Прощай, прощай и ничего не обещай!
Людмила Евграфова
Ее звали Алиса Розенфельд. По матери она была русская, по отцу – еврейка. От того или другого народа ей достался редкий ген доброты, которым все пользовались без зазрения совести, никто не знал, просто пользовались и все. С малых лет чужую боль она ощущала как свою и очень страдала, видя несовершенство и несправедливость мира. Может, это пронзительное чувство чужой боли, что ей досталось, веками оттачивалось предками, сознающими себя наживкой на удочках сильных мира сего? Может быть.
В детстве она жалела выброшенных хозяевами кошек и собак, приносила их домой, мыла, выводила блох, обрабатывала ранки. Лечила, как могла, отмороженные уши, сломанные лапки, гноящиеся глаза. Ухаживала и кормила. Русская мать кричала на нее: - «убирай куда-нибудь этот зоопарк», еврейский отец глядел на шевелящееся, ползающее, бегающее по полу, переступал через кошачьи экскременты, собачьи лужи, вздыхал и уходил смотреть телевизор. Больше ему дома никакой роли не отводилось. Алиса приводила питомцев в порядок. Через некоторое время животные от нежного ухода и хорошей еды начинали лосниться. Подругам становилось завидно, они упрашивали отдать им эту киску или эту собачку, и в доме Алисы на какое-то время воцарялись тишина и покой.
Потом в ее жизни был Володя. С ним Алиса познакомилась в десятом классе в одной из дружеских компаний. Он сидел на диване – длинный, нескладный, с прямыми соломенными волосами, которые нависали на выпуклый лоб, а круглые глаза удивленно смотрели вокруг. Володя прижимал к себе гитару и ждал, когда все закончат есть и пить, чтобы послушать его. Он был бард. Именно так он отрекомендовался Алисе на вопрос: кто ты? «Я бард». Алиса любила отмеченных богом так же, как и кошек. Она присела рядом с ним, и уже до конца вечера их глаза смотрели только друг на друга. Володя пошел ее провожать, а через неделю она объявила своим интернациональным родителям, что переезжает к мужу в коммуналку.
- У нас теперь есть Володя? – удивился еврейский отец.
Через три месяца они зарегистрировали свой брак, Алиса была беременна. Барду от родителей досталась совсем не сценическая фамилия – Молочков, но Алису она устраивала. Она все так же ездила в свою школу, совмещая прежние обязанности с новыми. Так же легко сдала выпускные экзамены и готовилась стать матерью к ноябрьским праздникам. Но матерью она не стала. Однажды Володя не пришел ночевать, телефона в коммуналке не было, Алиса всю ночь надеялась, что он где-то у знакомых. Но Володя не пришел и на следующий день и через день. За это время Алиса подняла на ноги милицию, родителей, друзей – тщетно. Следов Володи не могли отыскать. Наконец, на четвертый день принесли телеграмму: Уехал в Москву. Навсегда. Комната – твоя. Не ищи. Володя.
Но не тут-то было! Телеграмма стала сигналом к немедленным действиям. Алиса решила Володю отыскать. Ему без нее плохо! Она собрала в сумку все необходимое, вспомнила добрым словом декабристок и поехала на вокзал. В троллейбусе у нее случился выкидыш. Резкая боль в животе, потемнело в глазах. Очнулась в больнице. В те, еще советские времена, люди помогали друг другу, потому что хорошо усвоили в школе аксиому: человек человеку друг. Все имели одинаковое социальное положение. Все были равны, как горошины в погремушке. Не было ни богатых, ни бедных, не имела значения национальность, всякий труд считался почетным, потому что за него не платили. Все назывались – советский народ, и все знали, что при коммунизме из золота будут делать унитазы, потому что золото и деньги перестанут быть платежным средством. Когда она потеряла сознание, пассажиры сообщили водителю, что беременной – плохо. Водитель-женщина остановила троллейбус, тормознула частника, обязала его изменить свой маршрут и довезти девушку до ближайшего роддома. Ближайшим оказался роддом №3 на улице Щорса, там Алису вычистили и через неделю отправили восвояси. За эту неделю она поняла, что в Москву ехать не нужно. Еврейский папа забрал ее домой. Алиса была еще очень слаба, и родители ухаживали за ней, радуясь, что все закончилось так благополучно. Под «так благополучно» они, конечно же, подозревали не выкидыш, а исчезновение из жизни дочери Володи.
Первая трагедия вскоре забылась, Алиса поправилась и вернулась в коммуналку бывшего мужа, где была прописана. Она нашла работу. Так началась ее самостоятельная жизнь. В ее комнате всегда кто-нибудь жил. То девочки с работы, у которых разлаживались отношения с родителями, то родственники из провинции, приезжающие в Ленинград за покупками, то чьи-то племянники и племянницы, мечтающие осчастливить своим прибытием северную столицу. Поэтому никто не удивился, когда однажды она притащила из больницы поэта Колыванова. Николай Колыванов был известный поэт, но запойный. После очередного запоя он выбросился из окна первого этажа, порезав себе битым стеклом лицо и руки. Убегал от каких-то человечков. Колю увезли в «Скворцова – Степанова», то есть в психушку, там ему капельницами чистили кровь. Он лежал, глядя в потолок и тихо скулил от безысходности. Этот случай был на его счету третий. Жена наотрез отказалась забирать его домой. Коля без женской ласки чах, как цветок в засушливое лето, и теперь ему хотелось перерезать себе вены. Кто-то позвонил Алисе на работу:
- Забери Колю, ему некуда идти, - и Алиса поехала за ним.
-Ты кто такая? – спросил Коля.
- Я – Алиса, - важно сказала она.
- Алиса в стране чудес, - горько улыбнулся Коля, - ладно, поехали к тебе.
Коля был худой, с почерневшими кругами под глазами, но неистовый огонь артиста жег его изнутри. Лежа на ковре перед кроватью, где обычно спала Алиса, он всю ночь вдохновенно читал ей стихи.
- Ты гений, - заключила Алиса.
- Я знаю, - сказал Коля и залез к ней под одеяло.
В эту ночь Колыванов разбудил в ней женщину. То, как он ласкал ее, было чудом. Алиса впервые узнала восторг оргазма.
Утром, уходя на работу, она оставила ему деньги и ключи. Сказала, робко поцеловав:
- В холодильнике сосиски и молоко. Приеду к вечеру. Не скучай.
Вечером Колыванов был трезв, что-то писал в тетрадочке. Алиса, счастливая, что он здесь, что он не исчез, не предал ее, устроила ему праздничный ужин со свечами.
Новая жизнь понравилась поэту. Колыванова прорвало. Из-под его пера вылетали вдохновенные стихи, посвященные музе, которую звали Алиса. Обычно парадоксально-вычурная тематика его творчества стала приобретать неожиданный лапидарный стиль. О Колыванове снова заговорили. Его приглашали на телепередачи, концерты, встречи с читателями, им заинтересовались крупные издательства. Алиса с трудом привыкала к публичной жизни, ей приходилось следить, чтобы поэт не сорвался, чтобы кто-нибудь не напоил его. Она как тигрица стояла на страже и уводила Колыванова до того, как начиналась неофициальная часть. Коле нравилось ощущать себя владыкой литературных салонов, быть у всех на устах, ему нравились восторженные взгляды почитателей, но он понимал, что первая, выпитая им рюмка, станет концом всего этого великолепия, устроенного в его честь. Зацелованный поклонницами, он покорно позволял Алисе уводить себя, но дома, сидя в кресле, мечтательно воображал, что бы он сделал с той или другой хорошенькой фанаткой, если бы…Эти мечты ночью претворялись в жизнь с Алисой. Она была для него разноликой. Богатое воображение поэта уводило его в прекрасные миры, где богом был он, а женщины – прислуживали ему. И только, когда с последним содроганием тела уходила последняя драгоценная капля, он открывал глаза и видел убогий мир коммуналки. Поэт вздыхал и засыпал беспокойным сном.
Алиса хотела от него ребенка, но не получалось. Колины эротические мечты иногда казались ей странными, однако, она терпела и покорно исполняла его желания, думая, что это приведет к нужному результату. Но время шло, а любовь не давала результата. Поэт все чаще был в плохом настроении, у него начались временные трудности, потому что он давно не пил.
Однажды Колыванов отправился на встречу с издателем. Последствия не заставили себя ждать. В коммуналку поэт не вернулся. Через неделю доброхоты позвонили Алисе: - «Забери своего полумертвого мужика, он в белой горячке»
Алиса привезла Колю, от него дурно пахло. Видимо, последние дни поэт мочился под себя. Алиса отмыла его, положила в чистую постель и крепко привязала к кровати бельевыми веревками на тот случай, если он вздумает убегать от зеленых человечков.
Колю крючило. Смотреть на это было невозможно. Но опохмелиться Алиса ему не давала.
- Молилась ли ты на ночь, дочь Израиля? – бредил Коля.
- Ты знаешь, у евреев национальность устанавливается по матери. Я – русская. И еще, я - дура, что связалась с тобой, - терпеливо объясняла ему Алиса, не уверенная в том, что он слышит ее.
Вдруг по лицу поэта пошли спазмы, и его перекосило. «Все, - подумала Алиса, - ломать установку надо сейчас». Она поднесла к лицу поэта зеркало и сказала:
- Видишь, до чего допился? Вот таким и останешься на всю жизнь.
Коля вида своего ужаснулся. Остаться таким на всю жизнь – страшное наказание. Вдохновенное лицо поэта – половина успеха.
- Алиса, делай что-нибудь, не хочу я с такой рожей жить!
Напугался! Ей только этого и надо было. Она сделала ему обезболивающий укол. Мышцу отпустило, но главная проблема была в Колином сознании. Тут требовалось время и терпение. Алиса отправилась на рынок, купила несколько корений хрена и приступила к приготовлению народного средства против алкогольной абстиненции. Ее русская мама выводила таким образом похмельный синдром у деда. Алиса знала, что в корне хрена заключены вещества, растворяющие шлаки. Плача и рыдая от хреновых летучих веществ, она пропустила промытые корни через мясорубку. Поместила все это в банку и залила холодной водой. Средство должно было настояться. Утром она отбросила массу на дуршлаг, отжала, а жмых поместила в термос, залила кипятком и оставила до охлаждения. Отфильтровав раствор, соединила оба состава с медом. Коля не мог есть, но она насильно кормила его кашами и через тридцать минут после еды – давала приготовленное зелье. Колю трясло – она согревала его своим телом, мучили галлюцинации – потуже затягивала веревки. На пятый день ему стало лучше. Организм освободился от интоксикации.
- Прости, прости, что я тебя мучаю, любимая, - сказал он и заплакал.
- Ничего, ты поправишься, твои стихи выйдут отдельным двухтомным изданием. Еще при жизни тебя назовут классиком.
Колыванов недоверчиво улыбнулся.
- Напрасно вы улыбаете рот, - пошутила Алиса.
Она легла с ним рядом и прижала его худое тело к себе. И тут Колин «феномен» словно по команде «будь готов» ответил «всегда готов»! В эту ночь Алиса забеременнела. Когда она совсем перестала об этом думать, – Бог исполнил ее желание. Через два месяца врачи подтвердили беременность, и Алиса чувствовала себя совершенно счастливой. Колыванов писал пьесу, она не тревожила его этой новостью.
Пьесу приняли для постановки в одном из модных театров. Колыванов ходил на репетиции, вместе с режиссером расставляя нужные акценты, совершенствуя в процессе работы свой текст. Режиссерское видение помогло высветить то главное, чего не заметил сам автор. Особый характер главной героини, который и был усилен несколькими ключевыми репликами.
Однажды, когда Коля ушел в театр, раздался звонок в дверь. На пороге стояла женщина с печальным лицом. Она держала за руку двух детей – девочку, постарше, и мальчика лет четырех.
- Вы Молочкова?- спросила она.
- Да, - ответила Алиса, - проходите.
- Нет, - сказала женщина, - я хочу сообщить вам, что Коля возвращается к детям. Мы сами справимся с его проблемами, он в вашем участии более не нуждается.
Алисе показалось, что наступила какая-то странная тишина, как будто ее накрыли тяжелым ватным одеялом. Она растерянно смотрела, как женщина развернулась на лестничной площадке и осторожно стала спускаться вниз, крепко держа за руку младшего карапуза. Карапуз старательно переступал со ступеньки на ступеньку. В этот момент у Алисы под сердцем впервые толкнулся ребенок. Она глубоко вздохнула и задержала дыхание, прислушиваясь. Маленькая ножка опять ткнулась в стенку кокона, возвещая о своих правах. Алиса вдруг услышала стук собственного сердца и поняла, что крохотное существо, живущее в ней, нуждается в любви.
- Не бойся, маленький, я с тобой, - сказала ему Алиса, положив руку на живот, - я знаю, ты будешь такой же талантливый как твой папа, я буду очень любить тебя.
Алиса не догадывалась, что сама обладала огромным талантом, – это был талант жить ради счастья других людей.