Глава 5
Для Рамзана на всякий случай придумана легенда. Только уж очень сильно его выдает славянская внешность. Белокурые волосы, светло-голубые глаза и немного курносый.
Олег рассказал, как он с Вовкой, оказался в том доме. С вовкой они - земляки. Мать Вовки родила его от бурята, приехавшего на сезонные работы. Мама Анастасия работала в детском доме воспитательницей. Сына часто брала с собой на работу, потому что не с кем было оставлять. Учился Вовка вместе с Олегом. А Олег был на привилегированном положении, потому что уж очень дружил с Вовкой. Делили с другом последнюю конфету. В армию отправились вместе. И когда Олегу выпала доля ехать в Чечню, Вовка написал заявление отправить его с другом. Офицеры издевались над салагами, как могли. Солдатня часто сидела на сухом пайке. Патроны выдавали крайне редко, Хотя ящики из-под них выгружались довольно часто. На блокпосту, куда приписали Олега и Вовку, их сразу же невзлюбили. Уж слишком много вопросов они задавали.
В ту ночь пьяные наемники перебрали лишнего, отмечая день рождения одного из политиков. Началась перебранка. Вовка полез их успокаивать и получил автоматную очередь в правую ляжку. Олегу больше повезло. Он был ранен в плечо и ударом приклада пробита черепная коробка.
Зная, что на утро их обоих отправят в Моздок, а оттуда, наверное, они пропадут, друзья решили сбежать.
Неся на себе друга, Олег добрался до поселка. Там они поселились в пустом доме, куда позже пришли Румиса и Саид. Оказалось, что у Вовы задета кость. Началась гангрена. Вторую ночь перенести стоны друга у Олега не было сил. Он вышел в другую комнату, развел огонь у камина и уснул.
- Я уже волноваться стал. Думал, что-то случилось, - услышала Румиса голос Рамзана.
- Решила с тишиной и небом пообщаться, - слегка улыбнулась женщина.
- Вы такая романтичная. Разве тишина умеет говорить? И небо такое далекое.
- Конечно, все имеют душу и умеют говорить. Только надо уметь слушать,- ответила Румиса.
- Я как-то говорил со смертью. У нее нет души. Она мне сама сказала. Но она умела слушать. И вовсе она не старая. Только никто не хочет умирать. Хочешь расскажу?
- Тебе не холодно? Может вернемся к себе?
- Давай я здесь расскажу. Расскажу, как я говорил со смертью, - грустно предложил парень.
- Сядь поближе и поделись со мной. Тяжело все в себе держать.
- Вот нас прислали вас убивать, а вы выходили меня. Зачем вам это надо? Оставили бы меня и я умер бы вместе с Вовкой. Я - дезертир теперь. Получается, что я - предатель. И меня под военный трибунал надо.
- Под трибунал надо, сынок, тех, кто отправил вас на войну. Тех, кто издевается над вами.
- Нам говорили, что все тут - враги. И женщины, и старики. И даже дети. Во время зачисток мы не заглядывали в подвалы, а просто забрасывали их гранатами. По приказу командира расстреливали всех.
- Ты понимаешь, что это преступления против Жизни? Преступление против Бога.
- Я ведь видел эту Смерть. Она явилась ко мне и стала требовать новые жертвы. Представь себе: худая, страшно костлявая. С длинными пальцами. Казалось, что вместо лица - пустота черная, но страшные глаза,будто огонь. Волнообразные губы. Голова какая-то треугольная. Серая накидка была на ней. А капюшон из мешковины. Когда она наклонялась ко мне, то гремела костями. Страх припечатал меня к тому месту, где я лежал. Чувствую, что хочу открыть рот. Но не могу. С места сдвинуться не мог, рот открыть не мог. Хотелось кричать, но судорога свела. Мысленно обратился к Богу. Читал про себя "Отче наш". А она присела на бетонную плиту, перекинула ногу за ногу, оперлась на клюку и сидит, пока я закончу. А я снова и снова читаю "Отче наш". Жду, когда она уйдет. Вдруг начался обстрел. С соседнего поста наши же лупили. Так часто бывало. Напьются и начинают обстреливать нас. А иногда даже вертолеты вызывали для поддержки. Приходилось до утра отстреливаться. Так и воевали друг с другом.
- Если тяжело вспоминать, то не надо, сынок. Но сможем ли мы все это забыть, даже я не знаю.
- Иногда хотелось уснуть и не просыпаться. А умирать не хотелось никогда. Повадилась эта старуха заходить ко мне. Стал уже привыкать к тому, что в полночь она приходит и усаживается на одно и тоже место. Решил я ее убить. И опустошил рожок. А ей хоть бы что. Даже не попыталась встать.
- Меня убить нельзя. Я - та пустота, куда заберу твое тело. А душа твоя улетит на небеса, - сказала мне она после этого. Твое тело сгниет, а душа отправится на суд. В рай или ад, я не знаю. Но еще никому не удавалось меня обмануть. И тебе не удастся уйти от меня.
Она говорила и говорила. А я хотел жить. Хотел заткнуть уши, а ее слова внутри меня были. Руки сжимал в кулаки, а они становились мокрыми. По спине тоже бежал холодный пот. Даже не знаю, как она отстала от меня.
- Думаю, что это была нечистая сила, - сказала Румиса. - Ты молился, вот она и оставила тебя в покое. Никто не погибнет раньше, чем ему суждено. Пойдем, сынок. Уже поздно.
- Хочу свой дом. Хочу найти свою мамку. Должна же у меня быть мама.
- Сынок, пока мамой буду я. А там будет видно. Потерпи немного. Обязательно найдем выход из сложившейся ситуации. Надо верить в лучшее, - прижав к себе, Румиса пыталась успокоить расплакавшегося юношу.
http://www.proza.ru/2011/02/06/984