Февральский день угасал. Подморозило.
Оберегая живот, я осторожно двигалась в сторону базарчика, что находился в двух шагах от главного корпуса мединститута, где у меня сегодня были занятия.
Вот-вот должен появиться долгожданный человечек, плод нашей с мужем любви.
По всем признакам и приметам, как тёмная полоска на животе, неровный контур его, это должен быть мальчик.
Моя золовка, Панька, как звала свою дочь Герта, чтобы различать нас, уже повесила на стенку портрет будущего сына.
По её представлениям это будет светловолосый малыш, с голубыми глазами.
Имя, которое она ему выбрала, Павлик, всем нравилось.
-Подожди, подруга!-окликнула меня жизнерадостная однокурсница, Люда Гаврилишина.
-Что, рыбки захотелось купить?- улыбаясь во весь рот, спросила она.
Люда тоненькая, как балерина, молодая женщина была старше всего-то на год, а казалось-на целую жизнь.У неё уже была дочка. Жила она с родителями мужа в их собственном доме, в тихом и зелёном районе города Самарканда.
Рождение её дочери, мы всей группой отмечали у них, в доме как и положено шумно, с песнями и танцами.
-Да! Зайду и на рыбный. Надо кое-что прикупить на рынке. Ведь завтра целый день лекции. А занятия будут проходить в другом здании, и не выберешься за продуктами,-. поделилась я
Домой я вернулась уже затемно.
Через силу занималась хозяйством.
Павлик словно чувствовал моё состояние, капризничал в животе, бесперебойно толкался ручками и ножками, отчего живот выбухал то в одном, то в другом месте.
После ужина, помыв посуду, мы с мужем уютно расположились за столом,
делясь впечатлениями дня.
Хлопнула дверь.
Это пришла с вечерних курсов Аня – младшая ( Я – Аня - старшая), внеся в дом смех и радость. Панька учится в Университете, на археологическом факультете. В душе она нежный романтик.
Ладно скроенная фигурка, крупные, с золотистым оттенком карие глаза и смешливость делают её очень привлекательной девушкой.
Тёмные полоски бровей, длиные ресницы, небольшой рот, небольшой носик, правильный овал лица, тёмные волосы – всё у неё в меру и аккуратно.
Анюта пользуется успехом у многочисленных подруг из- за своего ровного, неконфликтного характера.
С противоположным полом она всегда держалась немного на расстоянии.
Подруги школьные уже хвалились друг перед другом первыми романами, а некоторые, даже первым сексуальным опытом, а Панька думала, решится ли она когда- нибудь или не решится.
В институте, думала она, у неё проблем с кавалерами не будет.
Она оказалась права. За симпатичной девушкой тут же стали приударять студенты однокурсники. Посматривали на неё и ребята постарше. Но она не торопилась дарить им свою благосклонность.
«В карман за словом не полезет» - это выражение про неё.
Она чертовски умна. Часто цитирует классиков. Иногда придумывает свои очень меткие изречения и к месту, типа «бегущий кабан» в играх, устраиваемых ею с братом по квартире. Топот бегущих кабанов наверно слышат наши соседи.
Мы живём втроём в доме на Дагбитской.
Большой дом мы делим пополам с соседями, Курбатовыми.
В крохотной прихожей едва умещается газовая плита, умывальник и небольшой стол.
Под половицей скрыт вход в большой подпол, для хранения домашних заготовок.
Большая жилая комната прямоугольной формы. Здесь у стены спит Панька, у окна –обеденный стол с стульями, в углу-«Саратов», холодильник - трактор.
В нашей с мужем спальне окна выходят во внутренний дворик, обнесённый глиняным дувалом, здесь всегда полу-темно и как-то неуютно.
Перед сном, как всегда в порядке очерёдности, мы занимаемся гигиеническими процедурами.
Так как стояла зима и наши удобства во дворе продувались студёным ветром, в прихожей стояло ведро для маленьких нужд.
Когда я увидела,что у меня отошла предродовая «пробка», мне стало дурно, сердце затрепыхало, страх объял меня.
Открыв дверь в комнату, я истерично объявила домочадцам:
-Началось!
-Что?-одновременно испуганно спросили меня Виктор с Панькой, увидев моё побелевшее лицо.
-Роды! У меня отошла слизистая пробка! –
В это время по ногам заструились околоплодные воды, образуя небольшую лужицу на пороге.
-Скорее в роддом! -громко закричала я, устремляясь в спальную, чтобы переодеться.
Руки и ноги мелко и противно тряслись и я долго не могла попасть в ворот пуловера.
На лекции по акушерству я наслушалась о стремительных родах и их осложнениях.
Гонимые страхом, мы с мужем выскочили на улицу.
Была полночь.Тишина. Ни одного транспорта на дороге.
Рожать я должна была в роддоме, что находился на улице Розы Люксембург, в центре города, в километре десяти от нашей квартиры.
Телефона ни у нас, ни у соседей не было.
Неужеле придётся идти пешком? Не дойти,- мелькнуло у меня в мыслях.
-Витя, я боюсь!
Как мы дойдём до роддома?!- бормотала я, сквозь слёзы и дрожь.
-Успокойся, родная. Мы сейчас дойдём до Республиканской больницы, там обратимся в родильное отделение. Если тебя не примут, то обязательно на машине скорой помощи доставят в другой роддом.Ты направление, кстати не забыла? - ласково спросил меня Виктор.
В его словах был резон.
В республиканской больнице я совсем недавно занималась на кафедре акушерства и гинекологии. И идти туда было минут десять быстрым шагом.
Я стала плакать.
-Так никто не делает! Роженице нельзя идти пешком, всё может случиться по дороге. Самое главное, я боюсь за ребёнка!-
Виктор вдруг согнулся, подставив мне свою спину, чтобы я уселась на неё.
Представив всю картину, как я на его горбе въезжаю в роддом, я расхохоталась и несколько успокоилась.
-Анечка, мы пойдём тихонько-тихонько, если что, донесу тебя на руках, будь уверенна!
-Ну, пойдём,-согласилась я.
В родильном отделении, узнав, что я являюсь студенткой мединститута, разрешили остаться.
Виктор ушёл. А меня посадили в коридоре у стола, дожидаться дежурного врача.
Дежурантом оказался мой преподаватель по акушерству.
Оформив документацию, меня определили в предродовую. В этом небольшом помещении стояли две железные кровати, на одной из которой находилась ещё одна роженица. Здесь было почему-то темно. Слабый свет проникал из освещенного коридора.
-Частые схватки?-сочувственно спросила меня незнакомка.
-Каждые полчаса, а что?-
-Родишь только под утро!- уверила она меня.
Пришла акушерка. Она осмотрела мою соседку и увела её в родзал.
Я осталась одна в темноте, наедине со своей болью.
У меня зев матки открыт на три пальца, а надо- на пять,- как мне сказал врач.
Пытаюсь заснуть и только мне это удаётся, начинаются схватки. Борьба между сном и схватками продолжалась до самого утра.
Едва забрезжил рассвет, ко мне подошла акушерка.
-К тебе пришли. Иди в коридор, поговори через окно.
Через немытое окно я увидела Виктора с Панькой
Мы смотрели друг на друга и молчали.
-Как ты?- наконец спросил муж.
-Витя, забери меня домой.Мне больно, ужасно больно, а роды ещё не скоро, как мне сказали,-заплакала я.
-Теперь нельзя!Ты будешь сегодня рожать. Терпи.Я скоро опять приду, отпрошусь с занятий,- успокаивал муж.
-Зайди ко мне! Одень халат, шапочку- ведь студентов пускают! Мне надо подержать тебя за руку, так мне будет легче.-
Наш разговор прерывается визитом врачей и медсестёр. Толпа проплыла мимо меня в палаты уже родивших женщин.
Вновь-одна.
Внушения,что мне не больно – не помогают. Я усиленно растираю поясницу, давлю на определённые точки, чтобы уменьшить боль, но -тщетно.
Вскоре схватки участились, стало ещё больнее.
Теперь от болей меня прошибает пот. Мамочка! Мама! Я не могу больше терпеть эту разрывающую боль.
От нетерпимости болей пытаюсь гнуть металлические прутья кровати и тихонько вою.
Когда же я рожу? Уже 17 часов я в муках схваток!
Наконец меня забирают в зал и укладывают на кресло полуголой, в одной сорочке.
В просторном родзале огромные по высоте окна, через которые проникает свет студёного зимнего солнца. Форточка открыта. Холодрыга! Меня вновь бьёт мелкая дрожь. Я уставилась на потолок, на огромные круглые светильники.
Страха уже нет, только желание-избавиться от невыносимой, тягучей боли.
Моё тело, как струна, все мышцы в тонусе.
Опять осмотр.
Когда узнали, что околоплодные воды отошли у меня ещё дома, то испугали меня своими разговорами о «сухих» родах, протекающие особенно тяжело.
Акушерка посоветовала мне потужиться. Я попробовала.
-Ещё! Ещё! Не так! Надо как в туалете тужиться! – громко командует она.
Своими острыми локтями она упёрлась мне в живот и начала давить, собираясь таким образом, ускорить родовую деятельность. Я оттолкнула её от себя, представив как это больно ребёнку.
-Что дерёшься?-возмутилась она.
-Не дави, рожу сама,-ответила я сиплым от пересохшего горла, голосом. С момента поступления в роддом, мне ни разу не предложили глоток воды.
Акушерка побежала за врачом, жалуясь на отсутствие родовой деятельности у меня. Вскоре вокруг меня уже суетились два врача и всё та же акушерка.
Мне сделали две инъекции в бедро, чтобы ускорить роды.
В пятницу, двадцать второго февраля 1974 года, приблизительно в 17:05 часов вечера, я родила сына, который известил Мир о своём появлении криком.
Рост- пятьдесят три сантиметра, вес- три килограмма и пятьсот грамм, с трёхкратным обвитием пуповины вокруг шеи.
После родов у меня наступила эйфория, голова кружилась, муки болей оставили меня, и мне казалось, что я плыву на облаках.
Всё позади. Прикатили на каталке ещё одну роженицу и поставили рядом с моей.
Женщина корчилась от болей.
Увидев моё блаженное состояние и улыбку на лице, проговорила:
»Первый раз рожаешь, сразу видно! Во второй раз узнаешь, как больно потом, после родов бывает, когда начинает сокращаться матка!»-
Тоненькая сорочка, что на мне, мокрая от пота, начала не на шутку меня холодить.
К тому же на низ живота мне положили ледяную грелку для профилактики кровотечения, ведь я ещё не родила послед.
Тут я услышала, как в соседнем зале кто-то назвал мою фамилию и женский голос, по-видимому принадлежавший врачу, произнёс, что, мол пора перевозить меня в палату.
Но ко мне никто не подходил.
Я дрожала от холода и перенапряжения мышц во время родов.
Тогда я встала и пошла к выходу из родзала.
Навстречу мне попалась акушерка, которая от удивления округлила глаза:
»Немедленно на каталку! Ходить нельзя!»
Послеродовая палата, куда меня определили, вмещала около двадцать рожениц.
Одни уже выписывались, другие, как я только поступили.
Едва коснувшись подушки, я заснула, укутувшись в байковое тонкое одеяло.
Рано утром нас всех подняли.
Я направилась в туалет, заведение которое можно смело назвать комнатой ужаса и пыток.
Мне и в голову не приходило, что в знаменитой клинической больнице, может существовать такой нужник.
В углу длинной уборной стояла бочка, куда женщины сбрасывали использованные подкладки. Их было так много, что они валялись на полу, возле бочки, источая специфический тошнотворный запах послеродовых выделений.
В полу- несколько дырок, для справления нужд.
Оттуда, тягой ветра доносилось зловоние, сшибающее с ног.
Поэтому форточку в уборной держали постоянно открытой, чтобы не задохнуться. Здесь гулял сквозняк. Многие женщины мочились стоя.
-Надо немедленно завязать грудь, иначе заболею!- вспомнила я наставления матери.
Всем на руки выдали по три подкладки- большие, серого, застиранного цвета с разводами желтых пятен пелёнки.
Одной я обвязала грудь, другую-закрепила на животе тесёмкой, соорудив импровизированные трусики. Это я подсмотрела у женщин.
На утреннем обходе мне выдали стеклянный колпачок с резиновой грушей-молокоотсос.
Как рекомендовано, каждые три часа я массировала грудь, для стимуляции выделения молока. Но увы..молока нет.
С первородками так бывает, успокоили меня.
Через некоторое время на каталке привезли детей на кормление, к моему удивлению сыночка среди них не было.
-Ты, мамаша, резус-отрицательная! Вот возьмём кровь твою на анализ и если антител там не найдут, принесём на кормление!
-Он, твой ребёнок, получает сцеженное грудное молоко других женщин.-
Только на третьи сутки мне принесли малыша на кормление.
Тёпленький сверток. Сын спал. Я гладила его бровки, носик, лобик.
Поднесла к груди. Он нежно взял сосок и слегка пососал. Ощущуние неописуемо-приятное.
-Не давать детям спать!- командует педиатр.
-Кормите! Иначе будут плакать до следующего кормления.-
Так как Павлушка спал, я решила его рассмотреть.
На ручке у него я увидела клеёнчаттую бирку с фамилией -Абдуллаев.
На голове- светлый пушок волосиков. Не понятно на кого же он похож. Крошечный носик, ровные светлые бровки.
В это время ребенок зевнул и открыл глазки, и они оказались -голубыми!
Волна счастья захлестнула меня.
Надо же! Как на картинке у Ани.
Павлик. Всё правильно.