12
В следующие несколько дней, ничего особенного не случилось. Была обыкновенная рутинная, порой изматывающая работа. Сатин первый приходил на раскоп и уходил с него последний. Остальные участники экспедиции работали по графику – с семи до двух дня, но уставали не меньше своего шефа, хотя и старались по мере возможности отлынивать от работы. Виктор не работал на большом раскопе, а в метрах десяти выше него, ставил шурф вместе с Гриневичем. Остальные снимали в большом раскопе второй горизонт.
Погода стояла жаркая, да к тому же парило. Земля требовала живительной влаги, но дождя небыло. На голубом небе, лишь к обеду появлялись белые пушистые, облачка, которые держались до вечера. Ночью они пропадали, как будто их корова слизала языком и утром археологов встречало чистое голубое небо, с бледной, почти прозрачной луной. Лишь на пятый день после возвращения Виктора, ближе к обеду со стороны Симферополя поползли свинцово-темные тяжелые тучи, которые в аккурат к окончанию рабочего дня, полностью заволокли небо. Без четверти два Виктор, сидя в шурфе, почувствовал на своей обнаженной спине прохладные капли дождя. Сатин, не успевавший что-то доделать, обреченно махнул рукой, давая понять, что работа закончена. Остальные участники экспедиции, восприняли этот знак с энтузиазмом. Они с радостными воплями закопали в отвале рабочий инвентарь, и живо пошли с раскопа.
Под моросящим дождем археологи, дошли до лагеря. Им несказанно повезло, так как аккурат, после их обедней трапезы, дождь полил как из ведра. Сразу выявился «профессионализм» в установке палаток. Так, в боковинах палатки, в которой обитали Виктор и Кирилл, образовались большие «пузыри», в которых стала скапливаться дождевая вода. Вода стала медленно просачиваться через ткань во внутрь палатки, капая на находящиеся в ней вещи. Сатин, как бы невзначай, намекнул Виктору и Кириллу об их промашке, и те стремглав понеслись ликвидировать промах. Они моментально промокли до нитки, под злорадные комментарии Витали и Леши. В отместку, подувший ветерок, направил струи дождя под брезентовый тент, где за столом сидела остальные археологи, и все в панике расползлись по своим палаткам (ни кто не хотел окончательно вымокнуть). Среди молодых дарований отечественной археологии, возник логичный архиважный вопрос. Это был, один из тех вопросов, которые задавала передовая интеллигенция второй половины XIX века и не перестают задавать наши современники. Он гласил: «Что делать?». Действительно, что делать сидя в палатке, в лесу, в горах, когда хлещет ливень? Можно было читать в полумраке при свете свечи. Но портить зрение решительно никто не хотел. В экспедиции, к слову, вообще мало читали, обстановка не располагала. Можно было еще играть в шахматы и шашки. Однако эти высокоинтеллектуальные игры, были не в почете. Единственный человек у кого оказались карманные шахматы и шашки – была Аня. Но партнера, по игре она не могла найти, так как после разгромного поражения Кирилла, сдавшегося девушке на пятнадцатом ходу, для всех остальных слово шахматы было «табу». Правда это случилось недели давно, две назад. Но видно воспоминания были сильны. Юра, в свое время пытался играть шашками в «Чапаева», однако из-за чрезвычайного неудобства шашек (они отлично улетали в разные стороны), он растерял добрую половину фигур. Поэтому от этой игры дружно отказались. Оставались естественно карты. В палатке у Виктора собрались Кирилл, Леша, Юра, Гриневич. Они сели по диаметру палатки, вокруг свечи, освещающей дрожащим пламенем «карточный стол». Карточным столом сегодня служил желтый чемодан Виктора.
Сначала играли в «бридж», потом в «покер». Игра продолжалась часа полтора, под шум дождя барабанившего по крыше палатки. Затем пришел черед более плебейским играм - «дурака» и «пьяницы». Еще через три часа игры, все с трудом смотрели на карты, но играли, не зная чем заняться. В этот час на помощь пришел основной инстинкт, точнее один из них – голод. Как известно, есть хочется и в снег, и в жару, и в холод, тоесть всегда. Но еда в палатке отсутствовала и ее нужно было добыть. Для этого кому-то из игроков требовалось выйти из палатки, и пройти двадцать метров до хозяйственной палатки, где взять буханку хлеба, сгущенку, овощи и воду. Естественно никому не хотелось выходить под ливень, шлепать по мокрой траве и месить ногами грязь. Для решения этой проблемы, было решено сыграть в очередной раз в «дурака» и заслать за едой проигравшего. Проигравшим оказался Леша, который немедленно обвинил всех присутствующих в шулерстве, и потребовал реванша. Однако вместо реванша, он получил пару ударов, по мягкому месту и на половину выдворен за пределы палатки. Голова и плечи Леши, стоящего на четвереньках, упирающегося и ругающегося матом, оказались за пределами палатки, а остальная часть туловища, в палатке. Виктору, стало жалко Лешу. Он отогнал Кирилла и Юру, выталкивающих несчастного коллегу из палатки, и процитировал Библию, если точнее Ремарка, который в свою очередь как раз и цитировал великую книгу. Схватив Лешу за талию и втаскивая назад в палатку, он сказал:
- Возлюби ближнего своего, как самого себя!
За что он получил, поток обвинений Леши и Юры, в нетрадиционных наклонностях и взрыв хохота остальных картежников. Однако этот эпизод вдохновил пойти Лешу за едой.
- Хорошо ты его напугал, - одобрительно произнес Гриневич. - Теперь я знаю его слабость и страхи. Если что, я буду говорить, что его трахнет Виктор, в случае отвратительного поведения.
- Отстать, нарик, нечастный, - огрызнулся Виктор.
- Успокоились. Теперь играем в преферанс, - окрыленный предвкушением трапезы, сказал Кирилл, - это высокоинтеллектуальная игра, не в пример другим играм. Играем «Сочи». В благодарность гонцу, я раздаю карты и на Лешу. Видите какой я добрый!
Леша отсутствовал долго, чем поставил, играющих в тупик. До хозяйственной палатки было идти минуты две, а Леши уже не было минут двадцать. Было выдвинуто несколько версий. Первая состояла, в том, что Леша в гордом одиночестве решил объесть всех, и как следствие обожрался, заснул в хозпалатке среди груды консервов, и ящиков с овощами. Вторая гласила, что он заблудился среди палаток. Третья – что его похитили, либо леший, либо инопланетяне или совратили русалки. Когда в процессе разработки была четвертая версия, появился Леша, мокрый, грязный, но с едой.
- Где ты бродил? Мы тебя потеряли!– возмущенно поинтересовался Кирилл.
- Иди в баню, - ответил Леша.
- Я рад, но бани нет. Жратву принес?
- Ну.
- Давай! - хором сказали все игроки, отложившие на миг свои карты.
- Не фига я вам не дам, пока не переоденусь. Вы же не хотите, что бы я вас запачкал экологически чистой грязью.
- Конечно нет, - зевнул Юра, - но жратву давай.
- Обойдетесь, - мрачно сказал Леша, снимая мокрую куртку.- Как погнать несчастного в дождь, это вы можете. Подождать кворума у вас нет сил! Шулеры!
Тем временем руки изголодавшихся игроков потянулись в пакету с долгожданной едой. Но не тут то было. Нанося удары на право и налево, Леша безжалостно сокрушил, наглые попытки картежников, выхватить у него долгожданную пищу. Переодевался Леша долго. Первым сорвался Кирилл, который закричал:
- Снимай штаны, я устал ждать!
- Еще один голубой! – возмутился Леша.
- Тогда я могу тебя пугать еще и Кириллом. Они кстати. Живут в одной палатке. Вот в чем вопрос! Леша, не спи с подозрительными типами в палатке, и не поворачивайся к ним задом, - ядовито заметил Гриневич.
- Что, ломает?
- Есть хочу.
По окончании переодевания, Леша торжественно высыпал посреди палатки из пакета еду, увенчав ее пакетом вина.
- «Портвейн Таврида», - прочитал Юра.
- Ставрида, - поправил его Виктор.
- Ты реабилитирован, - вынес свой вердикт в отношении Леши Кирилл.
- За что?
- За опоздание, или задержку. У тебя задержка.
- Пошел в баню, - повторил Леша.
Все достали ножи и мгновенно покрошили овощи и хлеб. Виктор пробил в банке со сгущенокой две дырки и приложился к сладкой тягучей жидкости.
- Не выпей все, - чавкая сказал Леша.
Они быстро раскупорили пакет вина, и распили его закусывая черным хлебом, сладким перцем и помидорами. В самый разгар трапезы, раздался шорох и сиплый кашель курильщика. Юра быстро спрятал вино за спину, и сделал самый невинный вид заговорив о вышивке одежды. Через минуту в палатку засунул свою бородатую голову Сатин. Он подозрительно окинул взглядом присутствующих и громко понюхал носом.
- Что у вас, Монте-Карло?
- Какое Монте – Карло? – переспросил Виктор.
- В карты играете, небось на деньги или на желание.
- Да мы совершеннолетние, и играем на интерес, – с достоинством ответил Виктор.
- Ну и дураки. Я в вашем возрасте, играл на раздевание с девками.
- Почему дураки? И девок нет!
- Вот поэтому и дураки? Вы что играете друг с другом на раздевание?
- Вы что?!
- Я ничего, а вот вы ведете себя подозрительно. Играете на раздевание, требуете снять штаны и говорите о вышивке.
Сатин залез полностью в палатку и уселся у входа. Всем своим видом он напоминал огромного ленивого, но сильного медведя.
- Что же вы делаете? Бухаете сами, жрете в тайне от всех?
- Да, что вы, Борис Евгеньевич, как вы можете так о нас так думать! – искренне возмутился Кирилл, пододвигая к Сатину кусок помидора, огрызок перца и надкусанный ломтик хлеба. – Угощайтесь, чем богаты, тем и рады.
Сатин ни как не отреагировал на предложенные деликатесы, а грозно спросил:
- Что пьете?
- Ничего, ответил Леша.
- Врете. Знаю я вас студентов и иже с ними, все выпьете, что горит, все сожрете, как саранча. Это нормально – сам был такой. Но вы ведете себя отвратительно. Знаете почему? Знаете, только молчите. Потому, что жрете тайно, сами, вместо того, что бы кушать в коллективе. У меня это не пройдет. Значит так, два человека на растопку печки.
- А если они не хотят?
- Есть хотят все, - неожиданно мягко сказал Сатин. – Вопрос в другом, кто будет готовить? Скажете девчонки, - конечно нет, им нельзя мокнуть, у них хрупкий женский организм. Иностранцы - гости и к тому же платят нам деньги. Значит тоже нет. Может я или Горовой? Так мы все это время не в карты резались, а работали, к тому же почистили кастрюлю картошки. Остаетесь вы. Короче, двое из вас берут Виталю и на растопку печки. Затем один из вас идет в хозяйственную палатку, берет молот и пустые консервные банки в мусорной яме за печкой. Когда у него будут эти вещи в руках, он методично забивает их в землю возле печки, делая площадку. Разговор закончен.
Сатин положил в рот предложенный кусок перца, и вылез из палатки. Игроки грустно переглянулись, слушая удаляющиеся шаги своего шефа. Что бы в очередной раз не заниматься выборами, был сделан компромисс – пошли все.
Дождь к этому времени прекратился, но с деревьев предательски капали дождевые капли, раздражая Виктора. С горем пополам, они разожгли печь, и приготовили ужин, состоящий из вареной картошки, консервов тушеных с луком и помидорами. После ужина Сатин с надеждой посмотрел на небо, сказал, что завтра будет хорошая погода, и пошел спать в свою палатку. Иностранцы последовали его примеру. Остальные археологи, укутавшись в пока еще сухую одежду ежились за столом, попивая чай и травя разговоры, разбившись по кучкам. Горовой попытался читать, свою книгу, пытаясь абстрагироваться от бесед, корча из себя интеллектуала. Виталя, который не мог ни к кому примкнуть, захотел выпить еще чаю, но чайник оказался пуст. Он не растерялся и поплелся на кухню, в поисках кипятка.
- Вот. Поймал! – внезапно раздался откуда-то вопль Витали.
Все сидящие за столом насторожились. Горовой проворно захлопнул свою книгу и прислушался. Сразу было видно, что он ищет повода прекратить чтение. Изольда, Ира и Аня, прервав свою девчачью беседу, в унисон поставили кружки на стол и удивленно переглянулись. Гриневич, бросил на землю самокрутку из дубовых листьев, и напряженно засопел.
- Что-то случилось. Наверное, это там, - указал он пальцем в кусты Гриневич.
- По-моему где-то за кухней, - возразил Виктор.
- Согласен, - кивнул головой Горовой.
Все дружно встали из-за стола и гурьбой направились на кухню. Виновника на кухне не было, он стоял за стеной кустов, возле выгребной ямы, с лопатой наперевес. Как это ни парадоксально, но на лице Витали умещались радость победы и зверский оскал.
- Смотрите, кого я нашел! – указал Виталя черенком лопаты в яму, - настоящая нутрия.
Все дружно заглянули в выгребную яму. Там среди пустых консервных банок, картофельных лушпаек, и прочего мусора, сидело маленькое рыжее животное, которое жалобно чихало и кашляло.
- Молодой человек, вы уверены, что это нутрия? - с сомнением в голосе сказал Горовой, - У нутрий на лапах должны быть перепонки, а у этой вроде бы нет.
- Нужно проверить, - рассудительно заметил Виктор, - давайте бросим ее в воду. Предлагаю в озеро. Если она будет плавать - значит нутрия, а если нет – крыса.
- Озеро далеко.
- Тогда в ведро с водой.
- Дохлятину из ведра ты тоже будешь вылавливать? – съязвил Горовой.
- Мне ее жалко, - заканючила Изольда.
- Нутрия, нас может привести к своему гнезду. В гнезде этих нутрий десяток, а может и больше. Значит мне хватит и на шапку и на воротник, - мечтательно произнес Виталя, подсчитывая виртуальные барыши.
- А если это крыса? – не унимался Горовой.
- Тогда убить, - кровожадно ответил Виталя, с силой вонзив лезвие лопаты в землю.
- Какой будет воротник, или шуба из крысиных шкурок!
- Фи, это мерзко, - сказала Аня, - мы же за Гринпис. Давайте ее отпустим.
- Прибить.
- Что скажешь Ромыч? – обратился Горовой к Гриневичу.
Гриневич, глубоко вздохнул, и подняв глаза к небу заговорил:
- Крысы из столетия, в столетие сопровождали человека, подчищая за ним дорогу. Например, найдены останки крыс на стоянках неандертальцев. Не мне ли вам это объяснять сеньор?
Горовой согласно кивнул головой.
- В тоже время, - продолжил Гриневич, - они ходили за человеком разнося разнообразные болезни, чуму например. Чума в четырнадцатом веке, между прочим, выкосила половину населения Европы. С другой стороны, наличие крыс, является признаком достатка и благополучия. Значит, мы хорошо живем. Однако учитываем тот факт, что сейчас лето, и различные инфекции так и прут по все дыры. Если посмотреть в другом аспекте - крысы приносят много пользы. Сколько крыс положило свои головы на алтарь науки?! Никто не скажет, их количество досконально. Наверное, миллионы. Им не установлено ни одного памятника, не то, что собаке Павлова. Это крайне не правильно.
- Короче, Демосфен, - прервал его Юра.
- Лично она мне ничего не сделала. У меня нет доказательств, что это крыса. Кроме того у этого животного могут быть маленькие дети, или оно, в смысле животное, наверное несовершеннолетнее - тогда мы покушаемся на жизнь крысиного ребенка.
- Отпустить, что ли? – переспросил Юра.
- Это таки крыса! – кровожадно воскликнул Виталя.
- Я это не сказал, - вздохнул Гриневич.
- Крыс надо мочить, - веско заметил Юра.
- Да, - подтвердил Виталя, - к тому же она украла у меня огурец. - Собака.
- Крыса, - поправил его Юра.
- Не важно.
- Виталя, какой огурец? Ты же пошел за водой? – спросила Аня.
- Вкусный, сочный. Я его нашел и хотел съесть.
- Как он попал в мусорную яму?
- Упал.
- Значит это его законная добыча.
- Крысу надо ликвидировать, - многозначительно сказал Леша. - Из услышанных мною прений следует, что от крысы больше негатива, чем позитива.
- Я ее боюсь, - сказала Ира.
- Это не суд. Это судилище! – внезапно воскликнула Изольда.
- Согласна, - подтвердила Аня.
- Насилие над зверьком, только через мой труп!
Сзади послышался шум шагов, и хруст веток. Тяжело топая по земле берцами по мокрой земле, к скоплению оживленно дискутировавших археологов подошел Сатин. Он затянулся сигаретой, выпустил клуб дыма, взял в пальцы окурок и швырнул его в выгребную яму. Тускнеющей красной точкой упал в какую-то консервную банку, и шипя потух.
- Что за шум, а драки нет?
- Вот нашли, животное, крысу или нутрию, - многозначительно вздохнул Виктор, - и думаем, что с ним делать.
- Оно украло мой огурец! – веско заметил Виталя.
- Разойдитесь, - сказал Сатин, и протянул руки к лопате Витали. Тот послушно отдал ему инструмент. Сатин ловким движением руки подцепил животное ковшом лопаты и с размаху швырнул ее в кусты.
- Вы же ее могли убить или покалечить? – пожурила его Аня.
- Какое мне до этого дело? Я ей подарил свободу. А свобода легкой не бывает. Идем к столу, будете получать задания на завтра. Кстати, тебе с Изольдой своей властью присваиваю гордое звание спасителя пацюка.
Но задания Сатина «на завтра» не пригодились. В горах тучи имеют странное свойство цепляться за вершины и лить, лить и лить влагу с небес на землю, пока не выльют все - и баста. Поэтому дождливая погода была и на второй и на третий день. Палатки, постепенно, промокали, а вещи, даже находящиеся в рюкзаках, становились сырыми и вызывали неприятный озноб при одевании. В свободные минуты, археологи занимались лагерем, отмывали кости и кремень, и бездельничали, что откровенно разлагающе действовало на коллектив.
Был третий пасмурный день. Дождь на время прекратился. Видимо серые тучи решили сделать перерыв в поливании земли, чем и воспользовались археологи. Она достали какую-то часть сырой одежды и развесили на веревках, поддерживающих палатки, наивно думая, что та высохнет. Сатин раздал всем какие-то поручения, а сам сел под тентом за столом с Мариусом и Вернером. Виктору, Ире, Леше и Витале, выпала почетная миссия, отмывать найденные кости. Они вчетвером сидели вокруг большого жестяного корыта, и отмывали от грунта найденные останки досторических тварей, аккуратно складывая обломки их остовов на большую, не первой свежести тряпку. Вдруг, в близи лагеря раздался шум легкового автомобиля. С каждой минутой шум усиливался, и вскоре на территорию лагеря въехала серая «Волга». На лицах членов экспедиции отобразилось несказанное удивление, поскольку никто не ждал никаких гостей. Виктор, отложил в сторону очередную отмытую кость, застегнул грязную ветровку, пригладил всклоченные волосы и почесал недельную щетину. Он задался вопросом, о том, кого могло принести в такую глухомань!? Двери автомобиля, тем временем открылись, и из него вышли трое. Двое из них были мужчины, третья женщина. Один из них, очевидно главный, был плотный лысый мужчина лет сорока пяти, одетый в бермуды, белоснежную тенниску и шлепки. Другой был водитель, манерами смахивавший на бывшего военного. Третьим гостем была женщина в широкополой панаме, огромных солнцезащитных очках, легком платье и изящной сумочкой через плечо. Лысый, сразу угодил ногами в грязь и отчаянно чертыхнулся. Женщина, тем временем, сняла шляпу и очки, и Виктор к своему ужасу узнал в незваной гостье свою маму. Мама настороженно окинула взглядом весь лагерь, и моментально выделила Виктора, среди серых фигур других участников экспедиции.
- Витенька, сынок, мой любимый! – громко воскликнула она, и осторожно ступая по влажной траве, направилась к Виктору.
Сидевшие рядом с Виктором Виталя, Леша и Ира, с немым удивлением смотрели то на маму, то на Виктора.
- Как ты возмужал, - обняла его мама и (о ужас!) начала его целовать. Он сделал отчаянную, но безуспешную попытку освободиться из объятий, но этим лишь спровоцировал дальнейшие лобзания.
- Витенька, ты по-моему похудел. Тебя тут не кормят!
- Нет мама, кормят.
- Ты осунулся, у тебя мешки под глазами. Но выглядишь ты замечательно, как настоящий мужчина. Только не причесанный и неухоженный. У тебя грязные штаны, и дырка на коленке. От тебя дурно пахнет.
- Мама тут третий день идет дождь. Не запачкаться невозможно! Штаны я порвал сегодня. И просто не успел починить.
- Третий день! Боже мой! Третий день в воде и грязи!
- У нас есть замечательные палатки и тент.
- Я вижу, - с нервным, граничащим с истерией смехом сказала мама. Она положила руку Виктору на плечо и стала лихорадочно ощупывать на нем всю одежду, остановив свою руку лишь у него в паху. Виктор сделал неловкую попытку вывернуться.
- О Боже, - завопила мама. – Вся твоя одежда сырая! Ты же можешь заболеть, простудиться, прихватить воспаление легких, или как минимум бронхит. Еще ты можешь простудить, свои…свои мужские органы. Ты рискуешь остаться без детей.
- Мама!
- Что мама! Не мамай. Немедленно переодевайся. Ты белье, надеюсь, меняешь каждый день или как минимум через день?
- Каждый день, - соврал Виктор, - а иногда даже два раза в день. Мама, тут чужие люди, женщины. Не надо со мной так говорить.
- То, что я как мать пекусь о своем сыне, это тебя стыдит? Кстати, девушка, как вас зовут?
- Ира, - ошеломленно ответила та.
- Ирочка, вам же приятна забота матери.
- Да, но…
- Видишь, ей приятна забота матери, - не дала договорить Ире мама, - а вам. Молодые люди?
- Алексей и Ватилий, - сказа Леша.
- Алексей и Виталий, несказанно радовались бы появлению своей мамы.
- Мама, отпусти меня там, - оторвал руку мамы от своих штанов Виктор.
- Ой сыночка, извини, - спешно убрала руку мама поцеловала его в лоб. – Кстати, где вы моетесь?
Виктор закатил глаза, панически стараясь придумать что-то по правдоподобнее и поприличнее. Ему на помощь пришла Ира.
- Знаете, тут поблизости есть замечательное озеро, и мы в нем купаемся после работы, стираем нашу одежду...
- Стираете? – переспросила мама.
- Стираем и моемся, - спешно подтвердил Леша. – Знаете ли, оно небольшое, но уютное такое озеро, диаметром метров сто пятьдесят, с красивыми разлапистыми деревьями, и еще какими-то деревьями вокруг…
Вот тут-то Леша допустил стратегическую ошибку, поскольку думал, что женщин интересует красота природы. Но он упустил, одну немаловажную вещь – перед ним была еще и мама, находящаяся в шоке от состояния своего чада.
- А животные там бывают.
- Замечательные коровки с колокольчиками на шее, пушистые овечки и стройные лошадки.
- О, ужас! – театрально воскликнула мама.
- Не беспокойтесь, они на людей не бросаются…- сказал Юра, недоуменно поглядывая то на маму, то на своих соседей.
- Молодой человек, не принимайте меня за дуру. Это же антисанитария! В жару в стоячей воде, размножается множество пагубных микроорганизмов. Это не озеро, а лужа, да к тому же там собирается домашний скот. Во время купания, вы невзначай глотаете воду и легко можете подцепить расстройство желудка, а в худшем случае, дизентерию или холеру. Холера, в свое время косила тысячи жизней. И я не удивлюсь, что где-то поблизости есть чумный могильник, размытый дождевой водой, которая сносит эту отраву в озеро. Потом вы безмятежно купаетесь в озере, не подозревая о грозящей вам опасности . Вы же рискуете жизнью!
- Там вода холодная, ключи чистые бьют.
- Витенька, ты к тому же можешь простудиться! Подхватить воспаление легких, купаясь разогретым на солнце в ледяной воде, проще простого.
- Это прохладная вода, а не ледяная!
- Знаю я вашу прохладную воду!
- Вы же не измеряли ее температуру!
- В том то и дело, что не измеряли! И пытаетесь меня успокоить. Виктор, надо ехать. Тебе по всем показаниям надо уезжать отсюда! – всплеснула ладонями мама.
- Мама, давай отойдем, в сторону, и поговорим.
Мама, закатила глаза, всплеснула руками и кивнула головой в знак согласия. Виктор уверенно пошел к палатке. Мама спотыкаясь пошла за ним. Она с беспокойством глядела по сторонам, и охала.
Виктор был на взводе. Внутри него кипело возмущение. он хотел орать, вопить, топать ногами, махать ручонками и хамить маме, которая его «опустила» в глазах «товарищей по оружию». Мама естественно этого не замечала, и сама была, что называется «на нервах», от тупости, глупости и потрясающей непрактичности своего любимого чада. Виктор с силой отбросил ткань палатки на ее крышу и жестом, предложил маме зайти внутрь. Мама в нерешительности остановилась. Для того, что бы маме удалось войти в палатку, ей пришлось бы согнуться в три погибели. Поэтому зайти она так и не решилась, а лишь засунула в нее свою голову, благоразумно сняв с носа очки. Маме в нос ударил ядреный букет запаха пота, грязной одежды, опрелости, и сырости. Она глубоко вздохнула, и закачалась на ногах. Казалось, она была готова упасть в обморок. Но мама выпрямилась, и бодро спросила, что бы все слышали:
- Какое замечательно место! И где ты спишь.
- Там справа, лежит спальник.
- Это тот, что возле груды грязного белья? – сверкнула она глазами.
- Оно чистое, я его стирал на прошлой неделе, и одевал всего лишь один раз. Оно просто не очень высохло, что бы было можно упаковывать в чемодан.
- Как это чистое, одетое один раз, и влажное?
- Мама, я один раз одел, потом повесил сушиться, затем пошел дождь. Вот я и разложил его сохнуть по палатке.
- Витенька, - произнесла мама, тихим, но нервным голосом, - милый мой сыночек, твоя кровать более напоминает логово какого-то малокультурного зверя!
Как зверь может быть малокультурным, мама так и не пояснила, зато внимательно посмотрела в глаза Виктора. Казалось, она хотела его загипнотизировать. Но Виктор не поддался на попытки побороть его волю.
- Мне здесь нравиться, - сказал он.
- Здесь!? В этой санитарии?!
Мама выпрямилась и окинула лагерь обреченным взглядом. Ира, Леша и Виталя, побросав грязные кости в корыто, бесстыдным интересом смотрели на Виктора и его визави. Остальные археологи, собрались за столом под тентом и так же пожирали наблюдаемую сцену глазами. Сатин тем временем, подошел к незнакомцам, и засунув руки в карманы, о чем то заговорил с ними, о и дело кося на Виктора.
- С этими небритыми типами, с этими неаккуратными и порочными женщинами.
- Девушками, - поправил ее Виктор.
- Что-то я не уверена, что они девушки, но дело не в этом. Я сейчас в Евпатории, в санатории, которым руководит наш бывший однокурсник, с которым мы с папой учились. Михаил Григорьевич, он меня сюда привез, за что ему огромнейшее спасибо. Я с ним договорилась, что бы он сделал для тебя хороший номер. Там пляж, солнце, диетическое трехразовое питание, чистые простыни, словом комфорт, и практически бесплатно. Я сейчас поговорю с твоим начальством, ты возьмешь вещи, и мы поедем, на изумрудно-синее, теплое Черное море.
Мама говорила, тоном опытного искусителя, пытаясь посеять зерно сомнения в душе своего сына. Но в душе Виктора, проснулась гордость. Он надул губы, и в отместку задумался о том, что изумруд то зеленый, и как зеленое море может быть синим? Мама, не правильно, истолковала задумчивость на его лице, полагая, что сын размышляет о том, как быстрее растыкать по пакетам и сложить в чемодан вещи.
- Грязные вещи, нужно положить в этот пакет. - Мама указала на темно-синий помятый пакет, валявшийся посредине палатки. – Я думаю, они все в него влезут. Затем, переговорю с твоим начальником Катиным. Это тот косолапый небритый мужчина?
- Сатин, - фыркнул Виктор, - Борис Евгеньевич Сатин. Я никуда не поеду.
-Как никуда не едешь? - искренно удивилась мама, и ее очки плавно сползли со лба на нос.
- Мне тут нравится, - топнул ногой Виктор. – Тут замечательный коллектив и интересная высокоинтеллектуальная работа! – Виктор топнул еще раз. – Здесь замечательная жизнь, и я готов здесь работать еще и еще.
В финале своей патетической фразы Виктор еще раз топнул ногой и поскользнулся. Он неприменно бы заехал носом в мокрую потоптанную траву, если бы не веревки, которые натягивали палатку - за одну из них он успел ухватиться. Мама посмотрела на него, как на нашкодившего щенка, непонимающего своего поступка.
- Своими словами, своими безрассудными поступками, ты разбиваешь любящее материнское сердце. Я ли тебя кормила, поила, одевала, холила и лелеяла. И теперь ты меня оскорбляешь!
Виктор смотрел на маму, и видел, как на ее глаза готовы навернуться слезы. Мама резко повернулась, и со словами «Такова сыновья благодарность!» пошла к автомобилю. Виктор шагал за ней.
Когда они оказались возле автомобиля, приезжие незнакомцы протянули Виктору руки для пожатия.
- Михаил Григорьевич, - пожал руку Виктора однокурсник мамы.
- Коля, - пожал руку водитель.
- Родная, да у тебя сын-богатырь, настоящий мужчина, - хлопнул по плечу Виктора Михаил Григорьевич. – Ну что, поедешь с нами?
- Приятно познакомиться. Я очень тронут Вашим вниманием, и предложениями, но наверное нет, - ответил.
Михаил Григорьевич поднял брови и пожал плечами:
- Мужской ответ, уважаю.
- Ему тут очень нравиться, работать.Здесь очень интересно и романтично, - неожиданно бодро сказала мама.
- Да, - кивнул Сатин и серьезным тоном сказал, - у нас работают либо остепененные люди, либо студенты или ассистенты. Кроме того, у нас международная экспедиция. С нами работают немец и бельгиец. У вашего сына есть замечательный шанс, оттачивать английский, немецкий и французский, с настоящими носителями языка. У вас замечательный сын.
Виктор скромно зарделся. Мама, тем временем, достала с заднего сидения автомобиля большой и яркий полиэтиленовый пакет полный персиков, и с натянутой улыбкой на устах, вручила его Виктору. Тот поблагодарил маму, подставил ей голову под поцелуй и направился к своим коллегам, сидящим у корыта. Сатин поговорил с мамой и ее знакомыми еще минут пять – семь, затем пожал руки мужчинам и поцеловал руку маме. После нежданные гости сели в автомобиль. Мама грустно улыбнулась и помахала Виктору рукой из окна автомобиля. Еще через минуту, «Волга», тяжело переваливаясь с колеса на колесо, словно носильщик с тяжелой ношей, развернулась и поползла в сторону дороги. Когда шум автомобиля затих, Леша спросил:
- Ну как мама? Тебя проведывала?
- Нормально, как все мамы.
- Что она там тебе передала?
Виктор молча раскрыл пакет, обнажив желто-розовые бока больших спелых персиков. Виталя опустил в руку и достал один из них. Он потер фрукт о свою куртку, наивно очищая его от грязи, и откусил, от него большой кусок, обрызгав соком Виктора и Иру. После Виталя шмыгнул носом, и начал громко чавкая жевать. Вместо ответа, остальная троица посмотрела на него с нескрываемым неудовольствием. Всем кроме Витали было ясно, что это подарок для Виктора. Для того, что бы его взять персик нужно было немного - символическая просьба. Сказать волшебное слово, «не в глаз», конечно, а «пожалуйста». Но просьбы как раз не было. Виталя откусил персик еще раз, и только тогда поймал напряженные взгляды соседей. Он втянул голову в плечи, откусил еще раз и проглатывая плохо пережеванный кусок спросил:
- Что-то не так?
- А как ты думаешь? – спросила Ира.
- Не знаю. Персики вкусные.
- И? – спросил Виктор.
- Угощайтесь, вкусные они шибко. Рискуете тем, что я все съем.
Виктор, демонстративно закашлялся, а Виталя выплюнул персиковую косточку и от души похлопал его по спине.
- Я не поперхнулся. Я еще не ел свои персики, - язвительно заметил Виктор.
- Так ешь, - простодушно сказал Виталя, и потянулся за следующим плодом, - возможно ты подавился слюной.
- Виталя, тебе знакомо чувство такта? – спросила Ира.
- Чего?
- Персики что твои? Может попросить надо? – потер руки Леша.
- Да? – наивно удивился Виталя. – Я думал, что они общие.
- Виктору, между прочим, их мама подарила.
- Я думал, что всем нам.
- Ну, да, всем, но мне в первую очередь, - сказал Виктор, - я готов поделиться своими персиками.
- Короче, ты мне не хочешь давать персики?
- Почему не хочу?
- Потому, что ты жлоб.
- Я жлоб?
- Ну не я же!
- Ты нарываешься.
- Вы слышите, - закричал Виталя, - он хочет сожрать персики сам! Мы одна команда. У нас все общее.
- Мы не при коммунизме. Это мои персики!
- Ну, ну, - вскочил Виталя на ноги.
Виктор, тоже поднялся и постарался сделать зверский вид. Но в ответ Леша громко засмеялся.
- Что ты ржешь? Я хочу, что бы у меня попросили прощения!
- За что?
- За персики, - сжимая кулаки, - сказал Виктор.
- А вот и не подеретесь, - весело произнесла Ира, - смотрите!
Все обернулись, и увидели, как Сатин вышел из своей палатки в белоснежных шортах и футболке, контрастировавших с грязными черными берцами.
- Борис Евгеньевич, что с вами. Вы собрались на праздник? – со смехом спросил Горовой, выходящий из кухни.
- Если я вышел во всем белом…
- Вы женитесь или идете на праздник?
- Я вызываю солнце и разгоняю тучи, - сказал на полном серьезе Сатин, делая какие-то пассажи руками, - вызываю на завтра хорошую погоду.
Виктор улыбнулся и предложил всем съесть персики. Никто не отказался, и Виктору достались только два их них.
Во второй половине дня Аня внесла предложение, съездить на следующий день в Бахчисарай, глянуть ханский дворец, пещерный город Чуфут-Кале, заскочить в менее раскрученный город пещерный город Чикмент. Сатин, отнесся к этому скептически.
- Что там такого смотреть? Ободранный дворец с павлинами, и груду развалин! Лучше сходите на Баклу и нарубите дров.
- Да нет, спасибо, - буркнул Виктор.
- Что, бунт на корабле?
- Мы не были в Бахчисарае, - возмутилась Аня, - там так интересно. Вы, кстати, на море нас никак не отвезете, хотя давно обещали. Мокнуть под дождем в палатках нам надоело.
- Я хочу выйти в свет! – подержала ее Изольда.
- Аня, послушай старого дядю Борю…
- Да, Борис Евгеньевич, если будет пасмурно, мы хотим поехать и сменить обстановку.
- Ладно, - махнул рукой Сатин, - Горовой, ты тоже едешь?
- Вообще-то хотелось, Борис Евгеньевич.
- Предатель. Но тогда зайдете по дороге к Юре Корниеко, я расскажу тебе где его найти. Передадите от меня пакет, и купите мне блок сигарет подешевле.
Из собравшихся ехать, а ехать собрались все, кроме Витали, Сатина и иностранцев, в Бахчисарае бывал раньше только Горовой. Он с важным видом стал выдавать устный рекламный ролик о достопримечательностях старой столицы Крыма. Горовой был парень хороший, но оратор неважный. Его спич, изобиловавший словами-паразитами, вроде «э-э-э-э», «короче», «этакий» и многими другими, стал вводить слушателей в скуку, и они стали потихоньку расходиться. Вдруг, к столу подбежала Ира. Дрожащим голосом, она сказала:
- Там кто-то сидит.
- Где? - недовольно спросил Горовой, прерывая свою речь.
- Мне надо было пойти в лес, по одному важному делу…
- Ага, - понимающе кивнул Горовой.
- Вдруг, я слышу, в кустах кто-то возится. Я даю голову на отсечение, что кто-то хрустнул веткой, и спрятался за дерево.
- И?
- Я испугалась. Возле нашего лагеря, кто-то окопался, за нами кто-то следит.
- Не может быть, - зевнул Юра.
- А между тем солнце садиться, скоро будет темно.
- Это была крыса, - подмигнул Виктор.
- Я не шучу, - обиделась Ира и нахмурила брови, - там какой-то человек.
Виталя, одетый в полувоенный костюм цвета хаки, подошел к Ире, и обнял ее за талию:
- Я тебя спасу. Остальные просто боятся.
Они удалились в сторону сортиров, вырытых в свое время самим Виталей и Виктором. Горовой тем временем, продолжил описание Чуфут-Кале с того места, на котором его прервали. Он стал красочно описывать камни и обломки кладки территории, где некогда находился ханский монетный двор, и где масса приятелей его приятелей находили монетки Крымских ханов. Горовой говорил об этом красочно, словно пытался доказать молодым археологам, высокую вероятность нахождения клада. Теперь все его внимательно слушали, периодически, задавая Горовому, скептические вопросы, на который тот снисходительно отвечал. Очередной глубокомысленный и исторически подкованный ответ Горового, вновь был прерван появлением Иры:
- Виталя пропал.
- Как пропал, - потянулся Горовой.
- Он пошел смотреть, кто спрятался и пропал.
- Его съела крыса, - философски сказал Гриневич.
- Человек пропал, ваш товарищ, а вы шутите! Тут нет ничего не смешного. Там кто-то сидел, Виталя пошел смотреть и пропал. Вы слышите, пропал.
- Не паникуй, и не кричи истерически, сейчас он придет.
- Он уже не придет! – трагически сказала девушка. - Вы просто боитесь и трусите!
- Ира, не нервируй меня.
- Сергей, - сказал Юра, - Витали нет уже минут десять. Может, с ним действительно что-то случилось. Мы же в лесу, мало ли что ...
Горовой снял с руки часы, повертел их в руках, и стал перебирать длинными как у пианиста пальцами, звенья металлического браслета, словно монах четки. Леша медленно встал со скамейки и подошел к палатке, где жил Виталя.
- Он там? – спросил Виктор.
Леша заглянул в палатку и отрицательно помахал головой.
- Его действительно нет.
- Девочки, я боюсь, - встревожено сказала Изольда.
- Может он пропал как Вернер? – спросил Гриневич.
- Он же не бухал с татарами и вообще не пил. Сегодня не пил. Куда ему теряться.
- Если он пошел купаться? – высказала версию Аня, и моргала глазами.
- Не подмигивай, - произнес Горовой, - зачем ему идти на озеро, одному и вечером, когда он и без того в сырости сидит. Кроме того, Виталя обязательно бы нас предупредил. Где твоя логика женщина?
- Моя логика состоит в том, что бы быть чистой.
- Сейчас не об этом. Предлагаю, что бы кто-то пошел и поискал Виталю.
- Что бы еще кто-то пропал? – взволновано сказала Ира, и присела на скамью, между Виктором и Аней. Она прижалась к нему рукой, и Виктор почувствовал, что девушка дрожит. Горовой решительно встал, и одел часы на запястье левой руки. Виктор сорвался со скамьи и подошел к нему:
- Может Сатину сказать?
- Не надо беспокоить начальство и раньше времени бить в тревогу. Возможно мы все решим сами.
Горовой залез в хозяйственную палатку и вышел оттуда со штыковой лопатой. Леша зашел на кухню и принес оттуда, топор. Кирилл, рассмеялся: «Вы что, на войну собрались?». И взял лежащий на столе кухонный нож. Гриневич достал из кармана очередную самокрутку, и прикурил:
- Конечно не план, но на хороших буковых листах и сосновых иголках, - сказал он распространяя вокруг вонючий дым, - Виктор, ты с нами?
- Да, но я не знаю, что с собой взять.
- Можно отломать такую длинную и тонкую ветку, что бы бить, хлестать, и вгонять его в …в страх.
- Кого его?
- Неважно, пошли.
- А мы? – хором спросили Аня, Ира и Изольда.
- Наверное, подождите за столом, - предложил Виктор.
Группа вооруженных кто-чем археологов, в сопровождении женского арьергарда, осторожно направилась в сторону сортиров. Они остановились у узкой тропки, ведущей к отхожим местам, и отчетливо услышали какие-то звуки. Эти явно звуки мог издавать человек. Горовой замахнулся лопатой, и осторожно покрался по тропе. Остальные, стараясь не шуметь, пошли за Горовым. Виктор почувствовал себя особо безоружным, и до боли сжал кулаки. Вдруг под ногой Горового хрустнула ветка. Этот хруст, показался Виктору, громким как выстрел. Горовой решительно ускорил шаг. Они увидели как буквально в нескольких шагах от них, за густой стеной кустарника, мелькнула чья-то тень.
- Нет! – раздался человеческий вопль, и на тропинку выскочил Виталя, спешно натягивающий штаны.
- Что ты тут делаешь? – изумился Горовой.
- Я сижу и сру. Наверное, в более комфортных условиях, может и книгу читал. Вы чего приперлись сюда с лопатами и топорами?
Кирилл спешно засунул нож в рукав, а Леша механически задвинул руку с топором за спину.
- Мы искали тебя. Ира сказала, что ты пропал…
- Топор зачем?
Горовой замялся и ему на помощь пришел Кирилл:
- Иру что-то напугало, и она подумала, что на тебя кто-то напал. Она о тебе беспокоилась.
- Вы меня так больше не пугайте.
Горовой молча развернулся и пошел назад.
- Бабы дуры, гнать таких в три шеи. Никогда с ними не свяжусь - сквозь зубы процедил он.
- Будешь, будешь и еще раз будешь, - съязвил Виктор.
13
- Привет, мой ненадежный Соратник! - Виктор почувствовал, как его кто-то будит. Он открыл глаза. Перед Виктором стоял уже знакомый ему гаулейтер, с по-прежнему перевязанной рукой. Он поправил очки на носу, и улыбнулся. Его губы натянулись, тонкими охотничьими сосисками.
- Привет, - буркнул Виктор.
- Это так ты уважаешь старших по званию и возрасту. Надо бы сказать «здравствуйте» или «добрый день».
- Тоже мне начальник нашелся!
Гауляйтер насупился и засунул здоровую руку в карман. Карман оттопырился пузырем, будто там был небольшой мячик. Гауляйтер наклонил голову сначала в право, потом в лево, издавая нездоровый хруст шейными позвонками, и серьезно спросил:
- Как твои успехи? Работаешь по плану?
- По какому плану?
- По плану согласованному со мной, и мною же утвержденном, - искренне удивился гауляйтер.
Виктор ничего не ответил, только презрительно сплюнул на землю.
- Фи, это не эстетично!
- Зато в тему.
- Скажи мне друг мой, с виду ты нормальный разгильдяй, с формой черепа и чертами своей рожи, близкими к арийской. Вроде бы и какие-то остатки ума имеются в голове, а ведешь себя как последний идиот. Тупой идиот. Вдобавок хамишь.
- Сам идиот.
- Ты возмущаешься, потому, что у тебя зад покалечен. И об это знают Маша, Юра, и конечно я. Так зря беспокоишься, у меня тоже была рана на правой ягодице. Правда, незначительная мелочь, это шрам от осколка снаряда. В остальном - все то же самое. Хочешь - покажу?
Не дожидаясь ответа Виктора, гауляйтер повернулся к Виктору задом и стал неловко расстегивать серые, сшитые из добротной ткани штаны.
- Нет, спасибо. Я вам верю на слово.
- Не нравятся мужские задницы? – поинтересовался гаулейтер, повернул свое лицо к Виктору, и стал снимать штаны.
- Не нравятся. Оденьте штаны! Так что вы от меня хотели?
Гауляйтер многозначительно хмыкнул, и проворно натянул штаны. Он аккуратно застегнул на них пуговицы и вновь засунул здоровую руку в карман. Гауляйтер повернулся и проницательным взглядом посмотрел на Виктора.
- Что вы хотели? – повторил вопрос Виктор.
- Я то думал, как на тебя повлиять. Деньги, уговоры, деловые предложения… Все оказалось намного проще - тебя привела к повиновению голая мужская задница. Но не будем об этом. Ты на верном пути, но рисковать не надо. Ты в курсе, что тебя могли подстрелить, трое проходимцев.
- Нас, - поправил гаулейтера Виктор.
- Твой приятель меня интересует поскольку – постольку. Но к твоему сведенью он тоже охотится за копьем Одина. Если бы копье оказалось у тебя, он бы не раздумывая перерезал резинку на твоих трусах.
Виктору захотелось спросить, откуда Юра знает о копье Одина, и какое отношение он имеет к нему. Но вместо этого он поинтересовался:
- Зачем ему резать резинку?
- Если ты напряжешь свое серое вещество, то поймешь, что если у тебя будет перерезана резинка на трусах, то они неминуемо спадут. Если же трусы спадут, ты не сможешь догнать и поймать человека с украденным копьем. Не будешь же ты бегать без трусов!
- Логично, - согласился Виктор и поковырял мизинцем в носу. Все было действительно до гениального просто.
Гауляйтер одобрительно закивал, глядя на манипуляции пальца Виктора в носу. Он достал из кармана клетчатый, не первой свежести платок, с вензелем «гей». Виктор прыснул смехом.
- Чего ржешь, бездарь.
- Вы читали, что у вас написано на платке. «Гей»!
- Что ж тут непонятного. «ГЕЙ», так «ГЕЙ».
- Гауляйтер Эссена Йозеф, или просто гей. - С права на лево, и буква «Е» вместо «Э» для конспирации. Конспирация, - глубокомысленно сказал гауляйтер. - Причем написано так - что бы никто не догадался. Но не будем отвлекаться от темы. Ты можешь ему отомстить, или потенциально вывести из игры.
«Кому ему? Кого его?» - задумался Виктор – «Наверное речь о Юре».
Виктор спросил:
- Ударить по голове тяжелым тупым предметом?
- Это последний довод, к которому я бы советовал прибегнуть в самом крайнем случае. Тебе бы, я рекомендовал, прибегнуть к чему-то более простому и неординарному. Например, связать шнурки на его кроссовках. Твой коллега, одевает кроссовки, пытается идти, и естественно падает. Он ударяется головой и теряет сознание. Боль, сотрясение мозга, больница. Трагедия! Но самое главное, ему и в голову не может прийти, что связал шнурки именно ты. А почему? Потому, что мы взрослые люди и на такие шалости не идем. Настучать, украсть документы, подсыпать яд, облить грязью в глазах других – это ждут. Но связать шнурки или подсыпать в чай пургена – это неожиданность. Но главное цель выполнена. Как говорили древние – цель оправдывает средства. Противник выведен из игры, и не подозревает, что его нейтрализовал именно ты. Пока он в неведении, ты решаешь свои дела. Ну как?
- Блестяще, - согласился Виктор и почесал затылок.
Ему казалось, что его мозги начинают «ехать» и мысли в голове путаются. Тонкая нить разговора запуталась в такой диковинный клубок, который распутать просто невозможно. – Но я ничего не понял! – сказал Виктор.
- Что ж тут понимать, - снисходительно улыбнулся гаулейтер, - есть цель, которой надо достигнуть. Для нас – это найти копье Одина. Нам нельзя погибнуть или выйти из игры на полдороги, поэтому нужно проявить хитрость и изворотливость. Вот возьмем твою встречу с криминальными копателями. С ними можно было договориться. Они ищут золото, серебро и другие ценности. На копье Одина, которое для них просто ржавая железка, они даже внимания не обратят. Ты же его можешь спокойно взять. Они, представляешь, же даже не подозревают о собственной тупости и глупости. Ты на правильном пути. Тебе надо искать копье, найти его и нести ко мне. Никому не показывай копье. Хотя нет! Показывай копье всем, говоря что это никому не нужная железка, и неси ее ко мне. Ты спрашиваешь, как меня найти. О! Это совершенно просто! Слушай внимательно…
По мере слов гаулейтера у Виктора щекотало в носу, причем с каждым словом ощущение щекотки было все сильнее и сильнее. Наконец он не выдержал и громко чихнул, обрызгав слюнями и соплями гауляйтера.
- Тебе на меня начхать?
- Да.
- Как ты смеешь! - возмутился гаулейтер.
- Потому, что тебя нет. И копья Одина нет. Это всего лишь сон. Я проснусь, и тебя не будет. Ты кошмарный, но дурацкий сон.
- Меня? Участника пивного путча? Гаулейтера Эссена? Имперского комиссара Норвегии. Я был, есть и буду есть баварские сосиски, запивая Старым Рейнским вином.
- Ты не в духе, вздохнул гаулейтер, - но ничего. Я пойду, но будь внимателен, кхе-кхе-кхе.
Виктор открыл глаза и увидел кашляющего Кирилла.
- Сестра, утку! – жалобно сказал тот, и пояснил, что это «из сна про ресторацию».
Ближе в 9.30 компания молодых археологов, во главе с Горовым, стояли на платформе станции с гордым названием «Почтовое». Виктор, топтался, покачивая пакетом, в котором находилась пустая бутылка из-под водки, полная прохладной колодезной воды. Дело в том, что утром Горовой донес до него очень важную информацию. Он сказал, что им по дороге встретиться Успенский монастырь, в котором находиться источник святой воды, которую естественно можно набрать. Виктор здраво рассудил, что ему однозначно захочется пить – лето, жара. Когда мучает жажда, поневоле придется покупать воду – значит тратить деньги. Но деньги можно сэкономить, набрав воду сначала в лагере, а затем из источника, причем совершенно бесплатно. Все будут тратить деньги, а он нет! Радуясь своей предусмотрительности, Виктор смотрел на одноколейку в сторону Симферополя, по которой медленно, стуча колесами, к перрону подходил электропоезд.
- Билеты бы надо взять – сказал Виктор Горовому.
- Нет, - отрезал тот.
- Почему?
- Пока будем брать билеты, опоздаем на поезд. Следовательно потеряем час другой. Время - деньги. Садиться будем во второй или предпоследний вагон.
- Почему?
Горовой наморщил лоб и поднял брови:
- Видите ли мой юный друг. В электричке есть контролеры. Если они зайдут, в первый вагон и мы будем в нем, то быстро нас накроют. Если мы сядем, примеру во второй вагон, то у нас будет время передислоцироваться, рассредоточиться и переместиться в безопасное место, не привлекая к себе внимания контролирующих органов. Единственное что требуется от нас - это наблюдать за поведением пассажиров. Они как стрелка барометра предупреждающая об опасности. Учить тебя и учить!
Когда подошел электропоезд, археологи веселой гурьбой заскочили во второй вагон и заняли две свободные скамьи возле окна. Поезд постоял на станции минут пять. Затем раздалось какое-то пыхтение, с шумом захлопнулись двери, и вагон покатил по рельсам, с каждой секундой набирая скорость. До Бахчисарая нужно было ехать всего несколько станций – по времени, до получаса.
Вагон был полупустой, даже встречались свободные места на скамейках. Пассажиры сидели в окружении баррикад из сумок, котомок и пакетов. Они не громко разговаривали друг с другом, направляясь по своим делам, не обращая особого внимания на веселую компанию. Сначала археологи ехали практически молча, время от времени шушукаясь между собой. Нарушил молчание Горовой. Он обнял Изольду за плечи и громко сказал:
- Что, братцы-кролики, хорошо сидим!
- Едем, - поправил его Юра.
- Согласен, едем. Видите, девушки- красавицы, мы привлекаем вас к искусству, - обратился к слабой половине человечества Горовой. – Везем на экскурсию любоваться строениями архитектуры в мавританском стиле. И не только. Женщины ведь любят прекрасное. Вернисажи картин, выставки цветов, прикладного искусства, одежды, концерты. И это все мы делаем для вас.
- Ты что ли везешь нас? Это я выбила поездку своими просьбами! Пилила Сатина, как ворчливая жена изо дня в день! – возмутилась Аня.
- Вы женаты мадемуазель? - съязвил Горовой. - Или вы не испытали счастья семейной жизни?.
- Если и говорить, об этом, то замужем. Сергей, ты не слишком возникай. Сейчас я буду говорить про твои семейные отношения, - вспыхнула Аня.
На ровном месте назревал скандал. Было видно, что слова Горового задели девушку за живое. Пожар ссоры надо гасить в самом начале, а еще лучше - профилактика возгораний.
- Не ссорьтесь, - примирительно сказала Ира. Она своим женским умом быстро поняла, что отсутствие мужа для женщины тридцати лет и старше, значительная проблема. За такой намек можно зарядить обидчику сковородкой, если она под рукой, конечно. Прямо по лбу. Возможно, Аня так бы и сделала, но сковородки как на зло не было, а бить сумками или пакетами соседа по вагону было как-то не солидно.
– Я очень рада, что мы едем, и не важно кто это предложил, – стала быстро менять тему разговора Ира. - Кто-то сыграл большую роль, кто-то меньшую, но если бы не мы все, то никто бы в Бахчисарай не ехал. Я действительно люблю прекрасное, и открою вам небольшой секрет…
- Это какой? - забросил ногу на ногу Леша.
- Я хочу быть певицей.
Все удивленно переглянулись, и под равномерный стук колес посмотрели на Иру. Даже Аня, которая готова была мгновение назад взорваться, вроде бы забыла о уколе в свой адрес. Ира ошеломленно посмотрела на своих соседей и с готовностью подтвердила:
- Да, да, певицей.
- Ирочка, ты очень симпатичная и обаятельная девочка, но ты несколько полновата для певицы, - сказала Аня, - хотя в таком виде, как ты есть, ты очаровашка и милашка.
- Действительно, у меня есть маленький недостаток - излишний вес. Но я с ним борюсь. Кстати, у меня есть оправдание. Монсерат Кабалье отнюдь не худышка. Ведь самое главное для певицы голос.
- Ирка, ты наверное шутишь, - рассмеялся Горовой, - какая из тебя Кабалье.
- Сергей, - дернула его за рукав рубашки Изольда
- На скольких кастингах вы поучаствовали, мадемуазель, - осторожно поинтересовался Виктор.
- Пока ни в одном. Но я хорошо пою. В детстве, меня дедушка ставил на табуретку, и я пела для гостей, которые приходили к ним в дом. Тетя Эмма, и дядя Игорь, которые учавствовали в заводской самодеятельности, были в восторге. Еще среди гостей бывала одна женщина, имени ее я не помню. Она преподавала вокал и говорила, что у меня отличный голос. В музыкальной школе я пела в хоре. Это настоящая практика, в отличие от школьных уроков пения под баян или расстроенное пианино.
- Ирчик, не кажется, ли тебе, что этого мало? – сказал Кирилл, достав из рюкзака бутылку газированной воды.
Покачиваясь в такт движения вагона, он открыл пробку. Вода фонтаном брызнула наружу, обрызгав его соседей, в том числе и Иру.
- Не мало, - вытерла капельки газировки с лица Ира, и быстренько достала из сумочки маленькое зеркальце. Она внимательно посмотрела в него, оценивая ущерб, который нанесла макияжу вода. – Главное задаться целью – и все преграды падут.
- Тебе нужно посетить пару-тройку кастингов. Найти сногсшибательный костюм и какую-то фишку, - посоветовал Леша.
- Я все могу. Я уже научилась играть «Собачий вальс», «Маленькой елочке холодно зимой…» и ряд других пьес на рояле, пятиструнной гитаре и банках. Все мои слушатели были в восторге от моего исполнения.
- Пяти струнная гитара это как? Я слышал, есть шести – семи струнные, - осторожно заметил Виктор.
- Изначально гитара была семиструнная, но две струны оборвались. Но Паганини же играл свои пьесы на двух или трех струнах, когда те рвались во время игры, - со знанием дела возразила Ира. – Чем я хуже?! Я скоро пойду участвовать в каком-то престижном конкурсе.
В этот момент вагон сильно тряхнуло, словно его колеса вагона наскочили на какой-то булыжник. Все подпрыгнули и механически глянули в окно, словно пытаясь заметить за стеклом причину этого инцидента. Но за окном мелькала выжженная степь да небольшие домики, на фоне гор, возвышавшихся в дали.
- Это серьезно, - кивнул головой Горовой, и прижал к себе Изольду. – Правда Cолнце? – Не дожидаясь ее ответа, он продолжил. – Допустим, ты прошла все сита кастингов и попадаешь на финальную часть некого престижного, или не очень конкурса. Вскоре ты делаешь потрясающее открытие – здесь все куплено. Выходишь ты на сцену и видишь, что в жюри, где сидят двойка-тройка певцов популярных в ночных клубах столицы, песни которых, как правило, никто не знает, кроме дюжины малолеток. Почему? Ответ прост - уважающие себя и действительно известные исполнители, на либо не идут на эту авантюру, либо запрашивают такие большие деньги, что продюсеры от их услуг отказываются. В жюри сидит еще пару журналюг, критических статей которых ты не читала. Практически никто не читал, но которые известны благодаря тому, что мелькают на экране и в светской хронике. На сцене кроме тебя, еще участники, а в зале зрители, как правило, малолетки. Начинается выступление. Конечно же, участники стараются, но уже все распределено - первое, второе, третье и по двадцать пятое место включительно. Конкурсанты стараются, выступают по сценарию написанному свыше, говорят именно то, что им сказали говорить, делают то, что им приказала продюсерская группа. Ирочка, допустим в тебе есть вера в справедливость и ты выступаешь, выкладываясь на все 100%, и видишь, как эти судьи, развалившись на удобных креслах, снисходительно тебе говорят: «Слабовато ты выступила», «Недостаточно в тебе драйва, энергетики и харизмы». По окончанию этих или подобных тирад судьи ставят тебе плохенькую, заранее определенную оценочку. А чего? Потому что продюсеры заранее все решили. Самое обидное- и голос у тебя по-лучше чем у других, ты более пластична чем другие конкурсанты, не говоря уже о лицах сидящих у кнопок для голосования. «Судьям» в глубине души завистно, что ты такая талантливая и молодая. Они чувствуют, что ты при удачном стечении обстоятельств теоретически можешь занять их нишу. Но вот объявляют приглашенного гостя – «прекрасного» исполнителя хитовых песен. Это один из тех артистов, кто-либо не хочет судить, либо тот на кого у продюсеров денег не хватило. Ты видишь, как выходит ожиревшая, постаревшая и лысеющая звезда, с огромным слоем грима на лице, что бы скрыть мешки под глазами и шрамы от пластических операций по удалению тройного подбородка и отсасывания жира. «Звезда» начинает петь, под фонограмму естественно. Зал восторженно кричит, судьи хлопают. Ты смотришь на него и видишь, что поет так…вернее не поет - движения его губ не попадают под «фанеру». Движется по сцене певец в лучших традициях Льва Лещенко и пытается хлопать на проигрыше перед припевом, что бы как то переключить внимание публики. Про пластику я вообще молчу.
- Вы убиваете всякую надежду! В жизни ведь есть справедливость! Таланты как-то же прорываются! – прервала Горового Ира.
- Справедливость есть, но только в американских фильмах, и то не во всех, - заметил Виктор.
По ходу монолога Горового, Ира стала краснеть. Она надула свои пухлые губки, и Виктору показалось, что девушка вот-вот зальется слезами. Молодой человек захотел как-то ободрить девушку, сказать ей что-то хорошое, доброе, оптимистическое, подарить ей надежду на будущее. Но его опередил Кирилл. Он громко хлопнул Горового по коленке. Тот застонал будто, почувствовал кинжальную боль, согнулся пополам и со страдальческой миной посмотрел на Кирилла.
- Сергей, ты такой человек, который на ровном месте, просто напрочь убить веру в будущее и счастливый конец.
- Почему?! Это проза жизни, - выпрямился Горовой.
- Ирочка, возможно талантливый человек по части пения и игры на музыкальных инструментах, в отличие от меня, - продолжил Кирилл. - Дело в том, что моя многоуважаемая мама отлично играет на рояле, даже когда-то в музыкальном училище училась. Она почему-то решила, что и у меня есть такие же таланты как и нее. Поэтому мама решила отдать меня в музыкальную школу. Мне тогда было лет семь-восемь. Для того, что бы поступить в музыкальную школу, мне пришлось сдать вступительный экзамен. Это случилось как раз в районе майских праздников. Праздники у нас часто отмечают возлияниями алкогольных напитков, и преподаватели музыкальных школ не исключение. Принимал у меня экзамен завуч - еврейчик лет сорока, естественно бывший «подшафе». Завуч увидел меня и сразу сказал моей маме, что бы она отдала меня в какую-то спортивную секцию – на плаванье, футбол. Потому, что возможно я потенциальный Блохин или Сальников. Моя мама очень обиделась, и обиженно возразила, сказав что я умею играть одним пальцем «Жили у бабуси два веселых гуся». Завуч обреченно посмотрел сначала на меня, потом на маму и тяжело открыл крышку пианино. Он нажал какую-то клавишу, и попросил меня пропеть. «Ля», - просто сказал я. Тогда он нажал другую клавишу. «Ля», - так же повторил я. Завуч нажал еще несколько клавиш. На что я сказал: «Ну, ля-ля», - и с наглым видом сжал руки в замке. Завуч сделал такое лицо, будто в нем отразились все страдания еврейского народа за последние сто лет. Он меланхолично посоветовал маме отдать меня в художественную школу. Ему показалось, что из меня может выйти если не Гоген или Ван-Гог, то хотя бы Уорхолл. В ответ моя мама вежливым, но холодным тоном попросила уступить ей место у музыкального инструмента, и выразительно исполнила «Турецкий марш» Моцарта. По окончании исполнения пьесы она с неприкрытой надеждой посмотрела, в глаза завуча. Тот обреченно вздохнул, уселся на соседний стул, и попросил, меня, что бы я повторил за ним его хлопки в ладоши. Проверял у меня чувство ритма. Он сделал два хлопка, c большим интервалом, а затем три хлопка с короткими интервалами, быстро почесал щеку рукой и снова повторил эту комбинацию. Я по мере сил попытался повторить задание, тщательно почесав щеку между хлопками. Завуч закатил глаза и сказал, что он меня берет в школу, но Бетховена из меня не получится. В ответ моя мама, заявила, что ей не нравятся пошлые намеки, будто ее ребенок глухой. Завуч выставил руки вперед и отрицательно замахал головой, повторяя, что Бетховен оглох только на старости лет, а я его слышу. Он пообещал, что меня будут учить играть на рояле. В итоге, я промучился в музыкальной школе два или три года, после чего радостно ушел. Теперь резюме. К чему это я говорю? Я говорю это к тому, что Ирочке на ее творчество нужен трезвый, не закомплексованый, не купленный взгляд со стороны.
- Кирилл, ты хочешь сказать, что Ире нужно выступить перед нами? – осторожно спросила Аня.
- Да именно так. Причем здесь в вагоне.
- Я конечно не против. Однако, почему в вагоне, а не в лагере? – удивилась Ира.
- Как почему? Потому, что здесь, в этом вагоне электричке есть еще незаангажированные трезвомыслящие зрители. Если мы тебя знаем хорошо, и не каждый сможет сказать тебе правду-матку в лицо, то они, обыкновенные жители этого региона, которые видят тебя в первый раз в жизни. Они то и скажут настоящую правду о твоем таланте. Они и только они.
Ира в нерешительности посмотрела на археологов. Лица большинства ее коллег, выражали неподдельный интерес. Мало того, они жаждали шоу. Виктор и Аня, попытались было робко возразить, но остальные принялись уговаривать Иру сделать выступление. Ира для вида немного поломалась.
- Не знаю, - говорила она зардевшись еще больше, - это неудобно. Здесь, в вагоне…
- У тебя получиться, - приободрил ее Горовой.
- Тут чужие, я не могу…
- В этом то и плюс. Они не имеют к тебе ни симпатии, ни антипатии. Следовательно, скажут тебе истинную правду. В случае позитивного ответа, у тебя появляются реальные шансы если не на победу, то на участие в песенном шоу.
- Они будут гордиться встречей с тобой, - указал на пассажиров Леша, - представляешь, через несколько лет, в телепередаче о тебе пассажиры электрички Симферополь – Севастополь, в прошлом конечно, будут с восторгом рассказывать о твоем дебютном концерте.
- Ну не знаю…
- Импровизированном концерте, - хитро подмигнул Юра, - возможно, это будет восход твоей звезды.
- Или звездный час, - многозначительно заметил, молчавший до этого Гриневич.
И Ира сломалась. Она размашисто перекрестилась, вышла на середину вагона глубоко вздохнула. Археологи нарочито громко зааплодировали. Ира тихо откашлявшись, громко произнесла:
- Глубокоуважаемые пассажиры.
Она сделала паузу. Пассажиры не обратили ни малейшего внимания на слова Иры. Лишь один небритый мужик, уплетавший сваренное вкрутую яйцо и помидор, повернул к ней голову. Тогда она повторила еще громче:
- Глубокоуважаемые пассажиры!
Несколько человек повернули головы в ее сторону, а небритый мужик поперхнулся и закашлялся. Удовлетворенная эффектом, девушка продолжила:
- Глубокоуважаемые слушатели. Я вашему вниманию хочу предложить песню группы «Руки вверх!» под названием «Восемнадцать мне уже!». Слова и музыка Жукова и Потехина. Исполняется акапелло. Музыки к сожалению нет! Исполняю я, Ира.
Археологи захлопали еще громче, и одобрительно засвистели. Остальные пассажиры не испытывали особого желания слушать песню в исполнении Иры. Они осторожно зашушукались, видимо опасаясь связываться, с незнакомцами. Ира пританцовывая в такт покачивания вагона, делая пассажи руками как Алан Чумак запела:
«Ты сегодня взрослее стала
И учёбу ты прогуляла
Собрала всех своих подружек,
Ну, а как же я ведь день рожденья у тебя…»
С каждым словом голос Иры становился все громче и ярче, а движения выразительней. Она ухватилась за ручку одного из сидений, и затанцевала возле него словно стриптизерша вокруг шеста. Своим голосом, переходящим на крик, который порой заглушал стук колес, Ира излагала душещипательный монолог одинокой, сексуально озабоченной девушки, жаждущей плотской любви, или как минимум ласк. Пару человек даже захлопали ей в ладоши. Правда было непонятно, толи они ждут продолжения выступления, толи жаждут его окончания. Ира восприняла жидкие аплодисменты, как многообещающий аванс, и запела с еще большим энтузиазмом.
Однако, в самый разгар выступления Иры появились тревожные тенденции. В их вагон стали заходить обеспокоенные люди. Нервно оглядываясь по сторонам, пассажиры быстрым шагом проходили через весь вагон, осторожно обминая певицу. Археологи услышали, беспокойную информацию о том, что «скоро станция и им должно повезти». Виктор сразу почуял неладное и сказал, что своим задом чувствует неприятности. Горовой выругался, и сказал, что это наверняка контролеры и надо ретироваться в соседний вагон. Пока контролеры пройдут их вагон и проверят наличие билетов у пассажиров, будет остановка. Там они выскочат и пробегут по платформе к другому концу поезда, где и залезут в другой вагон. Археологи дружно вскочили, и пошли в направлении, в котором шли ретировавшиеся незнакомцы. Ира тем временем вошла в раж. Она стала носиться по вагону, не обращая внимания на подмигивания коллег, их просьбы прекратить выступление и призывы отступать.
«Забирай меня скорей увози за сто морей
И целуй меня везде
Восемнадцать мне уже…»
Ира видимо представляла, что она на большой сцене в свете софитов. Когда человек на сцене, в огнях рампы, все что делается в зале не видно, или видно но плохо. Поэтому девушка не заметила, как в вагон зашли трое мужчин в синей форме. Это были контролеры. Контролеры, не обратив ни малейшего внимания на новоявленную певицу, стали проверять билеты у пассажиров. Спрашивается почему не обратили внимание? Скорее всего, им приходилось видеть и не такое. Пассажиры суетливо рылись в карманах и сумках, доставая билеты, которые контролеры компостировали большими диковинными щипцами. Кирилл и Горовой матюгнулись и беспомощно посмотрели на Иру. Надо было бежать, надо было и спасаться. Конечно, можно пожертвовать одним, что бы сохранить всех. Но это была, слава Богу, не война, а контролеры - не солдаты с автоматами. Поезд тем временем начал замедлять свой ход. Виктор решил, что пришло время подвигу:
- Я все решу, - сказал он.
Горовой облегченно вздохнул и скомандовал:
- Все за мной. Удачи.
«Всех» не надо было долго упрашивать и они молча скрылись в соседнем вагоне. Ира тем временем, оказалась возле одного из контролеров. Она схватила его за руку и в очередной раз пропела куплет:
«Забирай меня скорей увози за сто морей и целуй меня везде
Я ведь взрослая уже!».
Контролер раздраженно вырвал из ладоней девушки свою руку, удивленно поднял брови и сиплым голосом сказал:
- Девушка, я билет.
- Я ведь взрослая уже…, - осеклась Ира.
На контролера эти слова не произвели никакого впечатления. Он лишь повторил просьбу:
- Предъявите билет.
- Не поняла.
- Билет на электричку. До какой вы станции едете?
- Не знаю. Не помню…
- Как не знаю. Вы же уже взрослая.
- Э-э-э-э-э-э-э… - промычала Ира, и стала копаться карманах, в поисках призрачного билета. Она беспомощно смотрела по сторонам, в поисках хоть какой-то помощи.
- Где ваш билет? Если его нет – платите штраф, - угрожающе сказал контролер. В этот миг поезд остановился.
- Ира! – крикнул Виктор.
Но девушка стояла как вкопанная, глядя на контролера, как кролик на удава. На Иру напал ступор, как часто случается с людьми в экстремальных ситуациях. Она беспомощно хлопала ресницами, с ужасом глядя на контролера. Контролер, проверив, очередной билет, с удовольствием потер руки, видимо предвкушая получение денежного штрафа, возможно даже без квитанции. Виктор понял, что дальше ждать некогда. Он бросился к Ире, схватил ее за руку и потащил прочь от контролеров.
- Куда! – зарычал контролер, и бросился за ними. Но сегодня Фортуна была не на его стороне. Зацепившись за чью-то сумку, неосторожно выставленную в проходе, контролер растянулся во весь рост между сидениями, угодив головой в кошелку со свежими помидорами. Покидая вагон, Виктор мельком заметил, как контролер с помощью своих коллег, встает на ноги и на его лбу течет алая струйка помидорной крови.
Когда они оказались на платформе, то сразу увидели цепочку людей бегущих в противоположный конец поезда. Виктор сразу понял, что это «зайцы». Безбилетные пассажиры, таща собой сумки и тюки, бежали в направлении вагонов, которые уже посетили контролеры, в надежде доехать «надурняк», до цели своего путешествия. Ребята были на легке, к тому же отсутствие артритов, отдышки, и прочих болячек присущих пожилому возрасту, дало им возможность через минуту быть на противоположном конце платформы. Они сразу увидели Кирилла, приветливо махавшего обеими рукми у последнего вагона. Еще через несколько минут, толкаясь в забитом, как селедка в бочке, вагоне Виктор с сотоварищами мчался дальше в сторону Бахчисарая. Из окна отъезжающего вагона, они увидели ругающихся контролеров стоящих на платформе.
- The hero, - похлопал Виктора по плечу Горовой.