Крысиный король

 
 КРЫСИНЫЙ КОРОЛЬ

"То, что мы называем судьбой, является лишь совокупностью учиненных нами глупостей".
А. Шопенгауэр.

Пятница. Последний рабочий день перед отпуском. Я смотрю из окна на двор, усыпанный золотом лип, кленовой медью и ржавчиной каштанов. На этом пестром ковре из опавших листьев теснятся старенькие иномарки... Красив наш город, ничего не скажешь, но более-менее сносный порядок поддерживается лишь на проспектах и центральных улицах. А вот тихие дворики «на отшибе» частенько завалены бытовым мусором и всевозможными отходами. Взять хотя бы свалку возле соседнего дома. На днях рядом с ней я повстречал ужасно толстую и мерзкую крысу! Это в наше-то время…

Он вошел в мой кабинет, когда я уже снял белый халат, поправил возле зеркала галстук, и совсем было собрался идти домой. Стройный симпатичный парень лет восемнадцати, вежливо со мной поздоровался и представился:
– Виктор.
Хорошие манеры, негромкий голос, неторопливая и правильная речь – все это располагало к общению. Однако, его испачканные джинсы и «захватанная» тенниска, явно диссонировали с приятными чертами лица. Я обратил внимание и на другие довольно странные детали: во время нашего последующего разговора голова посетителя была печально опущена, мимика довольно бедна, а равнодушный взгляд больших карих глаз устремлен мимо меня – в пустоту...
Любопытно, что в самом начале беседы, этот высокий и атлетически сложенный юноша показался мне древним старцем, поучающим меня уму-разуму. Правда, довольно скоро я уловил в словах собеседника явно завышенную самооценку и легковесность суждений, но все равно, слушая его, быстро забыл об усталости и стынущем дома ужине. И вот почему: из рассказа молодого человека я понял, что судьба испытывала его на прочность совершенно невероятным способом: она не ставила на его пути преград, а напротив, убирала их, как бы говоря: "Делай, что хочешь. Теперь ты можешь – ВСЁ!" Вам интересно знать, на что способен человек в подобной ситуации, и каким он в итоге становится?

…Ещё не старая и энергичная бабушка Виктора – Агнесса Марковна, была профессором философии и непререкаемой главой семьи. Кто-то из плеяды её далеких и славных предков являлся сосланным декабристом, с тех пор их фамилия и проживала в Сибири. 
– Люди – это всего лишь некоторый «объем», досадная помеха, препятствующая мне следовать по своей траектории и не дающая быть тем, кем я хочу, – любила повторять она.
Её единственная дочь – Витина мама, давно и тяжело страдала прогрессирующим психическим заболеванием. Лет десять назад, когда она принимала ванну, в воду случайно упал включённый фен. Произошло «замыкание», и несчастная женщина около получаса находилась под напряжением, корчась в ужасных судорогах. Дома в то время, к несчастью, никого не было. Самостоятельно выбраться из ванны она не могла: при каждом прикосновении к её краю, по рукам бил мощный электрический разряд, уродуя пальцы глубокими ожогами. Её жизнь спасла обычная деревянная решетка для тазиков, которая удержала голову над водой, когда женщина потеряла сознание, и то обстоятельство, что, придя в себя на несколько мгновений, она сумела дернуть за шнур и вырвать из стены электрическую розетку. С тех пор Витина мама слышала несуществующие голоса, уверяла, что кто-то читает её мысли и панически боялась всех электроприборов, а умывалась и чистила зубы только на кухне.
Младший сын Агнессы Марковны после женитьбы также остался жить в родовом гнезде, но свекровь возненавидела свою бесплодную невестку. Их частые и безобразные ссоры стали главными воспоминаниями Витиного детства…
Отца Виктор не помнил: тот ушел из семьи давно, и о нём домашние старались не говорить. Однако, по-детски нашкодив, он не раз слышал, что является "точной копией своего папаши", и… гордился этим.
В своём развитии маленький Витенька опережал большинство сверстников. В три года он знал все буквы и умел считать до двадцати. В четыре – научился читать и писать. В пять с половиной его отдали в школу (бабушка решила: «а зачем тянуть?»), которую он и закончил круглым отличником. Проблем с учебой у одарённого ребенка не было. Параллельно школе мальчик занимался боксом, неплохо играл в шахматы, участвовал в олимпиадах по математике и химии, углубленно изучал английский язык, сочинял стихи:

Алое солнце, как щит Святогора,
Лодка танцует под музыку волн,
Вечер целует узоры на шторах,
Вечер предчувствий таинственных полн…

Написанный Виктором реферат по истории края был признан лучшим на республиканском конкурсе, чем юноша полностью оправдал своё гордое имя – «Победитель». Все члены профессорской семьи были единодушны лишь в одном: они обожали и баловали "гениального" Витеньку. Ему пророчили славное будущее и карьеру успешного юриста или талантливого учёного. Деньги и связи у "заслуженной" бабули – были, а на единственном внуке, которого Агнесса Марковна считала своим наследником, она экономить не собиралась. Но вместе с этим, в те минуты, когда мальчик особенно нуждался в общении и ласке, обращаясь к родным за советом или поддержкой, он чаще всего слышал:
– Не морочь нам, пожалуйста, голову – это твои личные проблемы.
Следует отметить, что мальчуган практически не болел, но когда однажды к нему во время сильной простуды пришлось вызвать врача, тот, тщательно выслушав юного пациента стетоскопом и простукав его вдоль и поперек своими тонкими пальцами, неожиданно изрек:
– А вы знаете, что у мальчика декстрокардия?
– Это ещё что такое? – насторожилась бабушка.
– Очень редкий случай, когда сердце у человека находится не слева, а справа, – с профессиональным восторгом объяснил доктор.
– Это – болезнь? – попыталась выяснить Агнесса Марковна.
– Нет, но он у вас – особенный…
Такое определение понравилось и домашним и самому Виктору.

Впервые он озадачил и даже испугал родных тем, что громко и неестественно рассмеялся, прочитав финал тургеневской "Муму".
– Разве тебе не жалко несчастную собачку? – попробовала разобраться в мотивах такого странного поведении бабуля.
– А почему я должен её жалеть? – недоумевал внук. – Она же беспородная и, к тому же – бесплатная. Могли, конечно, придумать казнь и получше. Я бы, например, бросил её в костер!
Чуть позже маленький Витя отхлестал больную мать детским удилищем по щекам, приговаривая при этом: "Ненавижу! Ненавижу!.."
– У тебя нет сердца! – пыталась увещевать его бабушка, схватив за руки.
– Есть, но только оно – справа, – ухмылялся Виктор.
Врачам его тогда показывать не стали, решив: "ничего страшного – перерастет".
Довольно рано маленький Витя понял, что он не такой, как все и к школьным товарищам относился свысока, всячески демонстрируя своё превосходство. Он подавлял и подчинял одноклассников своей воле, а затем тиранил их насмешками, обидными прозвищами, унижающими достоинство приказами. Он мог улыбаться и шутить во время ссоры, якобы не обращая никакого внимания на высказанные в его адрес замечания, но оскорблённый мстил затем с особым азартом, вкладывая в это дело, все свои силы и способности.  Помогать близким по дому, ходить в магазин или аптеку мальчик соглашался исключительно за денежное вознаграждение. Жизнь рисовалась Виктору чередой бесконечных побед и триумфов под аккомпанемент восторженных криков и аплодисменты толпы…
В такой же богатой профессорской семье Вите, когда он еще "пешком под стол ходил", подобрали соответствующую невесту. Ничего, что на два года старше, зато с подобающей «родословной» и приданым, кстати, совсем неглупую и внешне вполне приятную девушку по имени Виолетта. Будучи весьма "продвинутой" и лишенной всяческих предрассудков особой, Виола помогла Виктору в его четырнадцать лет освоить практически всю Камасутру. О глубине её познаний в этой области говорило и то, что она добивалась остроты ощущений и продления плотских удовольствий, припудривая свои гениталии особыми порошками. Может, именно поэтому Виктор так страстно её и желал, одновременно приходя в ужас от мысли, что однажды она может стать его законной женой…

Когда Лаура впервые забеременела, то стала нервной и вспыльчивой бестией: бесконечно цеплялась к другим самкам и даже огрызалась на самцов. Наконец, через три недели она родила девять замечательных крысят. Детёныши были голенькие и беспомощные, с закрытыми глазками и склеенными ушками. Лаура оказалась хорошей матерью: она тщательно вылизывала своих детей, защищала от любопытных и вечно голодных соплеменников, а, отправляясь на поиски корма, тщательно укрывала их от холода пухом и ветошью из гнездовой подстилки.
 Парцелла (*франц. parcelle, буквально — частица, микрогруппировка) состояла из семи самцов и девяти самок, не считая крысят. Все они обитали на территории городской свалки. Норы зверьков располагались под мусорными баками и даже уходили в подвалы ближайших домов. Благодаря неопрятности людей, крысы совсем не бедствовали. Нелепые и глупые двуногие существа, вместе с кошками, считались у жителей свалки самыми гнусными тварями, способными на любую подлость. В крысином королевстве все от мала до велика их презирали и люто ненавидели. Боялись же людей лишь несмышленые крысята, а взрослые особи, хорошо изучившие повадки человека, предпочитали просто держаться на безопасном расстоянии, обходить стороной ловушки и капканы, не прикасаться к отравленным приманкам…
Молодые зверьки завоёвывали место под солнцем постепенно. Через месяц они покинули гнездо и с материнского молока перешли на самостоятельное добывание пищи. До наступления половой зрелости молодежь никто не воспринимал всерьёз и не считал своими конкурентами или соперниками, а потому попросту не замечал. Но в возрасте трех месяцев их взаимоотношения со старшими сильно изменились. Подростки всё чаще стали подвергаться нападениям со стороны взрослых самцов и окрепших ровесников.
Безоговорочно господствовал в парцелле крупный и агрессивный самец по имени Головорез. Он отличался прекрасным здоровьем и огромной силой, гладкой блестящей шерстью и уверенными движениями. У него недоставало половины хвоста, а потрепанные кромки ушей напоминали бахрому. Головорез всегда действовал согласно главному закону рода: "сила порождает страх, а страх укрепляет власть!" Судя по количеству шрамов на его шкуре, жизненный путь этого самца был тернистым, а королевские привилегии завоёваны в упорной борьбе с конкурентами.
Вторым, наиболее уважаемым членом сообщества, считался Дракон. Он беспрекословно подчинялся Головорезу, но в его отсутствие чувствовал себя хозяином и мог устроить "трёпку" любому сородичу. Нередки были и такие случаи: когда Головорез был занят обходом своих владений, его заместитель успевал серьёзно поухаживать за самками, и, вероятно, численность потомства Дракона превосходила таковую у Головореза. Доминирующий самец нередко переползал через своих покорных вассалов, оставляя на их шкурках капли своего особого секрета. Спорить, протестовать или выражать своё недовольство никто не имел права. Откровенно говоря, каждый из униженных в любой момент имел возможность уйти из парцеллы и стать вольным отшельником, но зверьки предпочитали такой свободе полную лишений жизнь на милой родине.
У подножия условного «пьедестала» прозябали самцы – изгои, влачившие весьма жалкое существование. Изгои рыли свои норы в стороне от собратьев. К местам кормежки и канаве с водой подходили лишь тогда, когда там не было других крыс, причем добирались они туда окольными путями, хватали первый попавшийся кусок и убегали с ним обратно…
Участок обитания сообщества разделялся на две зоны: защищаемую территорию и периферические владения. Сердцевиной защищаемой зоны была Цитадель – в ней находились жизненно важные объекты: убежища группы, основные источники воды и корма. Любого чужака, решившего проникнуть в эту святыню, ожидала неминуемая смерть…

Как в любом языке нет изначально "дурных" слов, так и поступки людей становятся хорошими или плохими исключительно по воле самого человека. Обычный вешний день, одна-единственная встреча, пара дежурных фраз, и Виктор попал в "переплет", коренным образом изменивший все его планы, мечты и дальнейшую жизнь. Всё это дало повод назвать "Злым Гением" виновника случившейся дьявольской трансформации.
Элегантный сорокалетний мужчина перебирал на стеллаже музыкальные компакт-диски. Виктор, студент престижного столичного ВУЗа, зашедший сюда между лекциями, взвешивал на ладони альбом группы "Квин", на покупку которого, по иронии судьбы, ему не хватало всего лишь десятки. Раздосадованный юноша, не привыкший откладывать исполнение своих желаний на потом, как раз размышлял над тем: «что оставить продавцу в качестве залога?», когда услышал приятный мужской голос: "У вас проблемы, молодой человек?", – и повернувшись, увидел одетого в прекрасный костюм, удивительно улыбающегося и свежо пахнущего человека.
– Нет, – машинально ответил он, но голос, видимо, выдал его досаду.
– Прекрасный выбор, – оценил незнакомец вкус Виктора. – Я сам обожаю эту группу. Знаете, что? У меня сегодня очень удачный день и поэтому прекрасное настроение. Разрешите сделать вам небольшой подарок? – и он распахнул портмоне…
Уверенность и обаяние этого мужчины обволакивали, завораживали и настолько располагали к общению, что Виктор прогнал, мелькнувшую было, мысль о "бесплатном сыре", и откровенно подумал: "Почему у меня до сих пор не было вот таких друзей?"
– Меня зовут Геннадием, я – бизнесмен, – представился "спаситель", – вот моя визитка. Сегодня я собираюсь отпраздновать одно важное и радостное событие, – продолжал он, сопровождая Виктора к выходу из супермаркета, – приходи, будет много ребят твоего возраста. Ну что, до вечера? – и Геннадий протянул Виктору свою ухоженную руку.
Сомнений по поводу того, стоит ли идти по указанному адресу, у Виктора, обладателя души, сотканной из одних крайностей, и привыкшего всё получать по первому требованию, не возникло. Он изначально знал, что – пойдет…
Вечеринка, больше похожая на карнавал, словно воронка засосала в себя обожавшего развлечения Виктора. Хозяин шикарной четырёхкомнатной квартиры принял его очень радушно, а компания, человек из двенадцати молодых людей, с первой минуты отнеслась к нему как к старому знакомому. Замечательные вина и ликёры, отлично подобранная музыка, откровенные наряды и позы красивых девушек, их недвусмысленные взгляды, всё это, как короткое замыкание, расплавило его последние "предохранители".
– Никогда не узнаешь, что есть добро, а что – зло, пока сам не попробуешь, – решил Виктор. – В конце – концов, жизнь даёт каждому то, на что у него хватает смелости…
Тем временем Геннадий делился своими впечатлениями о недавней поездке в Лондон и посещении квартиры великого Шерлока Холмса, но не все гости слушали его внимательно. Вот по кругу пошла самодельная сигарета. Какие странные ощущения… Тело стало лёгким, тёплым, ненастоящим. Виктор вдруг почувствовал, что любит всех сразу, одновременно он понял, что и его тут все любят…
Потом компания нюхала белый порошок, и Виктор удивлялся тому, как тот превращается в нём в разноцветные, звенящие и горячие искры-желания, которые пчёлами кружатся внутри его разбухшего тела, щекоча кожу и ища выхода. Наконец, словно крышку сорвало с кипящего чайника: Виктор перестал себя контролировать и принялся кого-то целовать, обнимать, раздевать…
Пробуждение было ужасным!..
Компания "поправилась" холодным пивком из запасов хозяина, которого за глаза все звали "Гена – Злой Гений". Появилась "дежурная" сигаретка и девушки вновь присели на колени Виктора.
– На лекции сегодня не пойду, – решил он.
А на полированном журнальном столике Геннадий уже выстраивает новую "дорожку" из волшебного порошка, и повеселевшие девчонки в коротеньких юбчонках начинают игру "в бутылочку"…
Вихрем завертела и понесла под откос беспутная жизнь: мерседесы, рестораны, танцы и шальные деньги, которыми безотказно снабжал Виктора Геннадий – Злой Гений с условием: "Потом отдашь". По части гулянок и выпивки юноша превышал всякую меру, а во хмелю частенько не ведал, что творил. В иной день Виктор тратил больше, чем его учёные профессора за целый месяц.
Однажды Геннадий отозвал Виктора в свободную комнату и закрыл за собой дверь.
– Как у тебя дела с учебой? – участливо поинтересовался он.
– Завал… – сник нетрезвый Виктор, – почти месяц не хожу на занятия: кругом одни задолженности. Уже предупредили, что если не возьмусь за ум – отчислят.
– Всё, что ни делается в жизни – к лучшему, – улыбнулся Геннадий. – Оформляй академический отпуск, а я берусь пристроить тебя в своей фирме. Работа несложная – исполнять мои желания, однако деньги обещаю совсем нешуточные. Кстати, свой долг быстро погасишь. В молодости надо уметь радоваться, а доучишься в следующем году, – и он похлопал парня по колену. – Ну что, договорились?
Виктор размашисто боднул воздух.
– А чем я буду заниматься? Справлюсь?
– Ты-то? – усмехнулся Злой Гений, – обязательно справишься, если не будешь забывать о моем к тебе отношении и станешь отвечать взаимностью. "Прекрасное не обязано быть добрым, оно даже прекрасно именно потому, что не добро. Кто ищет истины только для того, чтобы делать добро – не найдет ничего!" – загадочно и с пафосом продекламировал он. – Давай выпьем на брудершафт? – и Геннадий подсел с двумя бокалами на Витин диванчик.
– Ты мне не просто нравишься, я уже успел тебя полюбить, – горячо зашептал он в его ухо, покрывая поцелуями Витину шею и пытаясь расстегнуть ему молнию на брюках…
Как "это" получилось, Виктор потом так и не смог себе объяснить. Он просто закрыл глаза, откинул голову назад и расслабился. Сначала ласки Геннадия были даже приятны, но может всё это от французского коньяка?..
«Так вот какие у тебя желания!» – с отвращением подумал Виктор, когда к нему вернулась такая способность, и его передернуло. «Хорошо, что хоть никто не видел…» Чувствовал он себя, как червяк, которого насадили на крючок, да ещё и поплевали сверху...

Самым смышленым в помете Лауры был среднего размера подросток с грязновато-бурой шёрсткой. Когда пришла пора самоутверждаться, он быстро понял, что победить сильнейшего соперника в драке можно лишь предотвратив эту драку. Стараясь избежать нежелательных стычек с Головорезом и Драконом, он проявлял завидную сообразительность. Удирая от противника, зверек пользовался хорошо отработанным приемом: несколько раз обежав вокруг обрубка бревна, запрыгивал на него и  хладнокровно наблюдал, как разгоряченный доминант продолжает бессмысленно носиться вокруг полена. Сделав вхолостую пяток кругов, преследователь отправлялся подыскивать себе новую жертву, так и не догадавшись посмотреть вверх. Эта комичная сцена повторялась ежедневно, за что молодой самец получил имя Хитрец и среди сверстников стал считаться отчаянным смельчаком.
Добывая пропитание, Хитрец проявлял изобретательность и ловкость, поражающую соплеменников. Орудуя в кладовках людей, а в них крысы обычно зимовали, он первым догадался извлекать полужидкую еду из бутылок и склянок при помощи собственного хвоста, и даже придумал способ добывания содержимого из закрытых стеклянных банок. Раньше с ними дело обстояло совсем скверно: хотя глаза видели съестное, но зубы и когти соскальзывали со стекла, вызывая у крыс приступы голодного бешенства. Хитрец показал сородичам, что если банку столкнуть с полки на пол, то пища становится вполне доступной. Еще он научил пасюков* (Пасюк – это серая крыса.), как можно переправлять краденное в свои хранилища. Например, воруя куриные яйца, одна крыса ложилась на спину и прижимала яйцо к своему брюшку всеми четырьмя лапами. Хитрец хватал её за хвост и таким образом волочил до самой норы…

Забрав документы из элитного института, Виктор переехал в наш город и продолжил учебу. Чтобы хоть как-то свести концы с концами (обидевшаяся бабушка отказала своему любимчику в средствах), Виктор пошёл прислуживать брату Игорю, с которым случайно разговорился на улице, в Церковь Святой Истины. Дохода это практически не приносило, но зато здесь он мог ежедневно столоваться и регулярно встречаться с очень доброжелательными, внешне порядочными и благопристойными людьми.
– Легко любить тех, кто за тридевять земель, – повторяли они, – но очень трудно полюбить соседа…
– Раньше ты искал не там, где потеряно, а там, где светло. Пустыню твоей души, Виктор, мы превратим в райский сад…
– Раз Бог вызвал тебя к бытию, причем не на краткий миг, а для вечности, – ты ему желанен…
Брат Игорь помогал Вите изучать «Святое Писание» и читать Псалтырь, выучил с ним десяток молитв. Он брал его на обходы своего "участка", обучал несложным психологическим приемам и уловкам, при помощи которых легко обрести доверие человека, расположить его к себе, заинтересовать и подчинить. Обычно тактичные и воспитанные люди принимали миссионеров хорошо. Их слушали не перебивая, стесняясь оспаривать или критиковать напыщенные речи, украшенные цитатами из Библии, «искренними» улыбками и «неподдельной» заботой о благе собеседника…
Времени на учебу опять не оставалось, однако Виктору стало казаться, что он навсегда отмылся от суеты и грязи прошлой жизни. Наконец-то почувствовав себя спокойно и уверенно, он стал ощущать тягу к подобному общению, вкус жизни и интерес к новым знаниям. Он неоднократно вел с братом Игорем душеспасительные беседы, задавал множество вопросов, исповедовался ему в своих прежних грехах, даже самых тайных и постыдных. Новый "благодетель" живо интересовался жизненными перипетиями Виктора, а в особенности его состоятельной бабушкой, и даже намеревался стать посредником в налаживании с ней расстроенных родственных отношений. Также он обещал научить Виктора способам, как избежать призыва в армию.
Наступила зима. Как же она похожа на человеческую судьбу. Словно мириады снежинок, кружит и перемешивает людей неугомонный ветер. Кого-то возносит к небу, иных бросает под самые ноги прохожих. Можно думать о себе, что угодно, но с приходом весны всё это искрящееся великолепие неизбежно исчезнет. Прекрасная, яркая, радостная жизнь будет продолжаться по своим законам и дальше, но уже без нас.
Брат Игорь предложил Виктору переехать в одну из своих квартир, где регулярно его навещал, снабжая необходимой литературой, провизией и даже церковным вином.
– Как ни прискорбно, но истина и справедливость часто могут противоречить друг другу, – говаривал "пастырь" во время их посиделок, – ведь первую мы – познаем, а вторую просто понимаем. Правда – это та же истина, но ставшая предметом субъективной оценки человека. Она отражает не идеальные представления, а наш реальный мир, что делает её весьма асимметричной. Понятно, что при осмыслении одной и той же истины возможно появление различных вариантов правды. Это даёт нам дополнительные возможности отстаивать с их помощью свои ценности и нравственные принципы…
Таким пьяным, как в тот вечер, Виктор своего духовного наставника раньше не видел. Он явился во втором часу ночи и стал ломиться в келью "заблудшего сына своего", сопровождая некоординированные движения отборной бранью и оскорблениями.
– Открой мне дверь, а я отворю тебе врата рая! Проклятый гей, почему с другими ты можешь «это» делать, а со мной нет? Открывай немедленно! – и он густо «поперчил» свою дальнейшую речь отборным матом.
Виктору пришлось уходить через окно. Уходить навсегда. Мир снова стал серым…

В университете Виктор давно обратил внимание на эффектную шатенку-однокурсницу по имени Настя. Её огромные зеленые глаза и грустную улыбку он все чаще стал видеть в своих цветных снах. У Насти было немало поклонников-студентов, но ещё больше вилось вокруг неё каких-то непонятных "тёмных" личностей. Непросто было завоевать её внимание, но Виктору помогла практика общения с людьми, полученная в среде братьев-сектантов. Наконец, они стали встречаться.
Вскоре Анастасия призналась, что в её маленькой квартирке вечерами собираются друзья, которые не прочь "оттянуться" и побаловаться "герычем". Предложила попробовать и Виктору. После первого укола Виктор ощутил чувство непередаваемого блаженства. Блёклый и скучный мир сразу преобразился, стал казаться добрым и славным, а жизнь - прекрасной и вечной. Куда-то далеко-далеко улетели все печали и невзгоды. Рядом лежала и блаженно улыбалась его Настя. Никуда не нужно было спешить, покой и радость девятым валом захлестнули его легкомысленную голову…

Неожиданно объявился Злой Гений. Он открыл в нашем городе филиал своей фирмы и сразу же отыскал Виктора. Геннадий сильно изменился и больше не просил, а уже требовал: либо возврата "кругленькой" суммы, либо рабской покорности и сожительства, но за "кучу зеленых". На дурманящее зелье были нужны деньги, и парень с девушкой решили попробовать заработать на их приобретение с помощью богатенького дяди, а если их что-нибудь не устроит, то постараться его ограбить и скрыться. Только всё получилось во сто крат хуже, чем в самом мрачном их прогнозе. Во время первой же вечеринки  у Злого Гения Виктора и Настю крепко напоили и по очереди на глазах у всех присутствующих изнасиловали. 
– Так-то, Витек, – ухмылялся Геннадий, при этом глаза его делались какими-то холодными и мёртвыми, – судьба согласных с ней ведет, а несогласных – тащит. И так будет впредь, пока ты не поймешь, что ничегошеньки собой не представляешь. А вздумаешь снова меня "кинуть", пеняй на себя: я ведь могу вас живьем закопать…
Тогда униженные любовники решили привести в действие вторую часть своего плана. Они пришли к Геннадию не вечером, когда у него бывало полно народу, а в полдень и предложили купить Настину квартиру за смехотворную сумму – двадцать пять тысяч долларов. После недолгих переговоров сошлись на цене в десять тысяч. Когда Злой Гений полез в сейф за авансом, Виктор набросил на его шею удавку… Только убить человека оказалось совсем непросто… Геннадию удалось вырваться, а Виктор с Настей, убежали ни с чем, пока тот, лежа на полу, приходил в себя.
Дальше для них наступили трудные времена. Университет пришлось оставить, а самим, опасаясь мести Злого Гения, скрываться в пригороде на заброшенной даче, среди нечистот и вездесущих крыс. Настроение было, как у приговорённых к смертной казни. Они не сомневались, что Геннадий их ищет. Выхода из создавшегося положения парень с девушкой не видели. Страх сменился на какое-то тупое равнодушие… Холод и голод были не так уж и страшны, однако через пару дней у них начались серьезные проблемы со здоровьем, именуемые "ломкой". Настя, имевшая большую зависимость от наркотика, страдала более Виктора: её мучили сильнейшие боли в суставах и животе, сопровождающиеся рвотой и приступами истерики. В таком состоянии она и покинула их убежище, решив незаметно пробраться в свою квартиру и забрать оттуда остаток вещей, пригодных для продажи и приобретения дозы зелья. А погода словно хотела их за что-то наказать: начался проливной дождь с сильным порывистым ветром… Виктор так и не дождался свою подругу. Как он узнал позже, Настя была сбита неизвестной машиной недалеко от своего дома. Водитель с места происшествия скрылся.
– А может быть, у меня действительно нет сердца? – думал Виктор, вспоминая давние слова бабушки, – ведь мне её почему-то совершенно не жаль…

В бесконечных схватках и набегах проходили недели и месяцы. Некогда грозный Головорез начал понемногу дряхлеть и неожиданно вовсе пропал. Что с ним случилось, никто так и не узнал. Возможно, слабеющий доминант стал добычей собаки или попал в какую-нибудь ловушку, устроенную людьми. Главным претендентом на корону стал злой и коварный Дракон, руководствующийся принципом: "сила есть – ума не надо". Однако возмужавший в боях "молодняк" ощущал в себе не меньшую силу, чем этот ветеран. Однажды ночью несколько молодых самцов, ведомых, как вы уже наверно догадались, Хитрецом, оказали столь решительный отпор его королевским замашкам и нанесли сопернику настолько серьезные раны, что он был вынужден скрываться на периферии, превратившись в обыкновенного изгоя. Частенько просто диву даешься, насколько изменчива бывает наша удача...
И вот с наступлением сумерек все взрослые члены парцеллы собрались на территории Цитадели возле своей питьевой лужи. Самцы заметно нервничали, но от драк воздерживались. Самки принюхивались и вытягивали вверх шеи, как бы стараясь не пропустить что-то очень важное. Затем пасюки обмакнули концы своих хвостов в липкую грязь, состоящую из смеси глины и помёта, и сплели их в большой тугой узел, а сами расположились вокруг него… Наконец к этому скоплению грызунов приблизился Хитрец и, сделав стойку на задних лапах, присел на "трон" из хвостов своих покорных сородичей. Все замерли. Отныне нашего героя называли не Хитрец, а Мудрец, и был он королем большой крысиной семьи. Он смотрел грозно, но не зло, выглядел внушительно, но не свирепо, ему повиновались без ужаса и ненависти…
Правление Мудреца длилось до конца его дней. "Поодиночке мы – ничто, – было его девизом, – а вместе мы – сила!» Крысы втрое увеличили свою численность и значительно расширили границы владений, потеснив завистливых соседей. Молодежь теперь воспитывали не страхом, а примером, старых и больных больше не убивали и не изгоняли из парцеллы, а кормили лучшим кормом. Не было голодных и обиженных, пасюки стали крупнее, проворнее, сообразительнее.
Я не уверен в том, что животные способны ощутить себя счастливыми, но всё же думаю, что эта семья была счастлива. Такое не часто встречается даже среди людей…

За двадцать лет врачебной практики, я научился выслушивать исповеди пациентов со спокойным и невозмутимым выражением лица, которое бы сделало честь любому индейскому вождю.
– …Так какая же помощь от меня требуется? – задал я вопрос собеседнику, когда в рассказе Виктора наступила звенящая пауза, а сам он, наклонившись вперед и поставив локти на раздвинутые колени, закрыл лицо ладонями, словно его хлестко ударили.
– Доктор, я себя ужасно чувствую… Дайте мне какого-нибудь лекарства.
– Вам необходимо лечь в стационар и получить полный курс лечения, – стал объяснять я, не сразу поняв, о чем его просьба.
– Я не могу сейчас ложиться в больницу. Эти люди меня везде найдут, – в голосе парня отчетливо прозвучали истерические интонации. – Помогите мне, доктор! Вы же интеллигентный человек! Пожалуйста, сделайте мне укол морфина, ведь он у вас есть?!
– Это – исключено, молодой человек. Но я настоятельно прошу подумать и лечь в нашу клинику, иначе вы действительно погибнете…
– Тогда  у меня есть к вам огромная просьба, доктор. Ведь мне больше не к кому обратиться. На билет до Новосибирска мне не хватает пятисот рублей. Одолжите мне их. После возвращения домой деньги я вам незамедлительно вышлю.
– Знаете ли… Эта цифра поразительно похожа на стоимость одного "чека"… Но я готов поехать на вокзал и помочь вам приобрести билет на поезд.
– Тогда жду вас завтра на вокзале, – он порывисто встал и направился к выходу.
– Постойте, а может, вы голодны? – спросил я, доставая из своего портфеля  бутерброд и пригоршню конфет.
– Спасибо, – и он сунул мой сверток в карман. – До встречи.
Виктор ушел, а я остался сидеть за столом. Странно, но мне понравился этот несчастный парень, очень похожий на падшего ангела. Видимо неспроста жизнь метит некоторых людей, как лесник больные деревья перед вырубкой. У него изначально всего было с избытком: светлая голова, выдающиеся способности, неординарная внешность, достаток в доме. Не хватало главного – родительской любви, душевного тепла и искренности во взаимоотношениях с близкими. Задаривая малыша дорогими подарками, никто не заботился об его духовном мире, не утруждал себя воспитанием его чувств и закалкой воли. И, как теперь оказалось, – у него уже нет будущего. А это так страшно!
Да, я – психиатр, но, к сожалению, редко удаётся помочь человеку в результате одной-единственной беседы. Сегодня мы говорили на разных языках. Но главная трагедия в том, что, даже погибая, мой пациент всё еще не был готов принять необходимую помощь. Оставался один-единственный последний шанс – попробовать вырвать молодого человека из губительного окружения, и я решил его обязательно использовать.
Утром следующего дня мы встретились с Виктором возле касс Южного вокзала. Выглядел он по-прежнему неважно: под глазами были чёрные круги, волосы в беспорядке роились на голове, а во взгляде стало ещё больше горечи и тоски. На мои вопросы Виктор отвечал односложно и беспокойно перебрасывал с одного плеча на другое небольшую дорожную сумку.
Как и следовало ожидать, денег у него не было совсем. Старательно скрыв свою досаду, я приобрел на значительную часть своих отпускных билеты до Новосибирска и вручил их вместе с паспортом повеселевшему Виктору. Мы вышли на перрон. До начала посадки в московский поезд оставалось минут десять.
– Вот вам ещё деньжата на постель и чай, – сказал я.
– Большое спасибо, Валерий Васильевич, – тихо произнес Виктор, опустив глаза, – когда вернусь домой, я Вам всё до копеечки верну. А сейчас присмотрите, пожалуйста, пару минут за моей сумкой. Там в киоске продают очень аппетитные и недорогие булочки. Я мигом, – и он сбежал по ступенькам в подземный переход.
Виктор не вернулся ни через пять минут, ни через тридцать пять. Поезд тронулся и бодро умчал за горизонт мои иллюзии насчет этого "славного" парня, а также его последнюю возможность вернуться к нормальной человеческой жизни. Я прошел обратно в главное здание вокзала. Виктора, естественно, нигде не было. Симпатичная и приветливая кассирша сказала мне, что он сдал свои билеты обратно в кассу.
Это нужно было предвидеть… Но ведь я хотел выдать такой необходимый и важный для него "аванс" доверия и порядочности. Впрочем, даже посадив Виктора в вагон и помахав на прощанье рукой, я бы не смог помешать ему выйти на ближайшей железнодорожной станции и обменять проездные документы на деньги для очередной "дозы".
В задумчивости я развернул и положил в рот конфету. Красочная обертка полетела в урну. И надо же было такому случиться  – острая зубная боль проткнула навылет мою щёку. «Нужно срочно посетить стоматолога, – подумал я. Следом пришло озарение: «А не похожа ли данная ситуация на происшедшее с Виктором? Ведь в его внешне благополучном доме за показным лоском скрывалась не сладкая медовая начинка, а боль, распад, червоточина». И тогда я понял: в нашей жизни, где так часты проявления злобы и ненависти, главным исцеляющим источником, островком доброты, любви и уважения по-прежнему может и должна быть семья… Именно в ней обязаны объяснять детям, что лишь изменив себя, человек меняет свою судьбу.


          Эпилог
 
В сыром смрадном подвале на полуистлевшем матрасе у замшелой стены лежит изможденный и бледный Человек. Заострившиеся черты когда-то свежего и красивого лица застыли безразличной маской. Свеча, на огне которой Он приготовил своё зелье, догорела до конца и, раздражённо фыркнув, погасла, испустив в нависающий сумрак кудреватую струйку сизого дыма. Неподвижный взгляд полузакрытых глаз Человека прикован к яркому солнечному островку на грязном бетонном полу, проникающему из «того» мира через крошечное вентиляционное окошко. Мыслей нет. Времени – тоже. Человек ждёт, когда свет доползёт до боковой стены его пристанища, и тогда Он умрет…
Внезапно по этому пятну, как по экрану, пробежала искристая рябь, и вдруг Он увидел: свою бабушку в профессорской мантии, молодую и красивую мать, Виолетту в роскошном свадебном платье, счастливо смеющуюся Настю и даже по-дружески улыбающегося ему, как в день знакомства, Геннадия…
Когда на освещенный пятачок выползла Тварь и с интересом стала рассматривать Человека, Он её видеть уже не мог. После судорожного вздоха, его худая рука безжизненно упала на заплёванный пол, обнажив на внутренней поверхности худого предплечья «дорожку смерти»... Настороженно прислушиваясь и принюхиваясь, Крыса привстала на задние лапы и, наконец, призывно пискнула, приглашая своих сородичей на пир…      
Так встретились мои герои. А может, это были и не они…