¤¤¤ ¤¤¤ ¤¤¤ ¤¤¤
Весну ждали долго, а пришла она, как всегда, неожиданно.
Ещё вчера, казалось, эти сугробы никогда не растают, но уже ночью с крыш закапало, а днем солнышко довершило дело. Лужи, конечно, ещё были большими, но город уже вовсю радовался наступившей оттепели.
Марья Николаевна вздохнула:
- Ну, вот и дожила!
Взирать на такое обновление природы Марье Николаевне было горестно: любоваться приходилось из грязного окна, а о том, чтобы глотнуть свежего воздушка и мечтать не приходилось. Три года почти на улице не была. Спуститься с третьего этажа стало не под силу еще до инсульта, а последний год и по квартире-то ползала с трудом.
Марья Николаевна нажала на мобильном «тревожную кнопку» - номер внука:
-Славочка! Ты бы приехал, расконопатил мне балкон, уж больно хочется выйти, посидеть на солнышке.
- Бабуля! Да холодно же ещё! Это из окна кажется, что пригревает, а на самом деле еле до плюс пяти дотягивает, да и то в середине дня. А балкон откроем, ты скажешь: дует. Снова надо будет утеплять.
- Нет уж, я и так еле дотянула до весны, а ты не хочешь мне дать возможность свежим воздухом надышаться напоследок. Открыть надо, помыть, и я хоть чуть подышу.
Внук посопротивлялся, но обещал заскочить и сделать. Хороший у нее вырос внук. Послушный. Уж не она ли всё для него сделала. С тех пор как дочь, кинув его (всего на полгодика!) уехала на заработки, прошло уже тридцать лет – кто бы подумал! Уехала, обещала, как устроится, и Славика к себе забрать. Поначалу звонила, писала, но месяца через три пропала. Подруга по общежитию написала Марье Николаевне, что её Надя уехала с шофером на грузовике получать продукты, попали в буран, опрокинулись где-то… Шофера-то потом нашли, замерзшего, конечно, а Надежду – нет. Но в гибель дочери Марье Николаевне не верилось. Пропала – значит, специально так сделала.
Ох, и нелегко же тогда пришлось Марье Николаевне! Дочь, Надежда, еще до отъезда Славика в садик определила, в круглосуточную группу. На выходные, конечно, Марья Николаевна внука домой брала, когда сестру просила посидеть: работа у Марьи Николаевны всю жизнь ответственная, партийная. Выходные, конечно, они и райкома, и горкома касаются, но Марья Николаевна тоже ведь не железная? И ей отдыхать надо? И дачу свою она любила. А с ребенком какая дача! Так что получалось, когда как. Но со временем как-то устаканилось. Славик особых хлопот не доставлял, нашлась няня, по вечерам с ним сидела, по воскресеньям. Потом – школа. Здесь выручил сколиозный интернат. Лучший не то что в городе, в области! Простым людям туда, конечно, ходу нет. Но Марье-то Николаевне! Да для любимого внука! В общем, вырастила, выучила, и высшее образование дала. Все могли только позавидовать, какой вежливый, воспитанный вырос, без папы, без мамы, на бабушкиных плечах! И теперь вот на старости лет на него одна надежда, от него одна подмога. И Славик не подводит.
Последние годы, правда, как-то случились нелады. Долго Славик не женился, а тут вон нате: нашел женщину с ребенком, уперся, и что бы Марья Николаевна ни говорила, настоял на своем. Да что настоял, просто не стал ни о чем говорить и ничего слушать: ушел к ней и всё! И ребенка её усыновил! Это до того Марью Николаевну обидело, сколько она Славику выговаривала, как она жену эту новоявленную видеть не хотела! Вот уж упорства такого от Славика своего никак не ожидала!
Всё это вспоминалось с болью, как неудача последних лет жизни, как печальный аккорд напоследок. А какую мелодию испортила! Во всем винила Марья Николаевна эту женщину, иначе её и не называла про себя. Та чувствовала, конечно, такое отношение, поначалу наведывалась со Славиком вместе, помогала ему убираться, порывалась даже как-то Марью Николаевну накупать, набивалась на любовь и дружбу. Но Марья Николаевна умеет на место поставить, опыт руководящей работы сказывается. Не на ту напала. Думает, внука ей отдала? Это ещё как посмотреть. Трудно на старости лет, конечно, с молодыми тягаться. Да у всех своя правда.
А Славика надо пожалеть: у него и так с работой не ладится, по диплому никак не устроится. Были бы живы старые партийные времена, один звонок – и будущее Славика обеспечено. А теперь всё не то. Надумала как-то себе невропатолога на дом вызвать, да не этого, из районной поликлиники, что они понимают. Надо было проконсультироваться как следует, позвонила в областную больницу договориться с зав. отделением, чтоб он её навестил. И кто бы мог подумать, ей нагло так говорят: консультации платные, а выезд на дом ешё дороже, плюс ваш транспорт. Дело даже не в деньгах, от пенсии остается, может себе позволить. Но тут принцип! Раньше бы ей такое сказали! А теперь некому и позвонить, нажать… Но ладно, и без них обойдемся. А вот со Славиком, тут и правда, головная боль. Работа у него разъездная, да что там – побегушечная. Оно, конечно, удобно – чуть что, позвонила, Славик всегда на колесах, примчится, привезет, что надо. Но крутится, как белка в колесе, а всё из-за них, севших ему на шею. Эта молодка решила его захомутать как следует. Два года пожили, объявляют: беременна. Марья Николаевна не дрогнула: вам уже даже не тридцать лет, вы что, не знаете, что в таких случаях делается? Так разве послушали? Решили плодить нищету! Ну а теперь-то, конечно, куда он денется?!? Двое детей на шее, это вам не шуточки. А то, что у него родная бабушка нуждается в уходе, это как будто и не считается. Решила Марья Николаевна им дать понять: позвонила в соцобеспечение, стала приходить оттуда сотрудница для мелких поручений. Продукты, лекарства, квартплата, ну а за дополнительную благодарность то купание, то и другие дела… Так сразу забеспокоились! Не те, правда, кто надо. Подруга, Эмма, первая принялась телефон обрывать, взывать к уму. А то будто Марья Николаевна и сама не знала, как да что. Квартиру она давно внуку завещала. Двухкомнатная сталинка в центре – это не что-нибудь. Теперь, правда, опять раздумывала: опять же был бы внук не женат, квартира ему бы перешла. А теперь так жалко, вот уйдёт Марья Николаевна, достанется её квартира не пойми кому. Этой женщине, с её двумя детьми. Мыслимое ли дело!
А внук только одно твердит: давай, бабушка, объединяться, тебе с нами веселее будет, а нам к тебе не придется далеко ездить. Это им-то далеко: на машине полчаса, ну ладно, чуть больше – и они тут. Эта женщина единственно, что имела хорошего, так это квартиру, хрущевку, конечно, маленькую двушку, но хоть на голову Марье Николаевне свой выводок не посадила. Славик-же уговаривал вместе жить ещё до рождения второго ребенка, говорил, занят буду, не смогу столько времени тебе, бабушка, уделять. Как это не сможет? Не так она растила своего внука, чтоб он на старости лет бросил пожилого человека без помощи. Нет уж, пока поездит к ней. Ну не каждый день, ладно. Но пусть там не думают, что бабушку Славик может забросить, пусть даже и не рассчитывают его заполучить.
Вот и сейчас Славик примчался, привез пирожков из кулинарии, занялся балконом, как Марья Николаевна его просила.
Стояла возле него, не могла налюбоваться.
- Что ж, пирожков-то тебе некому напечь? На что тогда жениться?
- Да болеет она, бабуля! Вчера в больницу положили.
- А дети как же? На тебя кинула?
- Ну почему кинула? Сашу в садик вожу, а Маришку отвез к Олиной маме, она же маленькая совсем.
Да, задумалась Марья Николаевна, вот такая у Славика доля: это ж как же надо себя любить, чтоб улечься в больницу, кинуть двоих детей. Младшей девочке и годика нет, уже, она, видите ли, болеет, роскошь себе может такую позволить! Как Славочку-то жалко! Даже слезы подступили! А теперь еще будет в больницу мотаться…
- Да что от вас одно огорчение! Выведи меня на балкон, одень потеплее, я там посижу хоть в последний раз, а то здесь вашими неприятностями весь воздух отравлен!
- Ну что ты, бабуля такое говоришь! Вот не хотел я тебя огорчать, про Олю рассказывать. Ну, справимся мы как-нибудь. Олины родственники помогут. Обещали сделать всё возможное.
- Не могу больше слышать об этом. Мне, может, жить осталось последние минуты, а ты меня расстраиваешь! Я пока на балконе посижу, ты уборку сделай! Мусор вынеси, букет вон засохший твой.
Не злись, уговаривала себя Марья Николаевна, вон ведь как из-за них в голову вступило. Да как же не расстраиваться, вон, как Славика к рукам прибрала! Взрослый мужчина, а так поддался! Надо же, вырастила его Марья Николаевна таким мягким, да уступчивым. От таких размышлений и солнечный денек не в радость. Всю бошку своими глупостями разбомбили!..
Внук наскоро пропылесосил в квартире, сбегал на мусорку. Решил наведаться на балкон:
- Ты как здесь, бабуля, не замерзла? Почти полчаса сидишь, не многовато для первого раза?
Но бабушка не отвечала. Марья Николаевна тихо «уснула» на своем балконе. И правда, дожила. До весны.
¤¤¤ ¤¤¤ ¤¤¤ ¤¤¤
Какая уж тут весна! Чему радоваться-то!
Влад мчался на встречу, опаздывал, злился на пробки, а мысли были заняты совсем другим.
Оля. Совсем плохо стало. Врачи приговор свой вынесли, и уже от нее не скрывают. Сопротивлялись до последнего, не хотела она в больницу, ну не могла даже представить себе, как это всё будет. Обманули, заставили. Хотя врачи и сказали: бесполезно скорей всего. Если бы не беременность, может, никакого рака и не случилось бы. А так это – как пусковой механизм. Такие случаи бывают, у молодых протекает очень быстро.
Продать квартиру? Пытаться устроить лечение в Германии, в Израиле, черт возьми?!? Их хрущевки и на московские клиники не хватит… Да и эскулапы, чтоб им, ничего не обещают. Вот если бы раньше, да если бы не рожала… Кто же знал? Какая идиотская ваша медицина, что ничего она не может поделать, ни старым помочь, ни молодым… Сегодня, хоть убей, нужно успеть, бросить всё, но смотаться в больницу, переговорить с зав.отделением, послушать, что он скажет, в ногах у него валяться, но просить-умолять за мою Олю, за маленькую Маришку, за Сашку. Только стала разворачиваться жизнь…
- Владислав! – голос шефа в мобильнике заставил очнуться от навязчивых мыслей. – Вы опаздываете на встречу с клиентом, и это уже мне не нравится. Я не собираюсь работать за Вас. И не ссылайтесь на пробки, раньше надо было выезжать. Можете считать, что я Вас предупредил.
Сразу вслед раздался новый звонок:
- Славочка! Ты бы приехал, расконопатил мне балкон, уж больно хочется выйти, посидеть на солнышке.
Больница. Бабушка. Клиент.
Черт. Черт! Черт…
Ну, почему всё на него? Весь мир против!
И как же я ненавижу имя Славочка! Влад. Владислав.