Летающие дети

Владимир Саморядов
Ветры высот могут говорить. У них разные голоса, и слова, произносимые ими, похожи на волшебные стихи гениальных поэтов, но ветры не могут записывать свои творения, и каждый раз они читают новый стих. А еще ветры любят петь. Их песни – это гимны свободе, это оды огромному миру с его великими, но непонятными сложностями. Это серенады, посвященные неземной любви, любви, которая способна пережить века, но может и сжечь дотла одержимого ею. Песни ветров можно слушать без конца, а если какая-нибудь из них надоест, нужно только подняться повыше, на другую высоту и здесь будет петь уже другой ветер.
Облака вокруг похожи на белые замки, на заснеженные эвересты стокилометровой высоты, на необычных животных. Облака воплощают все твои сны: страшные и добрые, они материализуют мечту, но, как и мечта, слишком бесплотные, чтобы на них опереться. Подлети поближе и это всего лишь клубы холодного тумана.
Мир внизу превратился в огромную пеструю жемчужину, лежащую в синей раковине атмосферы. Усыпанная блесками озер и городов, пронизанная прожилками рек и дорог, покрытая зеленью лесов и полей, бурым отсветом безжизненных пустынь, эта жемчужина дороже всех сокровищ, всех жемчугов и бриллиантов мира. Она прекрасна, эта далекая земля, она зовет к себе, но иногда ее притяжение бывает таким тягостным, ломающим кости конечностей, вырывающим жилы, обескровливающим. По земле дружным, организованным строем бегут люди, постоянно желающие чего-то большего, чем заслуживают. Эти люди все время объясняют тебе, что полет – удел избранных, что существуют принятые в обществе правила, которые нарушать нельзя, ни под каким предлогом… И тогда хочется взлететь как можно выше.

Голоса всех телевизионных ящиков мира громко и панически бубнили мужскими и женскими голосами: на разных языках, с той или иной степенью истерики, дружно об одном и том же. Подвывали в мировом эфире радиокомментаторы, а всевозможные сетевые блогеры, захлебываясь в виртуальных слюнях и соплях, обливали друг друга виртуальными помоями, пытаясь осознать суть происходящего, однако, воспитанные в духе постмодерновского позитивизма, осознать не могли, и просто изощрялись в примитивном стёбе. Попы, священники всех мастей, эти батюшки, падре, ксендзы, имамы, ламы и шаманы, американские телевизионные проповедники с мукой в голосе и одухотворенной мудростью в глазах вещали о божественном промысле, о непостижимости небесных задумок и о многосложности пронырливого Зла, таящегося в засаде в самых непостижимых закоулках бытия, дабы наброситься на простого, отягощенного думами обывателя. А лысые ученые мужи, академики и профессора: биологи, физики, химики и, конечно же (!), экономисты мололи полную чушь, пряча за умными латинско-греческо-английскими терминами свою растерянность и полное непонимание происходящих событий.
Войди в Интернет, набери в своем любимом поисковике два слова, прочти на самых популярных сайтах, озадачься и испугайся, как испугалось вдруг все прогрессивное человечество. Летающие дети!
«Феномен, получивший название «летающие дети», был отмечен в разных странах два года назад. Этот феномен выражается в спонтанной левитации некоторых детей пубертатного периода развития, в их способности преодолевать по воздуху определенные расстояния, порой большие. Причины этого явления, а также механизм до сих пор не раскрыты».
Так нас называют. «Феномен». А еще «демоны», «уроды», «потенциальные убийцы», «больные неизвестным недугом». Нас нужно спасти, изолировать, вылечить, изучить. Мы иные. Мы не пресловутые «индиго», радующие родителей своей самостью и исключительностью. Какие к черту индиго, когда некоторые из нас двух слов прочитать не могут! А «индиго» - вундеркинды, у них аура синяя, они – люди будущего, так умные взрослые говорят,  а мы – существа из другого мира, отщепенцы и ренегаты. Мы непонятные…

Мама все время считает деньги, свои и, главным образом, чужие: деньги, которые приносит домой папа, которые заработала она;  деньги, которые затрачены на покупку колбасы и корма для кошки; деньги, которые дала на покупку машины моему дяде бабушка. Ему дала, а нам не дала. У соседей денег больше – они недавно в Турцию отдыхать ездили, а мы за все время только раз в Геленджике побывали, да и то тогда целую неделю дождь шел, и вода была холодная-прехолодная.
Мама часто берет в руки калькулятор и считает, считает. Через три года идти в институт – нужно деньги заранее отложить. Сестра свадьбу устроить решила, большую, чтобы всех подруг и недругов собрать в одном месте и удивить, потрясти масштабом. Тоже деньги нужны – папа возьмет кредит. Новые жалюзи, новый ковер, прихожую пластиком обить нужно – у всех в прихожей пластик, как в магазине сантехники, а у нас пластика нет – непорядок. Окна – пластиковые, ванна – пластиковая, лепнина на потолке (недавно наклеили) – пластиковая. У нашего комнатного тойтерьера кости сделаны из какой-то дряни, похожей на съедобную пластмассу, простыми костями кормить его, видите ли, нельзя. Тойтерьера тоже ради денег купили, чтобы щенят приносил, а щенята, в свою очередь, должны были приносить деньги. Тойтерьера выбирал подслеповатый дед и недоглядел, тойтерьер оказался кобелем, и щенят с деньгами от него теперь ждать до второго пришествия. Теперь этот ублюдок бегает по дому, гадит в самых неожиданных местах и жрет свой и наш пластик.
Весь этот пластик стоит денег, которые зарабатывает папа. Денег папа, как и тойтерьер,  приносит мало. Сколько мама не считает, денег больше не становится. Поэтому папа – никудышный, неумелый человек.
«Вот если бы я пятнадцать лет назад согласилась на предложение одноклассника Армена, - напоминает каждый вечер мама папе, отложив на время свой калькулятор,- теперь была бы с деньгами, и кобеля этого покупать бы не пришлось. Стала бы женой помощника губернатора».
- Вдовой,- обычно напоминает папа.- Твоего помощника, в прошлом бандита, год назад взорвали!
- Была бы богатой вдовой.
- Какой по счету? У него теперь целых семь вдов, и все законные. Слыхала же, какую они неделю назад драку в ресторане учинили – наследство поделить не могли, ОМОН вызывать пришлось.
Маме такие доводы крыть нечем, она начинает обиженно сопеть, потом берет свой калькулятор и, в который уже раз, начинает сводить дебет с кредитом семейного бюджета. Это у нее такой способ релаксации.
По выходным к нам в гости приходит мамин младший брат, дядя Сережа. Мама говорит, что он умный. Дядя Сережа тоже говорит, что он умный, и только папа, никогда не испытывающий почтения к авторитетам с маминой стороны, считает свояка выскочкой и «порядочным козлом», но открыто это не выражает.
У дяди Сережи есть своя философия, он так и говорит: «Философия жизни, особая философия». Но это философия ксивы.
«Ксива, - говорит дядя Сережа, когда пропустит пару-тройку стаканов маминой наливки,- и определяет твою сущность. Люди же не знают, какой ты умный, сколько у тебя денег. Только шмотьё, которое на тебе надето, да ксива в кармане делают о тебе представление. Можно быть полным дураком, но если у тебя есть диплом МГУ, а лучше Оксфорда, или удостоверение гб-шника, тебя за умного посчитают». Всевозможных документов в синих и красных корочках у дяди Сережи полным полно. Он и помощник депутата, и арбитражный управляющий, и член нескольких правительственных комиссий, и полковник какой-то секретной спецслужбы, а дипломов, ученых степеней, званий и наград у него не счесть. У него даже есть медаль «Защитник Белого дома», хотя если меня не подводят арифметические знания в девяносто первом году, когда все это случилось, ему было двенадцать лет, и на баррикады его никто не пустил бы.  Но мама говорит, что в те годы он рисковал жизнью, борясь с коммунизмом, и ходил на разведку в Кремль. Какая-то бумажка, подтверждающая разведпоходы в Кремль, у дяди Сережи тоже имеется.
Дядю Сережу ставят мне в пример -  какой успешный человек: и денег много, и нужные ксивы имеются. Только примеряя на себя этот «пример», я не хочу быть примерным. Я хочу улететь куда подальше, к далеким необитаемым островам…

А вы знаете, кто такие воздушники? Какой у них запах и каковы они на ощупь? Некоторые воздушники похожи на огромных медуз, полупрозрачных, переливающихся пестрым неярким сиянием. Другие носятся в потоках ветров наподобие стремительных стрел, третьи… Третьим, и их большинство, трудно дать определение, потому что ничего похожего на земле нет. С земли воздушников не видать, как не увидит эти создания и пилот, летящий в быстром самолете. Воздушники доступны нам, детям неба. Мы можем часами играть с ними, пронзать насквозь их прозрачные тела, не причиняя ни малейшего вреда.
Нет, они не глупы эти воздушники, они почти так же разумны, как мы, люди, но их разум очень сложен и непонятен. Целые века они проводят в ленивом созерцании, в обдумывании каких-то своих мудреных идей, не доверяя свои выводы людям. Но если вежливо попросить воздушника, улыбнуться ему, назвав равным, он поведать тебе целую повесть, искрясь разноцветным сиянием. Это синие вдруг превратится в нечеткие образы, и если напрячь взгляд и внимательно присмотреться, перед тобой предстанет вся земная история, все потрясения и катастрофы, случившиеся когда-то.
Много тайн знают воздушники, много страшного, смешного и поучительного можно узнать у них, наблюдая за цветными вспышками. Люди на земле принимают сияние воздушников за разряды атмосферного электричества, и не придают ему никакого значения. Они путают воздушников с простыми облаками, с облачниками, шаровыми молниями, поющими вихрями, да и вообще не знают, как населен, богат и разнообразен небесный мир. Если бы физики и математики оторвали свои насморочные носы от записей и мониторов компьютеров, и хотя бы раз посмотрели световой театр воздушника, заменяющий язык, они бы сделали совсем иные открытия, пересмотрели бы законы вселенной и на стали бы создавать такую безумную вещь, как атомная бомба. Если бы историки вняли световому рассказу воздушника, они бы поняли, как проста и одновременно сложна история земли, и какие кормчие на самом деле ею правят. Если бы политики и всевозможные руко-водители… Они бы дружно покончили собой, поняв всю тщетность своих притязаний.

Мама любит смотреть телевизор. Вернувшись с работы и расправившись с ненавистным бытом, она берет в правую руку пульт телевизора, а в левую калькулятор и начинает самоотверженно переключать каналы, попутно подсчитывая дырявый семейный бюджет. Она смотрит все: нудные сериалы про жизнь умных богатеев и лубочно-дебильных деревенских жителей, слезливые рассказы о трагедиях больших и карликовых звезд шоу-бизнеса, истории о похождениях всевозможных маньяков-каннибалов. Только новости, реклама и политические предсказания всевозможных аналитиков заставляют ее морщиться и переключать внимание с телевизора на калькулятор. После общения с телевизором мама делается доброй, умиротворенной и ласковой.
Однако в последнее время телевизор перестал приносить покой, наоборот, мама становилась суетливой, слезливой, стала задавать странные, неопределенные вопросы. Телевизионные головы за толстым стеклом телеэкрана, словно сговорившись, стали рассказывать о феномене летающих детей одни ужасы. Это раньше мы были просто чудом, биологической мутацией, теперь мы стали источником опасности. Главным образом для самих себя.
Вначале телевизионный ящик поведал о страшной и неуловимой Аль Каеде, чьи агенты стали вербовать летающих подростков, дабы они, юные и глупые, обвешанные взрывчаткой, атаковали несчастных граждан с неба. Одну такую ячейку разоблачили даже в нашей стране. Потом в криминальной хронике промелькнуло сообщение о дельтапланеристе-педофиле, гонявшимся за летунами на своем дельтаплане. Журналист-криминальщик,  придав своему лицу сложное и решительное выражение, загробным голосом рассказал, что жертвами летающего маньяка стали несколько десятков летающих детей. Теперь они, получившие тяжелую психическую травму, сами станут гоняться на дельтапланах за детьми.
Мама сразу же набросилась на меня с вопросами: не видел ли я в небе летающего маньяка? Глупости! В небе хватает опасностей. Среди облачных громад на тебя могут наброситься злобные вихри, жестокие и разумные, но с ними можно договориться – они любят веселые сказки, а от огненных шаров можно просто убежать. А маньяк на дельтаплане?… В небесных просторах и обыкновенные дельтапланеристы редко появляются. Как и прочие обитатели земли.
Потом, что ни день – истории о разбившихся детях, летали они, глупые, а потом раз, и упали! Телевизионная камера крупным планом показывала лужи крови, но кому эта кровь принадлежала: человеку или попавшей под машину собаке оставалось непонятным. Но это и не важно. Мама стала бояться сильнее и даже отложила в сторону калькулятор.
«Их нужно спасти!»- завыли, запричитали, застонали на разные голоса умные и красиво одетые телевизионные дяди и тети.- История нас не простит, если мы не защитим это удивительное явление. Они не должны погибнуть, и потому они должны летать только в установленных местах, в определенное законом время, на разрешенной правоохранительными органами высоте».
Мама подхватила этот хоровой телевизионный визг, подхватила и бабушка с дедушкой, соседи и учителя. А дядя Сережа принес какую-то бумажку в синей корочке, которую должны были носить все летуны. Он сказал, что это его законодательная инициатива.
- Спасибо, дядя Сережа за инициативу!
- Не за что! Храни это удостоверение поближе к сердцу.
- Обязательно.

«Знаешь, когда-то обитатели неба жили на земле,- поведал как-то один старый воздушник,- некоторые из них были очень похожи на людей, другие немного отличались, но все мы очень любили разные красивые вещи. Каждая новая вещь, добытая в боях или сделанная самостоятельно, приносила нам огромную радость. Эта радость заполняла всю душу, и мир округ представлялся прекрасным. Владелец самых красивых и необычных вещей котировался в нашем обществе очень высоко, и некоторые из них становились лидерами. Но постепенно, спустя годы, века и тысячелетия вещи перестали приносить радость, вернее эта радость наступала только на краткий миг. И мир вокруг сделался злым и печальным. Чтобы ощутить прилив счастья, мы приобретали все новые и новые вещи, в большем и большем количестве. Но миг счастья становился все короче и короче. А потом мы вдруг заметили, что стали с трудом передвигаться по земной поверхности, нагруженные своими вещами. Когда-то мы ходили на двух ногах, а теперь только ползали. Под тяжестью накопленного веками состояния, мы становились плоскими и твердыми. Многие из нас не могли уже поднять голову к небу, и знали, что существуют солнце и звезды только по старым воспоминаниям.
Постепенно груз богатства раздавливал наши тела, превращал их в твердый неподвижный камень. И тогда некоторые из нас, кто еще мог шевелиться и думать, вдруг решили расстаться со своим богатством, одномоментно, сразу. Мы отбросили вниз все накопленное, и даже свои закостеневшие тела, становясь чистым эфиром. Мы взметнулись к небу, став воздушниками, а оставшиеся на земле превратились в твердую каменную породу, хранящую некогда накопленные богатства, теперь их собираете вы, люди»…

Мама встретила меня крайне ласково, что было подозрительным, добродушно улыбалась, пряча за спиной что-то.
- Вот,- она вручила какой-то завернутый в пеструю бумагу предмет, ожидая признания.- С этим теперь все летают.
Парашют!  В комплекте со спасательным жилетом. Да теперь с этим все летают. Принят соответствующий закон.  Появляться в небе только с парашютом, спасательным жилетом и световым маяком, сигнализирующем о твоем местонахождении. А для самых младших летунов предусмотрен гуттаперчевый поводок, чтобы не отрывались далеко от родителей и лиц, их замещающих. Поводок имел веселенькую расцветку, и сотни специалистов расхваливали теперь это изобретение, способствующие духовному и физическому развитию подрастающего поколения.
Я поблагодарил маму за подарок, но видимо не искренне.
- Ну чего ты? Тебе же только добра желают. Раньше я боялась отпускать тебя в небо, а теперь с этими приспособлениями бояться не буду, а здесь еще радиопередатчик установлен, и я теперь всегда буду знать, где ты находишься.
Передатчик… Воздушники и облачники, как огня, боятся всевозможных источников радиошума. В последнее время их становилось все меньше и меньше. Напуганные разными радио-приспособлениями, они переместились на более высокие уровни неба, а подняться к ним было уже невозможно – парашюты с жилетами тянули вниз.
- Видишь, какой красивый парашют,- расхваливала мама. – В него даже музыкальный центр вмонтирован. А вот здесь, в этом кармане – якорь, чтобы в сильный ветер тебя никуда не унесло. А дядя Сережа тебе диск передал, там инструкция, как правильно и в каком направлении следует летать, чтобы не попасть в беду.
- Но я и так умею летать.
- Нет. То ты летал, как вздумается, а теперь будешь летать как положено, по науке. Инструкцию специальный научный центр разработал. Уж они-то знают, куда можно летать, а куда нельзя. Да и не морщись так, инструкция доступная, в виде компьютерной игры. Я посмотрела. Поиграла, и поняла, как это здорово – летать. Главное – только высоко не забираться и с разными небесными тварями не встречаться. Бери пример с дяди Сережи – у него только полезные знакомства.
- Обязательно возьму пример…

Сегодня идем клубиться.  Жираф говорит, что у него есть новая убойная дурь. Нюхнем не по-детски. И Клавка-давалка сегодня в ударе – сразу десяток чуваков обслужит и денег не возьмет. А еще Крот придумал мешать «крокодил» с «ацетоном», глюки после этого неделю держатся. Надо попробовать.
Вчера приходил дядя Сережа.
- Совеныш!- закричал прямо с порога. – Я со знакомым профессором договорился. В институт тебя возьмут не глядя. Будешь даже повышенную стипендию получать. А после, когда закончишь, я тебя в нужное место пристрою – ты же у меня любимый племянник – будешь капусту лопатой грести.
- Спасибо, дядя Сережа.
- Смотри, что у меня есть. Новая корочка! Удостоверение бывшего летающего ребенка. Это сейчас нужное дело. Конечно, летающие дети летать перестали. Но удостоверение дает дополнительные льготы, как жертвам левитационной мутации. Хочешь и тебе такую сделаю. А еще сейчас справка жертвы педофилов котируется.
- Не надо, дядя Сережа.
- Как хочешь. Ну что, обратно в небо не тянет?
- Нет. Там нет ничего хорошего. К тому же там опасно – столько чуваков разбилось.
- Ну и правильно. Нечего мамашу пугать. Она из-за твоих полетов раньше времени поседела. Нужно взрослеть: карьеру делать, бабло рубить, и оттягиваться на правильных курортах.
- Верно, дядя Сережа…

Небо над головой похоже на огромную книгу, испещренную странными иероглифами. Говорят, в них записана вся мудрость этого мира, все законы вселенной, все константы. Нет, это не формулы. Формулы скучны, сухи и неинтересны. Формулы лишены разночтений – так и не иначе. Мир по формулам выхолощен. Но в небесной книге законы мироздания записаны стихами. Прикольно, да? Законы физики, химии, истории – законы бытия, написаны стихами. И есть те, кто может читать эти стихи, может кричать, шептать или петь. Вселенские стихи читают облачники. Читают воздушники. Поют холодные и теплые ветры, шепчут дожди. Эти песни подхватывают земные обитатели: птицы, звери, растения. И некоторые люди, еще не утратившие способности понимать этот язык. Говорят, эти люди могут летать, но  только тайком, не возбуждая подозрения у сограждан и государственных органов. Когда-то мог летать и я…

21 августа 2008 г.