ГЛАВА 40. ВОССОЕДИНЕНИЕ
Я безропотно лежала в незнакомой комнате и тупо смотрела в потолок. Медсестричка школьного возраста с подозрением оглядывала наполненный жидкостью шприц, будто он, пользуясь ее рассеянностью, самолично наполнился ядом и запрыгнул ей в резиновые перчатки. Рядом сидел усталый усатый врач, благоухающий этиловым спиртом.
— Это больница? — поворачиваясь к ним всем корпусом, удивилась я.
— Нет, танцплощадка, — претендуя на искрометный юмор, ляпнул пожилой усатик, несомненно, не ведая, что ныне танцевальные заведения называются дискотеками.
— Прикольно! — изобразила я буйную радость. — В таком случае, приглашаю вас на танец.
— Благодарю покорно, — свесил передо мной хохлацкие усы развеселившийся лекарь.
— И хотя ваша партнерша не любит дискотек…, — попытавшись встать с кровати, я скривилась от тошнотворного головокружения.
— Повернитесь на живот, больная, — приказала салага в белом халате, решительно сдирая с меня ажурные трусики.
У эскулапа масляно загорелись глаза. Я вздохнула и безропотно подставила ягодицы под дерзкую руку взыскательного подростка.
— Вас привезли утром в бессознательном состоянии, — любуясь бесплатной больничной порнухой, охотно поведал грустную историю несостоявшийся танцор.
— Кто? — с отвращением думая о навязанной мне ненавистной роли порнозвезды, натянула исподнее я.
— Какой-то парень в странных балахонистых одеждах, — осклабился последователь Гиппократа. — Вы не из «белого братства»?
— Упаси боже, — хмыкнула я.
— Мне нужен паспорт, чтобы медсестра могла оформить историю болезни, — теряя ко мне интерес, поклянчил алебастровый халат.
— Ложитесь на спину, больная, — девчонка продолжала играть во взрослую тетю.
Толстая игла яростно впилась в тонкую вену, чтобы разбавить кровь какой-то гадостью.
«Хочу домой, — провожая взглядом сутулую спину доктора, решила я. — Но где же теперь мой дом? В крохотной шестидесятиметровой квартирке или исполинском дворце с толпой челяди? Почему Хесед привез меня в стационар? Неужели он сам не мог вылечить мое сердечко, которое стало пошаливать из-за постоянных экспериментов над ним со стороны потусторонней силы? Кому позвонить, чтобы привезли паспорт? Не дай Бог, Мадим узнает, что его жена находится в больнице: прилетит и утащит ее, чтобы вновь засадить в золотую клетку»!
Внезапная догадка бросила меня в пот: любовь к Повелителю Стихий ушла в прошлое, туда, где зеркальное озеро отражало величественный вид старого замка, а за окном одуряюще пели соловьи.
— Ваша фамилия? — снова явилась приставучая медсестра, вцепившись посиневшими пальцами с коротко обрезанными ногтями в шариковую ручку и листы дешевой бумаги, на которых сочинители в белых халатах стабильно записывают детективные и мелодраматические истории болезней своих подневольных пациентов.
— Смирнова, — привычно ответила я, — то есть, Ветрова.
— Так Смирнова или Ветрова? — продолжала допытываться настырная девчонка.
— Наверное, второе, — недоуменно пожала плечами я.
— У вас амнезия? — блеснула знанием модного словечка высокомерная малышка.
Еще бы не модное: почти в каждом бразильском или мексиканском мыле главные героини теряют память, чтобы на радость зрителям восстановить ее в конце фильма.
— Возможно, — буркнула я и вспомнила неподражаемую Веронику Кастро.
К вечеру с букетом цветов, облаченный в элегантный черный костюм, явился Хесед.
— Почему я здесь? — восхищаясь красотой небожителя, осведомилась я.
— Ты обязана подлечить больное сердце, так как оно может не выдержать треволнений последнего года, — присаживаясь на краешек кровати, ответил он и вручил мне пакет с фруктами.
— И это говорит ангел? — изумилась я. — Неужели слуга Господа не может самолично поставить меня на ноги?
— Не имею права, — потупился необычный посетитель. — Хочешь ли ты увидеть мужа, Алиса?
Я опустила глаза.
Мужа? Сергея или Мадима? Изменника или тюремщика?
— Я говорил тебе, и ни раз, что той, которая помазана кровью Христовой, не опасны элементалы, — улыбнулся божественный собеседник.
Ой, не зря граф де Виронн всеми правдами и неправдами оттягивал нашу встречу с Иисусом!
— Но Страшная Сила будет мстить мне через тех, кого я люблю! — представляя мучения родимых детей, вскричала я.
— Молись, молитвы спасут их, — совершенно буднично отозвался Хесед.
Не хватало еще, чтобы он зевнул!
— Церкви переполнены, и каждый обращается к Господу с какой-нибудь просьбой. Разве может Всевышний услышать всех? — недоверчиво усмехнулась я.
— На то Он и Всевышний. Молись, — повторил свое напутствие небожитель.
Словно чья-то невидимая рука открыла форточку, и нежный тоненький лучик протянулся к моей кровати. Он доверчиво коснулся моего лица и дотронулся до прекрасного посланника Рая, который внезапно растаял в воздухе, оставив меня одну. С тоской я оглянулась по сторонам. Три койки, бесстыдно выставляя напоказ рваные простыни со следами не отстиранной крови, скучали от поднадоевшего одиночества. А еще говорят, что больницы тоже, как и церкви, постоянно переполнены! Вскочив с опостылевшей постели, я вышла в коридор, вдоль которого стояли кушетки с сильным полом, возлежащим в разнообразных позах и с интересом наблюдающим за пробегающими мимо сестричками. Из процедурной медленно выплыл пышный бюст, обтянутый кокетливым красным свитерком, за ним показалась дама лет пятидесяти пяти, имеющая пару худых ног, облаченных в тесные зеленые лосины. Скучающие мужички, как по команде, повернули к ней головы и стали раздевать глазами вмиг задохнувшуюся от счастья и гордости представительницу прекрасной половины человечества. Лишенная внимания самцов за стенами стационара, бабенка с наслаждением прохаживалась среди мужских лежанок, жадно впитывая в себя их навязчивые страстные взоры. Только один из пациентов, отвернувшись к окрашенной в цвет детской неожиданности стене, проигнорировал эксклюзивные прелести вульгарной обольстительницы. Его взлохмаченные волосы, ссутуленная спина, да и вся обездвиженная фигура выражали безграничное отчаяние. Я вздрогнула и вонзилась взглядом в это страдающее тело, ощущая, что постепенно начинаю окрашиваться в свекольный колер. Наблюдательный сильный пол, узрев новенькую, незамедлительно повернул любопытные головы в мою сторону, что вызвало праведный гнев обладательницы раритетных зеленых лосин. Она сверкнула недобрым глазом и, громко хлопнув дверью, величественно удалилась в глубину соседней палаты. Я же, не понимая, что делаю, направилась к знакомой фигуре, чтобы прижаться к ней и выплакаться на ее плече. И тогда, чувствуя на себе чей-то взгляд, неподвижное тело пришло в движение. Оно сделало над собой усилие и повернулось ко мне.
— Почему ты здесь, Алиса? — принимаясь мелко дрожать, прошептало неподвижное прежде тело.
— Сердце, — наигранно беспечно отмахнулась я и, фальшиво улыбаясь, присела на край лежанки, охваченной протертой чуть ли не до дыр коричневой клеенкой. — А как ты угодил в сие приятное заведение?
— Моторчик отказывает уже второй раз, — безразлично проронил он, словно говорил о ком-то постороннем.
— Как поживает новая жена? — перенимая у собеседника дрожь, пролепетала я.
— Уже второй год я отказываюсь что-либо понимать, — начиная наливаться той же свекольной краской, пробормотал Сергей. — Однажды утром я просыпаюсь в своей собственной постели и вижу рядом незнакомую девушку без малейших признаков какой бы то ни было одежды.
— Секретаршу, — зачем-то съехидничала я.
— Это потом она стала секретаршей, — напрягся Смирнов. — А тогда я, не понимая, что делаю, сразу предложил ей руку и сердце.
— И официально оформил с ней брак? — уточнила я.
— Она сама сходила в ЗАГС, — поморщился бывший супруг, — и принесла оттуда мой паспорт с соответствующими штампами.
— Значит, мы снова не муж и жена! — с иронией провозгласила я.
— Значит.
— Ты очень любишь ее, Сережа?
О Господи, как хочется дотронуться до его волос, чтобы привести их в порядок!
— Не знаю, ничего не знаю, — покачал головой дамский угодник. — Мне плохо и холодно с ней, но и без Анжелы я не могу существовать. Будто нечистая сила соединила нас вместе, чтобы развести с тобой.
— Нечистая сила! — привлекая к себе пристальное внимание молчаливого больничного сообщества, закричала я. — Это снова он, Мадим, это он разлучил нас!
— Кто? — не понял меня изменник.
— Я расскажу тебе все, но не сейчас, только не сейчас, — стараясь унять внезапно возникшую аритмию, простонала я.
— Хорошо, — преданно заглядывая в мои глаза, покорно согласился Смирнов. — Прости и не покидай меня, Алиса.
Я просидела возле Сергея довольно долго, вызывая к нему острую зависть со стороны скучающих по женскому полу неприкаянных мужичков. Они с усмешками косились на нас, невнятно шушукались и ехидно хихикали. Но мы, погруженные в свои проблемы, не замечали недоброжелательное окружение, а потому, как в прежние времена, крепко взявшись за руки, говорили, говорили и говорили. О детях, о внуках, о его работе.
Та самая юная сестричка, которая успешно представлялась взрослой тетей, укоризненно взглянув на сладкую парочку, предложила ей мирно разойтись и не нарушать больничный режим, с чем парочка вынуждена была согласиться.
Каждый день, проводимый в стенах стационара, приносил нам радость. Ко мне подселили полную тетку, обожающую чеснок и пельмени, регулярно прибывающие к ней в надежных черных целлофановых пакетах. Она, как пьяный мужик, жутко храпела по ночам, но я спокойно игнорировала дьявольские звуки, так как впереди маячила новая встреча с бывшим мужем.
— Отче наш, — прилежно молилась я на сон грядущий, — иже еси на небеси…
Сергея перевели в палату, и к нам приходили наши общие детки с нашими общими внуками. Мы целовались и радовались тому, что снова находимся все вместе.
— Да святится имя Твое, — обращаясь к небесам, повторяла я утром и днем, — да приидет Царствие Твое…
Только один раз Сереженьку навестила молодая жена. Она равнодушно оглядела дружное семейство, невесело усмехнулась и пропала, как будто ее никогда и не было.
— Да будет воля Твоя, как на Небеси, так и на земле, — взывала я к Господу, умоляя рассеять злые чары могущественного элементала.
А на следующий день после исчезновения Анжелы явился Мадим. Словно предгрозовой ветер, ворвался он в мою палату, до смерти напугав прожорливую соседку, изощренно смакующую любимое смердящее блюдо.
— Ну и запах! — закрывая нос кружевным платочком, попятился к двери могущественный посетитель.– Почему ты не сообщила, где находишься? Я облетел половину мира.
Пышечка отложила лакомства и разъяренным быком уставилась на обидчика.
— Прости, — забираясь под одеяло, пролепетала я, — просто не хотела тебя беспокоить.
— Детский лепет, — глазами сравнивая меня с землей, прорычал Страшная Сила.
Объемная соседка уже не без интереса наблюдала представление, разыгрываемое для одного зрителя, коим она и являлась. Заметив торжествующее любопытство в ее взгляде, Мадим щелкнул пальцами. Резво вскочив с насиженного места, любительница национального русского кушанья, прихватив тарелку с чесночным содержимым, закружилась в веселом гопаке и вихрем вылетела из «театра» в узкий больничный коридор, населенный тоскующими по женскому полу, зевающими мужичками.
— Зачем ты нас снова развел с Сергеем, Ветров? — осторожно выползая из-под укрытия, прошептала я.
— Он сам предпочел тебе другую, — поморщился Страшная Сила.
— Неправда, это твоих рук дело! — покрываясь красными пятнами, вспылила я.
— Даже если и так, — облизал пересохшие губы элементал. — Для достижения цели хороши все средства, пусть они и не нравятся кому-то.
— Следовательно, для того, чтобы заполучить бессмертную душу, ты решил сделать несчастной всю нашу семью? — ужаснулась я.
— Разве ты не богата, Алиса? — удивился Повелитель Стихий. — Разве у тебя безобразный, сварливый супруг, мучающий тебя придирками? Чего тебе не хватает?
— Доброты, Мадим, — осуждающе покачала головой я. — Доброты и честности.
— Я — добр.
О Боже, что он несет?
— И это говорит тот, кто регулярно устраивает всевозможные катаклизмы на несчастной планете Земля? — обливаясь холодным потом, ахнула я.
— Негативная энергетика уничтожается мной на корню, не причиняя вреда регионам, где ненависть не терзает население, и оно желает жить в мире и согласии, — высокомерно вскинул голову могущественный разрушитель. — Что бы стало с подлунным миром, атмосфера которого почернела бы от человеческой злобы? Да такая звезда взорвалась бы подобно атомной бомбе, не оставив от себя ничего, кроме никчемного космического мусора.
— Мадим, я хочу жить с мужем в той самой маленькой квартирке, из которой ты унес меня в свой пышный дворец, — после минутной паузы проговорила я. — Я хочу жить так же, как и все обыкновенные люди, не являясь объектом пламенного обожания высшей силы, к которой могу причислить Ваше Сиятельство.
— Я люблю тебя, Алиса! — не дрогнул охотник за бессмертными душами.
— Любовь не эгоистична, — заглядывая в огненные глаза любовника, тихо возразила я. — Оставь меня!
— Никогда! — решительно направляясь ко мне, неожиданно взвыл элементал. — Никогда!
«Как же он красив, даже в гневе, — невольно вспоминая волшебный замок, зеркальное озеро и сладкоголосых соловьев, внутренне застонала я. — Отче наш, иже еси на Небеси»….
— Не надо! — хватаясь за то место, где у гомо сапиенсов находится сердце, взревел Повелитель Стихий. — Пощади!
— Анжела подослана тобой, чтобы совратить Смирнова? Она тоже элементалка? — стараясь подавить бунт разрывающегося от нестерпимой пытки сердца, закричала я.
— Да.
— Штампы в паспортах поддельные? — размазывая по щекам слезы, продолжала орать я.
— Поддельные, — тая на глазах, согласился со мной Мадим. — Я сам подписал себе приговор, любимая, устроив тебе встречу с Иисусом. Я — самоубийца!
— Не говори так, Макс, — неожиданно почувствовав на губах соленую влагу, принадлежащую вероятно мне, застучала зубами я. — Ты еще встретишь любовь, обязательно встретишь.
— Больно мне, — простонал тот, кто, несясь над грешной землей, сжимал меня в крепких объятиях, тот, кто дважды спасал меня от кончины, подстроенной им же самим.
— Я буду помнить тебя, — изнемогая от жалости к коварному соблазнителю, прошептала я. — Я всегда буду помнить тебя. Прости.
— И ты прости Повелителя Стихий, — шевельнуло губами легкое облако. — Я причинил тебе много горя.
— Мадим, — бессильно опускаясь на пол, горько заплакала я, — Мадим, желаю тебе счастья.
— И тебе, — эхом пронеслось где-то рядом.
И я осталась одна в пропахшей чесноком больничной палате, в которой растаял великий дух Страшная Сила, любящий и любимый, но далекий и непонятный мне.
— Алиса, — резко открыл дверь мой настоящий муж, — ты упала? Не ушиблась? Вставай, к нам пришли дети.
— Дети, — вытирая слезы носовым платочком элементала, попыталась улыбнуться я, — дети.
ЭПИЛОГ
Уже четыре месяца как мы дома, в шестидесятиметровой квартирке со старой, но любимой мебелью, которую когда-то собирались менять. Как я и ожидала, у моих девочек исчезли старательные домработницы. Просто однажды, не предупредив и не взяв жалованья, не пришли на работу. Но Алинка и Олюшка не расстроились, а засучив рукава, преобразились в добросовестных хозяек. Странным образом в наших паспортах испарились ненужные штампы и записи. Пропали сердечные боли. Верхние соседи, Фарий и Онорина, по выходным дням начали приходить к нам в гости, чтобы посидеть за чашкой чая и поговорить о политике, которой увлеклись оба выходца из прошлого.
— Буду голосовать за Путина, — отчаянно жестикулируя, как-то сообщил компании довольный римлянин — Тиберий не годился этому президенту даже в подметки.
— Да и Людовик тоже, — согласилась с мужем счастливая Онорина. — Представьте себе, он называл себя «король-Солнце» и нагло заявлял, что государство — это он.
Федор Апполонович стал актером в своем театре, но очень расстраивается, что не может разбогатеть, как прославленные киноартисты. Его милая женушка засияла на подиуме, зарабатывая втрое больше мужа. Ей предложили сниматься в рекламных роликах, что существенным образом отразилось на их семейном бюджете. Супруги Ставровы приобрели «нексию», но артист наотрез отказался сдавать на водительские права, а потому за баранку автомобиля села Онорина.
Сергей не изменился, он с головой ушел в работу, усердно делая вид, что хорошо зарабатывает. А я села писать, то есть, набивать на компьютере книгу, в которой решила подробно описать свои злоключения в прошлых веках.
Хитрая Марго при посторонних неизменно притворяется немой, а осторожный Карлос материализовывается только тогда, когда я остаюсь в гордом одиночестве.
Аллочка перестала обижаться на любящую тетку, а потому частенько заходит к нам и остается ночевать, Ксюша и Лена тоже сменили гнев на милость. Говорят, что однажды им всем разом во сне явилась мама, которая приказала, чтобы они держались тети Алисы и любили ее, так как она спасла ее от адовых подвалов.
Сказочный дворец за городом, в котором находилась моя золотая клетка, принадлежит ныне цыганской семье. Мадим больше не показывается, Хесед — тоже. Все встало на свои места. Только порой сжимается сердце и трепещет, вспоминая гордого Повелителя Стихий, его безумную, страстную любовь, наши полеты под Солнцем, чудесное сияние близких звезд и зеркальное озеро в семнадцатом столетии нашей эры, той эры, которая подарила людям рождение самого великого человека на грешной Земле, ставшего Богом — Иисуса Христа.