начало http://www.proza.ru/2011/02/15/1599
Паспорт. 1953 год. (Глава в работе.)
В деревню прибыли вербовщики. Созвали комсомольцев в клуб на собрание. Первым вылез на сцену мордатый, краснощёкий агитатор в роскошном пальто.
— Сталин умер, но Советский Союз будет всегда! - басил он, прилизывая непослушные вихры волос.- Мы готовы встать в первые ряды строителей коммунизма!
-Хотите увидеть мир? – подхватил, жестикулируя, ушлый мужичонка с хитроватыми, бегающими глазками под круглыми очёчками.- Жить в большом городе? Ходить в театры и кино? Только договор с нами может дать вам всё это! -разливался соловьём вербовщик.- Получите паспорт! Вначале на год, а там глядишь, и не заметите, как у вас на руках будет пятилетний паспорт.
Шушукались между собой девчата. Из колхоза выбраться не было никакой возможности, паспорта в руки не давали. Родился в колхозе - умрёшь в колхозе. Никому не хватало смелости. Пугала неизвестность.
Разговоры о городе волновали Еликаниду давно. Бывшие фронтовики собирались у них на кухне, смолили махорку, ворошили прошлое и вспоминали былые подвиги. Дядя Санька, подвыпив, хвастал, как он в каком-то французском городишке ванну принимал. Кран откроешь, водичка тёпленькая сама на голову льётся. Дядя Кирук постоянно вспоминал благодатную Украину, где всегда тепло, где круглый год родятся диковинные груши и виноград. Ещё любил вспоминать, как он ходил в театр. Аж целых два раза.
Глаза у Ели заблестели. Вот и настал заветный миг. Она получит паспорт и обретёт свободу! Перед ней распахнётся весь мир со всеми его благами: ванной, виноградом и театром! Неожиданно для всех с места поднялась Еликанида. В зале воцарилась тишина.
- Я хочу завербоваться,- смущаясь, заявила она и первая поставила свою подпись, не читая договора, составленного на русском языке.
Она сама не ожидала от себя такой решимости.
- Поздравляю! – захлопал в ладоши мордатый мужичок.-Ты в первых рядах поедешь на стройку коммунизма! Сознательная молодёжь всегда впереди!
Послышались недружные хлопки, а потом ей зааплодировал весь зал. Когда шум стих, вскочила с места приземистая, краснощёкая Маня Сидорова, круглая сирота лет двадцати пяти.
- Запишите нас! - промямлила она, кивая на подружку Лену Рябинкину с богатыми, русыми косами. - Мы тоже хотим в город!
- Даю вам на всё про всё семь дней, - сказал строго очкарик.- Не успеете справить паспорта, прощай город!
-Еля, постой, -остановил её Родион у дверей клуба. - Давай я тебе провожу до дома. По дороге поговорим. Как это ты так легко решилась уехать? А как же я?
-Я вернусь. Я ж не навсегда уезжаю.
- Кто ж теперь будет подкармливать меня горячими лепёшками и киселём? - пытался шутить Родион.- Кто даст мне свои варежки в лютый мороз? Таких тёплых варежек у меня никогда в жизни не было!
Работа на ферме их сблизила. Еля пыталась скрасить безрадостное и голодное существование парнишки, украдкой подкармливала его. Они могли часами говорить обо всём, что было у них на душе. Только ей одной он рассказал, как на исповеди о тяжёлых, сиротских мытарствах. Она внимательно слушала его с влажными от слёз глазами.
—Как бы я хотел поехать с тобой. Но меня скоро должны в армию забрать. Уже на комиссию вызывали. Будешь мне писать?
—Буду.
Пасха выдалась холодная, слякотная. С утра шёл мокрый снег. Еля вместе с новыми компаньонками отправились пешком в районный центр. Со всей деревни на разработку торфа в город Камышлов в Свердловскую область набралось всего три добровольца.
Они протопали в лаптях пятьдесят километров по заметённой снегом дороге. Пришли в Бижбуляк за полночь. Переночевав у родственников, утром разыскали вербовщика, оформили временные паспорта. На обратном пути девчатам повезло. Попался порожний трактор, шедший в сторону Аксаково. Тракторист посадил девчат на тракторные сани, и за пять часов "домчал" до дома.
Все соседи прибегали посмотреть на паспорт Еликаниды. Она в который раз доставала из сундука настоящий паспорт, с водяными знаками, печатью и чёрно-белой фотографией с длинной косой через плечо. Мама суетилась, собирала дочку в дорогу. Обшила старую курточку новым синеньким ситцем, достала из сундука пару новых суконных чулок и бабушкин костяной гребень. Еля сложила свои нехитрые пожитки, краюху хлеба в папин фанерный чемоданчик и пошагала в Аксаково. На вокзале Еликаниду дожидались Маня Сидорова и Лена Рябинкина.
Перед самым отправлением на вокзале появился запыхавшийся Родион.
-Родион, ты откуда здесь?- обрадовалась Еля. – Как хорошо, что ты пришёл. Мама с Полей на свадьбу ушли.
-Едва к поезду поспел, - взволнованно взял её за руку Родион.- Хочу тебя проводить. Теперь ведь не скоро увидимся.
- А как же работа?
- Не думай об этом, - отмахнулся Родион.- Успею на работу. Всю неделю места себе не нахожу. На ферме без тебя так пусто и скучно.
-Если бы не армия, ты бы тоже мог поехать,- сокрушалась Еля. - Сколько мы могли бы увидеть интересного вместе. Большие города! Новые заводы! Мы ведь с тобой ещё ничего не видели! - говорила возбуждённо Еля.
Родион внезапно приобнял Еликаниду за талию и произнёс немеющими губами:
-Будешь ждать?
- Ну, конечно,- простодушно кивнула она.
-Смотри, сколько парней едет с вами. Не забудешь меня?
Родион смотрел на Елю так, будто пытался навсегда удержать в памяти эти милые ямочки, эти невероятные сияющие глаза, непослушные колечки волос у виска.
-Знай, Еля, ты лучше всех!- неожиданно для себя выпалил он.
К перрону приближался челябинский состав. Громыхающий паровоз надвигался неотвратимо, как неминуемая разлука. Тысячи несказанных слов и признаний мелькали в голове у Родиона, пока он заталкивал чемоданы и авоськи девчат в тамбур.
Поезд тронулся. Родион бежал за вагоном и кричал срывающимся голосом:
- Еля, ты лучше всех на свете!
Шум тронувшегося поезда заглушал его отчаянные крики.
-Ты лучше всех!- упрямо повторял он вслед уходящему поезду.
Родион дотащился до ближайшей посадки и без сил упал на снег. Безутешно рыдал и проклинал свою горькую судьбу, как тогда в детстве, когда потерял отца.
Почему так больно в груди? Не думал он, что так прирос к Еликаниде. Не думал, что боль разлуки будет так разрывать грудь.
Из окна Еликанида видела бегущего за составом Родиона. Постепенно фигура Родиона стала уменьшаться и вскоре совсем пропала из виду. Её сердце разрывалось от жалости. Почему-то она чувствовала себя виноватой перед ним. Но новые впечатления и ожидание перемен вытеснили мысли о Родионе. Вагон наполнился башкирско-татарско-чувашским говором, песнями. Башкиры - вольный народ, весело гоготали, не стесняясь, затянули свои песни. Девчата и парни из Абзалиловского, Зианчурского, Бижбулякского и и Белебеевского районов знакомились, пили ароматный чай из зверобоя и матрёшки.
Еля с любопытством смотрела за пролетающими пейзажами за окном. Неожиданно услышала звонкий голос своей дальней родственницы из Михайловки. За двое суток в разговорах они перебрали всю родню до седьмого колена.
- В Челябинске будет первая пересадка, - бойко говорила она. - У меня здесь дядька Ванька живёт. Давай в гости сходим. Адресочек у меня записан.
-Пошли, - бесстрашно согласилась Еликанида, которая едва говорила по-русски.
Дядя встретил Елю радушно, расспрашивал о маме, выставил на стол круглый каравай, здоровый, как большущий гриб. Еля наслаждалась вкусом белого хлеба. Скоро она тоже сможет позволить себе есть досыта белый хлеб.
Ни минуты Еля не жалела о своей авантюре. Сколько нового и интересного увидела за два дня. А сколько открытий ещё ждёт впереди. Разве в деревне она бы попробовала такой вкусный хлеб. А люстры на вокзале в Свердловске. Такой красоты ей ещё не приходилось видеть. Одновременно тысячи огоньков горели ярчайшими звёздами на потолке. Задрав голову, она восхищённо пересчитывала лампочки, пока не сбилась со счёта. Ощущение радости, ликования не покидало её, даже, когда сошли в Камышлове, и она почувствовала резкий неприятный запах. Где-то рядом жгли брикет, или торф.
продолжение http://www.proza.ru/2013/04/25/725