Межцивилизационный диалог

Виктор Васильевич Дубовицкий
МЕЖЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ДИАЛОГ: ПРАВОСЛАВНЫЙ АСПЕКТ

Наиболее актуальной темой в межцивилизационном диалоге православной (славяно-православной) цивилизации с окружающим миром является взаимодействие с миром ислама. «Актуальность темы», как принято писать в авторефератах диссертаций, объясняется тесным географическим и, если можно так выразиться, политическим контактом этих двух конфессий в настоящее время, а также удобством сравнительного (компаративистского) исследования- в силу известной схожести их ценностных ориентаций. В пользу сходства обеих конфессий говорит, прежде всего, свойственный им приоритет коллективного начала над индивидуалистским. Ценность человека здесь определяется, в первую очередь, исполнением его долга перед обществом.
Исторически диалог между христианством и исламом начался еще в VIIв.н.э., в момент появления ислама, который вошел в соприкосновение именно с православной церковью Византии а также еретическими христианскими церквями, вытесненными на Восток в результате идеологической борьбы в христианстве в III- VII вв.(ариане, яковиты, несториане и т. д.).
Это в полной мере относится к территории Средней Азии, где на момент прихода сюда ислама процветала несторианская церковь, имевшая минимум две епархии с центрами в Мерве (Мары) и Самарканде, насчитывавших сотни приходов и десятки тысяч верующих. По свидетельству Беруни, первые христиане появляются в начале III- го века в Мерве, столице древней Маргианы, являющемся центром северного Хорасана. Современные археологические данные констатируют возможное появление первых христианских построек в западной части Мерва уже в конце II-го века. В пригороде Мерва также располагались церковные культовые постройки, которые датируются III- IV веком. Христианские конфессии вели активную миссионерскую деятельность и среди кочевого населения Центральной Азии: об этом свидетельствуют византийские источники IV в н. э.  Население завоеванного региона, исповедовавшее христианство, равно как и иудеи, оставшиеся здесь со времен Вавилонского плена, попали в категорию подданных «ахль- эль Китаб» т.е. «людей Книги» (имеется в виду Библия), а в плане законодательном- в категорию «аль-зимми» т.е. «покровительсвуемых».
История не сохранила свидетельств межконфессиональных конфликтов христиан и мусульман в регионе вплоть до XIVв., когда последние христианские общины несториан были изгнаны из Средней Азии «из-за неразумного рвения в вере» последних. Вместе с ними, по всей видимости, исчезли и христиане других конфессий. Возвращение христианской церкви в регион Средней Азии происходит уже в середине XIX века, с присоединением территории к России.
К началу XXв. в Туркестане на 6,03 млн. мусульман приходилось 391 тыс. православных христиан или на 5340 мечетей - 306 церквей. На 1897 год православное население Туркестанского края составляло 3,7% от общей численности.
В этих условиях обращает на себя внимание политика русской администрации Туркестана в отношении мусульманского населения, имевшая, на наш взгляд, многовековые традиции и не менее чем столетние прецеденты в законодательстве России. Так из политических соображений туркестанским епископам запрещалось разъезжать по епархии чаще одного раза в пять лет, а в самом Ташкенте они долгое время не имели права содержать квартиру.
Русская Православная Церковь сознательно отказалась на территории Средней Азии от прозелитства т. е. от активного обращения в христианскую веру верующих мусульман, сосредоточив свои усилия на окормлении русского населения края. Такая позиция русских властей в регионе естественно вытекала не просто из  государственной политики, но и народных традиций межнационального и межконфессионального общения православного и мусульманского населения на территории Исторической России, берущих начало вVII веке.

Рассматривая тему развития межконфессионального диалога между христианским миром и миром ислама, можно обратиться к сравнительно недавнему историческому периоду истории России - 80-м годам XVIII века, когда власти, заявив о покровительстве исламу в стране, провели ряд реформ по созданию территориальных управлений (муфтиятов) в Крыму и Казани, начали печатать за государственный счет Коран, назначили официальное содержание мусульманским священникам в мечетях. Во многом эти меры, на наш взгляд, были связаны с противостоянием России и ее главного геополитического противника на Среднем Востоке - Османской империи. В напряженной вооруженной и дипломатической борьбе с государством - «хранителем святынь ислама» в Мекке и Медине (что давало право Турции именоваться халифатом) - необходимы были действенные и демонстративные меры по заботе о второй по численности верующих конфессии в стране. Однако, с другой стороны, эти шаги были выражением уже сложившихся в российском обществе взаимоотношений православия и ислама.
Вместе с тем, необходимо признать, что отношение России к исламу на протяжении многих веков отличалось как высокой степенью напряженности, так и постоянной двойственностью. Напряженность была вызвана, прежде всего, политическими причинами - то есть соседством противостоящих политических образований, претендовавших на объединение разнородных этнических, культурных и религиозных конгломератов на огромных пространствах Евразии. Здесь Российская и Оттоманская империи предстают в ряде важных отношений, как сходные политико-культурные образования, обеспечивающие стабильность в условиях огромного этнического и конфессионального разнообразия населения. Привязанность Российской империи к православию, а Оттоманской к исламу не устраняла роли этих государств в межконфессиональной регуляции и межцивилизационном диалоге, хотя и, несомненно, ограничивала их в пользу доминирующей в каждой из них веры.
Двойственность вытекала, прежде всего, из того значительного обстоятельства, что Россия с петровских времен представляла собой симбиозное западно-восточное образование не обладающее, в отличие от Московской Руси, устойчивой цивилизационной органичностью. Из этого вытекала амбивалентность «русской идентичности» по отношению не только к Западу, но и к Востоку. И, прежде всего, к исламу, широко распространенному в странах региона и включенному в его общее политико-культурное пространство.
Для России ислам представал не только как политическая, но и как культурная оппозиция: по символике, типу нормативности, конфессиональной и национальной принадлежности его адептов, историческому ритму, привязанному к событиям в течение шести с лишним веков не связанных с историей христианства и т. п. С другой стороны, ислам был также солидаристской формой единобожия, во многом ориентированной на стабильность разнокультурных общностей, не имеющей устойчивых тенденций прозелитизма в монотеистической среде. При условии снятия политического противостояния неизменно ослабевало и культурное противодействие между двумя государствами. В российском государстве, во все времена сосуществования, ислам соотносился не столько с православием, сколько с русской культурой в целом, во многом корректировавшей собственно религиозное взаимодействие.
Несмотря на свой официальный православный, а с конца XVII века - вестернизированный фасад, российское государство в немалой степени выступало как носитель той политической культуры, которая складывалась в обоих регионах входивших длительное время в Монгольскую империю, охватывавшую большую часть Евразии. Эта культура включала в себя обособление служилой аристократии и наделение ее земельными владениями; отказ от конфессионального абсолютизма в пользу прагматической регуляции межконфессиональных отношений вплоть до покровительства монотеистическим конфессиям; сдерживание радикальной модернизации в целях сохранения стабильности. Азиатские компоненты империй отчетливо функционировали как основа цивилизационной стабильности в противовес ускорению и далеко идущей модернизации как в России, так и в Турции.
Аналогичный подход России к принципам построения межцивилизационного диалога с миром ислама сохранялся и в последующий период. Но в мире существовали и существуют в настоящее время также другие подходы к проблеме, которые, к сожалению, далеко не всегда отличались лояльностью и терпимостью.
В результате нынешнее состояние межцивилизационных контактов в мире вызывает серьезные опасения, так как все более оправдывает самые мрачные прогнозы Самуэля Хантингтона. Это в наибольшей степени касается отношений западно-христианской и мусульманской цивилизаций. Рубеж второго и третьего тысячелетий дал ярчайшее подтверждения нарастающего конфликта, выразившегося в двух войнах в Персидском заливе (1991 и 2003гг.) - при этом необходимо отметить, что конфликт Запада с Ираком в 2003г. стал лишь началом крупномасштабной «мятежевойны», продолжающейся до сих пор. В том же ряду находится и война в Афганистане, где антитеррористическая коолиция западных государств с октября 2001г. безуспешно пытается разгромить экстремистские мусульманские организации, бросившие вызов «золотому миллиарду» терактами 11 сентября 2001г., и модернизировать традиционное афганское общество.9  Нарастающая волна терактов в Испании (2004г.) и Англии (2005г.), а затем выступления африканской и арабской молодежи во Франции летом 2005г.; столкновения с арабами в Сиднее (Австралия) начавшиеся летом 2005г. и продолжающиеся в других формах до сих пор; наконец, пресловутый «карикатурный скандал», а также конфликт Запада с Ираном по ядерной программе этой страны – все это звенья одной цепи.
В этих условиях «военный ответ» Запада на терроризм не является единственной цивилизационной реакцией - гораздо серьезнее выглядит реакция интеллектуальных кругов, например, книга известной итальянской журналистки Орианы Фаллачи «Ярость и гордость», вышедшая в свет вскоре после терактов 9 сентября 2001г. в США. На Западе эта работа была однозначно оценена как «антиисламский манифест» Европы (читай - Запада) и, по мнению многих политологов и культурологов, знаменовала собой крах политики мультикультурности в отношении Востока.
Интересно, что и в России, в условиях существующей идейной дезориентации, появляются научные, публицистические работы, равно как и художественные произведения, рассматривающие взаимоотношения славяно-православной и мусульманской цивилизаций в том же ключе. Наиболее ярким примером стал фантастический роман Елены Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери», вышедший в серии с характерным названием «Войны будущего - поле битвы- Европа!».
Все подобные «примерки» опыта происходящего конфликта на себя являются очень опасной тенденцией, рано или поздно получающей выражение в конкретных решениях политических лидеров, законодателей, а затем и государственной администрации разного уровня. В преддверии парламентских и президентских выборов в России, как от власть предержащих, так и представителей претендующих на власть сил можно услышать массу рекомендаций «как избежать произошедшего у них», характерных прежде всего отрицательным восприятием иностранной миграции, выстраиванием барьеров, организацией депортаций и т. д. На уровне специалистов, руководителя Центра демографии и экологии человека РАН А.Вишневского, даются рекомендации применить американский опыт - ввести квоты на миграцию из разных стран, дабы обеспечить работу «плавильного котла» наций. Другая предлагаемая альтернатива - «попытаться предпринять культурную экспансию за счет поглощения части населения третьего мира. Это резко звучит, но это что то вроде колонизации, когда европейцы поглощали другие территории. Нужно как можно больше людей вовлекать в свою работу». Данная рекомендация фактически является «изобретением велосипеда» для Исторической России, которая на протяжении тысячелетия только и занималась культурной экспансией. Развалили в1991 году именно ту страну, которая успешно эту миссию уже провела на 1/6 суши планеты. Вместе с тем, встречаются и более радикальные рекомендации: «ужесточить миграционную политику, депортировать зачинщиков и активных участников беспорядков, трудоустроить легальных мигрантов, обеспечив их общественно-полезной работой. А в случае отказа работать депортировать».
 Наиболее жесткие рекомендации предложены лидером ЛДПР В..Жириновским: «Мы готовы сформировать отряды добровольцев, куда войдут футбольные болельщики, спортсмены и активисты ЛДПР, прошедшие службу в «горячих точках». Я убежден, что наша инициатива позволит за 48 часов навести полный порядок и успокоить бунтующих».13
Однако наиболее интересным является обобщение опыта названных событий с точки зрения исторического опыта России, которое было сделано либерально-демократическим изданием «Эксперт». Его аналитики увидели в реакции западноевропейских политических кругов отказ от мультикультурности и переход к отстаиванию своих цивилизационных ценностей: «Европейские государства берут ислам под свою опеку, обеспечивая ему покровительство и защиту (в том числе и от глупых карикатуристов), в ответ требуя только одного – лояльности. Лояльности по отношению к самому государству и его ценностям. По сути дела, это принципиально новый для Европы путь сосуществования с исламом. Он радикально отличается от царившей до недавнего времени в Европе мультикультурности.
Путь этот проверен Россией в течение как минимум трех столетий. Российский ислам не был ни гонимым, ни притесняемым. Он был просто российским. Государство устанавливало правила общежития, основанные на уважении к исламу, но это уважение, как защита и покровительство, было обусловлено принципиальной его лояльностью к религиозным ценностям русских и государственным интересам России».
Описывая механизм взаимоотношений государства и ислама в России, один из обозревателей «Эксперта» А.Громов отмечает: «Для России, которая давно живет в ситуации мультикультурности, этот механизм является традиционным. Его можно назвать имперским, можно российским. Но он работал и работает до сих пор. Только в основе его не нивелирование различий перед лицом государства, а сложная система (та самая «цветущая сложность») взаимоотношений государства, титульного большинства и меньшинств (в первую очередь религиозных и национальных). Если упрощенно описать этот механизм, то выглядеть он будет так: государство обеспечивает права меньшинств в обмен на их лояльность государству и его устоям. То есть отношения строятся на взаимовыгодном договоре: меньшинства не лезут в дела государства, не действуют против него и против установленных в нем порядков, а государство берет их под опеку, защищая не только от внутреннего большинства, но и от внешнего давления (в случае с исламом, например, - от слишком активного влияния мировых центров, подрывающего авторитет и власть местных элит). Причем, уважение к собственным символам и ценностям тут оказывается не угрозой для меньшинств, а, наоборот, залогом уважения к их ценностям и символам». 
Пожалуй наиболее последовательную позицию в вопросах взаимоотношений с окружающими цивилизациями, и в первую очередь- исламской, занимают евразийские (неоевразийские) круги России. На протяжении 1990-х годов А.Г.Дугиным была разработана цельная, исторически последовательная и позитивная для окружающих цивилизаций теория постепенного строительства Великой Евразийской Империи.16 Одной из фундаментальны основ ее строительства на любом из этапов (внутрироссийский, пространство СНГ, континентальный) является религиозно-культурное многообразие ее элементов при непременном геополитическом единстве. Ислам и цивилизация созданная на его основе видится как один из главных союзников православно- славянской цивилизации, обязательной составной частью Евразийской империи на любом из этапов ее строительства.17.Он предполагает, что в случае геополитической интеграции на пространстве Евразии возникнут несколько цивилизационных объединений (империй), которые и будут обеспечивать реальную геополитическую многополярность: «Только в таком многополярном мире у России есть шанс и сохранить свой суверенитет и идентичность, и остаться включенной в процесс технологической модернизации. Будущая Евразийская империя сохранит неприкосновенными цивилизационные границы, куда кроме самой Российской федерации рано или поздно, кроме самой Российской Федерации, могут войти и большинство стран СНГ, а также близкие к нам православные державы- Сербия, Болгария, и даже Румыния на Западе- и некоторые страны Азии, такие, как Монголия и даже Афганистан.» И далее, в развитие этой мысли: «Мы должны понять, что наше спасение, наше будущее, сохранение нашей идентичности зависит от того сможет ли мир стать многополярным. Это значит, что мы жизненно заинтересованы в том, чтобы интеграционные процессы протекали не только у нас, но и у наших соседей- с Запада и с Востока»..
На этом фоне совершенно по иному выглядят и вступление России в качестве наблюдателя в состав Организации Исламской Конференции в октябре 2003г., и инициативы страны в отношении ядерной программы Ирана, а также высказывание Президента РФ В.В.Путина о том, что «Россия всегда была самым верным, надежным и последовательным защитником- защитником интересов исламского мира. Россия всегда была самым лучшим и надежным партнером и союзником. Разрушая Россию, эти люди (международные террористы - В. Д.) разрушают одну из основных опор исламского мира в борьбе за их права на международной арене, в борьбе за их легитимные права».19.
Взаимоотношения с исламом в рамках формирующегося евразийского государства нового типа, по всей видимости, используют весь опыт межконфессионального и межнационального взаимодействия, накопленный Россией и православием в целом. Главными его чертами, на мой взгляд, должна стать интеграция мусульманского элемента на условиях его саморегуляции через умму в плане борьбы с религиозным и политическим экстремизмом. Другими словами, если религиозное сообщество претендует на высокую степень самоорганизации своих членов, то оно должно в той же мере нести ответственность за их поведение в обществе перед государством.
В этом же ряду стоит и применение адекватных в такой ситуации методов общественной регуляции. Так например, в 2004г. из уст генерального прокурора РФ В,Колесникова уже прозвучало предложение использовать в борьбе с террористами взятие в заложники их семей: это - адекватные действия, вполне в рамках межцивилизационного диалога.
При этом элита мусульман вводится в состав элиты православного государства (в настоящее время она туда уже входит) на всех уровнях государственного управления и предпринимательского сообщества, и это, надо признать даже не уровень «ахль-зимми», а гораздо более высокий.
Таковы лишь некоторые аспекты истории и современного состояния межцивилизационного диалога православия и ислама, а также тех светских институтов, которые сформировались на их духовной основе в секуляризованных государствах.

С сопутствующими материалами по теме можно так же ознакомиться здесь:
http://www.russkie.org/index.php?module=fullitem&id=12196