Татьяна Лаптева
Была пятница - значит, у мамы генеральная уборка. Поэтому в магазин за хлебом и молоком мы пошли вдвоём с Серёжей. Серёжа - мой брат. Он уже большой: перешёл во второй класс. А я только на следующий год пойду в школу.
Мы хорошо знали дорогу до палатки, где летом продают хлеб, румяные булочки и разливное молоко. Сначала нужно пройти через весь наш широкий и длинный двор до кочегарки, повернуть налево и выйти к чугунной ограде сквера, в самом углу которой - дыра. По дорожке, протоптанной жителями нашего двора через эту дыру, надо зайти в сквер, свернуть на асфальтовую дорожку, пройти мимо памятника двум лосям, там повернуть на широкую центральную аллею и выйти из сквера на улицу, прямо к хлебной палатке. Ничего сложного. С мамой мы ходили туда уже сто или даже тысячу раз.
Мама дала Серёже голубой бидон для молока и деньги, а мне - пакет для хлеба.
- Не забудь, - сказала она Серёже. - Две буханки хлеба и три литра молока.
Серёжа послушно кивнул головой, и мы вышли на лестничную площадку. Из-за соседней двери слышалась весёлая музыка: "Дево-дево-дево-девочка моя, если б только знала, как люблю тебя". Знакомая песня. Её пел толстый певец Крылов. Мы с Серёжей подпели ему и немножечко потанцевали на площадке, а потом весело спустились вниз.
Ослепительное солнце встретило нас на крыльце. После сумеречного подъезда резало глаза. Мы вприпрыжку пробежали мимо нашего дома. Во дворе - никого. Жарко. Из соседнего дома с шумом высыпала ватага мальчишек и направилась между домами в сторону улицы. Следом за ними выскочил худой, дочерна загорелый пацан. Это был Андрюха, Серёжин одноклассник.
- Серый, привет! - радостно прокричал он мальчику. - А мы - купаться! Пошли с нами!..
- Мне без старших нельзя, - ответил Серёжа.
- А я со старшим братом, нам разрешают, - Андрюха подтянул штаны и хотел ещё что-то сказать, но тут его окликнули, и он со всех ног пустился догонять свою компанию.
- Жалко, что у нас нет старшего брата, - сказала я, заметив, с какой грустью Серёжа посмотрел вслед Андрею. А тот молча повернулся и пошел дальше. Я поспешила следом.
Когда мы подошли к кочегарке, Серёжа неожиданно продолжил разговор:
- Знаешь, Оля, мне не нужен такой брат, как у Андрюхи. Он злой, курит и ругается нехорошими словами. А вчера просто так, не из-за чего кинул камнем в Найду и попал ей по ноге. Она завизжала и убежала к себе в кочегарку.
- Наверное, ей больно было? - спросила я.
- Конечно. Он же большим булыжником запустил, может, даже ногу ей сломал.
Мне стало нестерпимо жалко Найду. Она - очень добрая и ласковая собака. Жила в кочегарке вместе с другим псом - Бароном. Найда - белая с рыжими пятнами, кривоногая и вислоухая. А Барон - чёрный, лохматый, с хитрой мордой и весёлым нравом. Все дети нашего двора любили их и никогда не обижали. И собаки нас тоже любили.
Мы заглянули во двор кочегарки, но кроме небольшой кучи угля и перевёрнутой тачки ничего не увидели. Собак там тоже не было.
- Спят где-нибудь в тенёчке, - сделал вывод Серёжа. – Жарко...
И мы пошли дальше, забрались на кирпичное основание ограды, а оттуда - в сквер.
По тропинкам сквера, семеня тоненькими ножками, бегали серые трясогузки, искали что-то в траве, попискивали и трясли хвостиками. Мы присмотрелись и заметили: клювики их были просто битком набиты всякими мошками и букашками.
- Деток выкармливают! - со знанием дела сказал Серёжа.
Вскоре мы добрались до памятника. Посреди клумбы с фиолетовыми и белыми цветами стояли двое: лось с широкими, как большие раскрытые ладони, рогами и безрогая лосиха.
- Серёжа, а почему им памятник поставили? - спросила я.
- Ну, памятники за подвиги ставят, или кто совершит что-нибудь выдающееся, - глубокомысленно ответил Серёжа.
- А что они совершили? Какой подвиг?
- Не знаю. Может, кто-нибудь в лесу заблудился, а они вывели на дорогу. Или, может, кто-то костёр не потушил, а они забросали его землёй, чтобы пожара не было. Или ещё что...
- А если мы подвиг совершим, нам поставят памятник?
- Наверное, поставят, - не очень уверенно ответил Серёжа.
Я сразу же представила себе, как мы стоим с Серёжей в каком-нибудь сквере среди цветов, крепко взявшись за руки, а люди проходят мимо, смотрят на нас и думают: «Какой же подвиг совершили эти мальчик и девочка?» Да-а, плохо, конечно, что на памятниках не пишут, кто - какой подвиг совершил.
Мы ещё немного посмотрели на лосей, а потом пошли дальше по широкой центральной аллее.
В палатке вкусно пахло свежим хлебом и ванилином от сдобных булочек. Маленькая худая продавщица, похожая на белую мышку, быстро налила в бидон молоко, так же проворно положила в пакет две буханки хлеба, взяла деньги и отсчитала сдачу.
- Не потеряй! - сказала она Серёже звонким голосом.
Мальчик боялся расплескать молоко, поэтому обратно мы шли медленно. Возле двух лосей мы снова остановились, понюхали цветы на клумбе у памятника, а потом отправились дальше.
Когда подошли к кочегарке, из-за забора выбежали Барон и Найда. Найда чуть прихрамывала на заднюю ногу.
- Найда, Найда! - позвал Серёжа. - Оль, смотри: хромает.
Обе собаки подбежали к нам, виляя хвостами, и сразу стали обнюхивать пакет с хлебом, который я держала в руках.
- Серёжа, наверное, они голодные, - пожалела я собак. - Давай, им хлеба дадим.
Сережа погладил Найду по голове, и та сразу же принялась обнюхивать бидон, который он поставил на землю.
- Найда, Найдочка, - ласково приговаривал Серёжа. - Молочка хочет.
И он поднял крышку бидона. Найда тут же окунула в бидон морду и начала жадно лакать молоко. Барон подошёл к бидону поближе и стал нетерпеливо посматривать то на Найду, то на бидон.
- Дай ему хлеба, - распорядился Серёжа.
Я сунула руку в пакет, оторвала большой кусок от тёплой хрустящей горбушки и подала его Барону. Он аккуратно взял зубами протянутый кусок и с благодарностью повилял хвостом. Наконец Найда отошла от бидона и, облизывая мокрые усы, направилась к пакету с хлебом. Пока я отрывала от буханки кусок побольше, Барон дожевал свой хлеб и подошёл к Серёже, преданно глядя ему в лицо.
- Пей! - снова открыл бидон Серёжа.
Когда Барон вытащил морду из бидона, она оказалась вся белая и мокрая. С косматого подбородка капало молоко. Подошла Найда, которая уже съела свой кусок хлеба, и стала вылизывать Барону испачканную молоком морду.
- Смотри, она его умывает! - засмеялся Серёжа.
Он закрыл бидон, и мы пошли домой. Собаки сначала побежали за нами, но потом отстали и вернулись в свою кочегарку.
А мы медленно брели по двору и разговаривали о том, что вечером с работы придёт папа, и мы все вместе сходим на речку, будем купаться и играть в мяч.