вот кресле...

   Скучно предвидеть будущее.
Но как волшебно окунуться – всего на несколько мгновений – в своё прошлое...