Ночью, Восьмого марта Виктор не спал. Часы с подсветкой помогали ему контролировать время, не беспокоя жену. Он готовил для неё небольшой сюрприз. Встал в четыре часа утра, когда сон самый крепкий, бесшумно вышел из спальни, оделся и вскоре, не замечая ничего вокруг, шагал к, работающей круглосуточно, цветочной палатке. Минут через пятнадцать, подарив продавщице шоколадку, он уже выбирал цветы жене. Виктор полагал, что в такое время он будет единственным покупателем, но в палатке было ещё двое мужчин. «Такие же чудаки, как и я», - подумал Виктор. Все мужчины дружелюбно посмеивались.
Виктор выбрал пять красных оранжерейных роз и мимозы.
Виктор относился к мимозам равнодушно, но жена была от них в восторге. «Весенний праздник без мимоз – это не праздник», - всегда говорила она. Виктору же нравились розы: когда жена держала такой букет в руках, она становилась настолько красивой, что дух захватывало. Вот поэтому он всегда и покупал два букета.
Цветы изящно упаковали и, Виктор, выйдя из палатки, не спеша направился домой. На улице горели фонари, излучая мягкий и добрый свет. Северный ветер не казался холодным: в нём чувствовалась весенняя свежесть, а на сердце было тепло и радостно. Вихри срывали с сугробов снежинки, и кружили их в танце прощающейся зимы.
Вот и дом. Виктор неслышно открыл дверь, снял верхнюю зимнюю одежду и, замерев, прислушался. Тихо. Он вошел в комнату, и накрыл обеденный стол белоснежной скатертью - не пленкой белой, а настоящей: льняной, с рельефными рисунками. В центре стола установил большую хрустальную вазу с водой и, развязав букет, расставил в ней розы. Рядом положил свой подарок.
«Скатерти, хрусталь – многие говорят, что это мещанство», - мысленно рассуждал он. «А мне очень нравится».
Виктор погрузился в воспоминания: двадцать лет ездил по командировкам, объехал почти весь Советский Союз. Ему приходилось жить в грязных, с облупленными голыми стенами комнатах общежитий, в таких же номерах гостиниц с одним граненым стаканом, из которого пили и чай и водку; а сколько раз ночевал на железнодорожных вокзалах и аэропортах. Он научился ценить уют и видеть красоту.
Виктор знал, что такое домашний очаг.
Когда-то он заблудился зимой в тайге в районе города Тында при температуре минус сорок градусов. Вот тогда впервые в жизни к нему пришло чувство обреченности. Виктор ощущал себя очень маленьким, испуганным ребенком, которому нужна срочная помощь, но понимал, что поддержки ожидать неоткуда. Никто не знал, что он ушел в тайгу. И мир вокруг, и его жизнь стали такими зыбкими и иллюзорными. Виктор вдруг понял: где есть неустойчивость, колебания, обязательно должно существовать нечто незыблемое, что и делает мир реальным. А для него незыблемое - родной дом, в котором его ждала, всегда ждала любящая жена.
Виктор вглядывался в пелену падающего густого снега, представляя себе, что смотрит сквозь пространство, и вскоре увидел маленький мерцающий огонек, к которому тянулась путеводная серебряная нить. Он шел по этой нити, и вышел к городу. Как потом выяснилось: Виктор отдалился от города примерно на километр , но человеку, впервые зашедшему в тайгу при снегопаде и без компаса, грозила неминуемая гибель.
В городе не горели огни, и какой огонек видел Виктор, никто не мог объяснить, а он твёрдо верил, что это жена спасла ему жизнь – и виделся ему огонь домашнего очага. Про этот необычный случай до сих пор рассказывают в Тынде.
Виктор прервал поток мыслей.
Через несколько минут он вошел в спальню, и поставил небольшую вазу с мимозами на прикроватную тумбочку.
«Вот она проснется, увидит свои любимые цветы, и улыбнется навстречу весне», - подумал Виктор.
Жена спала, положив голову на его подушку. Ему жалко было будить её. За вчерашний день набегалась, чтобы гостей сегодня встретить. Сколько раз Виктор предлагал свою помощь, но жена была непреклонна: « Не то купишь, да и у тебя на лбу написано, что ты, не обижайся, лопух. Обязательно обманут», - говорила она и всё делала сама.
Виктор сел в кресло и с улыбкой глядя на жену, безмолвно проговорил: «Всё-таки красивая она у меня. Больше двух десятков лет мы вместе, и с каждым годом я люблю её всё больше.
Спи, родная, а я буду оберегать твой сон».