Олежка едет домой
Второй вечер в поезде. Еду домой. Пятнадцать лет не был в родном Апрельске, ни разу ни дня за все это время. Не получалось никак, работал, строил, поднимал своих детушек, все финансы на семью. На жену, на благополучие, на этот придуманный мир, боролся с самим собой, вот-вот, думал, закончатся все проблемы, перестройки, кризисы, устрою дочь да сына и съезжу. Все внезапно рухнуло, мой корабль сел на мель. А вообще-то и не внезапно. Пароход все-таки оказался неспособным выдержать такое дальнее плавание по житейским морям, разрушили его семейные штормы да бури. Осознаю сейчас это особенно четко. Нет, все-таки даже хорошо, что так закончилось. Я еду на родину, в любимый и дорогой мне Апрельск, туда, где родился, пошел в школу, становился самим собой, ныне потерявшимся. Еду к замечательно трогательным воспоминаниям по детству и отрочеству. Еду к друзьям, по которым так соскучился, самым близким – Юрке и Мишке, с которыми прошла самая юность. Устал я от чужой жизни, не моей, от сибирских морозов и длинных ночей. Так и не привык, в тепло хочу, к солнцу. И друзей таких тоже не нашел.
Зачем, собственно, уезжал? Трудно вот так описать свою жизнь сорокапятилетнему мужику, может получится разве что обрисовать коротко, ну, если, конечно, получится...
А сейчас вечер середины апреля, колеса стучат, завтра с утра уже буду на родном вокзале. И дыхание родных мест чувствуется. Девять вечера, а солнце еще освещает незабытые бескрайние степи, сменившие за окном привычный пейзаж из берез, елей и кедров. Да простят меня ни в чем не повинные деревья, уехал я от вас навсегда, шумите для любимых вами сибиряков, для жены моей, для дочери.
Еду в родной город, к памятным своим местам, школе и институту, к микрорайонам своим, когда-то казавшимися чужими и неуютными, а сейчас таким дорогим и манящим.
Еду к ней. К той самой. К единственной, которую потерял из-за своей же глупости и юношеского максимализма. На много-много лет. Бессмысленных лет, которых сейчас очень даже жалко. Два дня уже думаю в первую очередь о Женьке. И не два дня, а два месяца. И даже все двадцать пять лет. Четверть века, иху мать, без нее, без тебя, любимая и единственная.
Два месяца назад Мишка нашел меня, дозвонился, заставил зайти в «одноклассники». Компьютер у сына уже два года, и я в него залезал все это время, но больше по делу, по рабочим вопросам, по служебным делам. В свою память не совался, как будто чего-то боялся. Знал, в принципе, чего. У Мишки в друзьях увидел причину своего страха. Женьку, свою большую юношескую любовь, которую всеми силами пытался забыть, вычеркнуть. Черта с два! Как только увидал любимые карие глаза с хитринкой и простодушием во взгляде одновременно, так все и потекло в душе. Куда делись те принципы, которыми якобы руководствовался все это время, тот стальной стержень, на котором, казалось, должен держаться мужской несгибаемый характер. Он пропал, растаял, развалился, согнулся, все что угодно! «Нет никакой ложки!» - вспомнилась «Матрица».
Пару дней потом ходил под впечатлением и только о ней думал и вспоминал. Все вспоминал. И знакомство и первые робкие попытки подкатиться, которые, кстати, оказались совсем недолгими и небесплодными. Первое волнующее рукопожатие (!), вернее, бережное пожимание ее запястья, первый поцелуй, дневные и вечерние прогулки, кино и мороженое, скамейку между нашими микрами, на которой просижено много счастливых часов с нежными объятиями и такими же поцелуями.
«Одноклассники» оказались коварными. Как только я вроде бы перемучился, она сама взорвала тишину:
- Олежка! Здравствуй, ты где, ты как? Пиши все. Ничего о тебе не знаю. И Мишка не знает. Ну, или врет, что не знает. Я так соскучилась!!!
Последняя попытка замолчать, забыть, рухнула окончательно. Тем более, такой радостный возглас, мне аж будто уши заложило. Так явственно и четко прозвучал любимый голос.
И два месяца сверхоживленной переписки... Даже с Мишкой не так было. С тем болтали, вспоминали, но не так много и богато.
Тут с Женькой освежилось все! Даже мною забытое. Кое-что, правда, и я ей напомнил. Нет, только не обиды и упреки. Осторожно вытаскивалось из памяти самое светлое и дорогое, что может быть у двух любящих друг друга взрослых мужчины и женщины, разлученных и потерявших так много в этой жизни и оставшихся по сути одинокими и непонятыми другими, не сумевшими создать подобное тому, что было в той самой счастливой юности...
- Ничего хорошего о себе сказать не могу. Семья развалилась окончательно. С Катькой горячая война. С дочкой тоже никаких отношений. Упустил почти сразу. Да и как тут не упустишь? В доме абсолютный матриархат. Еще в Апрельске все началось. Почти сразу после рождения Машки Катька начала давить, сначала я еще сопротивлялся, потом, казалось, ради дочери шел на уступки, потом уже из-за обоих детей. Разбегались пару раз. Хотел доказать ей, что семья дороже. Вроде получалось. Сама приходила ко мне, к матери, просила прощения. Ненадолго хватало...
Я уже тогда понял, что ребенок, выросший в неполной семье, моральный инвалид. Если она понятия не имела о том, что такое нормальная семья, разве она может создать таковую? Вот и дочка быстро пошла по ее стопам. Меня всерьез не воспринимает. Мутит сама что-то. Кое-как закончила колледж и выскочила замуж. Аж зятя жалко, она его еще быстрее скрутит, чем Катька меня, монстр вырос на моих глазах. Только вот Лешка радует. Видать, просто много времени со мной проводил, когда я морально отдыхал, сваливал на охоту или рыбалку. А может, еще и гены. Машка-то полностью в нее, а Лешка в меня. Сплавил я его в Томск, в Политех. Да он и сам старался, видел, что в самое тяжелое время меня спасали знания и умения. Даже Катька это знает, говорит, что у меня золотые руки. Ценила опять же в самое тяжелое время, после перестройки этой долбаной, когда ее сократили, и я один пахал на всех.
Вот почему тогда и уехали из Апрельска, на родину ее, к теще ненавистной. Ни черта там лучше не оказалось, да к тому же и холодно зверски, ничуть не привык. Нету для меня города лучше Апрельска, «не нужен мне берег турецкий».
Только тогда она немного стала по-другому относиться к Мишке и Юрке, а то из-за нее и дружба наша наперекосяк пошла. Один для нее стал «алкашом», а другой «бабником», ничуть не меньше. Только вот с отъездом именно они нам очень помогли. На прощание плакала, целовалась с обоими, даже прощения просила, что не оценила когда-то. Правда, до нее так и не дошло, что и я и она только много потеряли от этой размолвки.
По приезду туда я оказался единственным кормильцем на довольное долгое время. Она все чему-то училась, куда-то устраивалась, жаловалась, что никто ее не может оценить, даже я. Тут еще появившийся новый термин «офисный планктон» с моих злорадостных уст бесил ее конкретно. А вот недавно все-таки что-то нашла халявное да бесхлопотное, как раз с этой оперы и последние годы в Апрельске повторились в мельчайших деталях.
То ли память у женщин такая короткая, то ли логика напрочь кривая, то ли простая человеческая благодарность не в моде. А скорее всего все вместе да еще и с полным отсутствием любви. Если раньше и были какие-то признаки таковой, то сейчас они пропали абсолютно. Ну и у меня, в ответ, тоже. Достала женская тупость и наглость. А еще и другое – за последние полгода интим у нас был всего три раза, 14 ноября, 13 января и 6 марта. Нетрудно запомнить три числа, таких редких и горьких... А это уже полный развал, это уже не семья. Так еще и наезжает, что я ослаб по мужской линии, а как тут не ослабнешь, если праздники государственные чаще, чем она позволяет мне великодушно.
А тут как раз Женька. И у нее все не так, судя по переписке. Сначала замалчивала, но хватило ее ненадолго. В ответ на мои откровения слезы полились рекой, нахлебалась со своим суженым...
Апрельские страдания
Семейная жизнь трещала по швам. Она все пыталась найти выход, объяснение, но ничего не получалось. Слишком долго она жила с закрытыми глазами, ну если не с закрытыми, то в темных очках, стараясь отгородиться от правды, твердя себе как мантру : «Все хорошо, ничуть не хуже, чем у других…» Как будто другим было до этого какое-то дело. А его обман вылезал, точно дым из щелей, осаждаясь копотью в душе и разрастающейся обидой. Муж вел себя так, словно все должно быть именно так, а если Женя пыталась с ним поговорить, то мгновенно превращался в обиженного ребенка, вызывая в ней же чувство вины.
Клубок закручивался все сильнее и распутывать его становилось все невозможнее. А тут вдруг Олежка объявился. Ее тянула к общению с ним какая-то неведомая сила, заглушая голос разума. В эти счастливые моменты она становилась той девчонкой, которая ничего не боялась: ни слов, ни обстоятельств, ни упреков. Она просто жила в свое удовольствие, была честной перед собой.
А вот честности–то в ее последней жизни как раз не хватало. Боясь прослыть не такой, как все (а, собственно, что такое «не такой»?), на вопрос «как дела?» отвечала всегда: «В порядке». А где он, порядок? В чем? В ежедневных выяснениях отношений и недоверии? Сыновья тоже частенько принимали оборону. Старший Игорь, правда, осваивая жизнь в Питере, скучал по обоим родителям. А они умудрялись переругаться в «пух и прах», даже разговаривая с ним по скайпу. Чем конечно расстраивали его. Младший Ленька старался затыкать уши наушниками с музыкой и почаще устраняться от родительских проблем, хотя внутренне принимал сторону матери в силу какой-то их большей похожести что ли… Она долгое время пыталась сглаживать острые моменты, но это приводило ее к собственному раздражению , а когда-то и срывам…
- Надоело! Неужели не могу стать снова беззаботной и радостной? Почему жизнь не может подарить мне такой подарок? Я же хочу и заслуживаю…
И подарок объявился. Она даже предположить не могла, что так бывает.
- Олежка… А помнишь, как принес ты мне уголки для фотографий? У меня тогда альбом был просто с картонными гладкими листами. Я эти уголки в первый раз в жизни увидела, и не могла скрыть своего удивления. Ты же с лукавым своим прищуром клеил их в альбом, весело подтрунивая надо мной.
Вот это ощущение разлилось в ней сейчас теплотой и горечью потери одновременно.
- Сумасшествие какое-то. Что мне делать? Почему я всю жизнь терплю? А мне этого терпения еще и в тостах желают. В последнее время ее стало это просто бесить. Вроде бы отдала близкому человеку все лучшее, а взамен ложь и обиды… И все они скрываются под покровом из моего несгибаемого терпения! Надо-ело!!! Смешно! «Надо» съела что ли? Эх чудесный русский язык! Съела свое «надо» своим же терпением, присоленным страхами, запила обидами через край… Ужин получился – закачаешься!
Она заглянула в «Одноклассники» и увидела новое сообщение от Олега:
- Так хочется пройти по улице 1 Мая, где прогуливались когда-то, держась за руки, помнишь? Женька, ностальгия меня просто замучила.
И в Женькиной голове пронзительно закричало:
- Приезжай! Приезжай! Приезжай!!!
Но написать этого не смогла, слишком правильное воспитание не позволило отправить даже одного слова. И силы покинули ее. Она с трудом выключила компьютер и, нехотя переодевшись, забралась под одеяло. Легкая дрожь заставила ее свернуться комочком так, что она ощутила грудью колени, а на ступни натянула ночную рубашку.
- Что-то страшно стало. И чего я вообще сунулась к нему со своими разговорами?
Она тихонько заплакала, укрывшись одеялом с головой.
- Олежкааа… Я так люблю тебя… И всегда любила… И плевать на всё сто раз… Неужели не могу я хоть раз в жизни уйти от своих дурацких принципов, которые благополучно коверкали мою жизнь моими же руками. Как я хочу, чтобы ты оказался вдруг рядом...
Она не заметила, как заснула…
Олежка еще едет
Да уж, нахлебалась не меньше моего. Я-то наивно полагал, что именно от женщины очень многое зависит, почти все. Думал, это просто мне не повезло. Оказалось, мужики тоже бывают непрошибаемыми эгоистами. А для семьи это полный крах. Тут даже большая любовь не в силах справиться, хотя не так, настоящая бы справилась. Значит и в ее семье такой любви не было, обман и самообман.
Мне в той переписке терять было нечего. Сначала я просто развлекался, лучшая защита, так сказать. Потом уже потерял грань между игрой и реальностью и сам запутался и ее сбил с толку. А в последний раз даже показалось, что она взмолилась «Приезжай!». И тут же выключилась.
Или это мне приснилось? Хотя нет, заснуть мне тогда не удавалось. Кряхтел, ворочался до трех ночи, вспоминал, материл всех нет-нет, курить хотел страшно, да вот только недавно бросил и дома не было ни бычка. А потом вдруг решил – поеду, и наступило громадное облегчение, в сон просто свалился.
Проснулся свеженьким, как никогда, собранным и целеустремленным. Выбил на работе отпуск (года три не брал), и сразу за билетом на жд вокзал. Повезло, взял назавтра. С Катькой даже особо не рассусоливал – буркнул: «Я в отпуск, в Апрельск». Она молча, полупрезрительно кивнула. Ну и бог с тобой.
Прощаться с сибирским вокзалом оказалось чуть тяжелее. Легкий мандраж - «куда еду, что делаю, не знаю, вернусь ли?» Но отступать не хотелось совсем.
Первую ночь почти не спал, все мучил да истязал себя радужными забытыми картинками. А эта ночь выдалась спокойной, проснулся вместе с солнцем, счастливый и возбужденный.
А Женьку все-таки надо как-то предупредить. Звонить побоялся. Только смска - «Через полтора часа буду на Апрельском вокзале».
- Получай! У тебя времени почти нету на размышления, решайся. Спасай обоих! Хоть раз в жизни сделай великое чудо.
В ответ ни звука, даже не знаю, дошло ли мое сногсшибательное послание. А в голове как маятник – любит – не любит, встретит – не встретит. То абсолютная уверенность в Женьку, то, наоборот, полное отчаяние. А если не придет, сам не пойду, знаю наверняка. Или все-таки пойду. Не знааааааааю!!!
Отвлекло окно. Там проплывали родные места, преданные мною когда-то. Речка пионерская с такими любимыми и тогда и сейчас карасями, раками и змеями. Синегалки - те самые птицы удачи, разноцветно-яркие зимородки, щуры и иволги. Да что там, я ж обычных ласточек и стрижей не видел целую жизнь!!! Боже! Неужели я дома? Куда меня черти утащили от этих самых замечательных и красивых мест великого детства? Черт, вернее... В юбке... Сам – лох...
Весна! Самое любимое время. Все у меня получится! Должно. Не может такая весна пропасть для меня даром. И красота какая!!!
- Придет – не придет? Придет. Обязательно! Дай бог, только не из вежливости. Прибежит!
- Боже, как меня колбасит!!! Неужели такое бывает? Думал, уже таких чувств не испытаю никогда, сам себе поражаюсь!
- Вот он вокзал! Блиииин, она ж не знает вагона! А даже к лучшему. Да и нельзя было вагон указывать. Пришла б обязательно. Это бы уже приказом получилось. А так типа для информации. Казенно так.
Стоит! С цветами!!! Как и должно быть, у центрального входа. Не пропустит, даже если сам захочу мимо прошмыгнуть. И даже увидала меня в замусоленном окошке, глаза засверкали!!!
Боже! Щас помру от страха!!!
Женька
Женьку осенило: пропали ее страхи и вина растворилась. Утром она поговорила со своей новой подругой и рассказала о своих чувствах и последних событиях в жизни, благо та совсем не знала ее окружения. И Катя в сердцах произнесла такие нужные в этот момент слова: «Слушай, сколько же можно бегать от любви? От ТАКОЙ любви?» И Женьке вдруг стало так легко:
- Да не хочу я больше бегать! И не волнуют больше меня никакие страхи! Все! Главное, что я хочу, чтобы он приехал! И если такое чудо произойдет, то брошу все и пойду! Я хочу, наконец, чтобы мне было хорошо. Мне! Ведь это я хочу любить и могу! И готова подарить это состояние ему. Даже если небо прямо сейчас рухнет на меня!
Она с воодушевлением собралась и вышла из дома. Такого яркого и цветного утра в ее жизни давно не было. Весна обнимала ее необыкновенными улыбками первых листочков и цветов, нежной музыкой солнечных лучей, которые переплетались в ее волосах и отражались в глазах.
- И разве важно, чего хотят от жизни все остальные? Ведь вот оно – мое желание, которое столько времени было спрятано, замаскировано. И только своими острыми отколотыми краями иногда напоминало о себе то ноющей, а то резкой болью…
- И если я останусь честной, то дети поймут. И простят.
Она подошла к остановке и загадала:
- Если сейчас сразу придет мой автобус, значит я на верном пути.
Показался ее автобус! Душа заликовала. Она села на свободное место и прислушалась к себе. Воздушность уносила ее в мыслях к нему… Вдруг зазвонил телефон. Это был сын. Ей осталась еще пара остановок, но она решила выйти и перезвонить. Автобус, правда, проскочил остановку, но водитель высадил ее прямо на перекрестке перед институтом, где прошло ее (вернее их) самое замечательное время. Радостный голос сына вернул ее к реальности. Она шла через дорогу к фонтану своей юности .
- Мам, ну поздравь меня. Я произвел фурор.
Женька даже не сразу сообразила. Потом вспомнила, что сын отправил резюме в поисках более перспективной работы.
- Класс! Расскажи.
Она подошла к тюльпановым россыпям перед фонтаном . И никак не хотела уходить. Не могла…
- В общем в понедельник пойду, чтобы глянуть оборудование. А потом, к вечеру, надо будет дать ответ,- они почти договорили, но на телефоне кончились деньги.
- Как все здорово! И ты, Женечка, умничка, хорошая девочка. Да еще такая красотища вокруг! Скорее запоминай эти чувства и храни их бережно-бережно! Вот они, твои знаки! И то самое, чудесное место. И вот он – твой настоящий апрель!
- Я люблю! И все хорошо! Просто не может быть по-другому!
Она хотела сфотографировать огромных размеров клумбы с тюльпанами, но телефон написал, что батарея разряжена.
- Эх, жаль! Ну ладно, все равно запомню!
Она направилась к работе. И тут смска: «Через полтора часа буду на Апрельском вокзале».
- Ну это уже совсем фантастика. Почти неделю молчал, а тут - на тебе.
Экран телефона погас.
- Все. Или я использую этот шанс, или придется расписаться в собственном вечном бессилии. Она зашла на работу: все на месте, дела делаются.
- Девочки, мне надо уйти. Когда вернусь, не знаю. Будьте умничками.
Ноги понесли ее сами. За стоянкой такси цветочники повыставили из бутика на улицу свои емкости с тюльпанами. Женька не могла пройти мимо. Она купила огромную охапку и подошла к таксисту:
- На вокзал довезете?
- Конечно, - распахнул он дверцу.
- Вы такая красивая. Встречаете кого-то? Женька подняла глаза на него и, наклонившись к цветам, ответила :
- Дааа…
Больше вопросов не было. Или она их не слышала… А этого отрезка пути Женя просто не заметила…
- Ну здорово: ни поезда не знаю, ни вагона. А пусть ! Встану у центрального входа. И все…
Сердце прыгнуло и закувыркалось.
- Как хорошо, что тюльпаны купила, а то куда бы я руки подевала. Да и глаза. А так – насмотрюсь на букет…
Что-то там объявили, люди двинулись по перрону. Она же не могла сойти с места и только всматривалась в окна вагонов…
- Боже мой, кажется он.
Ноги подкосились, и она едва успела сделать шаг и присесть на скамейку.
- Все, теперь он пройдет мимо. Не увидит.
Она опустила лицо в букет. И заплакала. По-девчоночьи. Совсем тихо, но безутешно, как будто нечаянно сломала самую любимую куклу…
- Все…
Она стала совсем беспомощной в этом своем горьком отчаянии…
А вот и не все!!! Я никак не мог пройти, понятное дело. Мы вместе уже три года. Многое пережито, разбирались много (не друг с другом), но самое страшное уже позади.
«С любимыми не расставайтесь!!!» Хоть кому-то эти слова и покажутся банальными...
«Не расстанемся!!!»