Контрразведка

Борис Соболев
Весна 1985. Луганск.

Прекрасное время качественного «застоя». Партия и КГБ сильны как никогда. Так обычно и бывает во время агонии. В магазинах дешевая водка и один сорт вареной колбасы. Много соли, спичек и грузинского чая. В Луганске даже есть фирменный магазин «Птица», где в стеклянных витринах лежат вповалку «синие птицы» как трупы французов перед батареей Раевского.
Один из смелых анекдотов того времени:
- Какое здание в Луганске самое высокое?
– Ну, гостиница, наверное…
- Не-е, здание КГБ!
– Так там же всего 4 этажа!
– А если выкопать!?
В каждой воинской части жил-служил и водку пил офицер особого отдела, в простонародье – особист. В нашем полку ПВО, где «секретным» было всё то, что не было «совершенно секретным», таким офицером был майор со шпионской фамилией Крамар. Веселый и общительный, «свой в доску», готовый пойти с вами в ближайший кабак и угостить за свой счет водочкой. Вот только, чтобы избежать общения с ним, офицеры старались не попадаться ему на глаза и огибали места бдительного курения офицера особого отдела за кустами и отдельно стоящими зданиями. Так спокойнее. «Лучше умереть от жажды, чем пить с особистом!».
Был в их могучей и секретной организации и соответствующий план работы с молодыми офицерами - вербовка в самом, что ни на есть, прямом смысле.
Одно дело знать, что особисты существуют в природе, и совсем  другое – неожиданно получить приглашение «зайти после обеда ненадолго» в его кабинет. Ощущение школьника, которого вдруг вызвали к завучу. За что!? В памяти, обломками кораблекрушения, всплывают дурацкие мысли о рассказанном не вовремя анекдоте про Брежнева…
В кабинете меня встретил радушный хозяин, который указал на стул и сразу предложил чаю с печеньем. От этого сердце стало биться чаще, а ладони вспотели. Мало того – в кабинете можно было курить! И это – в здании штаба! Правда, я, в тот период, не курил – занимался спортом, но само предложение делало майора в моих глазах просто могущественной личностью.
Он кратко поведал мне, что мое личное дело он просмотрел и его все устраивает. Меня это тоже устраивало. Даже пульс нормализовался. Потом майор перешел к главному. 
- Нужны кадры для Новосибирской школы военной контрразведки. Знаешь, что такое контрразведка?
Я обреченно выпучил глаза и засопел, подыскивая определение.
- Это когда мы ловим ИХ шпионов и разведчиков на своей территории, а также и за границей. Полгода учебы в Новосибирске, полгода стажировки в войсках и распределение. Работа интересная, живая, творческая. Вот, например, видишь у меня эмблемы радиотехнических войск? А всего несколько месяцев назад тут были танковые эмблемы. Подумай, ты в полку никому не подчиняешься! Даже командиру полка! Я его ознакомил с выдержками из своей инструкции - и все! С выдержками! Но…
Я понял, что сейчас-то и начнется самое интересное. И я не ошибся.
- Вот у тебя командир дивизиона подполковник Гавриш, - я кивнул, - не женат, не пьет, не курит, по кабакам не шляется, любовниц нет, - перечислял Крамар положительные качества моего командира, выпуская сигаретный дым в форточку, - а получает много. Вот куда он деньги тратит?
- Не знаю, - на всякий случай сказал я, внезапно осознав, что слишком много положительного – это уже отрицательное.
- И я не знаю. А может он шпион? – Крамар легко рассмеялся, но глаза оставались холодными, и было понятно, что он такую возможность не исключает. – Вот ты и узнай. Понаблюдай за ним, походи… А месяца через два расскажешь. Считай это практическим занятием. При поступлении в школу это зачтется. Вместе с моей рекомендацией. Ты пойми, мне не интересно кто с кем спит и кто женам изменяет. Ты хоть напейся вдрызг и спи с девками в ванне с наркотиками. Мне наплевать. Для этого политотдел есть. Мне интересно – о чем ты с ними говорить будешь!
Я снова вспотел. Это в училище полковников как собак. На каждой кафедре десяток. Их и не воспринимаешь серьезно. Ну, большие звезды, ну много, ну и что? А в войсках все по-другому. Здесь офицеры генералов видят всего несколько раз за службу и рассказывают об этом друг другу как о путешествии в страну заморскую. Подполковник! Да страшно подумать, как бы я за ним шпионил. А если бы он узнал?
- Да я… он же командир… Как же?
Крамар, прищурившись сквозь табачный дым, молча смотрел на меня. Длилось это всего несколько секунд, но я успел задуматься: «Интересно, а где закапывают тех, кто отказался сотрудничать с «органами»?». Внезапно он улыбнулся:
- Ладно, забыли. В общем так, до поступления тебе нужно пройти медицинское обследование. Но пройти его надо в НАШЕМ госпитале. В госпитале КГБ.
- Как же я туда попаду? – спросил я, зная, что дальше нашей санчасти мне путь заказан.
- Для этого нужно придумать болезнь, которую в ВАШЕМ госпитале не лечат.
Я снова выпучил глаза. За время беседы глаза уже начали уставать от этого упражнения.
- Это какую? – спросил я майора, мгновенно вспомнив справочник «Тропические болезни», который нам показывали в училище на курсе «Военно-медицинской подготовки».
- Да ничего особенного. Скажешь, что спина болит. Тебя проверят, ну почки там, всё такое… А она, типа, все равно болит. Походи, позагибайся недельку-две. Я скоро на полигон уезжаю, а как приеду – сделаю тебе направление в наш госпиталь. Понял? Если понял, то свободен. А о нашей беседе – никому, даже командиру. Вернее - командиру особенно. Спросят, зачем вызывал, скажешь: беседовали по вопросам соблюдения секретности на работе.
Я посмотрел на заварочный чайник, на печенье на блюдечке, и вышел на свободу. Даже в коридоре штаба, где пахло свежей краской (в армии вечно что-то подкрашивают) воздух показался мне свежим и приятным на вкус.
… Две недели я честно «загибался». Я постанывал и держался за поясницу. Даже сходил в санчасть. «Айболит» посмотрел, послушал и попросил не поднимать тяжести. Я  не поднимал – я ждал Крамара.
В тот день я был дежурным инженером на командном пункте. Мой «секретчик» сержант Валера Дрёмов заметался около 11 часов утра. Отпросился в управление полка, собрал фотопринадлежности и на УАЗике начальника штаба уехал вниз. Поскольку Валера занимался фотоконтролем (фотографировал индикаторы и планшеты во время учений и тренировок) – никаких подозрений у меня не возникло. Его частенько дергали в штаб.
Вернулся Дрёмов часам к пяти. Весь какой-то серый, уставший и загадочный. Когда я проходил по коридору – он позвал меня в свою комнатку за бронированной дверью. На столе лежали фотографии с грифом «секретно»…
Крамар по каким-то срочным делам вернулся с полигона, выписал командировку в Харьков (в управление дивизии), получил штатный пистолет ПМ, переоделся в «гражданку», заперся в кабинете и… трижды выстрелив, попал, наконец, себе в висок.
Кабинет Крамара располагался прямо рядом с постом №1, где у знамени, сменяясь раз в два часа, день и ночь стояли часовые. Никто ничего не слышал. Стояла жара. Только на третьи сутки, ориентируясь уже по запаху, дверь взломали и нашли тело контрразведчика.
А на следующий день у меня «прошла» спина.