Холодный жесткий ветер дул мне в спину, сдувая с земли сухой снег и укладывая его мне на плечи. Я шел по замерзшему склону, который упирался внизу в лесополосу, а дальше переходил в холмы, которые в свою очередь постепенно превращались в горы. Там, дальше, снега не было. Мне издалека были видны голые деревья и грязная земля. Но это было впереди, за перевалом, а тут, где я сейчас шел, все было покрыто корочкой льда, на которую прилипал снег. Земля то и дело проваливалась под моими шагами, и я оказывался по щиколотку в грязи, которая скрывалась под слоем заледеневшего снега. Я одиноко брел посередине склона, закутываясь все больше в свой тулуп и раздумывая на разные темы, касающиеся человеческой натуры. Совсем недавно я был частью той роты, от которой теперь осталось лишь несколько человек. Мы могли бы дать бой, но, к сожалению, только противнику, передвигающемуся по земле, а вот от нападения с воздуха мы ничем не были защищены. Я в числе первых укрылся в лесу и пересидел там бомбежку. В лес тоже упало несколько бомб, но меня, к счастью, не задело. Я остался один. Я был местным - я родился в этом городе, к которому сейчас подходил, поэтому знал эти леса: до войны я не раз ходил в эту сторону за грибами. Но, в связи со сложившимися обстоятельствами, я не смог добраться до выживших моих товарищей, и мне пришлось пробираться к городу самому. Я не знал, что наши войска сдали позиции, удержавшись только в самом конце города, не отдав врагу последние триста метров. Я мог сократить расстояние, пройдя сквозь лес, но, увы, я не знал, зачем мне это. Что делать? Куда идти? Эти вопросы больше всего меня мучили. Оставшись один, без каких либо планов, я не знал, где располагаются наши части, где находятся остатки войск. Я вообще не знал, что мне делать. Но со временем я обдумал свое положение и решил пробраться в город, к своим. Я пересек поле и, оставив позади дорогу, ведущую в город, очутился на склоне. Впереди, за перевалом, находился мой родной город. Я быстро шел, подгоняемый ветром, дующим мне в след, надеясь как можно скорее очутиться за лесополосой, за которой меня нельзя было разглядеть с дороги. Заледеневшие травинки звенели у меня под ногами, придавая шуму ветра какие-то более добрые нотки. Но внезапно, совсем рядом со мной, прозвучали несколько глухих стуков о землю, а кусты, тоже заледеневшие, резко зашатались, сбросив с себя звенящие сосульки. Я быстро сделал несколько шагов вперед и спрятался в небольшой яме, присыпанной снегом. Осторожно выглянув из нее, я увидел у дороги несколько человек – немецких солдат, стоящих рядом с военной машиной и внимательно всматривающихся в мою сторону. Они и стреляли по мне. Два немца, отделившись от остальных, пошли в мою сторону, вероятно решив проверить, жив я или нет. До лесополосы оставалось совсем немного, там, за ней, они не могли бы преследовать меня, а тем более стрелять по мне. Поэтому, немного просидев в этой яме, я аккуратно вылез из нее и побежал в сторону деревьев. Солдаты, стоящие у дороги, сначала не заметили меня, но те, что шли ко мне, бросились за мной в погоню. Я быстро бежал по замерзшей земле, то и дело, застревая во льду, который проваливался подо мной. Несколько минут я слышал только свое частое дыхание и топот своих ног. Но иногда мое внимание привлекали и звон сосулек в кустах, в которые попадали пули, и просто глухие удары пуль о землю. Но вместе с этим, я оставался невредим и продолжал свой бешеный бег. Там, всего в нескольких десятках шагов от меня, уже находилась лесополоса, которая укрыла бы меня от взора моих преследователей. Перед лесополосой склон становился слишком крутым, и я был бы не так уязвим, если бы успел добежать до этого места. Я побежал еще быстрее, сбив себе дыхание. Вот уже близко деревья, близко лесополоса, осталось совсем немного, но внезапно меня что-то стукнуло в спину. Удар был тупой, но все же причинил мне страшную боль, и я, остановившись, хрипло закричал:
- А-а-а!
Я не в силах более стоять на ногах повалился на землю и покатился вниз по крутому склону. Свалившись на бок, я не смог подняться снова, и остался лежать на земле. Передо мной склон поднимался вверх, а на примятом льду, по которому я катился, лежал красный снег. Мне показалось странным это и я, с трудом взяв рукой немного снега, прислонил его к своим губам.
- Кровь… - еле-еле выдохнул я, - моя кровь…
Я опустил обессилевшую руку и тяжело вздохнул. Я почувствовал как по моей щеке потекла слеза, которую ветер размазал по моему лицу, почувствовал боль в спине, почувствовал дыхание смерти. Я ни о чем больше не думал. Я умирал…
А ветер завывал все громче, и легкий звон заледеневших травинок вторил ему, напоминая мне маленькие церковные колокола, какие я часто слушал в детстве…