Болото. Оно лежит перед нами спокойное и уверенное. Нет, это не спокойствие сильного. Не спокойствие того, кто сильнее тебя — хотя у него есть на это полное право. Это скорее спокойствие мудрого.
Это не прекрасное, бескрайнее море, зовущее вдаль — к мечтам и странствиям — и грандиозное своим великолепием и своей мощью. Это не красивое, прозрачное озеро, сверкающее днём тысячью солнечных искр радости и смеха, а ночью манящее к любви своею лунной дорожкой.
Это болото. Как остановившиеся часы.
Спокойное, холодное, безразличное — оно не зовёт, не манит — оно просто есть. Без мечты, без любви, без надежды. И в этом его мудрость. И его красота.
Но всё это ты знаешь, когда стоишь перед ним. Когда ты вошёл в него, то ты не знаешь уже ничего. Остаётся только одно — дорога. Только одно. По колено в чёрной жиже, ты думаешь только о том куда сделать следующий шаг, только о том, что главное не повредить ногу, если споткнёшься. Ты знаешь, что каждое второе деревцо на которое ты попробуешь опереться, мгновенно сломается, но ты всё-таки опираешься и ты рад, что не упал вместе с ним. С набитым мошкарой ртом, глотая её, отплёвываясь и чертыхаясь, ты думаешь только о направлении. Не надеясь уже на солнце, смотришь на компас — «А, чёрт, отклонились! Но туда же удобнее! Там же меньше коряг. Там лучше!» И заставляешь себя не идти туда — лишнее время - надо идти по прямой. Надо стараться идти по прямой! Насколько это возможно.
Но на самом деле, ты думаешь только о сыне, который идёт следом. То и дело, не оглядываясь, спрашиваешь — ты идёшь? И сын всегда отвечает — иду. Получив ответ, ты доволен. Доволен, насколько можно быть довольным с набитым мошками ртом и залитыми пОтом глазами. Доволен его спокойствием. Ты знаешь, что он не показывает виду как он устал. И ты доволен тем, какой он стал сильный. И получив ответ, ты зачем-то ещё раз напоминаешь — «Держи дистанцию. Только держи дистанцию» — «Держу, пап, да не волнуйся ты»
А ты и не волнуешься — ты знаешь, что даже если провалишься, то сын знает, что делать, и ты спрашиваешь, наверно, только для того чтобы просто ещё раз услышать его голос.
Выбравшись на очередную кочку и свалившись на траву, выдыхаешь — «Всё, давай передохнём немножко. Доставай эту чёртову морилку для комаров — совсем уже перестала действовать» И на пять минут вздохнув посвободнее, жадно глотаешь тёплую воду, думая какая же она сказочно вкусная и, главное, чистая. Не веришь даже, что бывает такая чистая вода. И удивляешься, как сын пьёт её совсем понемножечку, ведь он знает, что её надо экономить.
А потом вы поднимаетесь и идёте дальше, не надеясь уже, что вон за теми обнадёживающе-зелёными кочками дело наконец-то пойдёт в гору.
И солнце жарит до гула в ушах и чёрная чавкающая жижа под ногами кажется тебе уже блаженно прохладной.
Чавк... чавк... Обходить еланьку? - Ну на фиг - водичка.. Шмяк.. Ага — точно водичка... Чавк.. Чавк.. Тьфу ты... Опять эта морилка перестаёт действовать... Зараза... Интересно сколько я съел комаров? В килокалориях... Прикольно.. Чавк... Чавк... Чёртово дерево... Могло бы хоть на кочке не ломаться.. Чавк... Чавк... — «Сын, ты сколько съел комаров?» - «Чего, пап?» Чавк.. Чавк.. Чавк..— «Ты идёшь?» — «Иду, пап»
А солнце жарит и жарит и комариный гул сливается со звоном в ушах и звуками болота в какой-то заунывный гимн.
И кажется, этому болоту не будет конца.. И вы идёте по нему вдвоём, как некие боги по тёмным водам.. И в целом мире больше ничего не осталось — только болото и только вы на нём..
Вот так и жизнь наша — не хочется говорить болото — пусть это лучше будет дорога. Дорога по колено в грязи. Дорога с ломающимися деревьями если ты пробуешь на них опереться. Дорога с которой всё время хочется свернуть в сторону — ведь там лучше! — и остаться на которой иногда стОит тебе неимоверных усилий... И глотки чистой воды, которые ты получаешь как награду за это.
Дорога, которой, кажется, никогда не будет конца и в которой главное то, для чего ты идёшь по ней.
И ты знаешь, что на ней ты никому больше не нужен — ни единой душе — кроме твоего сына.
И ты рад, что сын стал сильнее тебя и что он всё-таки пойдёт дальше, когда у тебя не будет уже больше сил подняться с очередной жизненной кочки.