Год 1968 принёс нам не только радость встречи с родителями, политические потрясения, болезнь Алика и, как результат, мои утраченные надежды на продолжение учёбы в институте, а так же трагедию, которая потрясла и перевернула наш семейный уклад, к чему мы не были готовы морально.
Я всегда знала, что работа металлургов приравнивается к одной из самых опасных профессий, поэтому всегда бывала не спокойна, когда Герман работал непосредственно в горячих цехах.
Однажды он не пришёл домой ночью, но я не особенно волновалась, зная, что запускаются в работу новые электросталеплавильные печи. Однако, когда он не пришёл и на вторую ночь, я уже не знала, что и думать. Телефона на тот момент у нас ещё не было, и общаться с ним я не могла.
На второй день вечером муж зашёл в дом, и я увидела измученное, какое то отрешённое лицо с седой прядью волос надо лбом. Я сразу поняла, что случилось что-то страшное. Не задавая никаких вопросов, я ждала пока он немного придёт в себя, и сам расскажет о том, что случилось. А случилось вот что.
Технологией выплавки сталей в электропечах занимался мой муж. Всё шло по плану, хорошо, и он поздно вечером вышел из завода со своими коллегами. По пути к дому они зашли в таверну выпить пива и расслабиться, но не прошло и получаса, как к ним прибежал человек с завода и сообщил страшную новость.
Произошёл взрыв в электропечи, сорвало крышку-купол печи, а столб пламени из незакрытой печной дверцы, вырвался на свободу и заживо сгорели одиннадцать человек, стоящих в непосредственной близости. Муж немедленно вернулся на завод и, как он рассказал, увидел страшную картину.
Люди ещё горели, как факелы, стараясь сорвать с себя горящую одежду. Мастер Релу, наш друг, не смог сорвать себя горевший на нём рабочий халат и бросился в короб с известковой водой, которую использовали для охлаждения рабочих инструментов после работы с ними в печи. Не только огонь, но и известковая вода стали для него фатальными.
В машине скорой помощи обгоревшие люди, как рассказывал муж, не могли ни стоять, ни сидеть на обожжённых местах, а у одного из них висели клочьями куски кожи и мяса. Именно этому человеку, по приезде в больницу, не смогли найти даже места, куда бы можно было сделать укол морфия, чтобы он мог умереть спокойно.
Весь путь следования до больницы люди издавали мучительные стоны и крики. Герман очень тяжело переживал эти человеческие страдания. Мучения людей, которые стали для него второй семьёй, людей, уважающих его, веривших ему и, за которых он был в ответе, вызвали в нём психологическую травму. Именно в те страшные часы человеческих мук, а не страх за свою карьеру, появились седые волосы на его голове.
Трагедия произошла осенью 1968 года. Было возбуждено уголовное дело. К судебному разбирательству были привлечены двое - мой муж, как технолог сталеплавильщик и мастер этого же цеха, без содержания под стражей. Они продолжали работать на том же заводе и в том же цехе, поскольку других специалистов, на то время у министерства не было.
Следственные действия забирали у мужа и без того ограниченное время для встреч с нами. Работал только муж, поэтому его зарплаты нам хватало на скромную, но достойную жизнь.
К счастью мои родители научили меня многому, что касается домашних дел. Именно благодаря моим «талантам» мы не тратили денег на разные услуги, а обходились собственными силами.
Однако деньги на адвоката для защиты в суде, потребовались и, учитывая наши скромные средства, деньги требовались немалые. Первый адвокат был назначен непосредственно следственными органами бесплатно.
Новые же адвокаты потребовались мужу для защиты в суде, при повторном пересмотре дела, после того, как была подана кассационная жалоба в арбитражный суд. Несмотря на то, что муж привёл все доказательства о непричастности человеческого фактора по данному взрыву в электропечи, назначенный ранее адвокат защиты, не будучи профессионалом в металлургии, не смог доказать невиновности ни мужа, ни его старшего мастера, так же привлечённого к ответственности. В результате этого суд вынес приговор: «тюремное заключение сроком на два года». Гарантии, что повторный суд вынесет оправдательный приговор – не было.
*****
О продолжении моего образования можно было забыть. Нужны были деньги! Я пыталась что-то сдать в комиссионный магазин, но этих денег явно не хватало.
Попытка получить работу через биржу труда не увенчалась успехом. Я хотела работать только в самом крупном проектном институте Румынии, «Проект Букурешть». Мне объяснили на бирже, что этот проектный институт никогда не предлагает бирже свободные рабочие места в своей организации. На мой вопрос, а как же они набирают работников, функционер, не смущаясь, ответил:
- «По блату, поэтому туда трудно устроиться. Попробуйте пойти прямо в институт, может Вам и повезёт».
Ни у меня, ни у Германа в этой области деятельности «блата» не было, поэтому, собрав в «кулак» всю свою смелость и энергию я направилась прямо к директору института, руководствуясь своим принципом, «начинать с верхов».
Минуя отдел кадров, я пошла на аудиенцию прямо к директору института. Неожиданно для себя я поняла, что меня слушают внимательно, даже с любопытством, узнав о моём образовании и происхождении. Мне задавали вопросы профессионального характера, а в конце аудиенции, меня направили в один из проектных отделов для знакомства с шефом этого отдела.
Шеф тоже принял меня с нескрываемым любопытством, но моего происхождения и оконченных четырёх курсов строительного института, явно было недостаточно, чтобы поразить его воображение. Мне было предложено прийти на второй день и выполнить тестовое задание по армированию бетонного фундамента.
Ещё не зная, примут меня или нет на работу, я радостно простилась и сказала, что он не пожалеет о своём предложении. Мой будущий шеф оказался человеком с юмором и ответил мне, что пока ещё он мне предложения не делал и вряд ли сможет, поскольку я замужем. Такая разрядка в конце серьёзной дискуссии вселила в меня уверенность, что всё пройдёт великолепно и меня примут на работу. Так это и случилось! Я получила работу не только потому, что чётко выполнила заданную тестовую работу, а ещё и потому, что на этот раз фортуна оказала мне замечательную услугу. Как раз освобождалось место главного проектировщика, который уходил на пенсию. На вопрос моего нового шефа, «а откуда вам стало известно, что у меня освобождается место проектировщика, ведь мы ещё сведений не давали?», я ответила ему, что это было «провидение свыше». Промолвив, «О, это серьёзно!», он так и не поверил мне, что я действительно попала в «десятку» совершенно случайно.
*****
Судебная инстанция ещё рассматривала кассационную жалобу по делу о взрыве в электропечи, когда мужа пригласили в министерство, и попросили поехать за границу для решения вопросов производственного характера. Супруг сказал, что он находится под следствием, в связи с известным делом. Министр ответил, что ему это известно, но просил пойти на приём к начальнику отдела загранпаспортов.
Начальник паспортного отдела так же сказал, что ему тоже известно о судебном процессе, но что за мужа ручаются серьёзные люди и, если он даст «честное слово», что вернётся обратно в страну, то ему немедленно выдадут паспорт и визы. Конечно, муж дал честное слово, что он обязательно вернётся в Румынию.
Если сейчас кому-либо рассказать, что при социалистическом строе пускали за рубеж под «честное слово», никто не поверит! Но это факт. То ли лучших специалистов в стране не нашлось, то ли гаранты, уважая мужа, хотели дать ему передышку от судебного процесса, а, скорее всего, и то и другое, поскольку министр, окончивший металлургический институт в России, знал мужа и уважал его, как специалиста.
Командировка была во Францию, сроком на один месяц. Мало того, что мужа выпустили из страны, так его ещё назначили и главным казначеем группы из четырёх человек. Все деньги и чеки находились в его ведении, он оплачивал все необходимые услуги, а так же выдавал положенные ссуды на проживание и питание каждому из их группы. Через месяц он вернулся из Франции, в чём я ни на минуту не сомневалась.
Кончался 1969 год, а судебный процесс ещё не был завершён. Осенью начинались трудовые будни.
*****
Однажды вечером к нам в дом пришёл коллега мужа по несчастью, мастер сталеплавильного цеха, в рабочую смену которого случилась эта трагедия, и который, как и мой супруг, был осуждён на два года, без права покидать страну на время судебного следствия.
Он попросил Германа выйти с ним из квартиры для важного разговора. Они долго отсутствовали, но когда Герман вошёл в дом, я опять увидела это уставшее и озабоченное лицо, как тогда сразу же после трагедии. На этот раз я не стала ждать и попросила его объяснить мне, что ещё (!) могло случиться?
Муж не стал молчать.
- «Представляешь, – сказал он, – Дума (так звали мастера) сообщил мне, что не станет ждать процесса, на котором он убеждён, что нас всё равно осудят. Сказал, что хочет бежать из страны, и предлагал мне сделать то же самое! Я сказал ему, что если он так поступит, то уж точно нас сочтут виновными, но он добавил, что, возможно, меня и не осудят, потому что я инженер, а вот рабочему точно «век воли не видать».
Муж старался убедить его не делать глупости, потому что он САМ, без адвокатов, защитит их обоих, что у него есть неоспоримые доказательства в невиновности человеческого фактора, но если Дума сбежит, то его всё равно рано или поздно поймают, а ему, мужу, он окажет медвежью услугу. Если вместе они могут выиграть процесс, то по одиночке они потеряют всё. Супруг, рассказывая мне это, очень волновался, что его доводы не подействовали на мастера, и он всё-таки может сбежать и сорвать так хорошо подготовленную им защиту.
Ночь была тревожной, а на утро был назначен повторный судебный процесс.
Не способная выдержать окончания слушания процесса, я отпросилась с работы и пошла во Дворец юстиции, где слушалось это дело, судорожно ожидая решения суда в огромном холле Дворца, потому что в зал заседаний меня не пустили. Процесс был закрытым. Казалось, заседание длится вечность, и чем больше я ждала, тем беспощаднее меня давил страх безысходности.
Что я могу сделать? Чем я могу помочь? Через «тысячу лет», когда силы меня уже покидали, двери широко открылись, и я увидела мужа, идущего рядом с человеком в мантии.
- «Ну, всё – промелькнула мысль, – ему разрешили со мной проститься!».
Ещё плохо соображая, я увидела улыбку мужа и услышала слова:
- «Позвольте представить Вам мою супругу».
Ещё ничего не понимая, я автоматически протянула руку для знакомства. Условный рефлекс! Человек в мантии сжал мою руку и я, как сквозь сон, услышала его слова:
- «Мадам, если Ваш муж захочет сменить свою профессию на профессию адвоката, я с удовольствием уступлю ему своё место! Поверьте мне, я редко слышал такую защиту, даже у профессиональных адвокатов!»,... и, поцеловав мне руку на прощание, он пожелал нам больше никогда не иметь с правосудием никаких дел.
Наконец-то завершилась почти двухлетняя неизвестность последствий судебного процесса в судьбе нашей семьи!
(продолжение следует)ЗАМУЖЕСТВО? ЗА МУЖЕСТВО!
http://www.proza.ru/2011/03/09/1050