ГЛАВА 3
Назад они летели, нагруженные кучей съестного, что дала в дорогу мать, уже по-родственному расцеловавшая Веру на прощанье. «Приезжай, Верочка, как каникулы будут, еще к нам!». Вера сама растрогалась, обнимая на прощанье еше недавно незнакомую женщину.
Сергей сидел рядом, о чем-то напряженно размышлял. «Вера... ты за меня замуж выйдешь?» - внезапно спросил он.
Вера замерла... «Как замуж....», - упавшим голосом проговорила она. Слово «замуж» показалось ...таким взрослым, холодным и официальным. Замуж выходили взрослые женщины, а она...нет, это было страшно – Замуж!
- Я тебя люблю. – так же, не глядя на нее, проговорил Сергей. И тут же повернулся, испуганно и решительно глядя на нее. Он осторожно взял ее за руку – бережно, как хрустальную. И вот это самое движение словно, толкнуло Веру: да, она не хочет с ним расставаться, ей хорошо с ним рядом... Но замуж..нет, так – нет!
Они по-прежнему всюду ходили вместе, в училище их уже все считали парой.
Сергей учился отлично, и преподаватели в один голос твердили: надо поступать в Вуз, у тебя способности. А ему хотелось домой, вернуться и работать, и жить, как его родители, и чтоб Вера была рядом... Но сначала – в армию. Ему всегда казалось, что любой нормальный мужик должен послужить в армии, иначе он и не мужик вовсе, а так...недоразумение. Он всегда смотрел с какой-то снисходительной жалостью на тех, кто службы избежал, а философию «пусть другие послужат», «армия для дураков» воспринимал с яростью: « А кто, в случае чего, Родину будет защищать?! Кто ее защищал, дураки, выходит?!»
Слова «защищать Родину» были для него не просто словосочетанием. Так он привык, так было принято думать и дома, и в поселке. В этих словах было что-то настоящее, мужское, серьезное, как жизнь и смерть...
Летом Вера поехала домой, он тоже провел каникулы у себя дома, работал, помогал отцу. Он вырос и раздался в плечах и теперь уже не мальчик, а молодой мужчина смотрела на него по утрам в зеркало, когда он брился, подравнивая аккуратные черные усы.
В Ленинграде он прежде всего забежал на девчачий этаж, постучал в Верину комнату...и обомлел: открыла ему удивительная красавица, длинные волосы ее лежали волнами по плечам, слегка подведенные глаза блестели и необычный их разрез делал ее загадочной, словно из сказки пришедшей. Сергей, оробев внезапно, смотрел на такую новую уже Веру...и не находил слов. И она, смущаясь, глядела на широкоплечего молодого мужчину. «С усами, как гусар», - мелькнуло в голове.
В этот теплый августовский вечер они ходили, взявшись за руки, и впервые за все годы робели друг друга, не находили слов. В сумерках они тихо сидели в укромном уголке Летнего сада, на скамейке среди кустов. Аллейка перед ними была пуста. И поцелуй случился сам собой...
Год начался так счастливо, все удавалось: и учеба, и практика, а вечера были заполнены только друг другом. Наступили холода и иногда они оставались в комнате Веры или в его, когда соседи убегали в кино или по своим делам.
Сергей не мог наглядеться на Веру, трогая, как слепой, ее лицо, глаза, руки... И Вера таяла под его руками и губами...
А весной...весной она в панике призналась ему, что беременна.
Сергей решил сразу: после экзаменов женимся. Все, и никаких отговорок. И поедем ко мне, я устроюсь на работу, ты поживешь у моих, пока я в армии буду.
Его сверстники уже заканчивали служить, а он еще только собирался – Сергей чувствовал себя чуть ли не дезертиром. Обидное чувство какой-то ...неполноценности, что ли.
Веру пугало все это: и переезд в дом его родных, на Север, и то, что она останется там без него, с его родными. Но больше всего ее пугало то, что она ждет ребенка, и что скажет мама, если она замуж не выйдет, а приедет к ним. Там такое не в почете, а дочь учительницы всегда была на виду.
После окончания училища его распределили на завод в Ленинграде. Многие ему завидовали: останешься в городе, со временем получишь квартиру.
Нет, он рвался домой. В свой поселок, там, где он – Дома.
Это чувство привычного тепла близких людей, Дома, где все, до деревца, знакомо, грело и звало туда, на Север.
Он уехал, забрав с собой Веру. Пора было призываться, а Веру надо были пристроить в своей семье. Расписаться они так и не успели.
Дома родители совсем не обрадовались скоропалительной женитьбе сына и беременной невестке. Нет, приняли, конечно, но попытались объснить, что торопиться не надо, мало ли, как после армии обернется, а тут уже по рукам и ногам связан. Говорили ему, не Вере, но она все чувствовала, и ни в какую не хотела оставатся здесь без него. А тут и призывать его отказались: у тебя же распределение в Ленинград? Там и призывайся. Опять полетели они вдвоем в Ленинград, упросили женщину-кадровичку изменить распределение, но пришлось срочно идти в ЗАГС и расписываться, иначе никак.
Не так Вера видела свою свадьбу. Не так думала она пойти в Загс с любимым. Она вспоминала свадьбы в своем городке – шумные, множество гостей, торжество всегда было пышным, на несколько дней, всерьез. Все соседи участвовали, и потому браки были крепкие: как можно подвести людей, которые пришли к тебе на свадьбу, которые с тобой разделили хлопоты и расходы. Старейшин, которые, по обычаю, ездили в дом невесты в день свадьбы, чтоб заверить: отпустите невесту, не опасайтесь, мы ручаемся, что все будет хорошо и жених – хороший человек. Они отвечали за него перед ее родителями. А потом – праздник, песни, танцы – до утра.
А здесь... Страшно было ей. Все не то и не так начиналось в ее жизни. И хотя ее Сергей был лучше, красивее и умнее всех, но остаться без него, на холодном Севере, с его родными, которые не были рады ей – она же это ясно видела...
Его призвали в армию, и на сборном пункте он попросил мать и жену: «Не ждите, пока нас отправят, уезжайте, ради Бога, не рвите сердце себе и мне...»
Женщины послушались, и только Вера оборачивалась и все махала ему рукой, пытаясь улыбнуться сквозь слезы...