- Хр-р!
Витькино фырканье больше похоже на хрюканье нежившейся в теплой грязи свиньи, чем на писк выдры. Хотя, кто знает, может и взаправду эти хвостатые рыбоеды похрюкивают? Не знаю. Хорошо если так выдры делают не только на Смоленщине, откуда Витька родом, а и в Германии, или откуда Гитлер понабрал этих солдафонов.
Только бы стрельбу не открыли, да прожектора не включили, или фары, или, что там у них еще осталось от техники. Три мотоцикла с грузовиком и двумя танками, которые мы подожгли у них пять дней назад, новыми вроде бы не заменили, а больше вроде ничего у немцев кроме пулеметов с минометом да с парой гаубиц не осталось. Три дня сволочи, покою не давали, у каждого куста по паре мин положили. И вчерашняя вылазка за их кашей опять не удалась, все минами вокруг себя обложили, из соседней роты трое ребят погибли, четверо ранены. Выбраться бы отсюда.
Июнь, а река студеная, зубы себе места не находят от холода, стучат без перебоя, как Сашкин Максимка. Да, ему бы еще пару ящиков с патронами, а то. Ладно, хватит думать о плохом, нам нужна рыба, от той же выдры, или какой-нибудь крысы тоже бы не отказался. И откуда Витька выдрал эту сеть. Откуда, откуда, после той последней атаки, с мотоциклов сдернул, маскировочной называется.
Дрожь пробирает все тело, и волны от нее уже наверное по всей реке пошли. Снова хрюкнул, что он издевается, метров двести прошли по реке и – пусто, пусто. Сам знаю что пусто, была бы сетка размером с тридцать, сорок миллиметров, тогда другой разговор, а то сотка. И зачем только согласился с ним лезть в реку... Нача, придумали же название ей.
- Цс-с, цс-с-с, - ах как распищался. Ну, выдрин сын, неужели что-то попало. Точно, сеть отяжелела, что-то задергалось в ней, щука или сом? Все, наконец-то, можно и домой.
- Цс-с, цс-с, цс-с, - три раза, ага, значит, нужно пропустить его вперед. Д-да куда же он лезет, в камыши что ли? Х-хоть бы мин т-там не б-было. Х-хоть б-бы ям т-там не было. Х-хоть б-бы берег был пуст. Х-хоть б-бы луна выглянула. …И снова – «цс-с». Раз…, и, все? Что же я должен делать в таком случае? Стоять? Точно, стоять. Стою, дрожу...
Камыш шумит, спасибо ветерку, а то на берегу Ганс какой-нибудь из охотничков или крестьян, сейчас стоит да прислушивается выдра это хоркает или свинья хрюкает, или русский Иван лезет.
- Замри, - шепот Витьки пригвоздил меня от неожиданности.
Зачем? Вроде слышно, что в воде кто-то плеснулось, неужели немцы? А зачем, мины ставят, или нас решили с реки атаковать?
Витькина рука с силою давит на плечо. Блин, да куда же это, под воду лезть?
- Nun?
Немцы, точно.
Совсем рядом. Мерцание легкого серебристого света луны, вышедшей из-под туч, всплеснулось и теперь можно хорошо рассмотреть две темные движущиеся к нам фигуры, в метрах пяти друг от друга. Саперы или рыбаки. Что-то тянут за собой.
Справа что-то плеснулось и послышался короткий приглушенный смешок и выкрик одного из них: «Hecht».
О-о, да это рыбаки, выходит, невод как и мы за собою тянут. А там, значит, щука им попалась, а может и не одна. Сходятся, сетешку поднимают и вроде бы собирают ее. Ох как там что-то заплескалось…
Витькин пинок в плечо привел меня в себя, и перед моим лицом его нож замер. Все ясно, вместо щуки двух гитлеровцев ловить будем. Кто из них мой? Ага, тот, у кого спина пошире, как всегда, ну, хитер бобер… Ну ничего, мы к этому уже привыкли, красноармеец Семенов и на медведя ходил.
Витька двинулся вперед, смотрит на меня, правильно, самое врем их резать, пока рыбку рассматривают…
Финка хорошо вошла в его широкую спину под лопатку, и вскрикнуть не успел, только бы удержать его под водой, да-да, удержать! Неужели в сердце не попал? Ох как сопротивляется, сволочь, ох как… И все. Фу-у-у.
- В камыш их, - Витькин шепот приводит меня в себя. Все, очухался, а то…
- Schnell, - раздался негромкий голос с берега.
Опа, кто-то их ждет и поторапливает. В принципе так и должно быть. Что делать? В лунных лучах сверкнул нож, который Витька вставил в зубы. Так, понятно, языка ему захотелось, вот работа? За это без приказа можно и под трибунал попасть, как и за рыбалочку нашу. А как к берегу подобраться, вот вроде проход в камыше есть. Стой, стой, Витенька, вон, смотри, видишь, слева камыш заканчивается? Ну, левее смотри, во-от, правильно. Что это ты там показываешь. Да вроде кустарник это, а не человек. Погоди, сейчас тучка отбежит и луна все покажет.
Вот, спасибо тебе ветерок, это кустарник, давай к нему, только бы «лягушек» их там не стояло, а то двух человек от их «попрыгунчика» мы позавчера потеряли, а нам еще рановато на тот свет собираться. Вот, и Витька так думает. А кустарник-то не свежий, весь в илу, значит течением его сюда снесло. Так, а вот и берег, а вот и немец, ишь какой веселенький, подбадривает. Один? Хоть бы один.
- Schnell, - громко шепнул Витька и делает вид, что что-то из воды тащит и руками бултыхает. А че правильно, мы немцы, мы невод тянем и хихикаем.
- Отто…!
- Ha-ha, - усмехнулся я сквозь зажатую в зубах финку я.
-Gut, gut! – и шумно будтыхая ногами по воде бежит к нам.
Вот тебе и «гут», помощничек, получай по горлышку, и – все. Успокоился? Только бы ты один был.
Виктор оттолкнул вялое тело немца в камыш. Кто же нас еще ждет на берегу? Никого. Прокрался к кустарнику и обо что-то сильно ударился мизинцем ноги и это как-то знакомо звякнуло. Рука скользит по спицам колеса велосипеда. Велосипеда? Да не одного. Сколько их тут. Семь, вот те на, это ж кто здесь против нас воевать собрался? Велосипедный взвод, рота, или отделение?
Слева встряхнулась от птичьего взлета ветка. Это Витькина работа, рядом никого. А на велосипеде ничего нет, чистенький. А на руле второго что? Скорее всего свернутый плащ. А это багажник с ящиком, а в нем пулеметная лента с патронами, вот. А к раме третьего пристегнут, что это? Похоже ствол пулеметный. Он, он, точно. Подкрепление, значит, пришло. Где же они, эти велосипедисты? Кто они?
Так, а на четвертом велосипеде что…?
Справа хрустнула ветка. До боли в ладони сжал финку. Тишина. Нет, опять что-то заерзалось за кустами и раздался протяжный голос: «Я, я, пистолет. А, я, я…»
Фу ты, это кто-то во сне кричит. Тогда все понятно. И тут же, оттуда же что-то цвиркнуло «цс-с, цс-с-с», прямо как? Опять Витька, выдрин сын. Он или... Тишина.
«Я, я, - опять что-то страшное снится немцу. - А, я, я…»
Сколько их там, интересно.
«Цс-с».
Понял, Витенька, все понял и, сделав несколько шагов в сторону от велосипедов, замер. Тишина, теперь к кустарнику, крадучись два шажка сделаем, так. Тихонечко, тихонечко, еще два шажка. Тишина. Еще…
«Цс-с».
А вот где ты, хорошо. Замираю у окопа. Виктор рядом, присел на корточки и показывает вниз. Что там, землянка? Точно. Нет, нет, это навес из бревен свежее спиленных, еще смолой пахнут, а под ними несколько человек спит. Спит? Да, да, молодцы, правильно и делают: минами да бомбами всех окруженных русских за три дня побили, теперь можно и поспать. А лучше всего вечным сном.
«Я, я, нихт, нихт! А, я, я…», - голос спящего немца слева, как кипятком окатил меня, но дрожь в теле сразу и не удалось погасить. Вытерев со лба пот наблюдаю за Виктором, спустившемся в траншею и приблизившегося к беспокойному немцу.
- А, - только и смог тот вскрикнуть, и – тишина. Да, да, кругом тихо, только один из немцев, что под навесом сильно всхрапнул. Ну, что резину тянуть и, тихонечко пробравшись на другую сторону навеса, присматриваюсь. Здесь-то и заканчивается окоп, аккуратненько спускаюсь в него, у стенки лежит пулемет прикрытый тряпкой. Прекрасно, а его стрелок рядом, второй – подальше, а третий… Нет никого больше. Ну, где ты там, Витька. Ага, вижу, вижу тебя, ну, давай.
Шестеро. Что-то вас маловато. Велосипедов семь, «усыпили» шестерых, и скорее всего здесь было отделение солдат, или они сменились, или те куда-то ушли дальше, уж больно спокойненько они себя здесь чувствуют: рыбку ловят, спят. А ведь до нашей роты отсюда метров триста не больше, значит, мы где-то глубже находимся в их тылу?
Витька протяжно вдохнул в себя воздух и ткнул меня в бок, и большим пальцем тычет влево. Что он показывает? Один палец и большим проводит по горлу. Я ему в ответ показываю шесть пальцев, а велосипедов – семь. Кивает головой, понял. Разводит руками. Ну, так и я могу.
Сверху что-то хрустнуло и в окоп спрыгнуло две фигуры, присели. А мы спим, я и храпнул. Кто это, немцы. Точно отдышаться не могут. Ну, что, Витенька, неудобно, а нужно. Вот один полез к нам и постукивает по стенке окопа, а за ним и второй, поравнялся, ну и...
- Все, - переводя дух шепнул Виктор.
- Да, - кивнул я, а отдышаться не могу, словно, боролся с немцем час на матах. А он силен был, может тоже вольной борьбой занимался, и вытерев нож об одежду немца взял его шмайсер и полез наверх, но, услышав тяжелый топот ног, замер. В окоп спрыгнули еще двое немцев и, не осматриваясь, что внизу, встали и громко дыша и ругаясь подтянули к его кромке что-то тяжелое и оставили наверху... Сидят напротив нас, поскидывали каски, уперли лица в ладони. Так легче… Тело второго сильно конвульсирует, больно ударил меня сапогом под чашечку колена. У-ух, Витька уже стоит на нем и тянет к себе что-то тяжелое, то, что, надрываясь, тащили немцы сюда и сбрасывает это вниз.
- Сволочи! - окрестил нас мужик, когда Витька вытащил из его рта кляп. – Ну, сволочи! - но связанные руки и ноги, к счастью, не позволили ему и двинуться с места и накостылять нам по рылу. Уж больно громаден этот мужик.
- Старшина, ты что ли? – прошептал удивленный присматриваясь к связанному мужику Витька. – Е-кэ-лэ-мэ-нэ, вот встреча, а, товарищ старшина? – и разрезав веревку с рук и ног, шепнул, - давай за нами.
За камышом, уняв свое дыхание, Иван Степаныч обнял нас:
- Сам не знаю, как попался, - извиняясь, шепчет старшина. – Мужики…
Но разговаривать некогда, светает, пора домой…
- Ну сколько вас ждать? - как из пушки выпалил из-за куста Гавриленко.
- Ну ты даешь! – с перепугу всплеснув водой Витька поднялся, - так можно и сердце остановить.
- Помоги, - подал я старшине сетку.
- Че? - не понял он.
- Невод, - на ухо шепчу старшине.
- Дак дергается, - с удивлением смотрит на меня Иван Степаныч.
- Так с рыбой.
- О. Гавриленко, - окликнул старшина солдата.
- Красноармеец!…
- Да тише ты! – рявкнул на него старшина, - тащи рыбу, и чтобы! – приложил палец к губам. – Все спокойно было?
- Так точно, товарищ…
- Ну!
И когда Мишка Гавриленко вытащив на берег невод с бьющимися в нем рыбами, и потащил его к окопу, старшина обнял нас с Виктором и прошептал:
- Спасибо, мужики, век не забуду. Только об этом, прошу, не гу-гу, а то сами знаете, трибунал... Через час на уху подниму, идите спать…
И только сейчас заметил, как со лба течет у него кровь, по голове значит припечатали..