Майкоп. Еще вчера я не знал, что сегодня буду стоять и смотреть на Белую. Ах, как я рад этой встрече. Я рад, что меня встретил Олег, с которым мы давно не виделись, а все краткие телефонные разговоры никогда не давали мне возможности представить его – сибиряка в этих местах. Теперь я вижу погрузневшего, но все так же добродушного, радующегося нашей встрече Олега.
Я стоял на площадке и смотрел, как подо мной металась запертая в узких скалах Белая. Она неистово рвала стены, стоящие на её пути. Бежала, ударяясь грудью, взлетала ввысь, застывала на секунду и опять , с еще большей силой, билась о камень, сжимающий её со всех сторон. Она шумела, высказывая своё неудовольствие, и с новой силой опять бросалась, казалось бы на неприступные скалы.
Я переходил от площадки к площадке, опирался на металлические поручни и, радуясь встрече, говорил: - Ах, ты какая сердитая… Красавица ты наша. Привет тебе от сестрёнок твоих. Скучаете, наверное, друг без друга…?-
Я представлял, одну Белую, которая изменив Нижней Тунгуске, резко повернула на восток и побежала к Лене. Другую – знаменитую Агидель, которая «поставила на крыло» не одно поколение туристов – водников. Сестрёнку моей любимой – Пинеги.
Какие они все - разные и какие они все – прекрасные!
- Пойдем, наговоришься ещё… Остынет всё, - Олег стоял рядом и тоже смотрел на Белую.
- Какова, а? … Наверняка кто-нибудь хотел пройти? – я повернулся к Олегу.
- По-моему… нереально! – Олег посмотрел вниз на Белую, потом на меня.
– Пойдём.-
Мы сели за стол. Шум доносился до нас и мне было уютно от всего, что меня окружало.
- Слушай, - Олег наклонился к столу.
- Я сказал, что ты приехал, но понимаешь, встречу перенесли на понедельник. На десять. Я не думал, что ты вот так сразу рванёшь… У всех дела…, - Олег виновато смотрел на меня.
- И ещё… Ты знаешь, и я не смогу с тобой побыть. У меня сейчас совершенно нет времени. Это наводнение… Будь оно неладно… Мы даже полностью ситуацией не владеем. Вот тебе телефон. Тут в справочник я забил все номера, которые тебе могут понадобиться. Тут и зарядник. Я в твоем распоряжении оставлю Виктора с машиной, - Олег показал головой на одного из двух ребят, с которыми он меня встречал.
– Подумай. Вот так не хватает времени, - он провел ладонью поперек горла.
- У тебя сейчас то время есть? – я смотрел на него.
- До вечера я с тобой! Хочешь до утра…? – Олег повеселел.
Баранина уже чуть подстыла, но мне даже это казалось каким-то приветом из далека. Олег рассказывал о ситуации, которая сложилась на сегодня после наводнения. Я слушал, ел баранину с огромным количеством зелени и думал о том, что так повезти может не всегда. Я был в Майкопе, рядом Кавказский хребет, у меня три дня, в моём распоряжении машина, на связи Олег… Нет, так везти может только в сказках!
- Олег, а мы к утру сможем найти рюкзак, спальник, котелок,карту этих мест, компас, примус с парочкой баллонов, - я смотрел на Олега, размышляя, говорить ему или нет, что я перед отъездом забил в навигатор, все, что у меня было под рукой по Кавказу. – И, Олег, сам понимаешь, - ботинки. Не в новых же мне…. , а? –
- Да всё есть. Ботинки мои возьмешь. Пару носков помягче и всё… - Олег задумался.
- Я понял, что ты хочешь. Только, понимаешь, как бы тебе помягче сказать, тут места…,- он помолчал, и добавил,- понимаешь, и места и люди разные… А ты, прямо скажем, на местного не похож… А турбазы все забиты пострадавшими. – Олег сделал серьезное лицо.
- Олег. Ты знаешь, что на местного я нигде не похож. На Пелыме… или там на Оби, если только… Расслабься. Так сможем к утру найти? – я прекрасно понимал, что Олег имел ввиду. – Олег… Да не прощу я себе быть здесь и не побыть… -
- Ну смотри! Сегодня и возьмёшь всё у меня дома. Вот с носками … Вить, мотанись, пока мы здесь, найди две пары носков вязанных, вот такой длинны, - Олег наклонился и приставил широко расставленные пальцы к колену.
Я утвердительно мотнул головой.
- Будут чуть покороче, - тоже бери, - я посмотрел на улыбающегося Виктора.
- Наташка поздно придет. Ты фотки своих привёз? – Олег смотрел на уходящего Виктора. Я утвердительно покачал головой, соображая, что мне еще может понадобиться.
Я просидел с Олегом и Наташкой допоздна. Но им надо было утром на работу, и я всеми правдами и неправдами отговорился, что мне в гостинице сподручнее.
- Олег. А нитки, иголки, шило там… Хотя бы шнура метров пять! - вспомнил я уже в дверях.
- В платке в кармашке мешочек. Там все найдешь! – Олег с Наташкой стояли в дверях, провожая меня.
Утром в дверь постучали. На пороге стоял Виктор.
- Проходи. Вот смотри…, - я расстелил на столе карту. – Вот мне бы до сюда добраться, - я показал точку на дороге, которую мы вчера обсуждали с Олегом.
- Доберемся. Мы можем и до сюда… Только резину жалко, порежем, там склоны крутые, а камень, как бритва..,- Виктор поставил палец на карту.
- Тогда давай сейчас в магазин. Мне нужны будут: хлеб, тушенка, крупа, спагетти, сахар, чай… И сразу туда, - я уже был готов.
Машина неспешно пробиралась минуя один поворот за другим все вверх и вверх.
Я смотрел на трек навигатора, который синей лентой, извивающейся змеёй показывал мне весь путь от последнего поста ГАИ.
- Ну вот, мы и на месте, - Виктор остановил машину на почти горизонтальной площадке.
Я вышел из машины. Огляделся. «Кавказ по до мною …» - пролетело в голове.
- Вы посмотрите всё ли на месте, пока я тут, - Виктор стоял рядом и тоже смотрел на горы.
- Это просто удивительно, как они умеют, привораживать к себе людей, - думал я глядя по сторонам.
Всю эту красоту накрывал голубой купол. Почему так получается, что внизу его не видно. В горах же кажется, что он - осязаем. Кажется, что у него есть границы, что где-то там – далеко, он мягко ложится на землю, прикрывая и защищая весь этот мир, тебя, всё, что тебе дорого.
- Так я уехал? Море там..! – Виктор с улыбкой махнул рукой на запад и подошел к машине.
- Подожди. Набери ка мой номер, чтоб мне потом не искать! – я вытащил телефон из рюкзака и включил его.
- Ну, давай! До встречи! – я отключил звенящий телефон и протянул Виктору руку.
Виктор уехал, а я еще сидел, разглядывая горы, смотрел на долину передо мной, видел далеко, то ли отару, то ли табун, с другой стороны котловины, какое – то серое строение, узкое и длинное. Отсюда было видно, что к нему вела то ли тропа, то ли дорога, которая лентой подходила с той стороны котловины.
Я набросил рюкзак и стал спускаться вниз по направлению к этому строению.
- Метр высоты теряешь – два придется набирать.., - откуда то всплыло в голове, как привет из прошлого.
- Ну и что..! Подумаешь...! Видели и покруче...! – сказал я вслух, ощупывая плечами рюкзак, удобно сидевший на мне.
Передо мной был настоящий альпийский луг, в своем великолепном разнотравий, гудящий, шумящий, окутывающий меня плотным покрывалом запахов. Голова становилась тяжелой. Я скинул рюкзак и лег в траву. Смотрел на небо, на небольшие облака, которые лениво перебирались с места на место, даже не меняя формы. Казалось, что они стоят на месте, а я с горами, с лугом, медленно поворачиваюсь под ними. Я даже чувствовал, как земля немного покачивается, в такт моим мыслям.
- Резкий спуск! Вообще-то и по молодости я почему-то чувствовал резкий спуск.
Резкий подъём не так… А бывает ли резкий подъем…? – лениво, полусонно в голове бродили мысли.
Я уже подходил к строению, когда от него отделились две точки и с двух сторон стали по дуге приближаться ко мне. Я сел на землю, не снимая рюкзака, достал нож и стал ждать.
Собаки обежали меня и остановились в метрах шести с той стороны, откуда я пришел. Я медленно, не вставая, повернулся к ним. Они просто сидели и, молча, смотрели на меня.
- Странное дело. Больше миллиона лет прошло, как человек встал на задние лапы, а у зверей до сих пор – поза на задних лапах, означает агрессию. Могли бы уж привыкнуть, что это к человеку не относится, - мысленно я обращался к, с любопытством смотрящих на меня, двум блюстителям закона в этих местах.
- Видимо мать с сыном, - думал я медленно вставая сначала на одно потом на второе колено. – Морды, как с одного писаны!-
Я встал. Собаки остались сидеть на месте.
- Ну и сидите! Я пошел,- сказал я тихо, но чтоб они меня слышали, и пошел к строению.
Это оказалось не строение. Передо мной был прицеп, на котором в два ряда и в два яруса стояли ульи. Рядом с прицепом, впритык к нему, была натянута палатка из толстого армейского брезента, которая была накрыта выцветшей маскировочной сетью. Перед ней стоял на козлах деревянный стол, у стола стояли две деревянные скамейки на одной из них сидел старичок, положив на палку руки, он смотрел на меня.
- Здравствуйте. Разрешите Вас приветствовать, дедушка. Пусть Ваше дело будет добрым. Пусть будет добрым и день, и ночь. Да помогут Вам в трудах Ваших все те, кто может помочь, и не мешают те, кто может помешать! – произнес медленно я, глядя на дедушку, потом посмотрел на небо, а потом опустил глаза к земле.
- И тебе здоровья, путник. Пусть твоя дорога будет добра и пряма! – оглядев меня, помолчав, произнёс дедушка.
- Снимай поклажу. Садись, отдохни… Смотрю, устал. Лежал там. Отдыхал, - дедушка показал глазами сначала на другой склон котловины, потом на скамейку.
- Лежал, на небо смотрел. Небо красивое, - сказал я показывая глазами на собак, которые сидели уже рядом. Одна у ног дедушки, другая позади меня.
- Садись! Они не тронут. Сейчас воды принесу,- дедушка легко поднялся и пошел в палатку. Собаки остались на месте. Я медленно снял рюкзак и присел на лавку с другой стороны стола.
- Пей. Правда вода – привозная. Но хорошая, - он протянул мне глиняную кружку.
- Спасибо! – я встал и взял кружку двумя руками.
- Смотрю, сам - не здешний, а наши обычаи знаешь..,- дедушка смотрел на меня из-под густых седых бровей.
- Не здешний. Из Сибири я! А обычаи – так они везде одинаковы! –
- Обычаи одинаковы. Да все забыли их. Теперь у нас много кого из Сибири…
Скоро есть будем… Дедушка Заур, меня зовут. А тебя как? – дедушка откровенно меня разглядывал.
Я представился.
- Сейчас собак покормлю и сами за стол сядем, - он поднялся и опять пошел в палатку.
- На, дай им. А то, смотрю, косишься на них…,- дедушка Заур вынес две миски для собак и протянул мне. – Вон туда поставь, справа …,- он показал мне палкой место у палатки.
Я взял миски пошел и поставил туда, куда указал он. Собаки остались сидеть на месте. Я смотрел на дедушку.
- Идите ешьте. Пугаете тут человека, - обратился он к собакам.
- Из одной никогда есть не будут. Мать…! Пока молодой не поест – не подойдет. Глупый…! Всё может съесть… Ничего головой не думает…, - дедушка смотрел на собак, которые подошли к мискам и стали есть.
Дедушка ушел в палатку.
- Помоги! А то мне не захватить всё, - позвал он меня.
В палатке стоял старый холодильник, приспособленный под шкаф. Небольшой стол, топчан. Деревянный стол с двумя створками снизу.
Мы вынесли и поставили на стол нехитрую еду.
Я стал раскрывать рюкзак, намереваясь достать для стола тоже что-нибудь.
- Оставь. В дороге нужнее, - остановил меня дедушка.
- Да у меня тут, мясо, колбаса… Съесть надо… жарко,- ответил я.
- Может вино будешь? – он посмотрел на меня из-под бровей.
- Нет. Не буду… Вода вкусная…,- я посмотрел на небо, давая понять, что день ещё в самом разгаре.
Собаки поели, попили и сидели около палатки в тени, смотря на нас.
- Дай им по кусочку. Пусть тебя обнюхают, а то вишь всё в толк не возьмут, - он посмотрел на колбасу, а потом на собак.
Я взял два кусочка. Подошел к собакам. Протянул один матери. Она отвернулась.
- Возьми, возьми… Можно! – дедушка смотрел на собак.
Мать медленно повернула голову, осторожно взяла кусочек, и, мне показалось, что она его ни жевала, ни глотала, а он сам исчез. Сын её был более нетерпелив. Посчитав, что разрешение касается и его, на мое предложение раздалось громкое –«клац», и второй кусочек исчез, как будто его и не было.
- Говорю, глупый…,- с любовью дедушка Заур посмотрел на молодого.
Мы молча поели.
- Спасибо, дедушка. А где тут покурить можно? – я покосился на улья.
- Да вон встань по ветру, и кури, - он показал место метрах в пяти от палатки.
- Далёк ли путь? – дедушка спросил, когда я вернулся и сел за стол.
- Да нет. Решил пройти… посмотреть. Вечером в воскресенье надо в городе быть.-
- Нужда к нам занесла или что другое? –
- Наводнение. Грузы из Сибири принять надо. Сегодня выйдут. В понедельник – здесь будут. Может в воскресенье… Первый караван…- я замолчал.
- Да! Беда – она и есть беда. Как ни покрутишь её – беда … Не бывает ни маленькой, ни большой… Просто – беда! И всё тут!- дедушка тоже замолчал.
Мы сидели за столом друг против друга и молчали, каждый, наверное, думал о своем. Я ещё думал о том, что мне сегодня надо бы засветло пройти перевал и уйти в распадок, что за этим хребтом, под которым мы сидели. Думал о том, что сегодня надо обязательно выйти к воде. Где вода – там тропы. А там видно будет… утром.
На рукав села пчела. Села, огляделась, стала медленно ползать… То туда, то обратно. Я рассматривал её.
- Кавказская? – я спросил, видя, что дедешка тоже смотрит на пчелу.
- Да, серая. А ты догадался или сталкиваться приходилось? – он продолжал смотреть на пчелу.
- В Башкирии… Но там очень похожие… Но что-то не такие…, - я вспомнил Белую.
- Там, наверное, краинские, а может другие, - дедушка продолжал смотреть на пчелу.
- Слушай. А может, ты останешься на сегодня. У меня в двух ульях, что-то как лениться стали. Мёд выгоним. А завтра утром в дорогу. Внуки только завтра приедут, а мы бы всё сегодня сделали. За ночь они бы успокоились. Отдохнули.
Одежда есть, – дедушка Заур смотрел на меня.
Я подумал и согласился.
А вечером приехала к дедушке жена внука с дочерью. Привезли еды, молока, кастрюлю супа, картошку. Мы сидели, разговаривали. Девчонка бегала то с собаками, то садилась и прижималась к дедушке, то подбегала к матери. Потом освоилась и стала расспрашивать меня обо мне, о Сибири, о моих детях, внуках. Мама её постоянно одергивала, а мне было с ней интересно и я, каждый раз, её защищал.
Потом они уехали. А мы сели ужинать.
- Ты пей молоко. Не смотри на меня. Я теперь только квашеное.. Простокваша, мацони…. Тебе ещё можно… Курить вот надо бросать… Не дело! – дедушка посмотрел на меня.
А потом мы смотрели на закат. Солнце быстро падало в ту сторону, в которой, по уверению Виктора, «было море» …
- Да! Вот видишь, как всё теперь получилось…, - дедушка продолжал вслух начатый, видимо, про себя разговор. – А хочешь, я тебе легенду расскажу. Теперь её редко услышишь…-
Я повернулся к нему, высказывая готовность слушать.
- Много веков прошло с того времени, - начал дедушка Заур.
- Молодой красивый Воин влюбился в дочь царя, земли которого не знали границ с севера, а с юга было бескрайнее море.
Царь очень любил свою дочь, но не мог ее отдать в жены никому. Не было у него соседей царей, а в другие земли отдавать, отцовское сердце не хотело. Но дочь полюбила воина – лучшего из лучших, самого смелого из самых смелых, самого гордого из самых гордых, самого красивого из самых красивых. Полюбил и воин самую прекрасную из прекрасных.
Не было у него ни родных, ни близких. Не знал он, какого он роду-племени. Не было у него богатств. Были у него: сердце горячее, Конь-друг, и Кинжал – защитник.
Рано утром, сговорившись, сели молодые на Коня и поскакали на север.
Крепко прижималась к воину Царевна, и не было счастливее ее никого на белом свете. Все силы отдавал Конь, унося молодых. Но раскрылся замысел их. Погоня со всего царства устремилась за ними. Люди видели, как летел Конь, как развивались по ветру черные волосы царевны, как низко прижимался Воин к гриве воин. И отворачивались они, чтоб не сказать преследователям в какую сторону поскакали молодые.
Тридцать три дня, тридцать три ночи скакал Конь. Потеряла их погоня.
Остановились молодые. Впереди горы. Отдохнули они. И еще семь дней и ночей шли по горам на Север, а утром открылась им долина.
Высокие леса окружали ее. Звери и птицы, не боясь, вышли на встречу. С гор струились прозрачные реки. Луга покрывали цветы, а небо было чисто и прозрачно.
Устали молодые. Устал конь. Прилегли они на травы и от усталости уснули.
Проснулись от грохота и шума. Увидели, как по краям долины стали из земли подниматься скалы, как башни, ограждая долину от мира всего.
– «Видимо, суждено нам здесь жить!» - сказал Воин. – «Земля сама решила нас здесь оставить. Будет она нам домом и защитником» –
Скоро дом построили. А скоро и сын родился, а потом еще два. В любви и радости жизнь шла.
Но подрос старший сын, Воин выковал ему меч и кинжал, научил всему, что сам умел. И сказали родители сыну: - «Ты силен и могуч! Мы еще в силе! Надо тебе, сын, свою жизнь строить, там за скалами много людей живет. Может быть там твоя судьба! Будь неприступен, как эти скалы, добр, как эта земля и луга, чист, как эти реки. И пусть Удача рядом с тобой всегда будет!»»
Одели, обули и в путь проводили. Долго стояли родители с двумя сыновьями и смотрели вслед старшему.
Но шла жизнь, и родился еще сын. И теперь другой – старший. И он запросился вслед ушедшему: - «Отпустите, родители. С вами братья останутся, а я за старшим поеду».
Отпустили родители и проводили. Долго жизнь шла! Сто сыновей проводили за скалы Воин и Царевна. Сто сильных, удалых и красивых. Сто мечей, сто кинжалов отковал Воин. Сто бурок сшила Царевна.
Сначала в гости приезжали сыновья, потом внуки, потом правнуки, а потом запутались Родители. Толи внуки в гостях, толи правнуки, толи внуки внуков.
Рассказывали они о жизни за горами, о радостях и горестях.
Шло время и стали Родители старые-престарые! Умер Конь – друг! Давно на стене уже висел Кинжал -защитник.
Почувствовали старики, что покинут скоро они этот мир. Попросили они внуков передать просьбу – чтоб на детей своих в последний раз посмотреть.
Много внуков и правнуков, со своими внуками и правнуками, приезжало проститься со своими дедами.
Но вот настал день, когда собрались сто сыновей их с женами. С гордостью и грустью смотрели Воин и Царевна на сильных и красивых мужчин в дорогих одеждах. На жен их в красивых украшениях.
И завел вечером Воин речь такую:- «Сыновья! Скоро не будет среди вас нас с Матерью. Время свое берет. Ваши дети – внуки наши рассказывают, что хорошо вы живете, дружно. Что все у вас получается, что захотите. У вас свои уже внуки и правнуки, знаете, что не дело род без головы оставлять. Как жить без нас будете? С кем советоваться, стыдиться кого будете? Кого почитать и уважать станете? У вас у самих род на плечах, знаете, что без этого нельзя!»
Задумались сыновья. Прав был Отец. Но и решение трудное!
« Как скажете, так и будет!» - ответили сыновья.
«А как мы вам сказать можем? Не знаем мы вашей жизни, не знаем, как там за горами-башнями. Там вы живете, вам и решать!»
«Пусть старшие братья решат!» - кто-то вымолвил.
« А что? Средние и младшие уже не указ!» - кто-то сказал.
Решили разделиться на старших, средних и младших. Долго рядились – не получается поровну – кто-то один остается.
«Пригласите жен своих. Матерей детей ваших. Они подскажут. Им ведь тоже в этом мире жить!»- посоветовала Мать.
«Нет, мы сами решим!»- ответили сыновья.
Решили, что силой меряться. Кто сильнее – тот и встанет во главе.
Попросили мать принести веник из дома. Стали ломать его. Ничего ни у кого не получается.
« Видимо, неправильный веник я собрала!»- сказала Мать.
« Я ведь его собирала из трав, которые весной родятся, а к ним, добавила летних, а еще осенних, да еще и ветки из леса. Вот буковая, вот дубовая, а вот черешня. Вы, сыны, уберите из веника, что не так я сделала – вам полегче будет,» - с грустью смотрела Мать на сыновей своих.
Развязали веник сыновья, упала одна веточка на землю. Тогда сняла Мать платок и расстелила на землю, чтоб ни одна из веника не пропала.
Увидели только тут сыновья, что Мать совсем седая, но продолжали передавать веник из рук в руки и падали ветки на платок Матери.
Молча смотрели Родители на сыновей!
« Вот теперь можно пробовать!»- кто-то сказал и показал Родителям веник в половину от того, что был.
«Не веник это!» - сказала Мать.
«Разве им дом выметешь, разве наполнишь дом, чистотой и всеми запахами земли нашей? Не веник! Вы хотите, чтоб веники росли из корня одного. Со стеблем одним, чтоб вам думать не надо было? Будут такие вам! Только не веник будет это! А думать вам самим придется. А те, что вырастут напоминать вам о дне сегодняшнем будут».
Собрала ветки в платок и ушла в дом.
«Что мужчины решили?» - спросили невестки.
«Ничего они не решили!» - с грустью сказала Мать.
«Вас не позвали, стесняются перед вами показать, что ничего–то они решить не могут. А потому, что не за всех, а каждый за себя думает. От того, что умом решают, а сердце молчит».
«А не решат, как жить будем? Как же жить, когда за спиной никого нет? Мы то всегда знали, что вы есть, всегда спокойно и радостно было! И за себя и за детей, и за внуков! А теперь как?» - спросили невестки.
«А теперь видимо жить будете, назад не оглядываясь! Нет там никого!»- ответила Мать.
«А по другому жить захотите – самим решать придется. Обопретесь одной рукой на дом, второй на головки детей своих – правильно решите! Только не вините нас с Отцом нашим, что не додали, что-то мужьям вашим. Мы по своему решали, да жизнь по-другому повернула.»
Молча сидели невестки с Матерью, каждый о своем думая.
Молча перебирала Мать веточки, складывая их опять в веник.
Поставила Мать веник у двери и вышла.
Села рядом с Отцом, положила ему голову на плечо, как когда-то в молодости, и долго они еще сидели, смотрели на догорающий костер, на заходящее солнце.
Тихо было в доме. Сыновья спать укладывались. Солнце скрылось за скалами-башнями.
Утром проснулись сыновья невестки уже у плиты. Тихо в доме. На стол накрыли. Ждут Отца с Матерью. Нет их. Во дворе туман, как молоко, все накрыл. Сели все за стол, к еде не притрагиваются, ждут отца с матерью.
Нет их!
«Смотрите!» - кто-то сказал.
Выбежали все из дома.
Солнце и ветер туман разогнали, и там, где вчера было чистое небо, высилась гора. Две головы белых-пребелых! Склонившись, друг к другу, в раздумье, смотрели они на Кавказ.
Откуда они? Никто из сыновей не слышал ничего и не видел.
Боялись, Мать с Отцом, потревожить сон детей своих…!
Старались не напугать детей своих…!
Смотрели сыновья на двуглавую гору. Поняли они всё.
Смотрел Эльбрус на них. Тоже всё понимал.
Разъехались сыновья по домам своим. Так ничего и не решили.
Не сели сыновья за стол!
Остался стол не тронутым!
До сих пор смотрят Отец и Мать, ждут, когда дети их соберутся за столом и решат всё, что тогда не решили. »
Дедушка Заур замолчал.
- А ты Эльбрус видел? – он посмотрел на меня. Я кивнул.
- А я вот - нет! Сибирь видел. Урал видел. Польшу видел. Германию видел. … А Эльбрус не видел. Всё некогда было. То дети, то внуки… -
Утром я проснулся от звука машины.
Приехали внуки дедушки Заура.
Потом все они проводили меня.
Я шел и думал о грустной истории дедушки Заура.
А через месяц судьба забросила меня в Кобулети.
А от Кобулети в сторону Чаквы в горы. Туда, «где кончается дорога».
Одним из вечеров я рассказывал эту историю другому дедушке - дедушке Аслану.
Дедушка Аслан слушал меня, иногда поправлял, иногда дополнял, опершись на такую же отполированную руками палку, как у дедушки Заура.
- Дедушка Аслан. А Вы слышали эту историю, - я его спросил.
- Да! Немножко не так…,- он помолчал, а потом добавил: - Но…. Так! – И начертил в воздухе круг своею палкой.
А потом я уехал, а дорогой думал: - Действительно! Когда всё это началось? Почему? Для чего? Кто виноват? И виноват ли? Кто прав? И прав ли? –
Я, почему то, вспоминал Литву, где мне пришлось жить около полугода. Вильнус, Каунас, Тракай, Алитус, в котором тогда стояла дивизия ВДВ.
Вспоминал Всесоюзный Слет Туристов, который был там.
Вспоминал, как по вечерам там из динамиков пел Высоцкий: - Альпинистка моя – гуттаперчевая… Ах, гостиница ты моя! Ты гостиница…. - И мы все с разных уголков СССР слушали и удивлялись, что Высоцкий – и так громко….
Вспоминал, как мой сын, тогда маленький, посмотрел впервые «Отец солдата» - Резо Чхеидзе, выбежал на улицу и, подражая старому Георгию, ворвавшись в кучу таких же, коротко стриженных, с выцветшими волосами, пацанят, орал во всё горло: - Дааавай, борот-са…. Дааавай, борот-са! -
03.05.2007