Белоснежная голубка, шумно и широко расправив крылья, с силой взмахнула ими и полетела вверх, к голубому небу.
Все выше и выше. И уже то, что было таким большим внизу, становилось меньше и меньше. Отсюда, сверху, все виделось незначительным и безобидным: хаотичный город, с серыми домами и крышами, крепостная стена, извилистая серая дорога, выходящая из крепостных ворот, люди, двигающиеся по ней, светло-зеленые шары весенних деревьев, растущих на горе возле города.
Большими и неменяющимися оставались только теплое желтое солнце и далекий неровный горизонт.
Голубка улетала все дальше и дальше от большого города. Внизу, меняясь, чередовались черные, зеленые, серые пятна. А вот видно, что от дороги, уходящей от города, ответвляется тоненькая неровная нить тропинки, ведущая к небольшому селению с нескольким небогатыми домиками. Возле одного из них привязан осел, пощипывающий молодую травку.
Еще немного полетав, усталая голубка стала снижаться, приметив темно-зеленую ветку низкого корявого то ли дерева, то ли куста. Покружившись и распушив веером хвост, птица села на нее. Теперь можно было отдохнуть. Она аккуратно сложила белые крылья и, поблескивая черными глазками, стала смотреть на дорогу, проходящую невдалеке.
По краям широкой дороги с оставленными на ней отпечатками обуви недавно прошедших римских солдат, росла неприхотливая зеленая травка, из которой хаотично выглядывали яркие весенние цветы. Тяжелая пыль веков и народов на многострадальной и истоптанной множеством ног дороге еще не успела покрыть рождающуюся зелень и затемнить ее.
Весеннее солнце играло, согревая на деревьях зеленые, вновь рожденные листья. Казалось, природа ликует. Деревья, покрытые распускающимися цветами, распространяли в воздухе нежное благоухание.
Чуть повернув маленькую головку вбок, голубка увидела группу людей, идущих по дороге. Но бояться было нечего: они были еще далеко и вряд ли кто-нибудь из них подошел бы к одиноко стоящему дереву.
По мере приближения группы было видно, что идут мужчины разного возраста. Они шли не спеша из большого города Иерихон в большой город Иерусалим и о чем-то мирно беседовали.
Легкий весенний ветерок то догонял шедших, легко подталкивая их в спину, то затихал, прячась где-то в кустах, то вновь появлялся. А то, вдруг, капризничая, становился сильнее, крепче дул, холодея и разметывая длинные волосы на головах.
Было заметно, что мужчины шли группами по несколько человек. И только один из них, находящийся внутри групп, шел сам. Он ни с кем не общался, и улыбка была на Его лице. Весеннее теплое солнце освещало и согревало Его, черную кучерявую жесткую бородку, которую Он изредка поглаживал. Он чуть жмурился и улыбался. От Него как будто исходило какое-то свечение, льющееся мягко изнутри.
О чем Он думал?
Может быть о власти? Или Он шел по пыльной дороге, ни о чем не думая? Просто радовался жизни и наслаждался теплым днем? - Вот зеленая трава вдоль дороги. А вон корявое распустившееся дерево, на ветке которого сидит белая, едва различимая, птица.
Ему хотелось любви и счастья. Ему казалось, что весь мир покоряется Ему. Он сейчас в самом расцвете сил: ушло долгое детство и не пришла еще задумчивая старость – Ему тридцать три года. У Него крепкое тело и еще нет глубоких морщин на лице. Он шел прямо и был горд тем, что Он - истинный Царь Иудейский. Он знал это. «Жизнь прекрасна»
- Тук-тук, тук-тук, - бьется Его сердце.
Ему хотелось подпрыгнуть или даже побежать от переполнявшего его счастья. Но длинная одежда с множеством свисающих складок не давала идти быстро, а даже слегка задерживала движения. Серая вековая дорожная пыль осела внизу одежды и превратила ее в часть самой дороги.
Что-то беспокоило Его. Это было не с самого начала пути, а совсем недавно. Наверно, случайно попавший в сандалию камешек, незаметный, но надоедливый, напоминающий маленького и вредного бесенка, испытывающего терпение и делающего каверзы. Он шел, стараясь не замечать этого. Но камешек мешал идти и совсем не собирался исчезать, а, наоборот, доставлял больше беспокойства и боли. Он нагнулся, снял с ноги обувь, встряхнул ее, и очень маленький, твердый, темно-коричневый камешек выпал на дорогу. Надев обувь, почувствовал, что стало легче: ничего уже не мешало ходьбе.
Но беспокойство не ушло - Он не понимал почему; но кротко улыбался. Лишь изредка на лице появлялась какая-то тень задумчивости. Так бывает, когда небольшое облако проплывет по спокойному весеннему небу, оставляя на земле, освещенной ярким солнцем, темную и холодную пробегающую тень. А спустя несколько мгновений опять тепло и солнечно.
Что такое власть, и для чего она нужна?.. Почему одним дано ее иметь, другим нет?.. Что она приносит: добро или зло?.. Почему к ней стремятся?.. Это тяжелая, гнетущая ноша или сладостный беззаботный полет?.. Иметь роскошные дворцы, большие гаремы, несметные стада, золото, много еды – является ли это наказанием?.. Или это цель всякой жизни?.. Делает ли власть первыми или делает последними?..
Может ли власть одного человека сделать остальных людей счастливыми?.. Могу ли Я иметь право на власть и вести за собой людей?.. И кто имеет это право?..
Бывает ли власть хорошей для всех, и нужна ли она всем?.. Что есть добро, и что есть зло?..
Казалось, сама природа прислушалась к Его мыслям: все замерло и затихло – даже ветерок, постоянно сопровождавший их, куда-то исчез.
Делаю ли Я все это ради власти и славы или ради добра и мира?.. Может быть, сесть на коня и въехать в город, как подобает победоносному герою?.. Как было бы хорошо с высоты высокого красивого коня видеть свою власть и свое могущество над людьми! Они ведь так Меня любят!
До Иерусалима уже было недалеко, вот и Елеонская гора, покрытая зеленью, а перед ней два небольших поселения Виффагия и Вифания.
Он остановился, и вместе с Ним остановились все.
Нужно выбрать сейчас между тем, что легко, и тем, что правильно.
И тогда Он сказал двум спутникам:
- Пойдите в селение, которое прямо перед вами…
Он по-доброму посмотрел им в глаза, затем продолжил:
- Входя в него, тотчас найдете привязанного молодого осла, на которого никто из людей не садился…
Они с любовью и преданностью слушали его.
- Отвязав его, приведите.
Все недоуменно посмотрели на Него. Как? Разве Он не на коне въедет в Иерусалим? Ведь Он же покоряет его? Народ ждет освободителя!
Легкое волнение и тихий шум вдруг возникли среди Его спутников.
А Он, не обращая внимания на это и предвосхищая вопрос двух спутников, добавил:
- И если кто скажет вам: что вы это делаете? - отвечайте, что Он надобен Господу.
Затем, как бы про себя, тихо добавил:
- И тотчас пошлет Его сюда.
Они кивнули в знак согласия и пошли по небольшой извилистой тропинке в селение.
Он стал ждать.
Зачем въезжать на боевом коне? Он не хочет войны и не хочет быть победоносным героем, каким ожидает Его толпа. Он царь мира и любви.
Двое Его учеников вскоре подошли к небольшим домам и увидели возле крайнего дома осла. Тот низко наклонил голову и жевал молодую зеленую травку под ногами. Он был привязан толстой серой веревкой к воротам. При виде идущих к нему людей, осленок поднял голову, слегка встряхнул ею и посмотрел на приближающихся. Они не были врагами – бояться было нечего. Кисточка его хвоста слегка покачалась из стороны в сторону.
Люди подошли совсем близко и, переглянувшись, стали отвязывать веревку.
На пороге дома сидел, греясь на весеннем солнце, старик с седой бородой. Его морщинистые, в старческих пятнах, руки медленно перебирались темные четки, отполированы уже не одним поколением. Возле ног сидела, поджав лапы и зажмурив глаза, полосатая кошка. Казалось, что она спала. Но это было не так, кошка сквозь маленькие щелки глаз смотрела на разыгравшихся невдалеке серых молодых воробьев.
Старый человек бесцветными от времени глазами молча наблюдал за пришедшими с самого их появления.
Возле него остановилась девушка в длинной темной юбке и белой расшитой блузке, державшая глиняный кувшин за ручку. Она тоже стала смотреть на пришедших.
И когда они увидели, что те двое отвязывают осла, старик спросил:
- Что делаете?
Девушка подошла к ним ближе и, переложив кувшин из одной руки в другую, тоже спросила:
- Зачем отвязываете осленка?
Посланные посмотрели на них и, улыбнувшись, сказали:
- Он надобен Господу; и тотчас пошлет Его сюда.
Девушка оглянулась на старика, на ее лице было удивление.
А старик, услышав ответ, медленно покачал головой вверх-вниз и счастливо улыбнулся. Он ничего не сказал, а о чем-то задумался; при этом старые четки все также крутились в его высохших руках.
И когда двое уходили, ведя на привязи осла, и девушка, и старик смотрели им вслед. Даже полосатая кошка встала, прогнула спину, потянулась и уселась на задние лапы, обернув себя колечком хвоста и широко раскрыв изумрудные глаза.
Когда же пришедших уже не стало видно, селяне все еще стояли и смотрели.
Обратная дорога от поселения уже не казалось такой длинной, как вначале. Двое мужчин вели за веревку покорно шедшего осла.
Вот уже и большая пыльная дорога.
На дороге стоит Он. Они подвели осленка к Нему. Он подошел к животному, погладил и, поправив накинутые на него одежды, сел на осленка.
Осленок медленно пошел в гору, и перед ним, на дороге, клали ветви деревьев и стлали одежды.
Я для власти?.. Или власть для Меня?..
Он посмотрел на окружающих. Они с добрыми, просветленными лицами смотрели на него и улыбались Ему.
Любят ли они Меня или они любят власть во Мне?..
Он вздохнул.
Белая голубка, видевшая все это, еще немного посидела на ветке, покрутила своей маленькой головкой и, кажется, даже что-то проворковала. Она, слегка взмахнув крыльями, плавно слетела на землю, повертелась на одном месте, поковырялась в старой трухе, и, найдя какую-то небольшую веточку, взяла ее крепко в клюв и шумно взлетела. Она поднималась все выше и выше, и уже под ней опять становились меньше: корявое дерево, на котором она сидела, серая извилистая дорога, по которой ехал человек на осле, окруженный множеством людей, гора, над которой она летела. А впереди был город, в котором она хотела свить свое гнездо.
А Он ехал на осле, слегка покачиваясь, радостно и искренне улыбался людям, сопровождающим Его и встречающим Его, - людям, так боготворящим Его. Они ждут, что Он явит божественную силу, и ненавистные им римляне будут уничтожены, а затем придет вечное Мессианское Царство. Но Он не будет истреблять римские легионы - это бессмысленно.
Не может быть всеобщего обновления без нравственного обновления каждого.
Знал ли Он, что через четыре дня эти, так любящие Его ученики, в страхе разбегутся из ночного Гефсиманского сада, оставив Его связанным в руках стражи; а толпа, ныне приветствующая Мессию восторженными криками, будет в озлоблении вопить: "Распни, распни Его" ? А Его царственным венком будет венец из терна с кровью?
- Тук… Тук… Тук… - ровно бьется его сердце.
Но сейчас Он ехал в гору, и еще не распростерся и не пал перед Ним царственный Иерусалим. Он видел перед собой пыльную неотвратимую дорогу, близкий край горизонта судьбы и светло-голубое весеннее небо жизни.
Ветерок опять подул на него, на этот раз слабее и теплее, как бы прощаясь с Ним.
По небу летела белая птица, набирающая высоту и устремившаяся в сторону судьбоносного города. Голубка становилась все меньше и меньше, пока не превратилась в темную точку. А потом и совсем исчезла из виду.
«Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел». ( Иоанн 12 : 27)