Такие разные процессии
В 1993 году моей маме нужен был послеоперационный уход. Два раза за свой счёт 30-летняя начальница Антонина Дмитриевна меня отпустила, а потом упёрлась и ни в какую. Я её очень просила, но она была неумолима. Пришлось просить отпустить меня у вышестоящего начальства.
Оказалось, что нужен был не только послеопрационный уход, но остерегать дверь от посторонних в операционную. Вот как было. В разгар операции к двери подлетел фальшивый ветеран, увешанный массой незаслуженных орденов. Я успела перекрыть ему путь только у самой двери. Пришлось стоять целый час у двери, пока шла операция, чтобы негодяй не затесался со своими грязными лапами в операционную отвлекать врача. Когда кончилась операция, и врач вышел, фальшивый ветеран мигом к нему. Стал хлопотать себе очередные льготы. А я, уже уставшая от часового стояния у двери, стала ухаживать за мамой. Слава Богу, тогда всё обошлось.
Прошёл год. Вдруг Антонине Дмитриевне поступило сообщения, что у её 53-летней матери саркома. Антонине Дмитриевне надо было срочно выезжать в Липецк. Начальники ей подписали отпуск, но на следующий день она явилась на работу. У меня уже тогда были подозрения, что она ждёт из отпуска другую сотрудницу, чтобы та её замещала, а не я. Но всё же я отмела такие свои мысли, как недостойные. Думала, что такого не может быть. Не могла быть Антонина Дмитриевна такой чёрствой к своей матери. Это только к моей маме в больницу она не отпускала меня.
Но так продолжалось две недели. Ей слали телеграммы, а она не ехала.
Наконец начальница велела ей завтра же ехать. И тут она при мне несколько раз спрашивала и переспрашивала начальницу:
- А кто за меня будет работать? -
- Не беспокойся отработают без тебя, поезжай. -
Оказалось правда. Она не ехала к своей матери именно по этой причине. Ждала другую замену.
Наконец она уехала и я стала её замещать. Я всем рассказала причину, по которой она не ехала к безнадёжно больной матери. Все удивились чёрствости Антонины Дмитриевны:
- В такой момент она думает об этом! -
Приехала она за день до смерти матери. Её мать даже не дожила до пенсии, отец тоже тогда ещё не был на пенсии, за больной женщиной ухаживала сестра мужа - золовка. Тётушка устроила Антонине Дмитриевне разгон за такие дела.
После похорон была какая-то делёжка, и Антонина Дмитриевна приехала только через полтора месяца. Приехала она и знай себе ругала и ругала свою тётушку, ту самую которая ухаживала за её безнадёжно больной матерью.
Потом уже в 2002 году мне пришлось работать в частном кафе. Там работали также армяне муж и жена - Ашот и Жасмин. У них было трое детей-студентов, надо было оплачивать учёбу. Хозяин кафе русский хотел на зиму закрыть своё заведение, но Жасмин уговорила его не закрывать.
- Я тебя уважаю, Жасмин, что у тебя трое детей-студентов. - сказал хозяин и разрешил им работать дальше.
Ашот и Жасмин сами платили за электричество и покупали газовый баллон, и готовили еду. Жасмин всем рассказывала, что её 83-летняя свекровь больна, но всё же пока активно живёт и себя обслуживает. И вот меньше чем через месяц им поступило сообщение, что надо срочно ехать, так как 83-летней матери Ашота стало хуже.
Сотрудницы сказали Жасмин:
- Ты уедешь, и хозяин закроет на зиму кафе, пусть Ашот едет один, ведь это его же мать. -
- Что вы! Со мной тогда там никто не станет разговаривать, не будут общаться! -
Потом ей посоветовали ехать на поезде, пока доедешь до Москвы от Рязани пройдёт время, и на поезде дешевле, чем на самолёте.
- Нет, - ответила она - на Северном Кавказе много бандитов, проехать на поезде очень опасно. -
Я была поражена её ответом, я бы при ней не решилась сказать её же слова, ведь во время событий в театре на Дубровке, она сочувствовала не заложникам, а шахидкам, называла их отчаявшимися женщинами, говорила, что на такие поступки их вынудило тяжёлое материальное положение. Но когда был вопрос о собственной безопасности она назвала всё своими именами.
На следующий день к ним в разное время приходили их земляки и жали сочувственно Ашоту руку. Земляков было около сорока. Все друзья так переживали за 83-летнюю мать Ашота. Я раньше думала, что вот живут в Рязани они на квартире, мало их кто знает. А оказалось, что у них так много друзей! А сколько же сочувствующих будет в родном городе!
На следующий день они уехали, и через неделю хозяин закрыл кафе до весны.
Хочу ещё добавить, что я в газете читала, когда умер Хрущёв, его хоронила на Новодевичьем кладбище группа родственников, и несли всего два венка. А когда уже через несколько лет хоронили Микояна, всё кладбище утопало в венках от благодарной диаспоры. Хрущёв перед своим снятием с главного поста вероятно почувствовал сгустившиеся над ним тучи, и даже осенью 1964 года старался побольше взорвать церквей. Что же, если он хотел, чтобы даже в последний путь человека несли, как на свалку, он это получил.
На этой дореволюционной фотографии город Михайлов Рязанской области. Наверху Собор Архистратига Михаила, в честь которого и назван город. А внизу находилась Троицкая церковь. В ноябре 1917 года между Собором и церковью разместилось милицейское управление. Хотя до революции полицейские управления располагались в основном не в центре, а на окраине городов. Собор частично разломали в 1936 году. Теперь территория, где стоял Собор, принадлежит одному бизнесмену, бывшему коммунисту. А Троицкую церковь - внизу взорвали в августе 1964 года перед самым снятием Хрущёва.