Эта история случилась не так давно – лет триста назад. Во главе Рос-сии стоял ещё Царь-Батюшка. Непроходимые девственные леса Урала и Си-бири были полны дичи, соболями да куницами, бобрами, лисицами и про-чим диким непуганым зверьём. В благодатной нетронутой тайге они плоди-лись и размножались на радость себе и охотникам. Не за золотом, вслед за Ермаком пришли в эти края люди русские, не за каменьями самоцветными. Всё это нашли и стали добывать позже. В Первопрестольную, через верхо-турскую таможню, вывозилось то, чем славилась в те времена Россия - мяг-кое золото, или как ещё называли - мягкая рухлядь. Царская казна наполня-лась за счёт пушнины. Каждая местная семья называлась «ясачная», так как облагалась ясачным налогом-пушниной. Начиная от стен Верхотурья и до самой Монголии, простирались не тронутые цивилизацией глухие дре-мучие леса. В этом безбрежном море тайги нужно было быть опытным навигатором, чтоб не сбиться с пути. Местные проводники и охотники знали компас, квадрант, астролябию. Знание астрономии было так же необходимо, как в открытом море. Думается, в этих нехоженых, глухих лесах и водилась тогда вся эта сказочная нечисть: ведьмы, лешие, русалки, водяные… Помните у Пушкина: «Там чудеса, там леший бродит…»
Сказка это или быль, судить не нам. Впрочем, даже греческие мифы имеют под собой реальную основу. Вот и эта история, наверное, не случай-но передаётся из уст в уста, из поколения в поколение. Рассказал мне её мой дед, а случилась она с его дедом. Звали его Илья. Был прапрадед рукастым, работящим. Сам для семерых детей дом сладил, валенки катал, корзины плёл. Хозяйство было большое, крепкое. Несколько коров, куры, гуси, сви-ньи. Лошадей держал - огород пахать, сено возить себе и соседям. Самим не под силу было справляться – нанимали батраков. Потом таких кулаками на-зовут. Был в ту пору Илья добрым молодцем. На охоту ходил. Вот там-то всё и приключилось.
В летнюю пору бродил Илья по тайге с ружьишком. Капканы прове-рял. И, как водится в сказках, заблудился. Всё кружит по одному месту, а на нужную тропинку выйти не может. Видно, в «ведьмины круги» попал. Снял он тогда сапоги и переодел с левой на правую, а с правой на левую – авось ноги сами выведут. Ведьму хотел обмануть. Пошёл наугад – куда глаза глядят. В лесу становилось сумрачно, приближалась ночь. Каждый корявый пень превращался в чудище, цепко хватал за ноги. Ветви косматых ёлок тянули свои колючие лапищи, так и норовя утащить в тёмную чащу леса. Отовсюду слышался крик ночной птицы, волчий вой и чей-то зловещий шёпот.
Едва не пропал тогда Илья. Хотел, было забраться на самое высокое дерево – переночевать, да зашёл в болото. Чем дальше заходил, тем чаще и глубже проваливался. Наконец, он почувствовал под ногами твёрдую почву. Да не тут-то было. Твердина была обманчивой. Болото перешло в зыбун. В центре болота когда – то было озеро. Со временем оно обмельчало и затянулось ряской, а потом травой. Цепкие корни крепко сплелись и об-разовали поверх воды толстый не надёжный наст. Поздней осенью, в годы жаркого лета на таких местах вырастала ядрёная кислая ягода – клюква. Крупная – с садовую вишню.
Заросшее озеро дрожало и колыхалось под ногами. Местами Илья проваливался по щиколотку, местами по голенище. Несколько раз он прова-лился в местах совершенно не заросших и не затянутых травой. Трясина та-щила его к себе, но он продолжал двигаться вперёд. Болото поглотило оба сапога. Обессиленный он уже едва шёл. Отчаяние брало верх над рассуд-ком. Гиблая топь не кончалась.
Вдруг, неожиданно впереди охотник увидел свет. В абсолютной тем-ноте – хоть глаз выколи – неведомо откуда появилось голубое свечение. Ко-нечно, это был для него божественный знак спасения. Он пошёл прямо на него и опять провалился по пояс. Сердце от страха едва не выскочило из груди. Топь медленно, но неумолимо засасывала. Из последних сил он зама-хал руками, в надежде нашарить и ухватиться за что-нибудь надёжное. К счастью, под руку попался тонкий ствол деревца. Совсем близко зловеще выли волки. Топь не отпускала. Барахтаясь в болотной жиже, наощупь по стволу он, наконец-то, добрался до твёрдой земли и выбрался.
Прямо перед охотником из земли бил столп голубого света. В возду-хе пахло прохладной свежестью. Как будто с мороза в избу занесли кучу свежевыстиранного белья. Илья обессиленный дополз до этого чудного места и уснул как убитый. Проснулся он от леденящего кровь волчьего воя. Вокруг была всё та же сплошная тьма. Совсем близко от него впереди и за спиной парами светились жёлтые глаза хищников. Они окружили охотника и готовились напасть, выжидая чего-то. Кольцо сжималось… Илья ближе подполз к спасительному источнику яркого света. От него, на удивление, не исходило тепла. По рукам, от кончиков пальцев и от ног побежало лёг-кое, приятное покалывание. Стало удивительно хорошо и совсем не страш-но. Измученного путника разморило, и он опять уснул.
Долго ли, коротко ли спал он? Очнулся отдохнувшим ранним пого-жим утром. Едва светало. Волков и след простыл. Ушли, не тронув охотни-ка. Голубой, едва заметный туман клубился на том месте, где ночью из-под земли били загадочные лучи света.
Вдруг, на его глазах туман стал плотнеть, белеть и постепенно пре-вращаться в четырёхгранный каменный столб. Высотой с человеческий рост. Белый. Наощупь - шершавый и прохладный. Не веря своим глазам, Илья обошёл его со всех сторон и увидел начерченную стрелку, которая указывала ему дорогу домой. Совсем скоро столб начал бледнеть, таять, на глазах превратился в туман и рассеялся без следа. Охотник пошёл в том на-правлении и неожиданно, совсем быстро, не плутая, вышел прямо к своей избе. Дома отмечали девятый день, как пропал кормилец. Он насчитал всего два дня своих странствий.
За время поисков обратной дороги охотник, не переставая, молился и осенял себя крестным знамением. На шее у него тоже висел освящённый церковный крестик. Может, эта глубокая вера и спасла его. Вера в чудо.
«Там на неведомых дорожках,
Среди невиданных зверей.
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей…»
Прапрадед был, по тем лесам ходил. Зверья тоже всякого было види-мо-невидимо! И чудеса те были. Отчего же не быть!?