Десятый завиток. Слова на снегу.
Жизнь наша потеклаплавной рекой, изменяясь к лучшему, что ещё раз подтверждало известную истину о победе добра над несчастьями. Судьба была к нам благосклонна. И какие бы беды не обрушивались на нас, мы всякий раз находили в себе силы противостоять им. Ведь объединяла нас любовь и забота друг о друге. Только все вместе мы были достаточно сильны, чтобы спорить с судьбой своей и выигрывать эти споры.Горести сблизили нас на столько, что страшно было подумать о расставании друг с другом. Меня стали пугать даже недолгие разлуки. Отчего-то настигала меня печаль, окутывая,словно призрачными крыльями душу, в те дни,когда муж мой был вынужден отправляться в командировки, сопровождаясвоего банкира в деловых его поездках. Только этим омрачалось тогда наше семейное счастье.
Во всём остальномжизнь складываласьудивительно благополучно. Ванечка увлёкся спортом, навёрстывая упущенное. Бегал он теперь не хуже своих одиннадцатилетних сверстников. Но и об учении не забывал. По протекции Ивана Ивановича занимались с моим сыночком известные профессора,которыеочень егохвалили за старательность и сообразительность, предрекая большое будущее. Ванечку сложности не пугали. Он будтоторопился познать как можно больше, мечтая скорейшим образом начать лечить людей, как делал это его любимый учитель профессор Иван Иванович Белялов.Дорогой наш знахарь,отбывая свой срок наказания, продолжал применять свои умения и знания, восстанавливая здоровье и возвращая к жизни заболевших,или пострадавших от чего-либо сограждан. Работал он в лазарете при колонии и судьбой своей был вполне доволен, считая своё наказание справедливым. Мы часто обменивалисьс нашим доктором письмами и даже навещали его.Как-то незаметно для себя сталиотносится к нему и вовсе по-родственному. У Ивана Ивановича родныхне было, поэтому потянулся он к нам душой и совершенно с нами сроднился. Ванечку жеон просто обожал за доброту и удивительную его разумность. К тому жеподружился знахарь с моим мужем. Нашли онидруг в дружке много общего и при любой возможности старались пообщаться, часто схожими мнениями о чём-либо обмениваясь. А у нас с Софьей Александровнойнеожиданно хлопот прибавилось. Подросли Алёнка со Светочкой, дочки банкира, временно у нас проживающие. Рыжие девчушки, решив видимо, что засиделись, вдругначали ходить на своих коротких пухлых ножках. Да не просто ходить, а сразу же бегать, разбрызгивая свою радостную энергию вокруг себя громким визгом и криком. Заскучать они нам и вовсе не позволяли. Мы с Софьюшкой,бывало,с ног сбивались, отлавливая в комнатах и на прогулках этих проказниц. Только хлопоты такие казались нам радостными и необременительными. А девочки так к нам привыкли, что отца, редко проведывающего их, узнавали с трудом. И то только тогда, когда замечали у него в руках конфеты. А о матери сестрички и не догадывались. В связи с её постоянным отсутствием их отец, Вениамин Архипович, тоже частенько бывал в настроении питейном. По этой причине я его сторонилась, стараясь на глаза лишний раз не попадаться, помня о его жажде утешения. А уж совсем для полного счастья привезла нам Надюха свою Маринку, в надежде пристроить её как-нибудь в Москве на учение. Проявился у моей крестницынеожиданный талант. Мариша вдруг взяла и ни с того, ни с сего запела. Она всегда к искусству тянулась. От радио с детства нельзя её былооторвать, если особенномузыкальную передачу передавали. Показали мы Маришу специалистам. Оказалось действительно талант пропадает. Определили мы её в музыкальную школу на радость её родителям. Маринка девчонкой шустрою уродилась,и помочь нам с Софьей Александровной никогда не отказывалась. Стала она для наших малышек любимой нянею. А с Ванечкой по-прежнему в лучших друзьях значилась, восхищаясь его умом и удивляясь ныне проявившейся ловкостью.
Одна только печаль в то время нас постигла. Внезапно умер дорогой генерал, Пётр Алексеевич. Тихо жил, так же во сне незаметно и скончался. Софья Александровна горевала конечно, но при нашей поддержке крепилась и с утратой своей смирилась покорно. На похоронах даже сыновья её объявились, давнопроживающие в далёкой заморской стране. Хотели они Софьюшку с собой забрать, но отказалась она от их приглашения, не желая с нами расставаться и продолжая считать всех нас своими родственниками, а Ванечку моего внучеком.Сыновья еёведь внуков ей так и не подарили, не соблазнившись прелестями семейной жизни. Были они очень занятыми и чрезвычайно увлечённые своей работой.Вскорости они отбыли, оставляя свою матушку в наших надёжных руках.
Замечая нашу тесноту, Александр Петрович решился на покупку просторного домика, не без помощи Вениамина Архиповича, который всё же помнил невзначай где его дочки проживают и благодарность иногда чувствовал. Наш новый дом находился хотя и не в самом центре, а скорее в Подмосковье, всего в одномкилометре от Большого Московского Кольца вблизи деревеньки Ситники.Был он просторным,светлым и пейзажем живописным за окном радовал. Все вместе мы туда и переехали к всеобщей радости. Даже бабушка с Серёжей это наше решение во сне моём одобрили, простив мои былые заблуждения. Софью Александровнумы уговорили квартиру внаём сдать.Она вначале её продавать собиралась, чтобы помочь нам кредит за дом выплачивать. Но Александр Петрович в этом вопросе настоял, уверяя её в своей полной кредитоспособности.
Всё у нас в ту пору так славно складывалось, что порой приходил страх, прокрадываясь в мою душу тихой поступью. Знала ведь я не понаслышке о переменчивости судьбы,и об её капризах нечаянных. А ещё чувствовала в душе своей какое-то странное томление. Тоска порой необъяснимая на меня накатывала, мешая сосредоточиться. Не могла я в себе разобраться. И бабушка восны больше не заглядывала, а спросить совета о себе у других я не решалась, опасаясь насмешки или ненужного беспокойства. Тут и приключилась со мной неприятность. Отправилась я как-то в центр города самостоятельно, чтобы встретить из школы Ванечку с Маришей и домой их благополучно доставить. А за девчонкамиСофьюшкепоручила приглядывать. Февральрадовал своею оттепелью, но огорчал гололёдом. В тот момент, как увидала я своих ребятишек, отчего-то у меня вдруг голова закружилась или,может,оступилась я нечаянно, только рухнула на скользкий асфальт, как подкошенная и головой пребольно ударилась. Так сильно упала, что даже сознания лишилась.Очнулась уже в больнице и первое, что увидела,были его глаза встревоженные.
- Как ты, Оленька? - спросил меня Александр Петрович обеспокоенно.
- Нормально, - ответила я растеряно. - Что со мной?
- Ты в больнице милая. Поскользнулась,упала,головой ударилась.Наши ребята испугались и скорую помощь вызвали. Врач сказал, что у тебя только небольшое сотрясение, но озабочен он уж слишком глубоким обмороком. Доктор настаивает на обследовании. - Муж взволновано взял меня за руку.
- Ты только не уходи, - попросила я его жалобно, вспоминая свои горести прежние.
- Конечно,я останусь, - улыбнулся мужмоей детской просьбе почти счастливо. - Уж никуда я от тебя не денусь, солнечная ты моя женщина.
Чувствовала я себя вполне прилично. Ничего не болело, лишь немного голова кружилась. Да ещё есть хотелось ужасно. Александра Петровича мой голод отчего-то порадовал. Упросил он меня отпустить его на пару часиков, чтобы привезтивсяких вкусностей и родных успокоить, волнующихся обо мне чрезвычайно.
Я залёживаться не стала. Решила прогуляться по больничному коридору, в ожидании результатов анализов. Но уж лучше бы я на эту прогулку не выходила. Увидела столько вокруг несчастных людей искалеченных, что от сострадания просто сердце замерло. У одного нога в гипсе,у другого рука сломана, а ещё у кого-то вся голова перебинтована, дажеглаз не видно. Гололёд видимо не одну меня на падение неудачное спровоцировал. Да и не только он в человеческих бедах виноват. Люди, случается,друг дружку совсем не жалеют, будто только и мечтают один другому голову проломить.Вдруг увидела яу окна тихо плачущую женщину. Не удержалась и подошла к ней. Женщина своих слёз не вытирает, сквозь них смотрит на падающий за окном снег и будто бы не видит его.
- Я могу Вам чем-то помочь? - спросила я женщину нерешительно.
- Никто нам уже не поможет, - ответила женщина горестно, слёзы наконец совершеннопромокшим платочком с лица утирая.
- У Вас горе. Я вижу. Только Вы не отчаивайтесь, крепитесь, - захотелось мне поддержать эту несчастную хотя бы добрым словом.
Женщина на меня печально посмотрела и вдруг заговорила тихим голосом:
- Сына у меня какие-то нелюди покалечили.Совсем недавно только вернулся он из армии. Невеста его дождалась, так сразу и свадьбу сыграли. Любит он её до безумия. Уж и не знаю, что теперь делать?Как ему сказать о том, что ушла от негоженалюбимая? Узнала, что с ним приключилось, собрала вещи и ушла к своим родителям. А он ведь ждёт её каждую минуточку. Выходит потихоньку на улицу, хотя докторане разрешают,ина ворота больничные не мигая смотрит.
- Что же с ним приключилось, с сыночком Вашим? -не удержалась я от вопроса.
- Покурить в подъезд вышел. А я вдруг забеспокоилась. Показался мне шум какой-то за входной дверью. Выбежала, а он лежит на лестничной площадке весь окровавленный и сигаретка его рядом тлеет. Не успелеё он докурить.Зверь какой-то в человеческом облике проломил сыну моему голову. Врачи его на ноги-то поставили, только говорить он не может больше. А ведь только в институте после армии успел восстановиться. Как ему теперь дальше-то жить? - Женщина вновь горестно слезами залилась.
- Уж вы не отчаивайтесь. Поверьте мне, не посылает нам Господьтаких испытаний, которые мы преодолеть не сможем. Боритесь за своего мальчика, как и я боролась за сына Ванечку. И придёт к вам спасение. Только верьте в лучшее, не поддавайтесь беде своей. - Всеми силами я старалась утешить эту бедную женщину,и она меня услышала.
Обещала я поспрашивать у нашего знахаря овозможном лечении. У бедняжки от слов моихглаза надеждою зажглись. Но горечь её всё же одолевала:
- Бедный мой ребёнок! Он и сказать ничего не может, и написать у него не получается.
Тут я в окошко взглянула и удивлённо воскликнула:
-Посмотрите! Не он ли это на снегу слова рисует?!
Печальная мать радостно ахнула, ладони к вздрагивающим губам прижимая. На снегу огромными буквами было начертано два слова:
- Я ЛЮБЛЮ!
Рядом со словами стоял высокий паренёк с забинтованной головой, сжимая в руках большую ветку, от рядом стоящего дерева отломанную.
- Вот видите, - улыбнулась я женщинеласково. - Уже писать у него получается и всё другое обязательно устроится.Жена тоже может ещё одумается. Молодая, наверное,и глупая,жизни не знающая. Испугалась вначале, когда увидела его искалеченным. Если любит по настоящему, так вернётся. А нет, то зачем она ему такая нужна?
Люди зря считают, что чудес не бывает. Просто не умеют они эти чудеса, всякий раз происходящие рядом, замечать. А мне вот верилось, что всё у этого мальчика будет хорошо. Тому вся моя жизнь была подтверждением. Глядела я в окно на него, ждущего свою любимую, на слова,им начертанные на снегу,и вдруг пришло ко мне прозрение.
- Я люблю, - прошептала я, как в бреду, пугая притихшую женщину своим взволнованным видом. - Я очень люблю своего мужа!
Сзади, как по волшебству,раздался его тихий голос:
- Оленька.
Я обернулась к нему порывисто и в объятья его бросилась,шею крепко руками обвивая. Он обессиленно пакет на пол уронил с угощениями от Софьи Александровны. А сам меня на руки подхватил и прижал к себе нежно,да бережно.
- Я люблю тебя, Сашенька, - смеялась я на его груди и одновременно плакала от чувства жаркого, душу мне волной заливающую. Словно какая-то во мне плотина прорвалась икипящими водами всю меня с ног до макушечки заполнила.
- Я ведь иждать уже перестал, - вздохнул еле слышно Саша, целуя нежно мои волосы. - А судьба всё же и мне счастья отмерила, не скупясь,полные пригоршни.
Женщинаот окна удивлённо на нас смотрела, не понимая ни наших слёз, ни нашего смеха беспричинного.А потом тоже против воли улыбнулась на нас целующихся глядя.
А через время появился доктор с результатами моего обследования и порадовал насудивительным для меня известием. Уже пять недель, как носила я под сердцем дитя и даже о том не догадывалась.
- Как же такое может быть, Сашенька? - поражалась всё я этой новости волшебной. - Как могла я его не почувствовать? А может,я и подозревала,толькобоялась ошибиться, боялась разочарования?
- Я о малыше нашем догадывался, - улыбался мне счастливо муж. - Во сне его видел, с тёмными кудрями и твоими глазами зелёными, бездонными. Только не смел надеяться. Совершенно это всё для меня головокружительно оказалось, даже сердце от радости прихватило.
- Скажи своему сердцу, - сердито я любимому ответила, - что пусть оно тебя обижать и не думает. Потому что я без тебя и минуточки прожить не сумею.
Сказала я так совершенно серьёзно и к губам его жарко прижалась.
- Ой, Оленька! - выдохнул муж через минуточку.- Ты меня просто с ума сводишь. Давай-ка,родная,домой поторопимся, ато ведь я по дороге сгорю факелом.
Домой поторопиться я с удовольствием согласилась, мечтая обрушить на родных нашиновости поразительные, не терпелось рассказать мне им о любви к мужу во мне вдруг проснувшуюся и о ребёночке нашем долгожданном, связавшем нас Сашенькой крепче прежнего в этом завиточкесудьбы счастливом.
Эпилог. Я всегда буду рядом...
Ах, как бы мне хотелось закончитьэто повествование на самом счастливом своём воспоминании сказочными словами:
- И жили они все вместе долго и счастливо до самой своейкончины в глубокой старости.
Жаль только живём мы совсем даже не в сказке и счастье человеческое также быстротечно, как воды ручья затерявшегося в лесной глуши. На каждом шагу подстерегают нас нечаянные горести, затаившиеся до поры до времени в уютных сумерках, планируя свои жестокие нападения. И как-бы мы ни были готовы к внезапным превратностям судьбы, как-бы ни были мы закалены в боях с горестями жизни, всегда беды, вдруг на нас обрушивающиеся, остаются полной неожиданностью. Подозревая их, цепляемся мы за ниспосланное нам счастье всеми возможными способами, оберегая и лелея его, такое призрачно-хрупкое.
Бережно хранили мы те наши светлые дни. Проживали их так, словно завтра может обрушиться на нас пустота и безмолвие вечного расставания. То время было заполнено всепоглощающей любовью, нежностью и радостным ожиданием появления на свет нашего малыша. Вскоре, мы уже точно знали, что сон Сашенькин был вещим и у нас родится мальчик. Ещё один сын!
- А я всё огорчалась, что Господь не послал мне внуков, -улыбалась оживлённо Софья Александровна. - Теперь же, на старости лет,живу в окружении малышей совершенно счастливою.
- Братец! У меня будет маленький брат, - не мог нарадоваться этому известию и Ванечка. - Как же это хорошо вы придумали, дорогие мои родители.
Маришка уже готовилась стать и этому младенцу любимой нянечкой, заранее важничая. Даже рыженькиекрошки Алёнка со Светочкой, только начинающие говорить, уже понимали нас достаточно, чтобы ласково гладить мой, еле наметившийся животик, своими маленькими ручонками.
-У Оли там ляля, - пытались донести они всем и каждому такую важную информацию.
А отец их, банкир Свиридский,поторопился с подарками для меня и малыша, совершенно не слушая ворчание Софьюшки о том, что дарить подарки заранее плохая примета. Смотреть на меня он по-прежнему не отваживался, но вздыхал тоскливо, видимо,мечтая о сыне,и понимая всю безнадёжность своего мечтания.Прислал в письме нам поздравления и дорогой наш знахарь Иван Иванович. А также сообщил он ещё и свои хорошие новости. Появился слух, будто совсем скоро выйдет он на свободупо амнистии. Слух, конечно,непроверенный, но очень для всех нас желанный. А ещё сообщал доктор о том, что встретилась ему добрая, ласковая женщина, на жену его покойницупохожая.Пришлась она Ивану Ивановичу по сердцу,и он ей очень приглянулся. Решили они после его освобождения пожениться и жить вместе, утешая друг друга в старости.Очень мы за счастье доктора нашего порадовались,желая ему добра и благополучия. Уж ему-то больше иных радости в жизни недодано.
А уж Сашенька, муж мой ненаглядный, так и дышать возле меня боялся, каждую секундочку взглядом обнимал. Опекал меня всячески, предугадывая каждый мой вздох, каждое моё движение. И любовь наша горела пламенем, ровно и сильно. Будто одно дыхание у нас было на двоих и души наши в одну сплелись тогда навечно. Не мыслила я больше своей жизни без него,без его глаз, без его рук, без губ его жарких. Не представляламира, в котором сумела бы жить, если бы в нём не быломоего любимого. Вся я, словно растворилась в нём,и он впитал меня в себя жадно, ревниво охраняя то наше с ним единство. Говорила я прежде, что счастливцы не замечают времени. Только теперь я замечала его особенно, прислушиваясь к тихому падению секунд, минуток, часов, словно песочных крупинок. Так дороги мне были те мгновения, что не хотела я пропустить ни одной из них частички. Наверное,уже тогда знала я, сердцем чувствовала, как дорого станет для меня это воспоминания о золотых днях моей жизни.
Не хотела я отпускать Сашеньку в то пасмурное утро. Но емуобязательно нужно было ехать в Шереметьево встречать прилетающую из Лондона Алевтину Свиридскую, долгожданную жену Вениамина Архиповича и непутёвую мамашу моих воспитанниц.У банкира наконец закончился запас терпения,и он нашёл способ возвратить себе жену, лишив её денежной поддержки. По рассказам мужа, дама пришла в неописуемую ярость и решилась вернуться на родину, чтобы лично разобраться со своим супругом. Данный супруг то ли от радости, то ли со страху уже третий день не просыхал от слёз, на которые был скор, и от горячительного. Он и теперь, счастливо улыбаясь, валялся в машине на коврике в почти бессознательном состоянии.
- Не оставляй меня Сашенька, - молила я мужа, словно капризный ребёнок. - Не езди в аэропорт за женою банкира. Сердце беду чует.
- Я не оставляю тебя, солнечная моя девочка, - улыбался мне он в ответ. - Только со Свиридом мы крепкой верёвкой повязаны с давних пор. Это теперь он в мои начальники выбился, благодаря покойным своим родителям. А когда-то былмоим дворовым приятелем, потом сослуживцем, а ещё позже бандитом. Спину мне он не раз прикрывал в те давние годы. И даже после,когда я его ловил за дела неправедные, о спинах друг друга мы всегда помнили. Неужто теперь я не помогу ему. Уж стрелять в нас точно никто не собирается. Я очень быстро встречу его дамочку и вернусь к тебе, родная моя.
- Не надо быстро, - всхлипнула вдруг я, сама не понимая почему. -На улице дождь. Асфальт мокрый, скользкий. Не надо быстро. Просто вернись.
- Я вернусь, - прошептал он, зарываясь руками в мои растрёпанные со сна волосы и жадно целуя губы. - Я вернусь и буду всегда рядом.
Всё, что произошло потом, я узнала намного позже. Алевтина была в гневе уже целые сутки, с того самого ужасного момента,как не смогла заплатить в ресторане за обед. Именно тогда она узнала, что её дражайший супруг не соизволил положить на её карточку деньги. Но её мечтаразобраться с мужем сразу же по прибытии в Москву, разбилась о слюнявую, бессмысленную улыбку банкира Свиридского, пребывающего в этот драматический момент в состоянии нирваны.Это состояние он мужественно переносил, лёжа в машине на коврике со слюнявой улыбочкой на сонном лице. Алевтина сказала Сашеньке, что должна немедленно успокоиться, иначе она взорвётся от ярости. И лучшее средство для этого - сесть за руль. Почему муж уступил этой вздорной бабёнке? Этого мне уже не дано было узнать. На скорости 120 километров в час машина банкира Свиридского врезалась в бетонное ограждение и взорвалась. Именно в этот момент, находясьна очень большом расстоянии от того страшного места, я закричала отчаянно, вдруг почувствовав внутри себя сильную боль, почти теряя сознание и пугая домочадцев:
- Сашенька! Любимый!
Ощущение было такое, будто кто-то полоснул ножом по душе моей,и она снова распалась на две половинки, истекая кровью. Вскоре нам позвонили из больницы. Банкир и его жена погибли мгновенно. Вениамин Архипович возможно встретил свою нечаянную смертьвсё с той же счастливой детской улыбкой, так и не осознав своей кончины. Его самое горячее желание сбылось. Он,наконец,воссоединился со своей любимой, но своевольной супругой навечно.Успокоилась иАлевтина,дочерей которой я растила,как своих собственных,и которая отняла у меня самое дорогое - мою любовь.В тот момент, когда машина взорвалась, она растеряла остатки своей глупой ярости вместе со своей пустой и бессмысленной жизнью.Судьба была милосердна.Онапреподнесла мне свойпоследний дар- позволила увидеться с ним ещё один раз, дала возможность проститься. Если бы не эта её благосклонность, то вряд ли у меня достало бы силвыдержать весь тот ужас и боль,которые обрушились на меня в один короткий миг.
- Держись мама, - твердил мне сын, придерживая за руку.
- Держись Оленька, - тихо рыдала рядом Софья Александровна.
- Держись, - глухо раздавались в сознании призрачные голоса бабушки и Серёжи.
И я держалась. Держалась ещё,может,потому, что явственно ощущала толчки под сердцем. Это наш ребёнок упрямо напоминал мне о своём существовании. Наш малыш, мой иСашенькин. И ради него, ради сына своего любимого мужа я должна была выдержать этот удар.Я должна была сберечь его ребёнка. И осознание этого придавало такой нужной в ту минуту мне выдержки.
- Буквально за мгновение до взрыва Вашего мужа выбросило из машины. Но к сожалению удар был слишком сильным,и он получил травмы несовместимые с жизнью, - сухо информировал меня молодой врач, провожая до палаты интенсивной терапии, к моему Сашеньке. - Мы даже не уверены, что он сможет прийти в себя.
Но он смог. Медленно открыв глаза, мой любимый прошептал моё имя:
-Оленька.
Слёзы мешали в последний раз всмотреться в родное лицо. И я решительно вытерла их ладонью. Ничто в эту минуту не должно было стоять между нами, даже мои слёзы. Он был весь изранен и опутан проводами, которые соединяли его тело с тихо гудящими приборами, напрасно пытающимися поддержать внём жизнь.
- Не покидай меня,любимый. - Безнадёжность в моём голосе, только подтверждала бессмысленность моей просьбы.
- Я не покину тебя, солнечная моя девочка, - его глаза улыбались мне напоследок.- Я останусь с тобой в нашем малыше. Сбереги его. Пусть в нёмчасть меня хранит тебя по-прежнему любовью моей.
Его голос затихал. Он слабел, оставляя меня в этом пустом огромном мире.
- Прости меня Сашенька, что так долго не понимала,не чувствовала своей любви к тебе. Не оставляй меня в одиночестве. Я не смогу теперь жить без тебя.
- Ты должна... Ради сына... Я всегда буду рядом...
Он умер у меня на руках, словно уснул. Уснул навсегда.
Мой мир, как когда-то давно, вновь наполнился тенями. И я бродила в одиночестве, не замечая ничего вокруг, сама превращаясь в тень. И только одна живая искра упрямо возвращала меня в реальность. Сын. Маленький Сашенька не давал мне забыться. Он всё чаще и чаще напоминал о себе резкими, протестующими толчками. И ещё сны,в которых мои умершие родственникиобычными нотациямилишали меня всякой возможности быть слабой, толкая упрямо к жизни. Только любимый не приходил в те мои сны. Как-то я решилась спросить о нём бабушку. Пелагея Павловна законно удивилась:
- Как же он придёт, когда ты его не отпустила?Ищи защитника своего в своём ребёнке.
От этих её слов родилась во мне надежда, что не ушёл любимый от меня, что будет он жить в нашем сыне и сердце моё застучало вновь, оживая.
Через неделю послеавтокатастрофы, лишившей меня счастья, укравшей у меня любимого мужа, меня пригласил к себе нотариус и объявил мне волю покойного банкира Свиридского Вениамина Архиповича. Уж не знаю,в добром ли здравии и при своей ли памяти был составлен им сей документ? Только всё своё имущество, в том числе банк и особняк в центре Москвы, покойный завещал мне, при условии, что я воспитаю его дочерей надлежащим образом и передам им их долю наследства, когдаонидостигнут совершеннолетия. Так в одночасье стала я опять вдовой, да ещё и многодетной, и одновременно банкиршей, владеющей миллионным состоянием. Что делать с упавшим мне на голову богатством?Я тогда и понятия не имела. Да и жила-то в те дни,словно в тумане. На моё счастье приехал как раз вовремя, отпущенный наконец на свободу, Иван Ивановичсо своейженой Анастасией. Узнал он о нашем несчастье и поторопился на помощь. Нашёл знахарь знающих надёжных людей, которые стали учить меня управлять банком, дабы сохранить в целости наследство маленьких сироток Алёнки и Светочки, усыновлённых мною по воле их погибшего отца.ВанечкуИван Иванович взялся сам подготовить к поступлению в институт,потому чтоего знания и способности позволяли получить аттестат об окончании средней школы значительно раньше своих сверстников.Благодаря стараниям своего любимого учителямой старший сын в четырнадцать лет стал студентом, восхищая своими достижениями окружающих и наполняя моё материнское сердце гордостью. Заботы по дому взвалила на себя молчаливая, добросердечная Анастасия, освободив Софью Александровну от тяжёлого для её немолодых уже лет бремени. Жена знахаря нашего былаженщиной приветливой, но твёрдой и отличалась внутренней силою. Наши домочадцы её уважали за умелость вести хозяйство, но побаивались за твёрдость характера и слушались беспрекословно. Малыши, впрочем, хозяюшку нашу любили, потому что она ихвсё равнобаловала, забывая о своей показной строгости. Догадываюсь, что жизнь у Анастасиибыла непростой,и наше шумное семейство стало той самой благословенной пристанью, о которой она просила Господа в своих нехитрых молитвах. С Иваном Ивановичем они смотрелись очень гармоничной парой. Их взаимное уважение и нежная забота друг о друге сразу бросались в глаза. Наблюдая их слаженную, размеренную жизнь,я сердечно радовалась обретённому ими счастью.
Появление на свет маленького Санечки окончательно разрушило мрак в моей душе, утверждая в ней право на жизнь и любовь. Этот малыш стал моим путеводным светом, примиряя меня с миром, в котором не было больше его отца. Он одним своим вздохом развеял все мои сомнения,и громким нетерпеливым криком сообщил о своём рождении. С этого мгновения завитки судьбы моей больше не страшили менянепредсказуемой внезапностью. Я снова стала сильной. И я былане одна. Со мной навеки осталасьего любовь, наши сыновья, воспитанницы и близкие,родные люди, готовые встретить вместе со мной любую беду и не побояться сразится с самой судьбой. И я уверена, что судьба сбежит с того поля брани, под названием"Жизнь", трусливо поджав хвост. Мы снова сумеем одолеть её, какой бы суровой она не оказалась.
Мой любимый человек не обманул меня. Он всегда оставался рядом,вплетённый в мою жизнь, в мою судьбу, в мою душу. И так будет всегда.Какие перемены не ждали бы меня в будущем, я готова принять их, не отрекаясь от своего прошлого и смиряясь с настоящим.