Отрывок из повести "Исповедь приговоренного"
...Через месяц моего пребывания в больнице вкатили в палату каталку из послеоперационной с чем-то непонятным. В ком мяса были воткнуты со всех сторон резиновые трубки, обе ноги растянуты в разные стороны, и подвешены к ним гири. Рука на «вертолете». Лица не было совсем. Его заменял сине-багровый овал, внутри которого просматривались щелки глаз.
Лежала молча эта непонятность недели две. Постепенно сходил отек с лица, прослеживались человеческие черты. Еще через неделю выяснилось, что черты очень симпатичные. Жестами болезный что-то пытался нам пояснить. Говорить он не мог – в нескольких местах была сломана челюсть. Ирина часто задерживалась возле его каталки, прозванной нами «катафалкой». Что-то такое уникальное сделала она с этим организмом, и гордилась чрезвычайно и сделала этот «материал» основным в своей докторской диссертации.
Мы уже выяснили, что зовут это явление Сергеем, а избили его блатные за какую-то дерзкую выходку. С каждым днем Сергей учился делать что-то новое – шевелил пальцами ног, рукой, подмигивал зелеными глазами. Сначала ему сняли «вертолет» с руки.
Он сразу же написал на огрызке какого-то медицинского назначения: «Найдите пластилин». Мы долго не могли сообразить, что ему нужно. Великий знаток блатной фени, мой добровольный учитель, знал одну «штучку» с таким определением, но не мог понять, какое отношение имеет это к нашему клиенту, и каким образом мы «это» должны найти.
Зашла Ирина. Удивительно, но она все поняла сразу. Видимо, читала дело. Через час в палату принесли большую коробку детского пластилина.
Рука еще не очень хорошо слушалась Сергея. Проще было сказать – не слушалась совсем. Он использовал ее как подставку и левой рукой начал колдовать над мягкими комками. Сначала появилась фигурка с длинным носом и развевающимися космами. Когда в руках у нее появилась коса – мы поняли, что Серега изобразил костлявую подругу, которую он так удачно оставил при своих интересах. Еще через несколько минут он выставил прямо перед носом костлявой филигранно вылепленный член.
Стало ясно, что несостоявшийся жмурик объяснил таки непрошеной гостье все, что он о ней думает.
С того времени пластилин в палату передавали каждый день. Не уверен, что так расстаралась администрация лагеря. Видимо, поставка шла по иным каналам.
Творец в качестве взятки вручал младшему и среднему медперсоналу скульптурные изображения, поэтому полы у нас в палате мылись три, а то и четыре раза в день. И в самые жаркие дни кто-то принес вентилятор.
Чуть крепче стала рука – Сергей попросил принести глину. Он уже мог немного мычать и изъясняться с помощью пальцев. Удивительно, но глину в тот же день принесли. Сергей обнаглел еще больше – он попросил отделить простыней его «катафалку», поставить на стул тазик с водой. Резак ему выдали пластмассовый, на что он долго молча плевался.
Закрывшись простыней, колдовал дня три. Затем жестами попросил позвать из коридора всех медиков, которые там обнаружатся. И непременно – Ирину.
Народ для обозрения собрали. Один из ходячих больных отдернул простыню.
На расшатанном фанерном столике, в палате среди недобитых и недорезанных зэков, некоторые из которых давили не первый и не второй срок за убийства и грабежи, среди окровавленных бинтов и медицинских «уток» стояла... Весна. Это была Ирина, но Ирина праздничная, летящая, в летнем сарафане, босая.
Скульптором Сергей был потрясающим.
Не осталось вокруг грязи и боли, циничные зэки и привыкшие ко всему лагерные медики молча стояли и смотрели на Весну, которая отодвинула время и изменила место.
Все ходячие больные и медперсонал потихоньку рассосались из палаты. Ирина осталась.
Я спросил учителя своего, за что сидит Сергей. Из долговременного матерного монолога смог выловить информацию о том, что посадили художника за валютные махинации. Им с приятелем нужны были для работы какие-то необычные кисточки и краски. Их можно было достать только за валюту. Нашли они однокурсника, который обещал помочь. Ребят прихватили в холле краснодарского «Интуриста». Со ста пятьюдесятью долларами. А тот однокурсник поехал вместо Сергея на почти сказочную в те времена стажировку в Англию.