В предисловии к одному из своих романов Джек Лондон сказал: "И я вовсе не намерен скрывать, что горжусь этой работой. А теперь я советовал бы читателю, который любит стремительное развитие действия, погрузиться с головой в повествование, — пусть он потом попробует сказать мне, что от моей книги легко оторваться".
Лучше не скажешь...
Глава 1
Хмурым декабрьским утром 1943 года штабной автомобиль с трехлучевой звездой на капоте, надрываясь на ухабах, объезжая ямы и кочки, тащился по извилистой заснеженной дороге. Позади остался оккупированный гитлеровцами русский городок, в котором находился штаб немецкой пехотной дивизии.
Едва слышно уныло выла печка. В автомобиле было тепло.
После тревожной ночи перед ответственным заданием клонило в сон, тяжелые веки предательски закрывали глаза, голова опускалась на грудь, но офицер по особым поручениям Курт Зиберт усилием воли окончательно победил обволакивающую сознание дремоту. Расслабиться майору не позволяли обстоятельства: кожаный портфель, лежавший на коленях, давил грузом большой ответственности. Находившиеся в нём документы под грифом "секретно" предстояло без промедлений доставить в воинские формирования.
Начальник штаба дивизии полковник Вельц, перед тем как отправить подчиненного в дорогу, несколько раз напомнил, что командиры, чьи подразделения разбросаны на широком участке фронта, должны вскрыть конверты лично в его, майора Зиберта, присутствии, и далее обязаны строго следовать согласно полученным предписаниям.
Штабной офицер майор Зиберт, которому часто приходилось выполнять подобные поручения и действовать в роли курьера, получив приказ и по обыкновению отдав честь, позволил себе осведомиться о группе сопровождения. Полковник ответил, что на этот раз в достаточном количестве вооруженной охраны, которая часто сопровождала Зиберта, не будет. И не потому, что обстановка в последнее время оставалась относительно спокойной: карательные операции двух батальонов СС, присланных не так давно для зачистки округи от дерзких нападений партизан на гарнизоны немецких войск, не прошли даром. Но по количеству тревожных донесений, ежедневно поступающих от начальников отрядов полиции из населенных пунктов, партизаны снова начали напоминать о себе и, как видимо, начали готовиться к активным действиям. Из этих донесений следовало, что по ночам в окрестные деревни из лесов зачастили вооруженные люди для пополнения продуктовых запасов и сбора разведывательных данных.
Вельц был уверен, что на этот раз к штабной машине не нужно привлекать лишнего внимания, поэтому достаточно и того, что ее будет сопровождать мотоцикл с двумя стрелками. Такое сопровождение было привычным и вряд ли автомобиль вызовет интерес у тех местных жителей, которые могут контактировать с партизанами. К тому же, документы будут зашифрованы и на их расшифровку, попади они к русским, потребовалось бы время.
Командование в Берлине требовало без промедлений разработать план контрнаступления против русских и нанести им на этом участке фронта решительный удар. Приказ с педантичной точностью был выполнен и отразился в документах, которые содержали подробные схемы взаимодействий войск, карты, инструкции. Теперь оставалось доставить их на места. Вельц был опытным офицером, способным на различные военные хитрости, за что высоко ценился ставкой.
Перед тем как отпустить Зиберта, накануне по такому же маршруту хитрый Вельц отправил две штабные машины с офицерами и десятью автоматчиками, которые должны были всем своим видом показывать, что выполняют какую-то очень важную миссию. Партизаны, в случае чего, по сложившейся у них традиции и не отличавшиеся разнообразием военной стратегии, не упустят возможности и предпримут попытку захватить офицеров в плен, чтобы выяснить, чем вызвана их активность и непременно завяжут бой. Если же колонна пройдет спокойно через опасные участки местности, то это будет означать, что партизаны ещё недостаточно сильны для таких действий, и подобный отвлекающий маневр даст шанс майору Зиберту спокойно проехать этой же дорогой спустя несколько часов.
Вельц не ошибся в собственных предположениях относительно пока еще слабой организованности партизан: машины спокойно и без происшествий проследовали по маршруту, а офицеры, вернувшись, отрапортовали, что всё в порядке. Партизаны на "живца", что называется, не клюнули скорее всего из-за собственной слабости...
… Зиберт оглянулся. Через заднее стекло ещё виднелись неказистые постройки на окраине городка, который был покинут несколько минут назад. Обзор время от времени закрывался головами автоматчиков, ехавших позади на мотоцикле и охранявших штабную машину.
Мотоцикл вдруг задергался и остановился. Один из автоматчиков, сидевший в коляске и втянувший голову в плечи от колючего ветра, помахал рукой водителю Мерседеса, чтобы тот притормозил.
- Что там у них? - удивлённо спросил водитель ефрейтор, посмотрел в зеркало заднего вида, и нажал на педаль тормоза.
- Гер майор, у нашей охраны проблемы.
Зиберт приоткрыл дверь и уже выслушивал оправдательный доклад подбежавшего мотоциклиста о серьезной поломке:
- Гер майор! Разрешите доложить? Дальше ехать не можем. Поломка. Скорее всего, вышел из строя карбюратор.
- Ну, так почините его! Сколько вам потребуется времени?
- В таких условиях, предполагаю, на это уйдет не меньше часа. Если карбюратор засорился - это ещё полбеды, а если закоксованы жиклёры, то это совсем плохо, так как запасных у меня нет.
- Чёрт вас возьми, Фидлер! Почему не подготовили технику к выезду?!
- Я докладывал командиру роты технического обеспечения обер-лейтенанту Францу о том, что мотор работает с перебоями и нужно заняться ремонтом или дать мне другой мотоцикл, - часто заморгав, поспешил оправдаться Фидлер. - Знаете ведь, наверно, гер майор: поломка всегда случается в самый неподходящий момент. Но обер-лейтенант вчера отправил меня в наряд и не дал времени заниматься мотоциклом. Сегодня он сказал, что машина с запчастями прибудет только через два дня, а второй мотоцикл может понадобиться для другого дела...
- Какого еще другого дела?! Вашего обер-лейтенанта самого нужно посадить в седло вместо вас, чтобы он на себе почувствовал каково это – морозить сопли при такой погоде!
- Так точно, гер майор! Разрешите начать ремонт?
- Вот что, Фидлер, - Зиберт терпеть не мог расхлябанности. Он глубоко вздохнул и взял себя в руки. - Хорошо, что мы отъехали недалеко. Немедленно бегом отправляйтесь обратно. Идите в штаб к полковнику Вельцу и передайте ему, чтобы он срочно приказал обер-лейтенанту выделить вам исправный мотоцикл. Затем догоняйте нас. Мы вас ждать не будем – на это времени нет. На обратном пути подберёте ваших товарищей. Понятно?
- Яволь! Может быть, возьмёте с собой в машину хотя бы одного автоматчика?
- Нет уж! Пусть дожидается здесь. Состав экипажей был утвержден заранее. И мне не нравится, что ещё не успели толком приступить к выполнению задания, а уже обнаруживаются неприятные обстоятельства.
- Он бы вам не помешал, если что... - робко настаивал сержант.
- Выполняйте команду, Фидлер, и перестаньте болтать, чёрт возьми!
- Яволь!
- Да... Захватите с собой кого-нибудь из механиков, пусть отгонят неисправный мотоцикл обратно.
- Яволь, гер майор!
- Всё, выполняйте приказ.
Фидлер убежал. Автомобиль тронулся с места и поехал дальше.
- Этот обер-лейтенант Франц уже не первый раз нарывается на крупные неприятности, - осторожно заметил через некоторое время водитель. - Это, конечно, не моё дело и не мне обсуждать действия офицера, но его безалаберность порой раздражает. Мы частенько между собой посмеиваемся над Францем.
- Знаю я кое-что о нём. Он раньше служил в теплом местечке. Был заместителем начальника гаража в комендатуре. Однажды проявил халатность, которая привела к пожару в гараже. И если бы не его влиятельный родственник, то трибунала бы Францу не избежать. Но и родственник не всемогущ. Всё что смог сделать, так это, чтобы Франца сплавили с глаз долой. Так он попал на фронт. Да ну к чертям этого обер-лейтенанта!
- Не будем о грустном, гер майор.
- Не будем.
- Хотите, я расскажу о том, как я и мой товарищ Гюнтер за год до войны поехали отдыхать к его родственникам на ферму в Баварию?
- Ну, расскажи.
- Написал как-то ему дядя письмо. Приезжай, мол, племянничек, отдохнуть. Мол, там природа, лес, речка, вечерами посиделки с девушками. Гюнтер обрадовался, в ответном письме спросил разрешения приехать вместе с другом, то есть со мной. Дядя согласился, и даже очень обрадовался. Как потом выяснилось, он ловко заманил нас к себе. Приехали мы туда, но отдыха так и не увидели. Пришлось трудиться на ферме от зари до зари.
- Почему? - улыбнулся почти успокоившийся майор. - Уехали бы и всё.
- Так-то оно так. Но насчёт девушек дядя не соврал. По соседству жили две сестры. Ох, и красавицы скажу я вам! Разве мы, здоровые парни, могли уехать, после того, как познакомились с ними?
- Ну и что было дальше?
- Дальше?.. – Ефрейтор вдруг напрягся и внимательно посмотрел на дорогу, даже прищурился. - Гер майор, видите, там на дороге кто-то стоит?
Зиберт тоже обратил внимание, что в сотне метрах впереди стояли две худенькие невысокие фигурки.
- Останови-ка машину, Ганс, - приказал офицер и на всякий случай достал из кобуры пистолет.
Мерседес остановился. Немцы смотрели на дорогу перед собой и обдумывали положение.
- Партизаны? - неуверенно спросил ефрейтор.
- Не думаю. По данным нашей разведки местные партизаны понесли большие потери и о каком-либо сопротивлении с их стороны не может быть и речи как минимум в течение пары недель. Ну а там... надеюсь, за это время мы поменяем дислокацию. Здесь недавно прошла наша колонна и никого не обнаружила.
- А много ли надо партизан, гер майор, чтобы заложить мину на дороге или издалека обстрелять одинокую машину? - осторожно заметил ефрейтор.
- Не много, Ганс...
- Не лучше ли тогда подождать мотоцикл с Фидлером и его автоматчиками, или вернуться от греха подальше?
- Ганс, мы с тобой не первый день вместе. Трусом я тебя никогда не считал. У меня приказ – ехать вперед, а не возвращаться, если вдруг что-то покажется. Времени на самом деле мало: за день нужно чуть ли не половину фронта объехать. Хорошо, если Фидлер нагонит нас в первой же ставке. Скорее всего, нам сегодня придётся вообще обойтись без охраны.
- Дело не в том, боюсь я или нет. Но ведь война. А мы на оккупированной территории. Нужно соблюдать осторожность.
- Не учи меня осторожности, ефрейтор. Заводи машину и поехали!
- Слушаюсь, гер майор.
Машина медленно поехала вперёд. Ефрейтор положил на колени автомат, майор держал наготове вальтер.
- Смотри, Ганс. Это же мальчишки! Простые мальчишки. Замёрзли, наверное, - усмехнулся Зиберт, когда машина подъехала к стоящим на дороге подросткам. Это действительно были двое пацанов двенадцати-тринадцати лет невысокого роста, причём один был на голову выше другого. Тот, что ниже, стоял, опираясь на самодельные костыли. Вместо одной ноги в штанине, нелепо подвязанной верёвкой, висела культя. Мальчишки имели жалкий вид, потрёпанная одежда мало спасала продрогшие от холода тела. Мороз пробрал их до костей. Подросток, который был выше, отогревал дыханием замёрзшие ладони и делал знаки водителю, чтобы тот остановил машину.
- Притормози, Ганс, - приказал офицер и открыл дверь. - Что вам нужно? - спросил он с акцентом на русском языке.
- Дяденьки, довезите нас до Осиновки. Ну, пожалуйста. Мамка ругаться будет, - заканючил высокий.
- Осиновка? А что вы тут делаете?
- Мамка за лекарством послала в Осиновку, сестрёнка заболела. В Осиновке живёт тётка Пелагея, она лечить умеет.
- Гут, хорошо. Залезайт, шнеля.
Мальчишки, получив разрешение, радостно заулыбались и залезли на заднее сиденье.
- Гут? Русланд зима: у-у-у, холодно, - понимающе засмеялся майор и убрал пистолет. Затем достал из кармана плитку шоколада и передал мальчишкам. - Поехали, Ганс.
Ефрейтор недовольно поморщился. Ему не понравилось, что офицер проявил излишнюю жалость к детям, отцы которых, возможно, партизанили в местных лесах. К тому же, отошёл от требований инструкции - не брать в служебную машину посторонних.
- Зачем мы подобрали этих вшивых щенков, гер майор?
- Дети не виноваты, Ганс, что взрослые развязали войну, - назидательно произнёс майор. - В первую мировую войну я вряд ли был старше их. Но помню, как русский солдат там, где мы с матерью были в эвакуации, сжалился над нами и протянул каравай хлеба с куском сала. Так-то вот... Ну, так ты не закончил историю о том, как вы с другом отдыхали на ферме.
- На ферме? - в задумчивости спросил ефрейтор. - Ах, да...
Он продолжил рассказывать о своих незамысловатых довоенных приключениях. Увлеченные беседой, немцы не заметили, как отогревшиеся мальчишки переглянулись и слегка подмигнули друг другу. Один из них осторожно положил руку в карман плохонького тулупчика, а другой полез за пазуху своего драного пальтишки. Как по команде они выхватили по небольшому пистолету и передёрнули затворы. Военные не могли не понять значения этих звуков и в недоумении полуобернулись назад. Ефрейтор процедил сквозь зубы ругательства и остановил машину.
В ту же секунду почти одновременно раздались два оглушительных выстрела. Одна пуля разворотила водителю голову. Он упал на руль и, конвульсивно дёрнувшись, затих. Другая оцарапала щеку майору и пробила ветровое стекло. С Зиберта упала фуражка, обнажив седые не по возрасту волосы. Голубые глаза ошалело посмотрели на мёртвого ефрейтора, потом на затихших подростков.
- Колька, стреляй! – то ли от страха, то ли от желания перекричать звон в ушах, истерично завопил одноногий. - Стреляй, Колька-а-а!
От этого вопля Колька, очнувшись, вздрогнул и судорожно, закрыв от волнения глаза, нажал на спусковой крючок. Но за мгновение до выстрела офицер опомнился, распахнул дверь и вывалился из автомобиля. Стая ворон, испуганная шумом, сорвалась с деревьев и тревожно закружила в небе.
Пуля с визгом пронеслась от головы Зиберта совсем рядом. Он быстро вскочил на ноги и, крепко держа портфель одной рукой, а другой, вытаскивая из кобуры пистолет, побежал к молодому дубу. Пацаны проворно выскочили на дорогу, при этом одноногий едва не упал, но успел подхватить костыли. Вдогонку офицеру снова громыхнули выстрелы.
Резкая боль в ноге, в которую впилась одна из пуль, заставила майора споткнуться. Он вскрикнул и упал, затем быстро перевернулся на спину. Отталкиваясь от земли здоровой ногой и рукой, в которой был зажат портфель, неловко попятился, чтобы спрятаться за дуб, оставляя полоску кровавого следа на снегу. Поняв, что не успеет, да и дерево - укрытие ненадежное, поймал на мушку мальчишек. Ещё несколько секунд и с подростками было бы покончено. Будь на его месте кто-нибудь другой, менее сентиментальный, так и случилось бы. Но стрелять по детям даже в условиях смертельного для себя риска Зиберт согласно собственным правилам и нормам не смог. Эти убеждения были непонятны многим его сослуживцам, считавшими Зиберта излишне мягким на войне. Зиберт, прикусив губу, опустил пистолет. Возникло чувство нереальности происходящего, как будто всё это имело место в каком-то кошмарном сне. Слезились глаза от попавшего в них снега. Молоточки пульса яростно колотили по вискам.
Подростки тем временем приблизились, и в каком-то диком безумном остервенении, уже совсем не отдавая отчета своим действиям, почти в упор, пока не закончились патроны, стали расстреливать немца словно некое существо, воплотившее в себе всё зло, которое незвано пришло на чужую землю, принеся с собой несчастья и невзгоды. И вот, наконец, наступил час расплаты...
Зиберт сделал последнюю безуспешную попытку приподняться. Печальные глаза с отразившимися в них ужасом и недоумением неподвижно уставились в небо...
Колька первым пришел в себя. Он нагнулся, с трудом вырвал из закостенелой судорогой руки трупа портфель. Впечатлительный одноногий брат, выйдя из оцепенения, часто зашмыгал носом и всхлипнул.
- Чё, Мишка, нюни распустил?! Фашиста стало жалко? А себя не жалко было, когда осколком ногу оторвало? А мамку нашу, снасильнячатую фрицами, не жалко? А батяню?.. Его полицаи не пожалели, и также вот как мы этого... - сурово и с надрывом ломающимся в этом возрасте голосом спросил старший брат, кивнув на труп. Однако, едва сдерживаясь, чтобы самому не расплакаться.
Мишка в ответ глубоко с перебоями вздохнул, дрожащей покрасневшей на морозе рукой небрежно сунул в карман пистолет, размазал на впалых обветренных щеках слезы и неуклюже заковылял прочь, тяжело опираясь на костыли. Колька, пересилив нарастающий страх и брезгливость, проверил карманы убитых немцев, вытащил документы, забрал оружие, догнал Мишку и пошёл рядом.
Через минуту они, не сговариваясь, остановились и одновременно оглянулись. На извилистой дороге одиноко стоял автомобиль. Одно из колёс, медленно вращаясь, висело над обочиной, двери распахнуты, виднелась безжизненная рука водителя. Кружили, бешено каркая, вороны...
Семь десятков лет спустя.
На огромной территории авторынка между длинными рядами машин неспешно слонялись люди. Одни, как это водится, хотели продать, а другие купить.
- Да, Паша, зря мы сюда приехали, - двое мужчин среднего возраста остановились перед ларьком, чтобы перекусить. Купили напиток, булочки и сели за столик.
- Ну почему же зря? - удивился один из них. - Ты давно собирался посетить рынок, чтобы все увидеть своими глазами, прицениться.
- Собирался... Сам, знаешь, сколько у нас с Любашей денег. На хорошую машину навряд ли хватит, а рухлядь мне не нужна. Слава богу, свою "шиху" еле-еле спихнул.
- Да не расстраивайся! Вот если бы мне нужна была машина, я бы поступил так: нашёл бы подходящий аппарат в каком-нибудь автосалоне и оформил кредит. Вот и ты возьми, сейчас так многие делают.
- Да за такие проценты нужно несколько лет себе во всем отказывать!
- Ну, а как ты хотел, Лёха? - спросил Павел, проглотив кусок. - Хочешь красиво жить - нужно чем-то жертвовать.
- Да знаю я всё. Просто хотелось себя успокоить.
- Понимаю...
- Эх, Пашка, лучше бы я свою развалюху не продавал. Подремонтировал бы малость и ещё пару лет покатался, а там, глядишь, и кредиты бы подешевели.
- Ты бы на своей "шестёрке" и года бы не проездил. После всего, что она пережила, не долго ей осталось колесить по дорогам и ухабам.
- А что? Разве плохая была машина? Помнишь, как мы на ней и на рыбалку и за грибами? Да по такому бездорожью!
- Вот-вот: по бездорожью. Поэтому она и загнулась у тебя раньше времени.
- Ничего себе: раньше времени! Пятнадцать лет её... и в хвост и в гриву.
- Ну и не продавал бы тогда! Зачем продал-то? Ещё скажи, что это я тебе посоветовал! А теперь другой человек на ней поездит и развалится она у него! Будет потом вспоминать тебя недобрым словом.
- Не будет. Я ему, между прочим, сразу сказал, какие недостатки у моей ласточки.
- Ласточка! Тоже мне. Жалко тебе развалюху стало.
- Ничего ты не понимаешь, Пашка! Она как член семьи была. Уж лучше на развалюхе ездить, чем ни на чем.
- Наверное, ты прав, Лёха. У меня никогда не было такого члена семьи. Ты ведь знаешь - не мое это дело баранку крутить. Не тянет и всё. Не нужна мне эта головная боль с машиной. Смотрю вот на тебя сейчас и радуюсь, что нет у меня никакой "ласточки" и не нужно переживать. Пассажиром вот люблю, а за руль садиться - ну, нет ну никакого желания! Да... нынче видно мы с тобой на рыбалку на электричке поедем, а потом пёхом километров десять до воды.
- Наверное.
- Ну что, ещё разок по рынку прошвырнёмся?
- Ну, давай. Только стоит ли? Уже два раза обходили из конца в конец.
Они ещё больше часа слонялись по авторынку, рассматривали машины, интересовались ценами, но так ничего и не выбрали.
Алексей, устав за день, вернулся домой.
- Ничего подходящего нет, Люба, - пожаловался жене, сев за стол.
- Ладно тебе, не расстраивайся. Деньги лучше на мебель потратим, менять уж её пора. Съездим к свёкру на день рождения и потом обстановкой займёмся.
- На чём съездим-то?
- Да на автобусе! Клином что ли мир сошёлся на машине, Лёша? Кроме машины есть на чём ездить.
- Это ты сейчас так говоришь. А потом сама стонать будешь: "Ой, сейчас бы машину!" Ты всегда так говорила, когда машина была не на ходу, а ехать куда-нибудь нужно было.
- Ну и не продавал бы тогда!
- Это я уже от твоего брата слышал.
- Пашка не дурак и правильно говорит. А тебе жить - не жить, а другая машина понадобилась. Вот и сам не стони теперь!
Глава 2
В прохладной пещере было тихо, лишь где-то из глубины мрака монотонно падали в невидимую воду тяжёлые капли.
- Я пришёл, Всевышний, - едва слышно трепетно вымолвил Лакхпа и низко поклонился.
- Проходи, - последовал ответ бога.
Вздрогнувший Лакхпа готов был поклясться чем угодно, что опять услышал этот голос не ушами – слова бога сами собой возникали в голове молодого шерпа!
- Ты принёс, что я просил? – Речь бога была тверда как железо, но одновременно спокойна и приятна для восприятия. Хотелось слушать и слушать, а ещё беспрекословно подчиняться исходившей от голоса воле.
- Да, Всевышний. Я принес всё, что ты просил, - Лакхпа еще раз низко поклонился и поставил возле себя корзину.
- Хорошо. Иди за мной.
От стены отделилась бесформенная неожиданно засветившаяся фиолетовым излучением фигура, напоминающая человеческую. Лакхпа сильно вздрогнул. Ещё мгновение назад там никого не было – только чёрная гладкая стена, а теперь он видел ЕГО! Бог плавно и беззвучно проплыл по воздуху в глубь пещеры. Лакхпа как завороженный, испытывая неимоверное благоговение, пошёл следом.
- В прошлый раз ты говорил, что многие люди из твоего племени болеют. И что этот год выдался очень неудачным: у вас почти не осталось зерна, урожай мал и скуден. Младенцы пухнут от голода. Мужчины из последних сил тщетно ходят на охоту в надежде раздобыть мясо, так как своих животных вам пришлось съесть.
- Всё так о, Великий!
- Я дам тебе то, что спасёт твое племя от голодной смерти, Лакхпа.
- О, Великий! – шерп, охваченный дрожью, воскликнул и упал ниц, закрыв голову руками, держась из последних сил, чтобы не потерять сознание от переполнявших чувств.
- Поднимись, Лакхпа. Возьми пустую чашу, которую ты принёс и насыпь в неё порошок. - Бог указал, с какого места нужно было взять. - Когда вернёшься домой, смешай содержимое чаши с десятью чашами воды. И тем, что получится, накорми племя. Это вылечит вас от болезней, а также избавит от голода как минимум на две полные луны. Этих дней хватит, чтобы пережить тяжёлое время.
- Не гневайся о, Великий! - Лакхпа осторожно встал. - Но разве этого хватит на всех!?
- Даже останется. Порошок впитает в себя воду и получится что-то вроде теста, но его будет так много, что хватит всем. Когда употребите это в пищу, то надолго забудете о голоде. Болезни отступят и вернутся силы. Верь мне, Лакхпа.
- Да, Всемогущий!
- Придёшь ко мне через две ночи. С собой ничего не бери. Останешься здесь на шесть полных лун. Я многому научу тебя, Лакхпа, передам много знаний. Тебя будут почитать соплеменники, передавая из поколения в поколение твоё имя...
Через два дня Лакхпа снова переступил порог пещеры. Это произошло в третий раз. А впервые он это сделал семь дней назад.
В тот незабываемый вечер, когда он и мужчины племени усталые возвращались с безнадежной охоты домой, небо вдруг осветил огненный дракон, который то быстро, то замедляя падение, опускался на горное плато. С драконом явно творилось что-то неладное. Он, теряя куски своего тела, падал с оглушительным воем и разрывающим душу стоном. Охотники припали к земле и были сильно напуганы увиденным. Самый старший из них – Дава, высказал предположение, что это сам великий бог - Мудрый Бумкхри, сидя верхом на драконе и, облетая землю, по какой-то неведомой причине упал с небес... Плохой нынче выдался год! Не только урожай не уродился и замучил голод, но даже Мудрый Бумкхри терпит несчастье. О, горе! Значит, быть еще большей беде!
Охотники, едва придя в себя, согласились с Давой. Все, кроме одного. Молодой шерп по имени Лакхпа, еще не успевший обзавестись собственной семьёй, выслушав старших соплеменников, робко заметил, что, возможно, Мудрый Бумкхри сейчас нуждается в помощи, и если пойти туда и помочь, то от этого будет большая польза – бог отблагодарит их. Мужчины надолго замолчали, обдумывая его слова, пока Дава не высказал предположение, что Мудрый Бумкхри, возможно, очень сердит из-за того, что пришлось упасть с неба. Поэтому, всё-таки, не стоит рисковать, и не нужно попадаться ему под горячую руку. Увидев людей, он вполне может прийти в ярость и даже убить их. Или отдать на съедение своему несчастному дракону, которому нужны потерянные силы, чтобы снова подняться на небо.
Эти доводы показались более чем убедительными, и решено было возвращаться домой. Но Лакхпа решил поступить по-своему и всё же принял решение пойти на поиски бога. Охотники не стали его отговаривать: если хочет, пусть идёт, стало быть – так и надо. Только пускай будет предельно осторожным.
Лакхпа ушёл один. Долго ходил или мало – об этом по-разному говорится в шерпских легендах. Преодолев крутой подъем и поднявшись на очередное горное плато, обомлел от увиденного! Перед его взором в своем великолепии предстал огромный переливающийся серебристым цветом дракон, неподвижно лежавший на брюхе среди камней и вытянувший короткую приплюснутую шею. Широкие у основания и постепенно ссужающиеся красивые крылья были распластаны в стороны. Вид чудовища заметно отличался от описаний летающих драконов, что жили в преданиях людей, но Лакхпа не сомневался – это и есть дракон! Иначе кто ещё такой большой может летать по небу?
Великого Мудрого Бумкхри нигде не было. Разве что он решил зайти в пещеру, едва заметный вход в которую был рядом? Лакхпа осторожно заглянул в неё, но никого не увидел. Зато вдруг услышал в голове голос, так сильно испугавший его в первые мгновенья. Ноги парня подкосились и он распластался на полу, прося не гневаться и не убивать: ведь он пришёл сюда и потревожил небожителя только с одной целью – помочь в беде. Невидимый Мудрый Бумкхри не стал сердиться. Он лишь задал много вопросов. А потом отпустил Лакхпу с миром, взяв с него нерушимую клятву прийти сюда одному снова. Лакхпа, не прекращая твердить слова благодарности и кланяться в темноту (как ни вглядывался, он не видел Мудрого Бумкхри), покинул пещеру, не забыв на прощанье благоговейно поклониться также и дракону…
В большом изумлении люди из племени выслушали рассказ вернувшегося Лакхпы. Через две ночи он ушёл из родного селения, а когда вернулся, люди осторожно попробовали подарок бога, приготовив снадобье. Еда оказалась на удивление вкусной и сытной. Её хватило всем и ещё много осталось. Уже на следующее утро вопли радости и удивления обуяли племя – язвы и болячки бесследно пропали, перестали болеть животы, затянулись раны, и даже у многих стали расти новые зубы взамен сгнивших и выпавших.
Помня о данном обещании и не смея ослушаться, Лакхпа засобирался обратно в пещеру. Он вернулся через полгода, приобретя мудрость, которая, казалось, не знала границ: способность лечить, даже тяжелобольных, предугадывать за много дней погоду, разбираться в судьбах людей и ещё многое из того, чего не умели даже умудрённые жизнью шаманы.
Проведя некоторое время среди людей, Лакхпа ушёл от них, сказав, что дал обет служить Мудрому Бумкхри по его просьбе. И что бог решил остаться на земле на неопределённое время – потому что дракон умер и вскоре растаял как снег, а другой дракон, хотя и родился, но ещё не вырос и не окреп на заоблачных пастбищах. Он не набрался достаточно сил, чтобы прилететь за Всевышним и забрать на небо. Поэтому Лакхпе выпала великая честь находиться рядом с Мудрым Бумкхри и быть его слугой. Лакхпа будет жить в далёкой пещере много-много лет, пока бог будет ждать другого дракона. Мудрый Бумкхри, чтобы ему было легче перенести тоску по небесному царству и скоротать время, превратился в многогранный красивый камень, который должен теперь находиться под охранной Лакхпы. Смерть и горе тому, кто посмеет приблизиться к пещере, кроме Лакхпы!
Как гласила легенда, эти события произошли за тысячу лет до наших дней...
***
1938 год, Гималаи
Шёл снег, переходя в крупные хлопья. Перед тем как откинуть полог одной из пяти колыхающихся на холодном ветру палаток, профессор Вольдемар Шиманский окинул усталым взором свой лагерь, расположившийся на небольшом сравнительно ровном горном участке.
Профессору было двадцать шесть лет. Но несмотря на молодые годы он добился профессорского звания неспроста и был весьма разносторонне развитым человеком. Обширные познания во многих естественных науках снискали ему заслуженную славу в европейских научных кругах. Пришедшие к власти в Германии нацисты, с уважением и опекой относились к таким деятелям науки как Шиманский, и всячески поддерживали их стремление к прогрессу...
В палатке было заметно уютнее – всё-таки не зря они взяли с собой большее количество козьих шкур, чем планировалось, на которых лежать было гораздо теплее. Да и лишний груз особо не досаждал: нанятые за приемлемую плату проводники-шерпы, по мнению европейцев были не по-людски выносливые, и тащили значительную часть экспедиционной поклажи на себе.
Заканчивались седьмые сутки научной экспедиции, организованной под личным контролем самого фюрера. Цель экспедиции – разгадать тайну эликсира вечной молодости. К нацистам попали сведения, что на Тибете живёт племя людей, многим из которых давно перевалило за сто лет. Однако, тибетцы продолжат великолепно себя чувствовать и не собираются умирать от старости. Сведения предстояло проверить и выяснить истинную причину долголетия жителей, а возможно и бессмертия.
Тайна вечной молодости, бессмертия, потусторонняя жизнь, различного рода мистика не давали покоя вождям Третьего Рейха. Они были одержимы мыслью вторгнуться в неведомое, в то, что находится за гранью понимания человека, и что сможет сделать их сверхлюдьми.
Фюрер мог позволить организовывать авантюрные экспедиции в различные части света – будь то высокогорный Тибет, непроходимые амазонские джунгли или льды обоих полюсов, где по мнению германских ученых, тщательно изучавших доставшиеся им древние артефакты, были скрыты тайны древних цивилизаций, в том числе тайна вечной молодости и бессмертия…
- Выпейте горячего кофе, профессор, - повернувшись к Шиманскому, предложил Роммингер низким уверенным голосом, которым привык отдавать команды. - Пауль, налейте профессору кофе.
Один из трёх фельдфебелей, деливших с руководством экспедиции места в палатке, не замедлил выполнить приказание. Двое других, и научный помощник профессора - Эрлих Вяльбе, мирно похрапывали, укрывшись с головой одеялами.
- Как вы думаете, господин Шиманский, через сколько дней мы будем на месте? – поинтересовался Роммингер. Он спрашивал не из любопытства: офицер не любил задавать лишних вопросов, и не из страха перед возможной голодной смертью, и не перед угрозой оказаться погребённым под снежной лавиной. Роммингер успел привыкнуть ко многим опасностям за то время, что носил погоны. Ему нужно было правильно рассчитать силы экспедиции, за безопасность которой он отвечал, хотя формально начальником экспедиции являлся молодой профессор.
Перед штурмбанфюрером СС Роммингером, которому дали в подчинение одно из лучших подразделений горных егерей, была поставлена задача: использовать все возможности для выполнения своих функций научной экспедицией в лице профессора и его помощника, оберегать их в пути, обеспечивать физическую защиту, материально-техническую поддержку. Небольшое подразделение Роммингера состояло из трёх десятков крепких, выносливых и отлично подготовленных военнослужащих горной стрелковой дивизии "Эдельвейс", которым командовали эсэсовцы.
Военные, организовав охранение лагеря по всем правилам, в очередной раз расположились на отдых. Помощник Роммингера – гауптштурмфюрер СС Шульц, проверив посты, отряхивался от снега перед входом в палатку.
- Гер штурмбанфюрер, оружие в целости и сохранности, люди накормлены, охрана выставлена! - привычно отрапортовал вошедший Шульц.
Роммингер кивнул головой, приняв доклад к сведению. Он хотя и понимал, что им здесь вряд ли кто может угрожать, но всё-таки считал - воинскому подразделению не пристало терять лицо в любой обстановке, даже самой мирной. Ведь не зря в эту экспедицию снарядили хорошо обученных и вооруженных до зубов солдат.
- Я думаю, господин Роммингер, мы не далеки от цели, - ответил на вопрос штурмбанфюрера профессор Шиманский. – Проводники своё дело знают, этого нельзя не заметить. Они сказали, что снег и разыгравшаяся метель – это не существенное препятствие на пути. Другое дело - большой и трудный перевал впереди. Преодолев его, путь будет завершён.
- Насколько будет труден перевал, они не сообщили? – поинтересовался Роммингер.
- Достаточно труден. Сикх сказал, что будет очень нелегко. Он даже на своих людей мало надеется, а ведь они родились в этих горах, - ответил Шиманский, который вполне сносно мог общаться с шерпами.
- А считаете ли вы, профессор, что шерпам можно доверять, особенно их предводителю по имени Сикх?
- Как вам сказать, - Шиманский задумался. - Конечно, они достаточно скрытны и обособленны, но, согласитесь, свою работу выполняют хорошо – несут большую поклажу, помогают солдатам, отлично ориентируются. К тому же, денег, которые они от нас получат, для непритязательного быта им хватит надолго.
- А я вот не склонен доверять этим аборигенам, - усмехнулся Роммингер. – Они ведь наверняка давно догадались, что именно мы ищем в горах. А это, насколько я осведомлён, является частью их культуры и религии. И они вряд ли с лёгкостью позволят чужакам посягнуть на святое. Не так ли, уважаемый профессор?
- Возможно и так. Будем надеяться, что всякого рода козни, всё-таки, строить не будут.
- Одной надежды мало. Хорошо, что в моём распоряжении есть лучшие бойцы дивизии. Не так уж много, конечно, но они тоже своё дело знают отлично, если что.
- Мне кажется, вы преувеличиваете опасность, господин Роммингер, - засмеялся Шиманский. Я, честно говоря, изначально не был уверен в необходимости ваших солдат в экспедиции.
- Ну-ну. У вас, профессор, свои задачи в этом деле, а у меня свои, - хмыкнул Роммингер и отвернулся...
Поздней ночью лагерь бы разбужен автоматной очередью. Услышав стрельбу и тревожные окрики часовых, офицеры, подняв солдат, быстро организовали круговую оборону.
- Что случилось? – спросил Роммингер, выбежав из палатки, на ходу заряжая автомат.
- Часовой Миллер заметил странное передвижение двух незнакомцев на подступах к лагерю, - докладывал подбежавший гауптштурмфюрер Шульц. – Миллер окрикнул их. Но они в ответ только издали звуки с угрожающей интонацией на непонятном языке. Миллер предупредил, что откроет стрельбу, если те не остановятся. Незнакомцы предпочли не повиноваться. К тому же, один из них бросил в сторону часового большой кусок льда. Тогда Миллер начал стрелять - одного прикончил, другому повезло скрыться.
- Очень плохо, Шульц! Очень плохо, гауптштурмфюрер! Если наши люди начинают стрелять на поражение, то должны это делать так, чтобы никто не смог скрыться! Вам понятно? – зарычал Роммингер.
- Яволь!
- Миллеру ничего не показалось странным?
- Показалось, гер штурмбанфюрер. Эти люди были очень крепкого телосложения и высокого роста.
- Вы рассмотрели убитого?
- Считаю, что нужно дождаться рассвета, гер штурмбанфюрер. Вполне возможно, что в темноте можно нарваться на засаду.
- Хорошо. Усильте бдительность. Удвойте количество постов.
Утром все с удивлением рассматривали убитого ночью непрошеного гостя. Был ли это человек или неизвестный науке огромный зверь – было непонятно. Одежда на нём отсутствовала, что и дало повод предположить, что это зверь. Длинная бурая шерсть по всему телу, свирепое заросшее лицо с выступавшими крепкими челюстями, большие надбровные дуги, объёмистые конечности, свидетельствующие о невероятной силе, лишь подтвердили это мнение. Но человеческого в нём едва ли было меньше. Этакий неандерталец-гигант.
- Что скажете, профессор? - спросил Роммингер, с любопытством склонившись над трупом.
- Это существо не изучено наукой, - задумчиво сказал Шиманский, внимательно рассматривая существо. – Я слышал о якобы обитающих в горах гигантских обезьяноподобных существах. Но слухи эти не были подкреплены достоверными доказательствами. Вероятно, местные народности знают об этом больше, чем мы – цивилизованные люди. Давайте-ка спросим у проводников, - профессор кивнул в сторону шерпов.
Сопровождающие экспедицию шерпы настороженно топтались чуть поодаль и с удивлением, граничащим с ужасом, смотрели на убитого. Затем один из них приблизился, внимательно посмотрел на труп и тут же отбежал обратно, в испуге громко закричав:
- Йети! Йети!
Обычно молчаливые шерпы на этот раз стали громко разговаривать, размахивать руками, обсуждая происшествие. Главный из них – Сикх старался всех перекричать. Все замолчали, слушая его. Потом гвалт поднялся с новой силой. Наконец, Сикх отошёл от соплеменников и приблизился к Шиманскому и Роммингеру.
- Они не хотят идти дальше, - перевел профессор речь испуганного не на шутку шерпа. – Сикх сказал, что мы совершили большую неосторожность, убив существо, называемое горскими племенами – йети, которому покровительствуют духи гор. Поэтому быть большой беде. Духи обязательно разгневаются и всех нас до единого уничтожат.
- Что за чушь, профессор! Это бред, не иначе! – возмутился штурмбанфюрер. – Скажите этому дикарю, что это всего-навсего вонючие обезьяны, обитающие в горах и пока ещё не изученные наукой. Объясните им, чёрт возьми!
- Я уже сказал ему примерно то же самое. Но заметьте, господин Роммингер, цель нашей экспедиции очень необычная. И в этой связи вполне предполагаю, что в этих местах мистика и реальность могут тесно переплетаться.
- Пусть так. Но до известной же степени!
Сикх, вдруг, разразился длинной речью, что было за всё время экспедиции очень необычным поступком с его стороны.
- Шерпы уверены, что если мы пойдем дальше, то все погибнем, - кратко перевел смысл его слов Шиманский.
- Это я уже слышал, - недовольно поморщился Роммингер. - Но вы знаете не хуже меня, что поставленные нам задачи нужно выполнить и поэтому нужно идти вперёд.
- Конечно, я и не думал повернуть экспедицию в обратную сторону!
- Вот именно! Скажите ему - шерпы не должны нас бросать. Пообещайте, что когда мы вернёмся, их гонорар будет увеличен на четверть.
Услышав от профессора обещание об увеличении платы, Сикх задумался, что-то соображая, потом ушёл к соплеменникам. На этот раз разговор между ними был более спокоен. Лишь один из них вскоре быстро собрал кое-какие вещи и пошёл прочь.
- Куда это он? - спросил Роммингер.
Шиманский перевёл ответ Сикха:
- Этот шерп был напуган больше остальных и поэтому решил вернуться домой.
- Ну и дьявол с ним! – выругался Роммингер. – Безмозглая раса недоумков! Как бы он сам на обратном пути не попался в лапы этих горилл!
Шиманский отвел в сторону автомат Роммингера, когда тот машинально повернул ствол в спину удаляющегося проводника.
Позавтракав, отряд был снова в готовности преодолевать оставшийся путь. Впереди всех шел Сикх, с ним рядом ещё двое шерпов, за ними, также цепочкой, горные стрелки, экипированные соответствующей амуницией. Среди военных уверенной поступью продвигался Роммингер. Рядом с ним – научная группа в лице профессора и его ассистента. Замыкали группу двое шерпов, также как их сородичи неимоверно нагруженные поклажей, которая, казалось, не придавала им особых неудобств.
Последний перевал дался экспедиции очень нелегко. В условиях высокогорья и разряженного воздуха люди были крайне измотаны. Шли, едва переставляя ноги. Привалы приходилось делать всё чаще. Но Сикх постоянно торопил – задерживаться нельзя, угрожала большая опасность от схода лавин. Но как бы он не предостерегал, одна всё же задела отряд: трое солдат были погребены под тоннами снега. Через несколько часов после этой потери случилась другая – шерп и двое горных стрелков сорвались в пропасть. Их отчаянные крики поглотила туманная бездна. А спустя некоторое время не удержались на почти отвесном склоне ещё один стрелок и проводник.
Мрачнеющий час от часу Сикх что-то бормотал на своём языке, качая головой и повторяя слово «йети». Люди были близки к отчаянию, но стойко переносили трудности. Профессору Шиманскому и его помощнику Вяльбе было, наверно, труднее остальных. У них не было той подготовки, которую прошли горные егеря, но они держались мужественно…
Глава 3
Ранним воскресным утром в квартире Мельниковых надрывался телефон. Вставать и идти к аппарату никому не хотелось. Люба спрятала голову под подушку. Алексей, не открывая глаза, долго ворочался, надеясь, что звонивший человек пощадит сон хозяев. Но тот, кто хотел дозвониться, был упрям и пришлось сдаться его настойчивости.
- Ало, - спросонья промямлил Мельников в трубку, навалившись плечом на стену.
- Лёха! Привет! Спите ещё?- на другом конце раздался радостный голос Павла.
- А... это ты, Пашка? На часы смотрел? Или тебя бессонница мучает?
- Да я не просто так звоню, сурок ты этакий. Проспите счастье своё, сони!
- Чего - не просто так, Пашка?! Дал бы поспать ещё пару часиков!
- Эх ты, сейчас упадёшь от радости!
- С какой ещё радости? О чём ты?
- Короче, слушай! У нас на кафедре в университете мужик работает. Преподаёт французский. Собирается с семьей уехать за границу, то ли в Канаду, то ли в США, но это, в общем-то, не важно. Важно то, что есть у него машинка - мерседес. Говорит - почти новый! Представляешь? Догадываешься, о чём толкую?
- Ну и...
- Так вот, он знает, что ты ищешь машину, и хочет её тебе продать. И знаешь за сколько? Ни за что не поверишь - за десять тысяч!
- Баксов, что ли? Что-то мало будет.
- Нет, старик, даже не баксов - рублей!
- Слушай, Пашка, если ты хотел пошутить, то шутка твоя явно тупая. Не даёшь выспаться в выходной день. Да и вообще, откуда он меня знает?
- Да нет же, старик, я не шучу! Он, по-моему, не врёт. Хотя, если честно признаться, немного странноватый, особенно в последнее время.
- Вот-вот, слушаешь бредни всяких сумасшедших. Ладно, всё! Я ещё, может быть, усну.
- Подожди, не вешай трубку. Я ему пообещал, что мы подъедем сегодня и посмотрим. Чем чёрт не шутит? Вдумайся: мерседес и за десять тысяч рублей! Лёха!..
- Да иди ты! - Мельников бросил трубку и выдернул из розетки шнур.
... - Вот здесь он и живет, - Павел зачем-то посмотрел по сторонам и постучал костяшками пальцев по калитке. Он всё-таки вытащил Мельникова из дома, чтобы вместе с ним посмотреть автомобиль. Люба поддержала брата и выпроводила обоих.
За высокими воротами неохотно, глухо и затравленно забрехала собака. Через некоторое время в доме хлопнула дверь, послышались шуршащие по дорожке шаги.
- Пришли уже? - калитку открыл заросший щетиной мужичок лет пятидесяти и от чего-то усмехнулся. Он был одет по-домашнему: в спортивных штанах, майке, шлёпанцах на босу ногу. - Ну, заходите.
- Борисыч, а где твой «мерин»? - спросил Павел, переходя сразу к делу.
- Где, где? Где же ему быть-то, странный ты человек, мон шер? В гараже стоит конечно! Сейчас выгоню во двор, подождите пару минуток, - мужичок устало поковылял к гаражу, ворчливо разговаривая вполголоса сам с собой:
- Он ещё спрашивает: "где?!" Да там же всё - в гараже! Где-где?! Да разве его можно оставлять под открытым небом? А вдруг это... того: дождик там, град, или снег, не дай, бог! Ну и что - июль на дворе? Однако всё может случиться. Как потом быть? Башка у меня, однако, не железная!
- Чего это он? - недоуменно спросил Алексей.
- Не обращай внимания. Я же тебе говорил, что он немного странный. Это даже к лучшему - мерс чуть ли не за бесплатно отдаёт, - жизнерадостный Павел, как обычно был в хорошем расположении духа.
- Да, но может он того... больной на голову? А я, пользуясь этим, решил купить так дешево у него машину, которая на самом деле стоит бешеных денег. - Порядочность Алексея главенствовала в его рассуждениях. - Слушай, а может он пошутил? Или ты чего-нибудь не понял? Сейчас вот выгонит машину из гаража и назовёт истинную цену. Вот тогда я посмеюсь над тобой, лопухом.
- Я, Лёха, нормальный человек. И несколько раз переспрашивал его насчет цены. Не думаю, что он откажется от своих слов.
- Но ты же видишь - он не совсем нормальный. Разговаривает сам с собой. Заметил, как у него глазки бегают, как будто бы чего-то боится? От такого всего можно ожидать. Признают потом куплю-продажу незаконной, потому что хозяин машины был невменяемым.
Их разговор прервался, когда они увидели, как из гаража почти неслышно выехал красавец-мерседес серебристого цвета. Хозяин вырулил на середину двора и вылез из автомобиля. Отошел от него на несколько шагов. Потом, вдруг, что-то вспомнив, хлопнул себя руками по бокам и поспешил обратно к машине.
- Конечно-конечно, козёл я безмозглый! А как же! - Борисыч округлил глаза, взял ветошь и забегал вокруг автомобиля, стирая невидимую пыль со сверкающего кузова.
- Слушай, Борисыч, мы с другом решили ещё раз цену на машину уточнить, - осторожно сказал Павел, уже сам засомневавшийся в нормальности Борисыча.
- Ты чего, Пашка, мон шер, несуразный такой, а?! - Борисыч злобно оглянулся и вперился в Павла воспалёнными как будто бы от постоянного недосыпания глазами. - Я же тебе несколько раз говорил: десять тысяч рублей! Понял?!
- Ага. Понял.
- А друг твой понял?
- Ты понял, Лёха? - перевёл взгляд на друга Павел.
- А почему так недорого? - недоумевал Алексей.
- Эк, чудак-человек! – не понятно от чего усмехнулся Борисыч и укоризненно покачал головой. - Да потому что тебе продаю.
- Это для меня, выходит, исключение, потому и недорого?
- Ну конечно, мон шер! Так надо, поверь!
- Кому надо?
- Кому, кому? Вот пристал, а! Да понравился ты мне! Веришь, мон шер? Сам не знаю почему. Вот понравился и всё! Пашка рассказал мне про тебя, и я на следующий день решил, что продам тебе этого красавца. Нравится машинка? Ну, тогда забирай, чего тут долго размусоливать? Да ты это, мон шер, не думай, что я придурок какой-то там, или что-то в этом роде. Не бойся – назад не заберу. Всё без подвоха, честное слово, ну!
Павел толкнул Алексея и, округлив глаза, чуть слышно процедил сквозь зубы:
- Да чего ты растрепался, Лёха? Бери, пока он не передумал. Смотри тачка какая! Локти потом кусать будешь!
- Ладно-ладно. Беру, - согласился Мельников, поморщившись от настойчивости Павла и непонятного странного Борисыча. - Когда переоформлять будем? Может, завтра?
- Зачем же откладывать? - сразу встрепенулся Боричыч. - Сейчас и поедем. Государство, слава богу, повернулось к народу лицом - сделки с машинами оформляет в любой день. Подождите, я переоденусь.
Борисыч, что-то ворча под нос, проворно удалился, оставив друзей любоваться сверкающим автомобилем. В доме послышался женский плач, сменившийся истерическим хохотом.
- Кто это? - шёпотом спросил Алексей.
- Жена, наверное, - также шёпотом ответил Павел.
- Чего это она?
- Не знаю... Странная семейка, скажу я тебе. Еще недавно Борисыч был нормальным мужиком. А потом получил в наследство квартиру. Продал её и купил на все деньги эту игрушку. Давно, говорит, мечтал о таком автомобиле. Да вот вскоре после покупки чего-то испортился наш Борисыч. Стал замкнутым и нелюдимым, от всех отвернулся, всё время проводит с машиной. Даже студентов на лекции может ни с того ни с сего оставить и убежать. А потом его видят, что с машиной возится. Вот и свихнулся, наверное. Но потом решил продать мерс после того, как услышал от меня, что ты ищешь машину. К тому же, его родственники зовут переехать к себе за границу. Борисыч и говорит, что хлопотно машину туда переправлять. Там, мол, этого добра хватает.
- Почему, интересно, он решил продать машину именно мне, да ещё так дёшево?
- Я же говорю: странный он. Может, устал от этого бремени: нужно ухаживать за такой дорогой игрушкой, лелеять её, беречь от всего, смотреть, чтобы не угнали...
- Не очень-то убедительно.
- Ну почему? Это, знаешь, как ещё посмотреть...
- Знаешь что? - перебил его Алексей.
- Что?
- Давай-ка, пошли отсюда, - решительно засобирался Мельников, разом передумав покупать машину. - Пошли-пошли. Не нравится мне всё это!
На пороге дома возник Борисыч в цивильном костюме, сидевшим на нём словно с чужого плеча. Так бывает, когда человек нежданно худеет и одежда смотрится явно великовато.
- В общем это... Борисыч, - смущаясь, замямлил Алексей, подбирая слова, чтобы не обидеть хозяина, у которого они отняли время. Борисыч, почувствовав неладное и перемену в настроении покупателя, вмиг погрустнел, печально заморгал, втянул голову в плечи.
- Борисыч! Ну чего ты так долго? - поспешил взять инициативу в свои руки Павел. - Ну поедем уже, давай! У меня ещё сегодня дела есть неотложные! Лёха, запарил ты меня, честное слово!!!
Мельников на этот раз сдался окончательно и махнул рукой. Борисыч, видя, что сделка всё-таки не отменяется, моментально повеселел. Он любезно, даже по-холуйски, открыл перед друзьями двери машины, заботливо усадил. Потом сел за руль, и Мерседес выехал со двора.
Оформление купли-продажи автомобиля прошло достаточно быстро и без проволочек. Мерседес ожидал на стоянке. Борисыч передал ключи новому хозяину.
- Вот ключики. А вот кнопочка на брелочке сигнализацию включает. Хотя не нужна вообще-то сигнализация...
- Ладно, поехали мы. Спасибо за авто, - сказал Алексей Борисычу и собирался уже сесть в машину, в которой нетерпеливо ёрзал Павел.
- Подожди, послушай... - потянул Мельникова за рукав Борисыч, как будто бы вдруг вспомнив что-то важное.
- А..? - отозвался Алексей. – Что, передумали? Хотите расторгнуть сделку? Ещё не поздно, если будете настаивать, я не буду возражать. Что я – не понимаю?
- Да нет же! - отрицательно замотал головой Борисыч. - Не передумал. Ну... как бы это тебе объяснить? Понимаешь, я... В общем, я виноват перед тобой. Ты этого не заслуживаешь, наверное. Но... Нет, я не то хочу сказать на самом деле, - Борисыч говорил сбивчиво и абсолютно непонятно. По его лицу струился пот. Он вытащил мятый носовой платок, вытер лоб, снял и затеребил в руках кепку. - В общем, это.., - губы его запрыгали, на глазах выступили слезы. - Господи, да что же это?! Это не я, если честно! Это всё он... Нет-нет, что я говорю?! Это я, это я, только я! - Борисыч зажал на секунду ладонью рот, испугавшись за свои слова, потом сказал плаксиво:
- Прости меня, Алёша. Ладно?
- За что?
- Прости. Надеюсь, поймёшь... - Борисыч не стал вдаваться в подробности и поплёлся восвояси.
- Борисыч! - Окликнул его Мельников. - Может вас подвести? Ваш дом ведь в другой стороне.
Бывший владелец Мерседеса отмахнулся и, не оглядываясь, резко прибавил шаг.
- Псих, - сделал заключение в отношении него выглянувший из машины Павел и покрутил пальцем у виска.
***
- Да, папа, повезло же тебе! - двенадцатилетний сын Димка развалился на переднем сиденье и восхищенными глазами шарил по салону мерседеса, трогал приятную на ощупь отделку, нажимал на многочисленные кнопки.
- Повезло, это точно, сын, - согласился Алексей. - Спасибо нашему дяде Паше. Если бы не он, то и не купили бы мы эту машину.
- Дядя Паша у нас шустрый, - сделал вывод Димка.
- Иногда даже слишком.
- Твой дядя Паша, сынуля, хороший человек, добрый и бескорыстный, - в машину села Люба. - С братом мне повезло. Другой на его месте купил бы машину себе, а потом перепродал бы за огромные деньги.
- Да здравствует дядя Паша! Ура! - закричал Димка, приветствуя припозднившегося Павла.
- Сдрасьте, родственнички! - Павел сел в машину, хлопнул в своеобразном приветствии несколько раз своими ладонями ладошки племянника.
- Ну вот, все в сборе. Можно и ехать, - сказала Люба. - Свекру не нравится, когда гости опаздывают. Уже пол-одиннадцатого, а мы обещали приехать в двенадцать. Ещё ехать часа три. Так и опоздаем на день рождения к старику.
- Не опоздаем, - возразил Алексей. Это на автобусе три часа ехать, а мы на машине. Доедем за час-полтора.
- Да еще на какой! - радостно вставил Димка.
- Даже если и опоздаем, то не на много, - Алексей хотел уже было завести машину.
- Погоди-ка, Лёша, - остановила его Люба. - Эй, малышня, марш на заднее сиденье!
- Я уже не малышня, мама, - надул губы сын, - уже ростом с тебя. К тому же, впереди можно ездить с двенадцати лет.
- Ну, сынок, - извиняющимся тоном заканючила мать. - Ну, пожалуйста, дай мне впереди посидеть. Ты с отцом всё равно чаще ездить будешь.
- Дим, уступи женщине место. Айда ко мне, - весело позвал Павел. - Я тебе такие анекдоты расскажу, задохнешься от смеха.
- Ладно, но с условием. Ты, папа, дашь мне порулить немного.
- Сын, я ещё сам к машине не привык, а ты уже порулить просишь. Да и не положено, водительских прав у тебя нет.
- На "шестерке" так давал, когда на рыбалку ездили!
- Ну, это ж на "шестерке"... Ладно-ладно, не обижайся, немного дам. Но только по проселочной дороге.
- Йес! - Димка обрадовался и поменялся с матерью местами.
- Поехали, ключ на старт! - весело дал команду Павел.
С лица неизбалованного хорошими машинами Алексея не сходила довольная улыбка. Он наслаждался от процесса вождения. За окном мелькали поля и населенные пункты. Любе, казалось, тоже нравилось ехать на шикарной машине. На заднем сиденье возились Павел и Димка. Павел смешил племянника анекдотами и веселыми историями.
- Слушай, папа, а наша машина до ста пятидесяти разгонится?
- Легко сынок.
- А до двухсот?
- Думаю, что без труда.
- А до двухсот пятидесяти?
- Не провоцируй папу, Дима. Пусть едет спокойно. Не отвлекай его и не приставай с вопросами. Вот к деду с бабушкой приедем, им и надоедай, спрашивай о чём-нибудь.
- Да о чём их спрашивать-то? Они ничего не понимают в машинах.
- В машинах, может быть, и немного понимают. Но зато о чём-то другом знают побольше тебя.
Димка отмахнулся от матери и вновь переключился на Павла.
По пути они остановились в живописном месте возле родника, испили приятной свежей воды и поехали дальше.
Глава 4
В квартире именинника было многолюдно. Собрались родственники, друзья и близкие пожилого человека, отмечавшего свой день рождения. Несмотря на прожитые годы, Михаил Антонович Мельников был достаточно бодрым, пребывал в здравом уме. Оптимизма и хорошего расположения духа ему было не занимать. Он пользовался всеобщим уважением в небольшом городке.
На своем дне рождения старик был во главе стола. По одну руку от него сидела пожилая и заботливая жена, по другую брат, такой же, как и он весьма пожилой, но с виду более серьезный. В квартире было по-стариковски скромно, без излишеств, но чисто и уютно. На стене в рамках висели фотографии – свидетели жизненного пути Михаила Мельникова и его семьи. На одной из фотографий он, тогда еще одноногий мальчишка, вместе с братом Николаем в партизанском отряде. Худые мальчишки с автоматами наперевес среди партизан с любопытством смотрят в объектив.
- Ну что, споём? - предложил дед Николай.
- А чего бы и не спеть? - весело отозвался брат-именинник. По рядам пошёл старенький аккордеон и оказался у него в руках. Заскорузлые пальцы пробежались по клавишам. Комнату наполнили знакомые всем мелодии. Пели про смуглянку-молдаванку, про холостых парней, которых так много на саратовских улицах, про замерзающего в степи ямщика, про любовь к жизни, и про то, как Стенька Разин выплывал на стрежень и не пощадил ради своей дружины красавицу-персиянку. В общем, те песни, которые трогают задушевностью и пока ещё не забыты в каждой российской семье.
За окном сгущались сумерки. Кто-то произнёс последний тост, после которого гости, уважив в этот день старика особенным вниманием, стали расходиться. Мать Алексея распределила, кто и где из родственников будет ночевать.
- Бабушка, - заговорщически сказал ей внук Димка, - а папа будет спать в машине, чтобы её не украли.
- Этого ещё не хватало, - рассердилась она. - Где же это видано - сын приехал, а его в машину ночевать отправляют! Что про нас люди скажут?
- Да, мама, вы уж не обижайтесь с отцом, спать буду действительно в машине, - сказал Алексей. - Машина дорогая. А сейчас угонщикам никакая сигнализация не помеха. Жалко будет, если угонят.
- Ты что же, сынок, теперь всё время будешь в своей машине спать? - не унималась мать.
- Ну, не всё время, конечно. У меня же дома гараж есть в кооперативе, сдаю под охрану...
- Всё равно как-то неправильно это.
- Да ничего, высплюсь. В машине уютно, есть кондиционер, музыка.
- Папа, а можно я с тобой? - спросил Димка.
- Нет уж! Хватит с меня одного фанатика, - не выдержала Люба. - Ты, Дима, останешься в квартире и будешь спать здесь. Папа, если уж так решил, то пусть ночует в машине. Я уже его скоро ревновать буду к ней.
- А я вот, между прочим, не хочу спать в машине, - отозвался заплетающимся языком захмелевший Павел.
- А тебя, между прочим, я и не зову, - таким же тоном передразнил его Алексей.
- Нахал, - безобидно сказал шурин.
- Ну что с вами делать, молодёжь? Ладно уж иди, сынок. Только подушку с одеялом захвати, - вздохнула мать.
Алексей в приподнятом настроении вышел из родительской "хрущёвки", во дворе которой под кроной большого дерева стоял автомобиль. Сел в машину, достал диск, вставил в проигрыватель. Развалившись в кресле, какое-то время смотрел фильм. Быстро устав от просмотра бесконечной стрельбы и выяснения отношений между киногероями, перешёл на прослушивание музыки. Вскоре и это занятие ему наскучило. Он решил, что пора бы уже поспать, откинул назад спинку кресла, подложил под голову небольшую подушку. Глаза постепенно стали слипаться, веки потяжелели. Машина, окутанная темнотой, стояла в тишине, лишь сверчки переговаривались унылыми трелями...
Вдруг в машине стало светло – сам по себе зажегся плафон. Алексей, еще не совсем погрузившись в сон, сощурил глаза. Он потянулся к выключателю и погасил свет. Через несколько секунд плафон загорелся снова. Алексей щёлкнул выключателем. Но вскоре всё повторилось. Алексей открыл глаза, зевнул, полежал так некоторое время, обдумывая ситуацию, предположив, что причиной всему послужило возможное замыкание где-нибудь в электрической сети автомобиля. Принять какое-то решение помешало разложенное кресло, на котором он спал. Спинка вдруг самовольно поднялась до сидячего положения.
- Что за чёрт, - пробубнил Алексей и на всякий случай заглянул назад. Никого не обнаружив, вернул спинку в горизонтальное положение, щёлкнул выключателем. Почти сразу же свет зажегся вновь, а спинка опять поднялась. Вдобавок ко всему на этот раз Алексей ощутил шлепок, как будто бы кто-то отвесил ему подзатыльник, от чего даже всколыхнулся хохолок волос на макушке. Алексей вздрогнул, обернулся назад, но там по-прежнему никого не было. Потянув за ручку, попытался открыть дверь. По непонятной причине она не открывалась. Он сделал еще несколько неудачных попыток. Схватил брелок, стал нажимать кнопки. Быстро опустив стекло, попытался выбраться наружу. Неизвестная сила вернула его на место. Вне себя от ужаса Алексей ощутил, как ему стали наносить удары в живот, в грудь, по бокам. Он захотел закричать, но из горла вылетали лишь сиплые жалкие вопли. Если бы кто-то проходил мимо автомобиля, то наверное, мог подумать, что сидящий в ней человек сходит с ума. Сердце бешено стучало, по лицу струился пот. Стало плохо и его вырвало.
- Швайн! - ударил по ушам, откуда ни возьмись голос. - Ты есть грязный свинья, за это тебе будет не карашо! Убирайт! Быстро!
Алексей вздрогнул и потянул за ручку. На этот раз дверь легко открылась. Он выскочил из машины и, шатаясь, медленно попятился от неё, затем бросился бежать к подъезду. Не добежав, упал, как будто ему подставили подножку. Чувствительные удары посыпались с новой силой.
- Швайн! Хотел сбежать? Получай!
Алексей привстал, но вновь был сбит с ног.
Очнувшись, он открыл глаза и почувствовал, что лежит на спине, а кто-то невидимый тащит его за ноги к автомобилю. Со стороны эта картина выглядела очень необычно: человек с приподнятыми ногами, лёжа на спине, самопроизвольно передвигается по асфальту. Из темноты появился шатающийся мужичок, возвращающийся с запоздалой пирушки. Он недоуменно посмотрел на происходящее и отмахнулся руками как от наваждения, но потом всё-таки любопытство взяло над ним верх и он склонился над Алексеем. Раздался характерный звук, и мужик, схватившись за ягодицы, пролетел несколько шагов. Что-то прокричав невнятное, уполз на четвереньках в темноту.
- Встать! - прозвенело над ухом Алексея. – Убирай в машине! Шнеля!
Алексей поднялся. Затравленно всматривался в темноту, но ничего не видел. Ощутил грубый толчок в спину. Подойдя к автомобилю, вздрогнул – багажник, лязгнув замком, неожиданно открылся. Взяв тряпку и большую пластиковую ёмкость с водой, которую наполнил по дороге к родителям водой из родника, стал убирать в салоне. Навёл относительный порядок. Голова ничего не соображала, даже отказывалась это делать.
- Сядь в машину! - приказал невидимка уже более спокойно.
Алексей повиновался. Чтобы унять дрожь в коленях, зажал их ладонями. Вдруг включился приёмник. В динамике после недолгого выбора мелодий заиграл немецкий марш времён второй мировой войны. Когда бравурный хор немцев исполнил несколько куплетов, громкость убавилась.
- Слушай меня внимательно, - напомнил о себе жёсткий голос с немецким акцентом. - Отныне ты есть мой раб, потому что я так захотел. Чтобы ты кое-что понял, я расскажу тебе одну историю.
Звук в приёмнике убавился ещё и салон заполнился голосом, хозяин которого оставался невидимым.
- В 1943 году я был немецким офицером по имени Курт Зиберт, служил в штабе, выполнял особые поручения по доставке секретных донесений. - Начал рассказ невидимка. - Наша пехотная дивизия дислоцировалась в здешних местах. Однажды мне поручили отвезти важные документы. По дороге я подобрал двух замерзающих мальчишек, которые застрелили моего водителя, а потом и меня. Что случилось дальше – этого понять не возможно. Казалось, что я покинул своё истерзанное тело. По крайней мере, я наблюдал за ним со стороны. Сначала было очень странно находиться в таком состоянии. Боль куда-то пропала, было легко и необычно. Я подумал, что, может быть, я не умер и должен вернуться в своё тело, но не смог этого сделать. - Голос на несколько секунд умолк, а потом невидимка продолжил свой рассказ.
- Я очень сильно переживал. Но постепенно привык к своему состоянию. Даже нашёл это забавным. Не нужно было заботиться о пище, о сне, о других земных потребностях. Я – никто, меня нет, и в то же время по каким-то неведомым законам я существую. Это, наверное, неправильно. Я тогда был уверен, что застряв между миром живых и миром мертвых, несу наказание за свои грехи. Я полагал, что прохожу чистилище перед тем, как уйти в загробный мир, куда мне пока дорога закрыта. Самое интересное, что у меня осталась способность передвигать предметы и сохранилась возможность думать. Но происходило это как-то по-другому. Мои мысли отныне рождались не в той мёртвой голове, которая лежала передо мной на холодной земле...
В скорби и печали я находился возле своего тела, которое служило теперь кормом для диких животных и мерзких птиц. Но вскоре появились страх и тревога. И я уже больше не мог находиться на месте своей кончины. Я слонялся по окрестностям, заходил в деревни и города, но уходить далеко из этих мест не хотел, считая, что загадка кроется именно здесь.
У меня было и есть желание понять, почему я стал таким. Я думал, что скоро встречу таких же, как сам призраков и мне после общения с ними кое-что станет понятно. Но так никого и не встретил. Как видимо, я одинок в своем положении. Быстро пролетало время, оно теперь не властно надо мной. Я много думал и не замечал, как на смену зимам приходили вёсны, как зеленела трава и светило солнце, как снова снег окутывал землю. Пение птиц, какие-то земные радости и потребности, когда-то волновавшие меня как человека, теперь не трогали. Потеряв счет дням, и застыв на целые годы где-нибудь в лесу или в чьем-то доме, оставаясь невидимым и не привлекая к себе внимания живых, я думал и думал, но так ничего и не понял. Может быть, действительно я понёс небесную кару за какие-то грехи? Но за какие? За время войны я не убивал людей, мне по долгу службы не нужно было этого делать. Тогда почему Всевышний позволил случиться тому, что кто-то убил меня? Хотя, конечно, шла война... Но чем больше я размышлял, тем больше запутывался.
Однажды в поисках ответа, на склоне дня я забрел в русскую церковь и пытался разговорить священника. Но тот, услышав меня, был испуган до полусмерти, решив, что это козни дьявола, и я уже пожалел, что решился на контакт с ним. Ведь этот человек, возможно, навсегда потерял рассудок.
Не найдя ответов на свои вопросы, я время от времени отрывался от мрачных мыслей и тогда начинал что-то делать, как мне казалось, добрые дела, чтобы Бог простил меня и дал успокоение. Но мои усилия чаще всего пропадали даром. Я только обозлился, осознав безвыходность своего положения...
***
- Фра-а-а-нц!!! - От вопля начальника штаба задрожали стёкла в окнах. Полковник Вельц, услышав доклад вернувшегося Фидлера о поломке мотоцикла, на котором ехала охрана, пришёл в ярость.
"Опять этот проклятый австрийский лавочник обер-лейтенант Франц! - пронеслись мысли в голове звереющего с каждой секундой Вельца. - Непозволительная безалаберность Франца не знает границ! Сломался мотоцикл? Кто, в конце концов, отвечает за транспортное обеспечение? Если техника ломается в неподходящий момент и не в боевых условиях, то это называется халатностью! Не дай бог, если эта поломка приведёт к непоправимым последствиям! И тогда этому Францу (забери его в преисподнюю, дьявол!) не поможет никто – ни влиятельный родственник, ни даже сам фюрер! Отправлю его в первый же бой на передовую! В атаку на окопы к свирепым иванам! Пусть выпустят кишки этой самодовольной свинье!"
Вельц как в воду смотрел. Когда адъютант спустя несколько часов доложил о том, что обнаружена пустая машина с пулевыми повреждениями, и что не найдено секретных документов, начальник штаба дивизии стал багровым как свекла. Он немедленно потребовал к себе нерадивого обер-лейтенанта. И вскоре, не взирая на свою должность и звание, потеряв самообладание, гонялся по штабу с винтовочным шомполом в руках за ошалевшим и верещавшим от страха заплывшим жиром Францем. Догнав его, бил и бил, пока сбежавшиеся на шум офицеры, рискнули оттащить в сторону задыхающегося от гнева Вельца.
...Сегодня на рубеже 43-го и 44-го годов начальнику штаба не хотелось вспоминать события недельной давности. В эту новогоднюю ночь хотелось думать о чём-то хорошем. Но в голову упорно лезли неприятные мысли. Как оно там сложится в дальнейшем? Какие будут для фронта последствия после пропажи штабных донесений? Наступление, если враг успеет расшифровать документы, будет сорвано или подавленно. Русские получили хорошие козыри на руки. С этими сведениями они могут сильно навредить, и тогда вновь не одна тысяча германских парней навсегда останется на полях этой проклятой страны. И его, Вельца, ставка по голове не погладит, и все последующие неудачи, да и предыдущие тоже, свалит на его счёт. Ах, этот негодяй Франц!.. Хотя виноват, конечно же, не Франц, а он, полковник Вельц. Давно надо было предоставить обер-лейтенанту малозначительную должность! Например, пусть бы командовал стариками из зондер-команды и выковыривал бы вместе с ними из мёрзлой земли трупы немецких солдат. Эх, такого офицера как Зиберт потеряли! И дело не только в пропавших документах. Хоть и война, а так жалко терять настоящих офицеров...
Вельц почувствовал, как к горлу подступил комок, часто-часто заморгал, вспоминая добросовестного Зиберта, бывшего в его подчинении более двух лет и которого было по-человечески жаль...
Он взял себя в руки. Посмотрел в окно. По двору ходили часовые. Задёрнул занавеску и подошёл к патефону. Выбрал пластинку, сдул с неё пыль, покрутил ручку. Комнату, где собрались офицеры, отмечавшие приход нового 1944 года, заполнила песня в исполнении Марлен Дитрих. Вельц под одобрительные восклицания сослуживцев, услышавших знакомую мелодию, подошёл к накрытому столу, поднял рюмку, кашлянул несколько раз, привлекая внимание офицеров:
- Господа. Выпьем за упокой наших боевых товарищей, которых забрала война. За упокой тех, кого уже никогда не будет среди нас. Война есть война... Но на место павших наш великий фюрер пошлёт новые силы. Они отомстят за сынов Германии, восславят силу и мощь германского оружия, истребят мерзких коммунистов! Наш долг – любой ценой добиться победы и выполнить наказы фюрера! Скоро наша доблестная армия сделает своё дело! Зиг хай!
Офицеры, вскочили с мест:
-Зиг хай! Зиг хай!
Немцы уже были готовы опрокинуть рюмки, как скатерть на столе медленно поползла сама собой. На пол, громыхая и звеня, посыпалась посуда. Кое-кто из офицеров попытался этому безрезультатно воспрепятствовать. Ничего не понимая, они переглядывались, пожимали плечами, возмущенно тараторили, некоторые заглядывали под стол. Вельц, которого недавние события сделали ещё более вспыльчивым, вытащил из кобуры пистолет:
- Если это проделки кого-то из местного населения, то я собственноручно расстреляю с десяток этих скотов!!! Фриц, притащи сюда хозяина!
Здоровенный денщик спешно выполнил приказ. Перед взорами оккупантов предстал сгорбленный неказистый худощавый старик. Его дом, чтобы дезориентировать возможный налёт партизан, выбрали для проведения новогодней ночи. Простая одежда на нём была растрепана: денщик тащил его, особо не жалея.
- Что это есть такое?! - на ломанном русском языке, старательно выговаривая каждое слово, со злостью спросил полковник, грозно тряся вальтером перед носом деда и показывая на беспорядок.
- Не могу знать, - растеряно пожал плечами испуганный старик.
- Это есть плохой шутка, в твоём доме оскорбили германских солдат!
Его возмущённую речь прервал зашатавшийся сам собой стол, зазвенела оставшаяся посуда, опрокинулись стулья.
Все настороженно посмотрели по сторонам.
- Что это есть такое?! - едва сдерживая себя от гнева, переспросил Вельц.
- Не могу знать, - выдавил из себя сам ничего непонимающий хозяин.
Вельц схватил старика за воротник и в сопровождении остальных офицеров вывел из дома, грубо толкнул с крыльца. Дед, охнув, скатился в снег, облезлая шапка-ушанка слетела с головы. С трудом поднявшись, он стоял, сгорбившись, и с укором смотрел на немцев. Вельц, окончательно выведенный из себя, передёрнул затвор и прицелился. Раздался выстрел, но за мгновение до этого, как будто кто-то едва заметно передвинул старика в сторону, так что пуля, пролетев рядом, не причинила ему никакого вреда. Вельц, не поняв причину промаха, прицелился вновь. Вдруг, само по себе с земли поднялось бревно и прикрыло деда. Тот, втянув голову в плечи, повторно избежал смерти от пули, выбившей щепки на древесине. Ничего не понимая, старик поспешно перекрестился. Последовала серия выстрелов, сопровождаемая громкими ругательствами – пули, впиваясь в древесину, не достигали цели.
Неистово крестившийся дед, не захотел дальше испытывать судьбу и попятился со двора. Затем, насколько позволяли больные ноги, перешёл на ускоренный шаг, часто испуганно оглядываясь. Вдогонку загрохотали выстрелы - это все, включая часовых, достав оружие, в азарте пытались попасть в двигающуюся живую мишень. Отобрав у денщика автомат, Вельц, оскалив рот и остервенело выпучив глаза, стрелял короткими очередями. Но старик, прикрытый толстым бревном и окруженный снежными фонтанчиками от пуль, остался в живых и уже после того, как у всех кончились патроны, скрылся за соседней хатой. Оттуда не замедлило прилететь прикрывавшее его бревно и подкатилось к ногам стрелявших.
Немцы в растерянности опустили оружие. Минутную тишину прервал недовольный Вельц:
- Этот дед – не иначе как колдун!
В доме за спинами офицеров стали твориться непонятные вещи. Неожиданно появился стук, затем грохот. Залетала утварь, задрожали стёкла. Ошеломленные гитлеровцы на всякий случай отбежали от избы подальше.
Спустя четверть часа дом был подожжён по указанию разгневанного Вельца. Откуда ему было знать, что здесь бушевал майор Зиберт, решивший таким образом загладить грехи и вымолить у Всевышнего прощение? Вельц и его подчинённые молча стояли на безопасном расстоянии. Их глаза отражали отблески бушующего пламени…
Глава 5
Люди из экспедиции один за другим осторожно зашли в пещеру. Снаружи бушевал ветер, а в полумраке просторной пещеры было тихо и заметно теплее. Зажгли фонари, продвинулись вглубь. Гладкие стены уходили ввысь. Военные по команде Роммингера рассредоточились, разбились на группы.
- Далеко не уходить, чтобы не заблудиться, - скомандовал Роммингер. – И смотрите в оба – здесь могут жить горные гориллы, одну из которых подстрелил Миллер.
Шиманский и Вяльбе с интересом рассматривали своды.
- Будьте осторожны, профессор, - предупредил на всякий случай штурмбанфюрер. – Вполне возможно пещера полна сюрпризов, причём не очень приятных.
- Какой же вы мнительный, господин Роммингер, - урезонил его Шиманский. – Кругом видите только подвох. Если верить шерпам, то эта именно та пещера, которая хранит тайну.
- Может я и мнительный, конечно. Но правильнее было бы сказать - осторожный. У вас своя работа, а у меня своя. Я отвечаю за вас своей головой, и мне не хотелось бы, чтобы вас растерзала горная обезьяна или наши полудикие проводники завели бы экспедицию в то место, откуда можно и не вернуться. Прошу понять меня правильно.
- Я вас понимаю, господин Роммингер. Обещаю, что непременно, когда мы вернёмся домой, буду ходатайствовать перед фюрером, чтобы вы и ваши подчинённые были достойно награждены.
- Спасибо, профессор.. Вот мы и пришли. Что вы намерены делать дальше? Что-то не видно здесь никакой тайны.
- Не спешите с выводами. Проведём сначала исследования. Считаю, что нам всем нужно хорошо отдохнуть хотя бы часов семь-восемь, выспаться, а потом продолжим изучение пещеры.
- Согласен. Шульц! Соберите личный состав, располагайтесь на отдых. Дрова беречь, здесь не очень-то и холодно. Выставьте охрану. Не сводите глаз с проводников – чувствую, от них нужно ожидать неприятностей. Кстати, кто-нибудь видел Сикха? Куда пропал этот косоглазый шерп, задери его дьявол? Не сбежал ли?..
Возле небольшого костра и чуть поодаль от него горные стрелки и другие участники экспедиции, стуча ложками о днища котелков, принимали пищу. Вольдемар Шиманский с интересом осматривал стены. Он отставил свой котелок в сторону и пошёл вглубь пещеры. Роммингер поднялся и дал знак одному из солдат следовать вместе с ним за Шиманским. Военные, подобрав автоматы, догнали профессора.
- Не терпится начать исследования, - словно оправдываясь, сказал профессор. – Вяльбе пусть пока отдохнёт, ему ещё хватит работы.
Продвигаясь вглубь пещеры и отмечая на стенах отметки, чтобы найти дорогу обратно, они наткнулись на отверстие в полу круглой формы диаметром около полутора метров и осторожно, соблюдая тишину, заглянули вовнутрь, туда, куда вела неширокая каменная лестница.
Небольшой грот освещал огонь от двух факелов. На полу стояло несколько больших ёмкостей, напоминающих кувшины и какие-то предметы примитивного быта. На каменной возвышенности в позе лотоса сидел полуголый человек неопределенного возраста. Перед ним на коленях стоял Сикх, почтительно склонив голову, и что-то говорил, как будто оправдываясь. Человек недовольно слушал, время от времени резко его перебивая. По стенам грота поползли тени от вошедших немцев. Шиманский почтительно поклонился и сказал на языке шерпов:
- Приветствую вас, гуру! Извините, пожалуйста. Мы не намерены надолго здесь задерживаться. Нам хотелось бы кое-что у вас узнать.
Мужчина вопросительно посмотрел на вошедших, затем на Сикха. Он наклонился к Сикху и что-то тихо стал ему говорить.
- Почтенный Лакхпа просит передать, что он догадывается о просьбе, о которой вы его попросите. Но выполнить ее не сможет, - сказал Сикх, слова которого перевёл профессор.
- Передайте ему, - прорычал Роммингер. - Хочет того дикарь или нет, он будет делать всё, что ему скажут. У нас, как уже было сказано, нет желания надолго здесь оставаться.
Шиманский перевёл. Лакхпа сделал недовольное лицо.
- Он не будет делать того, что от него хотят чужеземцы, - сказал Сикх. - Мы тоже выполнили своё обещание - доставили вас сюда, и теперь нужно возвращаться домой.
- Так... Что касается тебя, Сикх, и твоих людей: деньги получите только тогда, когда доведете нас обратно. А обратно мы пойдем тогда, когда сделаем то, ради чего сюда пришли. Переведите ему мои слова, профессор.
Сикх, услышав перевод, с горечью на лице покачал головой. Он отвернулся и не стал больше выступать в роли посредника между людьми со злыми помыслами и легендарным Лакхпой, который, как оказалось, и вправду продолжал жить высоко в горах. И это не вымысел стариков, а существующий на самом деле соплеменник!
- Уважаемый, гуру. - Шиманский теперь уже сам пытался наладить контакт с человеком, живущим в пещере. - Прошу вас оказать нам помощь. Мы пришли сюда для того, чтобы вы передали человечеству те знания, которыми обладаете. Вы можете спросить, откуда мы узнали про вас? Отвечу. Среди людей вашего племени, которые привели нас сюда, жил более пяти лет один исследователь - мой земляк. Он изучал обычаи жителей Тибета, их быт, нравы. И однажды из легенд узнал о том, что в горах много столетий живет человек, обладающий удивительными знаниями, которые могут вернуть людям потерянное здоровье и даже сделать их бессмертными. В это трудно было поверить, потому что звучало как сказка, но мой земляк решил проверить сам эту легенду. Он нанял проводника, который довёл его до этой пещеры. Он видел вас, и даже смог нарисовать. Вот его сохранившийся рисунок, который он успел переправить на родину с пояснительным письмом. - Шиманский открыл сумку и достал старый лист бумаги, на котором карандашом был нарисован человек, как две капли воды похожий на Лакхпу, сидящего в позе лотоса на этом самом месте. На рисунке были также изображены те же стены и присутствующие здесь предметы - факелы, горшки, лестница. - Вы, наверное, также могли видеть этого человека и даже общаться с ним.
- Да, я видел здесь этого человека. Мало того, я пожалел его и вылечил опасные болезни, которыми он болел. Вскоре он ушёл и поклялся никому не рассказывать о том, что видел. Но, как видимо, не сдержал своё обещание, если и вы пришли сюда. Судьба этого человека трагична. Сикх сказал мне, что он вскоре умер, потому что так бывает со всеми, кто желает зла нашему народу... Я не в большой обиде на Сикха, который привел вас сюда. Им двигала нужда и забота о своих людях... Я не буду делать того, чего вы хотите. И даже не буду лечить ваши недуги, потому что вами движет корысть.
- А разве у Сикха нет корысти, если он привёл нас сюда? - спросил Шиманский. - И нами тоже, поверьте, движет нужда и забота о своем народе, который живёт далеко от этих гор. Поделитесь своими знаниями, гуру. Человечество нуждается в них.
- Ещё не пришло время, чтобы человечество озаботилось грузом моих знаний. И я не вправе без совета с высшими силами решать такие важные задачи.
- Пусть быстрее советуется со своими высшими силами, у нас немного времени. - Вмешался в разговор Роммингер. - Скоро кончатся продукты, люди устали и мы должны выполнить своё задание.
- Вы, Роммингер, можете всё испортить своей казарменной грубостью. Позвольте мне самому попытаться убедить человека помочь нам.
- Попытайтесь, профессор. От вашей мягкости, чувствую, всё равно ничего не изменится.
Но как ни пытался Шиманский убедить Лакхпу поделиться знаниями и расположить его к себе, тот решительно отвечал отказом. Профессор, впрочем, не терял надежды и искренне надеялся пожить в пещере и подружиться с Лакхпой. Роммингера же такое положение, когда всем предстояло находиться здесь неизвестно как долго, чтобы вытянуть из дикаря нужные сведения, совсем не устраивало. Он привык действовать по-военному быстро и без промедлений. И оставить здесь профессора без опеки он тоже не мог. Поэтому принял своё, как ему казалось, единственное и правильное решение.
***
Истерзанный и окровавленный Лакхпа лежал на полу. Возле него суетились шерпы, стараясь облегчить страдания.
- Он вам ничего не скажет, - с горечью произнёс Сикх.
- Если он и дальше будет упорствовать, то завтра умрёт, а пещера будет взорвана, - холодно сказал Роммингер.
- Я думаю, мы мало чего добьёмся с помощью одной лишь жестокости, - возразил Шиманский.
- Вы, профессор, думайте лучше над своими пробирками и реактивами. А что касается выбивания показаний из тех, кто не хочет сотрудничать... так это оставьте профессионалам. В других условиях я бы пошёл вам навстречу, и мы бы с удовольствием провели бы здесь, отсыпаясь, пару недель, но у нас скоро кончатся продукты и топливо. И эта жидкость, которую мы нашли в кувшинах у дикаря, хоть и горит неплохо, но тоже не бесконечна. Того и гляди – начнется какая-нибудь эпидемия, а мы будем и дальше продолжать любезничать с дикарями! Нужно действовать решительно. Так что у него есть ещё пока время подумать до завтрашнего утра.
Наступила вторая ночь пребывания в пещере. Измотанные трудным переходом люди заснули крепким сном, завернувшись в одеяла. У костра дежурили двое солдат и, поддерживая огонь, о чём-то негромко разговаривали. Рядом валялся на козьей шкуре крепко связанный Лакхпа. К костру подошли двое шерпов с небольшими вязанками дров. Солдаты не обращали на них никакого внимания, чем и воспользовались шерпы. Они незаметно вытащили из рукавов ножи и быстро перерезали часовым горло. Немцы повалились замертво. Один из них, падая, случайно рукой задел костёр, из которого вылетел уголек и попал на щеку спящему рядом Роммингеру. Тот проснулся и сразу всё понял. Оттолкнув от себя предателей-шерпов, уже готовых расправиться с ним, он вскочил и сразил их очередью из автомата. Эхо от выстрелов пошло гулять по сводам пещеры. Все проснулись, военные схватились за оружие…
Утром двое солдат по приказу майора взяли шкуру, на которой лежал Лакхпа и вынесли из пещеры, чтобы скинуть его в пропасть. Сикх ползал в ногах Роммингера, умоляя его не делать этого. Но тот не стал слушать и, брезгливо поморщившись, отвернулся. Тогда, плача и стеная, Сикх подполз к Шиманскому.
- Он просит, чтобы хозяина пещеры не убивали и оставили здесь, где он провел тысячу лет.
- Сколько?! – засмеялся Роммингер. – Тысячу? И вы поверите этой сказке, профессор? В отличие от вас я уже давно всё понял – нет никакого эликсира. Всё это бредни безумцев и глупцов!
- Я думаю, штурмбанфюрер, нашему фюреру будет очень неприятно слышать, что вы, которому он доверил участвовать в важной миссии, также причисляете его к безумцам и глупцам! – парировал Шиманский.
Роммингер прервал смех, поняв, что сказал лишнее.
- И всё-таки, господин Шиманский, я считаю, что это не более чем легенда. А этот Лакхпа (или как там звучит это имя на их гнусном языке) обыкновенный фанатик-монах, который сидит в пещере и молится своим идолам.
- Вас, Роммингер, послали сюда не рассуждать, а выполнять приказы. В том числе и мои как начальника экспедиции! – Шиманский мог быть строгим при случае.
- Согласен, профессор. Прошу прощения, профессор, - Роммингер взял себя в руки.
- Оставьте в покое бедолагу. Нужно уважать его. Мы, всё-таки, гости. Причём – непрошеные гости.
Лакхпу убивать не стали. Роммингер махнул рукой на полуживого бедолагу.
- Уходим? – спросил офицер.
- Нет. Необходимо остаться и продолжить исследования, - Шиманский решительно стоял на своём.
- Хорошо, так тому и быть! Но учтите, профессор, если вы через двое суток будете и дальше упорствовать, то я посчитаю это предательством интересам Германии и не позволю своим людям умереть здесь от голода. И не посмотрю на что, что вы формально являетесь руководителем экспедиции. Я даже скажу большее – вы, используя свой особенный дар, который присущ людям вашей еврейской национальности, убедили фюрера в безумности своей идеи. Фюрер и люди из его окружения поверили вам и организовали эту экспедицию. Интересно, когда мы вернёмся в Германию, вы и дальше продолжите всех дурачить своими еврейскими выдумками? Насчёт вас у меня, между прочим, есть свои инструкции! – Гнев снова стал брать верх над Роммингером.
- Поднимете бунт? – спокойно спросил Шиманский.
Роммингер не ответил, сверкнул яростным взором и отошёл.
Лакхпа продолжал молчать. Он сидел связанный на полу возле стены, отрешённо смотрел перед собой и, казалось не испытывал боли от перенесённых несколько часов назад пыток. Профессор приблизился и сел перед ним. Демонстрируя дружелюбие, пытаясь в который уже раз завести беседу. Во время очередной безуспешной попытки наладить контакт, Шиманский заметил, что на теле жителя пещеры не было следов от побоев, кровоподтеки и ссадины исчезли, а кожа снова стала гладкой и чистой. Профессор очень удивился этому обстоятельству, но заодно и воспрянул духом, сообразив, что в этом есть явно что-то необычное и этот человек обладает неведомыми для других знаниями.
Шиманский, почти потеряв надежду разговорить его, решил продолжить обследования пещеры. Он вместе с Вяльбе под личным присмотром Роммингера и нескольких солдат ходил по тёмным лабиринтам пещеры, надеясь что-то обнаружить. В один из таких походов они наткнулись на большой камень идеально круглой формы. Шиманскому показалось это интересным. Он походил вокруг него, но ничего не обнаружил. Подумав и посоветовавшись с помощником, они стали раскачивать камень, попросив охрану прийти на помощь. Сообща камень с трудом, но сдвинули в сторону, обнаружив на полу отверстие небольшого диаметра, но достаточного для того, чтобы в него мог пролезть человек средней комплекции. Профессор снял верхнюю одежду, взял сумку, с которой никогда не расставался, фонарь и полез в проём.
- Постарайтесь там не задерживаться, профессор, - напутствовал его Роммингер, который и сам был бы не прочь отправиться вместе с Шиманским, но, обладая крепкой широкоплечей фигурой, понимал, что в проём не пролезет.
Вскоре Шиманский, продвигаясь на животе и освещая дорогу светом от фонаря, оказался в небольшом помещении, в котором можно было встать во весь рост. Первое, что бросилось ему в глаза – это довольно правильные рисунки на стенах. Продвигаясь от одного к другому, он увидел нарисованного дракона, похожего, скорее всего, на необычный летательный аппарат. Далее следовал рисунок существа, держащего продолговатый предмет. От предмета исходила стрелка, указывающая на кувшин, в который льется сверху жидкость. Следующая стрелка указывала на такой же кувшин с несколькими, как бы попадающими в него зигзагообразными линиями, похожими на молнии. К линиям примыкала толстая полоса, направленная вверх. Завершающим рисунком был человек, к руке которого, словно капельница, был прикреплен сосуд. Шиманский трогал рисунки руками и продвигался дальше. Он достал из сумки тетрадь и срисовал рисунки, соблюдая их очередность. Покончив с этим, продолжил идти вдоль стены и заметил, что из этой комнаты есть небольшой проход ещё в одно помещение. С большим трудом, рискуя застрять, он проник туда. Помещение было ещё меньше, чем первое. В середине его на почти квадратном камне стояла небольшая ёмкость похожая на кувшин, нарисованный на стене в первой комнате. Над ним висел узкий желобок из непонятного материала, который, при желании, можно было с помощью нехитрого приспособления направить на кувшин так, чтобы талая вода, стекающая тонкой струйкой по стене, попадала в кувшин. Здесь же находился длинный стержень, изготовленный, скорее всего, из металла и уходивший одним концом ввысь, где сквозь дыру в потолке просматривалось небо, время от времени извергавшее молнии. В одной из стен было сделано углубление. В нём, издавая сине-красное свечение, находился небольшой продолговатый камень, опять же похожий на тот, что был нарисован на стене в первой комнате.
Шиманский осторожно прикоснулся к камню, затем взял его в руки, почувствовав исходящую от него теплоту. Профессор имел хорошие знания в области геологии, но так и не смог определить, что это – камень или неизвестный науке минерал. Он вертел его в руках, а также внимательно рассматривал рисунки, стараясь сделать какие-либо логические умозаключения. Вдруг, догадка озарила его мысли. Быстро черкнув несколько записей в тетради, он убрал её в сумку и вслед за ней камень. Ещё раз в задумчивости посмотрел на рисунки, потрогал стены и полез обратно.
- Ну, что вы там увидели? – встретил его вопросом Роммингер. – Почему так долго?
- Можете меня поздравить, господа, - заявил светящийся неподдельной радостью Шиманский.
- Вы сделали открытие? – обрадовался Вяльбе.
- Пока ещё нет, но, думаю, что не далек от этого. Я нашёл то, ради чего мы здесь. И близок к развязке тайны.
- Да? Тогда можно дать команду солдатам собираться в обратный поход? – спросил штурмбанфюрер.
- Мы пробудем здесь ещё сутки. Я должен кое-что проверить и уточнить. Потом можно будет уходить.
Когда они вернулись, то увидели рядом с Лакхпой лежащего связанного Сикха с заплывшим от кровоподтёков лицом.
- Что случилось? – строго спросил Роммингер.
- Гер штурмбанфюрер, - сообщил Шульц, поправив головной убор. - Дикарь поступил также, как недавно поступили его дружки – улучшил момент и напал на часовых. Наверное, хотел освободить монаха. Пришлось проучить его и связать.
- Ах ты, мерзкое создание! – рявкнул Роммингер, подскочив к Сикху. – Ты ничего не получишь, ни одного гроша за свою поганую работу! Я пошёл навстречу твоей просьбе и не стал убивать жителя пещеры, а ты вот так решил меня отблагодарить, да? Шульц! Расстреляйте монаха! Да побыстрее! Профессор, переведите ему, что его, Сикха, я оставляю пока в живых. Он ещё может пригодиться на обратном пути. Но если он выкинет хоть один подобный фокус – расстреляю лично.
- Вы не сделаете этого, Роммингер! Оставьте в покое монаха, хотя он не монах вовсе! - вскрикнул Шиманский.
- Ещё как сделаю! А вы, если будете мешать, отправитесь вслед на ним. Думаю, что в Германии найдутся учёные, которые используют ваши записи, докопаются до истины!
- Вы сошли с ума, Роммингер!
- Не больше, чем вы!
- Нам обоим нужно успокоиться, - сбавил тон Шиманский. - В условиях кислородного голодания и стрессовой обстановки нервы дают сбой.
- Согласен, - сказал уже спокойнее Роммингер. - Но своё решение я не отменяю.
Двое солдат схватили Лакхпу и поволокли из пещеры. Его, не смотря на протесты Шиманского, поставили на краю пропасти и дали очередь из автоматов. Тело, покатившись по склону, исчезло где-то в туманной бездне...
***
Спустя сутки экспедиция медленно спускалась с гор. Мрачный Сикх, изредка оглядываясь, шёл впереди. Роммингер внимательно за ним наблюдал. Это и спасло экспедицию от неминуемой гибели. Сикх воспользовался случаем и как кошка, прыгнув вверх, взобрался на десяток метров выше остальных. Он всем телом вжался в отвесную скалу и стал раскачивать ногой большой камень, который грозил смести людей, идущих внизу по узкой тропинке. Роммингер понял замысел шерпа и крикнул всем отступить назад. Но оползень всё же унес вместе с собой трёх стрелков. Когда после грохота сошедшей лавины вновь стало тихо, Роммингер выстрелил в шерпа, от которого можно было ожидать чего угодно. Сикх, проклиная чужестранцев, полетел вниз.
Но их ждало ещё одно испытание. На этот раз им доставил неприятности тот самый проводник, который покинул их ранее, якобы испугавшись гнева духов гор. Он умело организовал засаду на обратном пути экспедиции в одной из расщелин в горах, и поступил также как и Сикх – спровоцировал сход снежной лавины. На его беду лавина всё же не смогла унести жизни всех, а лишь пятерых горных стрелков. Шульц по приказу Роммингера организовал оставшимися силами окружение коварного шерпа и тот вскоре был брошен к ногам штурмбанфюрера. После допроса выяснилось, что это Сикх отправил его в обратный путь с целью принять меры по уничтожению экспедицию во время её возвращения. Шерпа не стали оставлять в живых.
Экспедиция, отправленная на Тибет для разгадки тайны эликсира молодости, изрядно потрепанная, возвращалась обратно. И лишь где-то там далеко позади возле входа в пещеру на краю пропасти, не обращая внимания на холодный ветер, колыхающий жалкие лохмотья на теле, стоял на коленях, сложив на груди ладони, Лакхпа и плакал. Он тысячу лет охранял и не уберег камень, в который превратился бог, дожидаясь небесного дракона и который доверил себя бедному шерпу...
Глава 6
… - А причем здесь я? - запинаясь, спросил Алексей. Ему показалось очень странно, что приходиться говорить куда-то в пустоту.
- Ты как бы и не причём, согласен. Но это твой отец вместе со своим братом стрелял в меня в конце 43-го года, на пустынной дороге. Придушить бы их. Я так и хотел сделать. Но потом пожалел. Во время войны они были всего лишь детьми. А вот тебя когда захочу, тогда и отпущу на все четыре стороны.
- Борисыч, у которого я купил Мерседес, тоже был вашим рабом?
- Да.
- Теперь я понимаю, почему он показался мне ненормальным. Наверное, и до Борисыча кто-то был?
- Да.
- Они тоже в чём-то виноваты перед вами?
- Я так не считаю. Мне было одиноко, не хватало общения. Кто-то из них даже забавлял меня. Мало того, были и такие кто, оправившись от испуга, хотели использовать меня для достижения своих корыстных целей. Я им даже сначала помогал, но потом чуть ли не сам превращался в их раба, этакого джина из волшебной лампы. Они наглели день ото дня. Кое-кто с моей помощью добился неплохих успехов в жизни. Некоторых пришлось наказать.
- Как наказать?
- Тебе лучше не знать.
- Что было потом?
- Потом я подумал, а не завладеть ли мне какой-нибудь хорошей машиной, переселившись в нее, и не обзавестись ли человеком, который возил бы меня и развлекал? Так появились люди наподобие Борисыча. Как-то меня посетила мысль: что-то спокойно живут виновники моей физической смерти – твой отец и его брат. А не пора ли всё-таки отомстить им по полной? Пока вот решил действовать через тебя, растягивая удовольствие.
- Вам не стыдно?
- Нет. А чего мне жалеть этих людей, или их детей? Мою семью ведь никто не жалел.
- Ну, так и отправлялись бы на свою историческую родину на поиски семьи.
- Чтобы предстать перед ними таким, каким я стал? А может, их и в живых давно нет?
- Неужели не хочется домой? Ну, или куда-нибудь там ещё? Ведь на свете так много интересного! Ведь вам не помешают ни границы, ни таможни.
- У меня, скорее всего, ещё будет много времени для этого. Впереди целая вечность.
- И что вы намерены делать со мной? Я когда-нибудь стану свободным?
Призрак не ответил.
Посидев еще с минуту, Алексей медленно открыл дверь, осторожно поставил одну ногу на землю, привстал.
- Разве я разрешил уйти? - могильный голос заставил Алексея снова упасть в кресло. - Если будешь своевольничать, то будешь наказан! Напоминаю, что ты должен отныне во всём меня слушаться. Обязанностей у тебя будет не так уж много. Да, и ещё. Обо всем этом никому не говори, даже самым близким людям. Ты же не хочешь попасть в сумасшедший дом?
В салоне автомобиля из динамиков приёмника вдруг оглушающе застрекотали немецкие автоматы, дико закричали женские голоса, детский плач резанул по душе. Не выдержав происшествий этой ночи, психика Алексея дала сбой. Темнота застелила глаза, и глубокий обморок отключил сознание.
***
Луч утреннего солнца защекотал нос. Алексей чихнул и проснулся. Сморщился от головной боли и вспомнил всё, что с ним произошло. Осторожно включил приёмник. Зазвучала весёлая эстрадная мелодия. Он спокойно вышел из автомобиля, взял подушку и побрёл в дом. Завтракая, угрюмо молчал, чем вызвал удивление родных. Но те не приставали к нему с вопросами, как будто понимали, что тяжело с непривычки спать в машине.
...Отец с матерью вышли провожать гостей. Алексей с ненавистью смотрел на сверкающую машину. В какой-то миг даже захотелось остаться у родителей и не уезжать, но жена с сыном, а также Павел уже залезли в автомобиль. Морща носы от не совсем приятного запаха, они в нетерпеливом ожидании посматривали на Алексея. Ни с того ни с сего машина два раза мигнула всеми своими наружными осветительными приборами, как бы приглашая вздрогнувшего Алексея занять своё место.
-Ух, ты, техника! - старик-отец довольно усмехнулся.
По дороге домой Мельников молчал. "Что же это было прошлой ночью? Кошмарный сон? Галлюцинация? Последствия от выпитого спиртного? Или это вот так, наверное, приходит шизофрения? Как с такой болезнью жить дальше? Пока она не запущена, не сходить ли к психиатру? Ну да! Не хватало в психушку загреметь! Что скажут на работе, что подумают близкие? Прощай карьера, семья, налаженная жизнь?"
Жена, удивлённая его угрюмостью, пыталась что-то спросить, но он огрызнулся. Люба обиделась и отвернулась. Мрачные мысли настолько одолели его, что он, ослабив внимание, едва избежал аварии.
- Да что с тобой?! - взорвалась Люба.
- Ничего. Так, задумался, - ответил Алексей.
- Осторожней задумывайся, папа, - промямлил испугавшийся Димка.
- Да, Лёха. Ты того... - Павел слегка погрозил пальцем.
- Не выспался? - спросила Люба.
- Не выспался! - заорал вдруг Алексей. - Не выспался!
- Всё, всё, Лёха, успокойся, - Павел пытался разрядить обстановку. - У тебя стресс. Скоро приедем. Всё нормально.
- Ага, стресс, всё нормально! - заворчал Алексей и достал сигарету из пачки.
- Лёша, не кури, пожалуйста, в машине, - попросила Люба.
- А? Что? - муж посмотрел на неё как сквозь стекло. Со злостью скомкал сигарету и выбросил в окно. Через секунду туда полетела и пачка. Родные переглянулись и решили больше к нему не приставать.
К вечеру Алексей почти успокоился. Приступов больше не было. Головная боль прошла. Он окончательно убедил себя, что ему всё приснилось. Решил, что в его возрасте уже пора задуматься о более здоровом образе жизни – бросить курить, почаще высыпаться, может быть даже увлечься вечерними пробежками. Или походить в бассейн вместе с Любой и Димкой. Да, это было бы здорово! Всё, решено! С завтрашнего дня он бросит курить и запишется в бассейн. С этими мыслями в более-менее хорошем расположении духа он лёг спать и вскоре сон одолел его.
В середине ночи его приспичило. Он проснулся, надел тапочки и пошёл в туалет. Сделав дело, хотел открыть дверь, но она не поддавалась. Алексей подёргал ручку, надавил плечом на дверь. "Неужели защелка сломалась", - подумал он.
- Не ломай дверь. Это я мешаю тебе открыть её, - раздался знакомый голос. По телу Алексея пробежали мурашки. Он закрутил головой. В туалетной комнате никого не было.
- Всё-таки это шизофрения. Чёрт! Обидно-то как! - задумчиво промямлил Алексей.
- Нет, ты пока не шизофреник. Это я – Курт. Иди, сын партизана, одевайся.
- Нет-нет, - не сдавался Алексей. - Это психоз. Это голос внутри меня. Это болезнь. Нужно успокоиться. Так-так, нужно взять себя в руки!
- Ты лучше не себя возьми в руки, а возьми ведро с водой и губку прихвати. Иди и помой мою машину.
- Так-так!.. Ведро... Тряпку... Помой машину... Врёшь! Это говорит голос, который внутри меня. Я не подчинюсь тебе, так и знай! Завтра врачи возьмутся за тебя! - заволновался Мельников.
- Это я возьмусь за тебя! - прошипел Курт. - И не завтра, а сейчас!
- Ой! - Алексей почувствовал резкую боль в животе. Курт ударил его, потом ещё несколько раз.
Алексей надавил на дверь, которая легко открылась. Он выскочил в коридор и побежал в спальню, но упал, споткнувшись. Потом ощутил холодное прикосновение на своей шее, стал судорожно хватать ртом воздух. Неведомая сила поволокла его через комнаты. Алексей, задыхаясь, захрипел, безуспешно сделал попытку освободиться, хватался руками за мебель. Оказавшись на балконе, он вцепился в перила, чтобы не упасть вниз. Небольшая кастрюля взлетела со своего места и стала сильно бить по пальцам. Но падения с высоты не последовало – его крепко держали.
- Ты должен подчиняться мне! - раздался над ухом голос Курта. Затем он поволок Алексея через квартиру на улицу. Тот вновь, глухо постанывая, пытался сопротивляться, но уже не так активно, хотя и разбил по дороге вазу с цветами. От этого звона проснулась Люба, села спросонья на кровати, но сон вновь сморил её.
Алексей вылетел из подъезда. От сильного толчка в спину он пробежал по инерции несколько шагов и упал перед машиной.
- Встать! - властно потребовал Курт.
Алексей подчинился. Поправил трусы, втянул голову в плечи. Бегающими глазами поискал по сторонам своего мучителя.
- Ты, наверно, не понял, поэтому повторяю ещё раз – ты будешь делать то, что я тебе велю! Принеси воды и помой машину.
- Но ведь она чистая, - слегка заикаясь, выдавил из себя Алексей.
- Выполняй приказ!
- Яволь! - сострил парень.
...Раннее утро. Во дворе Мельников мыл и без того надраенную машину. Закончив работу, он ушёл с усталым видом.
Глава 7
1940 год. Свет не проникал сквозь плотные шторы на окнах секретной лаборатории. Но было очень светло – лампы накаливания не жалели мощности. Помещение, заставленное различными приборами, химическими реактивами и клетками с животными, было достаточно просторным, чтобы уместить несколько членов высокопоставленной комиссии, расположившейся на стульях на некотором отдалении.
- Надеюсь, профессор, вы оправдали наши ожидания. - Человек по фамилии Руф с высоты своего роста приветливо, хотя и с долей начальствующего превосходства, посмотрел на Шиманского. Он отвечал за многие, казалось бы, невероятные спецпроекты Третьего Рейха, был ответственен за организацию научных экспедиций, лично готовил доклады Адольфу Гитлеру.
- Вы непременно убедитесь, что это так, господин Руф, - ответил Шиманский.
- Не буду мешать, можете начинать, - Руф любезно улыбнулся, отошёл и присоединился к членам комиссии.
Профессору ассистировали двое помощников, включая его товарища по экспедиции – Эрлиха Вяльбе. Шиманский встал так, чтобы всем присутствующим было видно большую жабу, сидящую на столе, к лапам которой присоединили провода, и перешёл непосредственно к сути научного эксперимента.
- Итак, перед нами представитель земноводных - обыкновенная жаба. Нам предстоит убедиться – действительно ли после ухода в мир иной, это животное не покинет нас после того, как перестанет биться её сердце, и какое-то время ещё будет осознавать себя именно тем существом, обликом которого она наделена природой. Итак, у нас всё готово, приступим.
Один из ассистентов включил несколько тумблеров на приборе, напоминающем небольшой металлический ящик и послышались монотонные звуки.
- Коллега, поставьте поближе прибор, пожалуйста. Передайте мне шприц, - попросил профессор другого помощника. Затем уверенно сделал жабе инъекцию. - Так... Действие удивительного, полученного нами химического препарата привело организм животного в нужное состояние. Теперь, господа, возьмём скальпель и с его помощью сделаем так, чтобы одним земноводным в нашей лаборатории стало меньше, - профессор быстро отрезал жабе голову. Та задёргала лапками и вскоре успокоилась. - Так. Жаба мертва. Но невидимая субстанция вне её тела существует уже сама по себе. Можете, господа, назвать это душой или как-то по-другому. Хотя я лично не до конца изучил природу этого явления. И, тем не менее… Чем это можно доказать?
Шиманский взял инструмент, напоминающий небольшой топорик, и одним ударом перерубил уже мёртвую жабу на две части. В лаборатории послышался квакающий звук, как будто бы земноводное прореагировало на действия профессора.
- Слышите? Земноводное умерло, но её субстанция продолжает существовать, даже издает звуки и продолжает ощущать себя живой. Она невидима нашему глазу, её нельзя потрогать…
В лаборатории послышались удивленные голоса членов комиссии и даже раздались аплодисменты.
- Это впечатляюще, профессор, если, конечно, это не простой фокус! - выразил восхищение Руф. Он подошёл к Шиманскому и дружески потрогал его за плечо. - О ваших успехах уже сегодня узнает фюрер.
- А скажите, профессор, - спросил со своего места член комиссии. - Как долго будет существовать подопытная жаба в новом обличье? Вечно?
- До тех пор, пока не будет изготовлено оборудование, способное разрушить невидимую энергетику фантома. Работа над оборудованием близится к завершению. До этого субстанция жабы, а также макаки и змеи, над которыми я уже провёл опыты, будут находиться в стенах этой лаборатории.
Как будто бы в подтверждении его слов раздался крик невидимой обезьяны. А кое-кто из присутствующих поднял ноги, когда угрожающе рядом послышалось змеиное шипение. Гости не скрывали удивления.
- Действительно ли, что после смерти любое существо не умирает окончательно и продолжает существовать в виде духа, если, конечно, приемлемо это понятие? - спросила женщина.
- Видимо так, господа. После физической смерти любой живой организм продолжает существовать в новой форме, при этом продолжая ощущать себя тем, кем был при жизни. Мы работаем над прибором, который сможет излучать волны, губительные для фантомов. Ну а пока тот, кто подвергнется воздействию приготовленного мной химического реактива, как в нашем случае с жабой, будет жить бесконечно долго, пока, как я уже говорил, не будет уничтожена его энергетика новым прибором.
- Если я вас правильно понял, то субстанция не теряет способности что-то делать после смерти своего организма и как-то влиять на окружающие предметы? – спросил другой мужчина.
- Да, конечно.
- Удивительно, что раздаются звуки. Не понятно, почему это происходит – ведь звуки получаются, если воздух выходит из легких и проходит через голосовые связки. А у субстанций, как мы убедились, ни легких, ни голосовых связок уже нет. Какие же органы тогда издают звуки?
- Я бессилен объяснить это чудо, господа. Не знаю даже, что ответить. Я сам задавал себе эти вопросы, но ответа не нашёл.
- Может ли субстанция подниматься и перемещаться высоко над землёй, победив гравитацию?
- Не исключаю, что субстанция птицы, например, будет продолжать летать. Такие опыты еще впереди. Субстанция, не имея плоти, обходясь без пищи и воздуха, получает энергию неизведанным современной науке способом. Но я сам, честно говоря, господа, далеко не всё ещё могу объяснить. Это дело времени. Меня пока вынуждают торопиться с исследованиями, - Шиманский посмотрел в сторону Руфа. - Наука найдёт в будущем всему объяснение, а также найдёт применение этим явлениям.
- Обязательно найдёт, профессор. И уже в недалёком будущем, - сделал заключение Руф.
***
Профессор Шиманский поправил одеяла на кроватках двух маленьких детей.
- Я еще поработаю, - прошептал он супруге и на цыпочках прошёл в свой кабинет. Сидя за столом, он в задумчивости подпёр голову рукой и задумался.
«Не перестаю удивляться этому чуду! Что за сила кроется в этом минерале! Исследуя его, я не ни на шаг не продвинулся вперёд. Мне удалось лишь разгадать тайну тибетцев. Или мне так самонадеянно кажется? Тайна разгадана не до конца. Что это за вещество – непонятно! Древние тибетцы догадались, что минерал нужно опустить в дистиллированную воду, которая образуется при таянии снега, и направить в неё мощный поток электричества, то есть молнию по металлическому стержню. Таким образом, вода получает свойства эликсира. Хорошо, что я посчитал преждевременным там, в пещере, раскрыть тайну приготовления эликсира, тем более такому животному, как Роммингер. Штурмбанфюрер хорошо знает воинское ремесло, но в вопросах науки – настоящий невежда. Он поверил мне и не задавал лишних вопросов. Его задачей было любыми способами оказывать помощь экспедиции и доставить меня, а особенно добытые знания, обратно в Германию. И также пока не нужно посвящать в тайны приготовления эликсира моих помощников. Вяльбе, конечно, хороший человек, но неизвестно, как он поведёт себя, если нацисты вдруг окажут на него давление. С него хватит и того, что он уже знает. Самостоятельно без меня никто не приготовит эликсир, в том числе и Вяльбе. Пусть думают, что вода превращается в эликсир под воздействием "волшебного" кварцевого булыжника, который мы также привезли из экспедиции…
В этом интересном деле мне гораздо более повезло в изготовлении прибора, который способен уничтожить то, что может сделать с живой материей эликсир. Оказывается, если направить на фантомы волны с определенной частотой, то действие эликсира заканчивается. Такое излучение губительно для фантомов, которые перестают быть таковыми и безвозвратно погибают...
Однако, есть ещё одно «но». Самое страшное, что нацисты уже придумали, как использовать эликсир в своих интересах. А вот этого я уже не могу так просто оставить. Это сильнее моих амбиций как учёного, как представителя науки. Нацисты зашли слишком далеко! Моя совесть не может допустить, что я могу быть причастен к осуществлению их замыслов. Сначала они уничтожат евреев, потом примутся за другие национальности, которые, согласно доктрине фюрера, не имеют право жить на земле. Нацисты уверены, что во всех человеческих бедах виноваты мы, евреи, первыми ощутившими на себе геноцид».
В памяти Шиманского всплыли события недавнего прошлого, когда опытам стали подвергаться люди. Альберт Руф передал желание фюрера, чтобы эксперименты были продолжены над людьми. Шиманский был готов к этому, так как стал догадываться – рано или поздно это случится. Началась война и этот «рабочий» материал – пленные, был предоставлен в необходимом количестве. Опыты над людьми начались после того, как был изготовлен прибор для уничтожения фантомов, в которые превращались люди после своей физической смерти.
***
Молодой поляк, доставленный в лабораторию, был первым, кому предстояло на время стать бессмертным. Это был худощавый, изможденный, заросший щетиной капрал. Он, покашливая, тревожно смотрел на присутствующих, особенно на людей, одетых в медицинские халаты, и как будто догадывался, что его собираются как-то использовать, и что живым он отсюда уже вряд ли выйдет. Вдобавок, зловещая тишина действовала на него очень угнетающе.
Капрал, волнуясь, быстро заговорил по-польски:
- Я один у матери. Недавно погибли два моих брата и сестра. Мать не выдержит, если я не вернусь домой. Что вы будете со мной делать?
Молчаливые конвоиры грубо усадили его в кресло и привязали. Поляк продолжал причитать до тех пор, пока не почувствовал, как ему в вену вводят раствор. Он дернулся от неприятных ощущений, усиленных паникой, и с ужасом посмотрел на свою руку. Мелкая, но хорошо заметная со стороны дрожь взяла верх над его несчастной плотью. Шиманский в душе испытывал к этому человеку чувство жалости, но опыты зашли уже слишком далеко. К тому же он пока не решался явно выступить против осуществления этих экспериментов.
Ученый проделал манипуляции с приборами, включил их в электросеть. По заранее оговоренным условиям он отказался принимать прямое участие в убийствах. Присутствующие на опыте координатор проекта Руф и двое сопровождавших его высокопоставленных людей возражать не стали, хотя кое-кто саркастически усмехнулся по поводу мягкотелости профессора.
- Господин Шиманский, - спросил один из них. – Есть ли разница в том, каким способом будет умерщвлён подопытный?
- Принципиальной разницы нет. Но я прошу, чтобы на моих опытах это происходило как можно гуманнее.
Профессор понял впоследствии, как он тогда заблуждался! Оказалось, что чем драматичнее уход человека из жизни, тем более сильный шок переживает фантом.
Шиманский отошёл в сторону, предоставив палачу сделать свое дело, и отвернулся к стене. Оглянулся, вздрогнув, на пистолетный выстрел. Голова жертвы была предварительно укутана простыней и прострелена. Лаборатория, таким образом, не была испачкана кровью и мозгами бедняги.
- Это, по-вашему, гуманно!? - вскрикнул Шиманский.
- Смерть от огнестрельного ранения в военное время более предпочтительна, да и научная чистота эксперимента соблюдена, как того требуют обстоятельства, - спокойно ответил Руф.
Последующие события изрядно потрясли всех, включая самого Шиманского. Он предусмотрел не всё, и не мог заранее предвидеть, что человек, которого насильно лишили жизни, это не безобидное подопытное животное, такое как жаба или маленькая обезьянка, не обладавшие разумом при жизни. Фантом человека приобретал огромную силу, а также другие способности.
Руф, который казалось, всегда находился в приподнятом настроении по поводу удачных до этого случая экспериментов, на которые возлагал большие надежды сам Адольф Гитлер, громко спросил куда-то в пустоту на ломанном польском языке:
- Эй, капрал, как вы себя чувствуете?
Тишина была ему ответом. Но это только было в первые несколько секунд. Затем из ниоткуда послышались знакомые покашливания и всхлипывания подопытного военнопленного, возобновившего свои просьбы о помиловании. Все присутствовавшие в лаборатории с удивлением переглянулись. Настроение у Руфа стало ещё лучше.
- Капрал, как вам новое состояние? Ваша матушка обрадовалась бы, если вы вернулись вот таким домой? Хочу вас огорчить, таким вы тоже не останетесь.
Со столика в воздух поднялся графин с водой. Большинство присутствующих издали возглас удивления. Капрал, видимо, предпринял попытку попить, но вода лишь вылилась на пол.
- Хорошо! Великолепно! Ты мертвец, капрал! А мертвецам не нужны ни вода, ни пища! Посмотри на себя, ты сидишь в кресле с прострелянной головой! - продолжал издеваться Руф.
Присутствующие с трепетом наблюдали, как невидимый фантом медленно размотал окровавленную простынь и обнажил обезображенную голову. И тут он наконец понял, в кого его превратили. Спустя минуту, в течение которой он переосмысливал случившееся, его голос вдруг изменился, стал весьма твёрдым и уверенным в себе, но Руф и пришедшие с ним люди ещё не чувствовали для себя надвигающейся опасности.
- Проклятые нацисты! - загулял по лаборатории, отражаясь от стен, угрожающий голос, от которого многими присутствующим сделалось явно некомфортно, хотя польский язык был мало кому понятен. - Я не знаю, что вы со мной сделали! Вы, наверно, меня убили! Иначе, как это всё можно объяснить?! О, Матка Боска!
- Говори, говори! Что ты ещё можешь? Можешь поднять хотя бы стул? - Руф продолжал испытывать восторг от свершившегося чуда. Но веселью пришел конец, когда стул внезапно взмыл в воздух и быстро полетел в его сторону. Руф явно не ожидал такого поворота и едва смог уклониться. Веселье закончилось. Его лицо вытянулось, ужас стремительно сковывал разум. Вслед за стулом полетел графин и угодил в голову одному из присутствующих, заставив того закатить глаза и потерять сознание.
- Шиманский, достаточно! Включите ваши приборы и усмирите поляка! - приказал Руф, собрав в кулак остаток воли.
Профессор подбежал к оборудованию, но был внезапно словно игрушка, набитая опилками, отброшен в сторону – на его пути встал капрал. Шиманский ударился об стену и отключился. Справиться с духом было не легко. Вероятно капрал, свободный от тела, приобрел силу, ранее не ведомую ему при жизни в телесной оболочке. Он раскидал всех как детей, и вдруг кинулся к охраннику, который непосредственно произвёл выстрел в голову подопытному, как это было приказано.
Они стали бороться за право обладать пистолетом. Дух пытался вытащить оружие из кобуры, висящей на поясе убийцы. Конвоир яростно хрипел и сопротивлялся. Он, будучи весьма крепкого телосложения, несколько раз легко отрывался от пола, затем глухо падал.
- Профессор, что вы тянете?! – в полном отчаянии закричал Руф, который на этот раз понял, насколько серьезная возникла угроза.
Шиманский вовремя пришел в себя, тряхнул головой. Качаясь и держась за стену, подошёл к столу, включил улавливатель, направив его в сторону отчаянно бьющегося охранника, отвлекающего на себя внимание фантома. На некоторое время под действием прибора новая сущность капрала стал едва видимой, затем рассыпалась как песчаная фигура.
Охая и кряхтя, присутствующие стали приходить в себя.
- Он не вернётся? – взволнованно спросил Руф.
- Это исключено, - ответил с тяжелым вздохом Шиманский.
Руф окончательно оправился от шока, одёрнул на себе одежду, уверенным шагом подошёл к Шиманскому, взял за руку, крепко пожал и торжественно произнес:
- От имени великой Германии и от имени нашего великого фюрера выражаю вам благодарность!
Затем направился к выходу, его люди поспешили за ним.
***
Эксперименты над людьми в стенах секретной лаборатории вскоре продолжились. Однако, уже были учтены возможные нежелательные и неприятные последствия. Опыты становились всё совершеннее и удачнее.
После нескольких из них Шиманский, вдруг, неожиданно для коллег и для него самого был взят под стражу и увезён без объяснения причин ареста. Позже до всего персонала лаборатории, руководимого Шиманским, довели приказ об отстранении профессора от научной деятельности в связи с его участием в антиправительственном заговоре. Коллеги с недоумением восприняли эту новость: им не хотелось верить, что увлечённый своей работой, хотя и немного чудаковатый профессор, мог участвовать в политических акциях. Гораздо более подходила версия, что на Шиманского обратили внимание «борцы» за чистоту арийской нации. Также весьма кстати кое-кто из сотрудников припомнил, что Шиманский, особенно в последнее время, выражал недовольство по поводу жестокого обращения с подопытными людьми и выражал им сочувствие.
Место профессора занял его заместитель Эрлих Вяльбе, который уже немногим уступал мастерству Шиманского в научных вопросах, а главное, был чистокровным арийцем в отличие от своего шефа.
Проявив перед куратором Руфом невиданную ранее озабоченность по поводу временами появляющегося инакомыслия со стороны профессора Шиманского, Вяльбе намекнул, что сам вполне готов руководить лабораторией. Тем более что он был в курсе всех совместных научных разработок. И как человек, в жилах которого течёт арийская кровь, он не склонен к излишней сентиментальности к низшим расам, к которым, безусловно, принадлежит Шиманский. Вопрос был решён быстро – Шиманского отправили в концлагерь, а Вяльбе с ещё большим рвением окунулся в работу. Но последовала немыслимая череда неудач – опыты проваливались один за другим. Люди не становились бессмертными под действием эликсира. Количество умерщвлённых росло день ото дня, а с их смертью ничего не менялось. Руф решительно требовал объяснений от Вяльбе, который был близок к отчаянию и не жалел ни себя, ни подчинённых, ни тем более подопытных несчастных. Но ему и в голову не могло прийти, что сколько ни используй обыкновенный булыжник при изготовлении эликсира, многочисленные жертвы во имя Третьего Рейха будут принесены зря...
Глава 8
- Ну что, господин Шиманский? Рад видеть вас в стенах этого заведения, - Роммингер улыбнулся, когда колонна арестованных прошла мимо него.
Шиманский удивленно оглянулся на знакомый голос, поправив на носу очки с треснутыми стеклами. Выглядел он неважно - сказывались тяжелые условия жизни в концлагере. Вечером Шиманский был отконвоирован в кабинет нового начальника лагеря Роммингера.
- Как видите, жизнь непременно всё расставляет на свои места, и каждый попадает в то место, которого он, в конце концов, достоин, - Роммингер усмехнулся и выпустил струю сигаретного дыма в лицо узнику. Шиманский зашёлся в сильном кашле. Тяжелые условия сильно подкосили его здоровье. Когда он прокашлялся, то с усмешкой посмотрел на Роммингера и спросил:
- Значит и вы, Роммингер, достойны всего лишь места главного надсмотрщика в лагере?
- А вот и нет, - недовольно возразил Роммингер. – Я недолго буду иметь удовольствие любоваться грязными рылами обитателей этого места. Я – не надсмотрщик.
- Что же тогда привело вас сюда?
- Ранение. После нашего с вами совместного похода в Гималаи передо мной была поставлена другая задача – организовать и провести разведку в одной из испанских провинций. Там русские испытывали новые образцы своих вооружений. Мои люди выполнили задание, хотя и ценой больших потерь. Меня самого тяжело ранили. Но я пошёл на поправку и недолго валялся в госпитале. Я мог бы уехать в Мюнхен и долечиваться дома, но спокойная жизнь расхолаживает и вредна для тех, кто неравнодушен к карьере военного. Я попросил командование, чтобы мне предоставили такую службу, где можно было восстановить силы и вернуться в строй прежним офицером. Из всех предложенных я выбрал это. Но лишь временно! А пока я здесь буду приносить пользу Германии.
- Судя по вашему не вполне здоровому виду, вам ещё долго предстоит здесь находиться.
- Я так не думаю. Да, раны еще дают о себе знать, но я надеюсь, что скоро поправлюсь.
- Это место не для санаторного пребывания, господин начальник.
- А по мне так лучше здесь, чем в тишине больничных палат.
- Вам виднее.
Они помолчали.
- А что, Шиманский, вы действительно смогли изготовить эликсир, дающий бессмертие?
- Я не могу отвечать на эти вопросы. Моя работа не подлежит разглашению посторонним, я клятву давал.
- Да перестаньте, профессор! Неужели вы наивно полагаете, что вас бы так просто оставили в живых, если вы слишком много знаете?
- Я над этим не задумывался. Скорее всего, мои заслуги перед Германией чего-нибудь да стоят, если я ещё жив. Да я и так скоро подохну.., - Шиманского вновь одолел приступ кашля.
- Я вам сочувствую. Но немногим более, чем например, своей гончей, которая до поры до времени успешно гонялась за дичью, а потом перестала это делать и пришла пора отправить ее на живодерню.
- Жестокое и неуместное сравнение.
- А вы, евреи, не должны рассчитывать на большее.
- Я нисколько не стыжусь своей национальности. Поверьте мне как ученому – люди всех национальностей скроены совершенно одинаково.
- Я думаю по-другому… Из вашего личного дела следует, что вы входили в организацию, готовившую покушение на фюрера.
- Чушь. Политика меня никогда не увлекала. Иначе меня давно уже расстреляли бы.
- Безусловно.
- Дело, как вы понимаете, в другом. Мне, как и другим евреям, уготована печальная участь. Если меня пока не убили, то, скорее всего из-за того, что я мог бы ещё понадобиться.
- Мне дано указание – по возможности беречь и приглядывать за вами: мало ли на что способны недочеловеки.
- Нам не о чем разговаривать, разрешите удалиться, я болен и очень устал.
- Идите, тем более, что я сам не очень хорошо себя чувствую. – Роммингер побледнел, на лице появилась болезненная гримаса. - Нам с вами не помешало бы какое-нибудь снадобье, которое помогло бы нам обоим, как например, тому дикарю из пещеры: сколько его ни били, он быстро восстанавливался.
- Которого вы приказали расстрелять?
- Да, которого я приказал расстрелять... А может, он не умер, если так быстро выздоравливал? Сидит, наверное, до сих пор в своей пещере и бормочет молитвы во славу идолам, а?
- Не исключено. И всё-таки, разрешите мне удалиться?
- Идите.
На следующий день Шиманского вновь привели к Роммингеру.
- Вы так и не ответили вчера – существует ли на самом деле ваш эликсир или нет? – спросил начальник лагеря, после того, как вышел конвоир. Роммингер сидел за столом, заваленным бумагами. Судя по их небрежному расположению можно было сделать вывод, что начальник лагеря презирал канцелярскую работу. Он пил кофе, чашка которого стояла на какой-то папке с бумагами.
- Возможно, - немного подумав, ответил профессор, переминаясь с ноги на ногу.
- Вы уже не скрываете его существование?
- Это не изменит ровным счетом ничего.
- Вы говорите – «возможно». Да, скорее всего, вы его создали. Я ещё там, в Гималаях, поверил вам, когда вы, сияя от счастья, вылезли из пещеры, хотя до самой Германии из вас невозможно было вытянуть ни слова на тему открытия, которое вы с ваших слов совершили. Я понимал, что, возможно, вы не имели права быть слишком откровенным. Наверное, табу действует до сих пор, несмотря на то, что вас списали, как ненужную вещь. А может, и нет никакого эликсира? И ваше открытие ни к чему, всё-таки, не привело и вас кинули за решетку уже как простого еврея, морочившего, как и все представители вашего безродного племени, нас, арийцев?
- Я вас не совсем понимаю, господин Роммингер. К чему вы клоните? Почему вас интересует эта тема? И, вообще, мне всегда не нравилось то, как вы подчеркнуто негативно относитесь к евреям, да и не только к нам, но и к другим национальностям тоже.
Роммингер усмехнулся и вышел из-за стола.
- Хотите кофе? – предложил вдруг он.
- Не буду вас разочаровывать отказом, - осторожно согласился Шиманский.
Роммингер достал пустую чашку, налил кофе и протянул профессору.
- Вы, наверное, думаете, Шиманский, что я солдафон до мозга костей и всё, что не касается военной службы, вызывает у меня скуку? Это не совсем так. Вернее, совсем не так. Есть в жизни немало вещей, которые мне интересны. И ваш эликсир, наверняка, забавная штука.
- И что с того? – спросил Шиманский, отпив маленький глоток напитка почти забытого им на вкус.
- Я вот тут поразмышлял на досуге... - начал Роммингер. – И пришёл к выводу, что мы с вами могли бы быть полезными друг другу.
- Как именно?
- Вы поможете вернуть мне здоровье, а я со своей стороны обещаю вам послабления в режиме содержания.
Шиманский задумался и когда начальник лагеря уже решил повторить своё предложение, ответил:
- Я вас должен разочаровать. Не забывайте, что я – узник. У меня здесь ничего нет, кроме пары досок для сна, куска грязной материи для укрывания и почти пришедшей в негодность одежды. У меня нет даже простой мензурки для опытов, да и не нужна она здесь. А ваше желание предполагает наличие сложного химического вещества.
- У вас есть голова, профессорская голова. А в ней, уверен, хранится всё, что она накопила.
- Увы, этого недостаточно.
- Что, всё-таки, можно сделать?
- Боюсь, что ничего.
- Подумайте лучше.
- Что тут думать? Несколько дополнительных дней или даже недель агонии в лагере, которые вы можете выхлопотать для меня у смерти, не спасут несчастного ученого.
- Я готов принять меры, чтобы количество этих дней было гораздо больше, чем вы думаете.
- Гм...
- Ну, так что?
На столе у Роммингера зазвонил телефон. Начальник лагеря выслушал донесение дежурного офицера.
- Отложим наш разговор, Шиманский. Звонили с контрольно-пропускного пункта. Похоже, вами вновь заинтересовались. Вам известен человек по фамилии Руф?
- Да. Он курирует многие вопросы, касающиеся разработок лаборатории, которой я руководил.
- В том числе эликсира?
- Лучше не спрашивайте, гер начальник. Я многого не должен говорить.
- Да вы ничего и не сказали мне.
- И тем не менее.
- Хорошо. Он попросил предоставить ему отдельную комнату для беседы с вами. Отказать не имею право – у него специальное разрешение. Наверное, вам не стоит говорить ему о нашей беседе. Для вашей же безопасности.
***
Руф вышел из-за стола и вышел навстречу Шиманскому.
- Здравствуйте, профессор, - очень приветливо и участливо сказал Руф, но руки не подал и вернулся на своё место. – Садитесь, прошу вас, – он показал на стул. – Вы неважно выглядите! Я непременно буду ходатайствовать, чтобы вам предоставили приемлемые условия! Такого ученого и в такие условия содержания! – Руф деланно и не совсем искренне возмутился. – Вам, наверное, очень плохо, профессор.
Шиманский надолго закашлял, достал из кармана грязный платок и вытер губы.
- Переходите к делу, господин Руф, - грустно сказал он. – Ни к чему мне ваши сантименты. Не уверен, что вы не знаете, как живут заключённые в подобных заведениях. Что вам нужно?
- Поверьте, я вам искренне сочувствую. Не я вас сюда поместил, и не я был инициатором вашего ареста.
- Перестаньте. Я о многом догадывался и почти был уверен, что и за мной когда-нибудь придут. Евреям нет места среди таких как вы. И это, наверное, к лучшему. Что вы хотите от меня?
- Ну, хорошо. Перейду к делу. Я должен сообщить, что после вашего ухода научный эксперимент терпит неудачу. Коллектив лаборатории делает всё, что в его силах, но ничего не получается. Вяльбе в отчаянии. Вроде бы, всё делается так, как и при вас, но дело не продвигается. Мы извели кучу рабочего материала, но эликсир не действует. Люди умирают, а фантомы не рождаются! Как вы думаете, почему так происходит?
- Я не знаю, - пожал плечами Шиманский. – Возможно, Вяльбе ошибся в расчетах. Или закапризничал минерал. Что мы о нём знаем?
- Вяльбе навряд ли ошибся. Сдаётся мне, что дело в другом.
Он дал прокашляться Шиманскому, которого сразил очередной приступ.
- Дело, как мне кажется, в другом. После недолгих размышлений я сделал вывод, что в этом виноваты вы, профессор. Вы, скорее всего, успели подстроить так, чтобы никто кроме вас не смог бы изготовить этот проклятый эликсир.
- Вы не правы, я ничего такого не делал.
- А я думаю иначе. Так вы решили отомстить нам, арийцам. Вы ждали вашего ареста и заранее подстраховались. Своего заместителя Вяльбе вы предусмотрительно не стали посвящать в свои планы.
- Вы не... - попытался оправдаться Шиманский.
- Напрасно отрицаете, Шиманский, - перебил Руф. – Ну что ж... Я предвидел ваш ответ. Поэтому мне ничего не остается, как предложить вам сделку, от которой вы не сможете отказаться.
Руф заиграл желваками на лице.
- Предложение мое такое – вы подскажете, как продолжить эксперимент, а взамен мы даем вам гарантию, что ваши дети и супруга не станут следующими жертвами, которые будут подопытными людьми в стенах лаборатории.
- Не трогайте их, прошу вас! Это бесчеловечно! – Вне себя от горечи вымолвил Шиманский. – Вы не посмеете сделать это. Лучше убейте меня.
- Посмеем, профессор, уверяю вас. На этот эксперимент и так потрачено много сил и средств. И ничто нас не остановит. Непременно, следующими жертвами будут ваши близкие, клянусь в этом!
- Возьмите лучше мою жизнь, - сказал в полной растерянности Шиманский.
- Мне сейчас не нужна ваша жизнь. И ваших родных, между прочим, тоже. Предлагаю вполне равноценный обмен. И заметьте – я не собираюсь настаивать на том, чтобы вас лично подвергали пыткам. Всё-таки страх перед смертью детей и супруги должен сделать вас благоразумным, не так ли?
Шиманский не успел возразить – он потерял сознание.
Перед отъездом Руф, получивший на то соответствующие полномочия, сказал начальнику лагеря Роммингеру, чтобы тот доставил Шиманского в госпиталь для лечения и позаботился о надежной охране, так как жизнь профессора, как оказалось, ещё представляет для Рейха значимость.
Глава 8
Алексей почти смирился со своим положением. Получив несколько раз болезненные внушения от Курта, он решил, что невидимка, натешившись властью над новым рабом, отпустит его. Главное - не гневить фантома и тогда он не сделает ничего плохого. Нужно сохранить в порядке свою нервную систему и не стать загнанным, таким, например, как Борисыч. А что оставалось делать? Пытаться бороться с Куртом? Но как? Какими способами? Обратиться к экстрасенсам? Или сходить в церковь и попросить совета у батюшки? А может быть найти выход на ученых-физиков, химиков, биологов и кого там ещё, кто мог бы объяснить такое странное явление природы, как не ушедший в мир иной со времен второй мировой войны нацист? Но навряд ли кто-либо по-настоящему сможет помочь. Кто-то не поверит, кто-то сочтёт все это за бред. А потом Курт начнёт еще более жестоко издеваться, и тогда держись, Лёха!
С этими грустными мыслями Алексей зашёл в офис фирмы, в которой трудился системным администратором. Рассеянно прошел к своему рабочему месту, ни с кем не поздоровавшись. Сотрудники не могли не заметить изменения в поведении Мельникова, который до недавнего времени был очень приветливым и общительным работником. Почти неделю как ставший угрюмым и раздражительным, Алексей ловил на себе недоуменные взгляды коллег. Люди шептались за его спиной, пожимали плечами. Странное поведение Мельникова не осталось без внимания шефа, который тоже был удивлен.
Котов Геннадий Сергеевич, лет пятидесяти человек, смотрел на Мельникова через стеклянную стенку, разделяющую его кабинет с офисом. Котов нажал кнопку и по громкоговорящей связи вежливо попросил Мельникова зайти к нему на аудиенцию.
- Алексей Михайлович, э-э... ну... в общем, как вы себя чувствуете? - добродушный колобок Котов, которого подчинённые называли между собой Котом, погладил свою лысину пухлой ладошкой. Он немного смутился и внимательно посмотрел на Мельникова.
- Я? Нормально чувствую. Почему спрашиваете, Геннадий Сергеевич?
- А вы сами не догадываетесь?
- О чём?
- Да вы садитесь, - Кот показал на кресло и наклонил голову к селектору, - Ниночка, золотко, кофейку нам сделайте, будьте добры.
Секретарша через минуту принесла поднос, поставила чашки.
- Ещё что-нибудь, Геннадий Сергеевич?
- Нет-нет, спасибо, Ниночка.
Секретарша вышла. Шеф сделал маленький глоток и спросил полушёпотом:
- Алексей, скажи прямо – что стряслось? Ты какой-то странный в последние дни. Сам этого не замечаешь?
- По правде говоря, Геннадий Сергеевич, есть немного.
- Вот! И я, понимаешь, наблюдаю за тобой и чувствую – что-то не так с тобой. Замкнутым стал, круги под глазами... В семье нелады? Или заболел, может быть?
- Да нет, не заболел. Устал, наверное.
- А! Ну, так бы сразу и сказал, - облегченно вздохнул Котов. - Ну, потерпи немного. Вот сейчас объект сдадим, и всем нам легче станет. Я забронировал места в пансионат. Так что всем коллективом рванем на отдых деньков на пять. Помнишь, как в прошлом году? Лес, рыбалка на заре, дискотека возле костра, песни под гитару...
- Да-да, - безрадостно согласился Алексей.
- Ладно, идите, Алексей Михайлович, - Кот в предчувствии предстоящей поездки за город радостно потёр было ладошки, но, не заметив такого же оптимизма со стороны Мельникова, сделал печальное выражение лица и вздохнул.
Алексей вышел. Добродушный Кот покачал головой и поднял чашку, чтобы сделать глоток. Чашка, вдруг, сама по себе перевернулась в его руке кверху дном, и горячий кофе вылился на рубашку. Из кабинета послышался вопль шефа.
Мельников сел за рабочее место, включил компьютер. За окном офиса ярко светило солнце, отражаясь от сверкающего красавца Мерседеса, стоявшего на небольшой стоянке. Шли по своим делам прохожие. Недалеко в скверике на лавочке сидел молодой человек, не спеша ел чипсы и непринуждённо посматривал то в сторону офиса, то на Мерседес.
Покончив с трапезой и вытерев руки носовым платком, парень посмотрел по сторонам. Не обнаружив ничего подозрительного, спокойно приблизился к автомобилю. Убедившись, что никто на него не смотрит, он к своему удивлению легко открыл незапертую дверь машины и проник в салон. Деловито и уверенно достал из кармана отмычку, вставил ее в замок зажигания. Затем легко завёл двигатель, включил скорость. Газанул, надеясь быстро покинуть место, но машина оставалась неподвижной. Угонщик повторил попытку: поставил рычаг в нейтральное положение, затем вновь включил передачу, надавил на газ. Машина продолжала стоять. Парень решил включить заднюю, но машина с места не тронулась. Он не захотел сдаваться – Мерседес был слишком лакомым кусочком, к тому же так легко удалось проникнуть в него, и завелся без проблем! Наконец, он понял, что угнать автомобиль не удастся – видимо действует незнакомая противоугонная система. Парень с досады ударил кулаком по панели приборов. Потянул на себя дверную ручку, но дверь как будто заклинила. Толкнул ее плечом, но безрезультатно. Остальные двери, щёлкнув замками, заблокировались. Угонщик начал паниковать. В довершении всего включился приёмник, и мужской хор на немецком языке заполнил салон песней о военном счастье доблестных унтер-офицеров. Молодой человек не на шутку испугался, к тому же тело заныло от боли. Подёргав ещё несколько раз ручку, он хотел разбить стекло, но дверь, вдруг, неожиданно распахнулась. Секунду замешкавшись, угонщик выскочил из машины и быстро пошёл прочь. Едва сдерживая себя чтобы не побежать, он подошёл к дороге и в нетерпении стал ждать, когда проедет приближающийся грузовик, чтобы поскорее скрыться. Парень топтался на месте, бросая через плечо злые взгляды на непокорную машину, как будто пытаясь лучше её запомнить. Когда грузовик был уже совсем близко, парень ощутил сильный толчок сзади, так что спина прогнулась, и едва не был смят колесами самосвала.
***
Поздней ночью в квартире Мельниковых, в которую едва проникал слабый лунный свет, как будто бы издалека, негромко, но отчётливо раздался условный стук: два длинных и три коротких. Чутко спавший Алексей открыл глаза, полежал несколько секунд, затем быстро встал, оделся и вышел во двор.
При его приближении дверь Мерседеса приоткрылась и он сел за руль.
- Поехали, - приказал Курт.
Машина выехала на пустынное шоссе.
- Быстрее! - скомандовал фантом.
Алексей прибавил газу.
- Ещё быстрей.
Машина стремительно набирала скорость.
- Езжай к Вечному огню.
Вскоре автомобиль подъехал к указанному месту. Вокруг была тишина. Огонь из газовой горелки бросал блики на гранитную композицию, посвященную героям Великой Отечественной.
- Жди меня здесь, - сказал голос.
Алексей закурил и смотрел через приоткрытое окно в сторону монумента. Он вздрогнул, когда несколько лавочек с характерным шумом опрокинулись. Молодые берёзки гнулись и трещали, ломаемые невидимой силой. В постамент, поднимаясь с земли, полетели булыжники. Внезапный поток воздуха потушил огонь. После того как памятник был осквернён, Алексей получил команду уезжать.
На заднем сидении слышалось злобное ворчание на немецком языке.
- Можно задать вопрос? - тихо спросил Алексей.
- Спрашивай.
- Для чего был нужен этот спектакль?
- А... ты про это?
- Да.
- Нервы.
- У призраков есть нервы?
- Тогда что же, по-твоему?
- Я не знаю.
- Я сам не знаю, но многие чувства у меня остались... Если бы не эта проклятая война, не испытывал бы я сейчас таких дурацких ощущений.
- Причём же здесь безобидные памятники?
- Притом, что это напоминает мне о войне.
- Ломать-то зачем?
- Ты что-то много стал разговаривать! Это не твоё дело! Дави педаль, Ганс! На этот раз обер-лейтенант Франс постарался и выделил нам хорошую технику! Вперёд, мой верный ефрейтор!
Алексей не рискнуть выяснять, почему его называют Гансом, кто такой обер-лейтенант Франц и поспешил подчиниться.
***
По ночному городку, визжа колесами на поворотах, мчалась иномарка. Мощные динамики содрогались от фашистских маршей.
На обочине, спрятавшись в неосвещённом месте, дежурила патрульная машина. Внимание борющихся со сном патрульных привлекло необычное поведение проехавшего мимо Мерседеса, из окон которого грохотала музыка.
- Смотри, Серёга, кажется за рулем пьяный. Устроил ралли, ублюдок…
Очнувшийся напарник также с подозрением посмотрел в след машине:
- Заводи!
Мотор заурчал, и патрульная машина бросилась в погоню.
- О, это уже интересно! - взревел от удовольствия Курт. - За нами погоня! Прибавь скорость!
Алексей оглянулся.
- Водитель Мерседеса, немедленно прижмитесь к обочине и остановитесь! - через громкоговоритель обратился один из милиционеров.
- Даже и не вздумай, - прорычал призрак и залепил Алексею подзатыльник.
Алексею ничего не оставалось делать, как подчиниться своему мучителю. Погоняв по улицам, Мерседес в какой-то момент, чтобы избежать столкновения с перекрывшей дорогу патрульной машиной, остановился.
- Эх, ты! Разворачивайся! А лучше убери руки и пересядь! - с досадой произнёс голос и выругался по-немецки.
Алексей повиновался, и в тот же миг Мерседес дернулся с места задним ходом, лихо развернулся и помчался вдоль по улице. Патрульные продолжили погоню и через некоторое время всё же смогли загнать Мерседес в тупик, освещённый светом одинокого фонарного столба. Они вышли из машины и осторожно с двух сторон стали приближаться.
- Выходите из машины с поднятыми руками! - приказал лейтенант.
Алексей открыл дверь и осторожно ступил на тротуар, подняв высоко над головой руки. Глупо улыбаясь и пожимая плечами, якобы он не причем, взглядом показал в машину.
- Там, наверное, еще кто-то есть, - шепнул прапорщик лейтенанту.
- Ага. Эй, держи руки повыше и отойди на три шага в сторону!
Алексей подчинился. Патрульные приблизились к Мерседесу. Прапорщик осторожно заглянул в салон.
- Там никого нет, - в недоумении сказал он своему напарнику.
Лейтенант, открыв дверь с другой стороны, также просунул голову в салон.
- Никого… Так ты нам голову морочишь, да? - возмущенно спросил он Алексея.
Тот отрицательно затряс головой.
- Нет?! - разозлился лейтенант.
- Нет, - эхом донеслось из машины.
- Значит, там всё-таки кто-то есть, - вздрогнул прапорщик. - Выходи, быстро!
Стражи порядка на всякий случай приготовили оружие. Немного подождав, они быстро раскрыли двери, но машина была пуста.
- Ага, - лейтенанта озарило. - Эй! Открой-ка багажник.
Алексей сделал то, о чём его просили. Но багажник тоже был пуст.
- Не там ищите, - послышался голос из автомобиля.
- Во, гад! - прапорщик полез в салон.
- Сейчас мы тебя!.. - лейтенант также последовал за напарником.
Двери за ними внезапно закрылись.
- Ничего не понимаю, - пожал плечами лейтенант.
- Я тоже, - в тон ему ответил прапорщик. - Давай-ка всё-таки с этим уродом разберёмся, чего это он там стоит, как ни в чём ни бывало, - кивнул он на Алексея.
Они попытались выйти, но двери не поддавались. Щёлкнул включатель магнитолы. Из мощных динамиков полилась песня, до тошноты знакомая Алексею. Он стоял недалеко и с ужасом наблюдал, как в машине извивались люди. Один из них попытался выключить магнитолу, но не смог этого сделать. Другой обхватил голову руками. Через минуту двери одновременно открылись, и они выскочили из автомобиля. Магнитола сразу же выключилась.
- Я знаю – это твои проделки, падла! - заорал взъерошенный лейтенант, наступая на Алексея. Прапорщик в это время заходил сбоку, приготовившись пустить в ход дубинку.
- Я ничего не делал, это не я, - оправдывался Алексей.
- Ну, ты влип, мужик, - зашипел лейтенант.
Дубинки милиционеров взметнулись, чтобы обрушиться на Мельникова.
- Убирайтесь, быстро! – вдруг, грозно приказал кто-то невидимый.
Патрульные, приготовившиеся было поколотить Алексея, опустили дубинки.
- Как ты это делаешь? Животом разговариваешь? Циркач? - спросил прапорщик.
- С детства не люблю фокусов, - сказал лейтенант, поджав губы и не собираясь прощать Алексея.
- Это не фокусы, - Алексей не мог сказать правды, да ему и так бы не поверили.
- Уже не важно, - лейтенант замахнулся, выбирая место побольнее. Алексей прикрыл лицо руками.
Прапорщик намеревался последовать примеру командира, но дубинка выскочила из его рук и ударила в лоб лейтенанта.
- Не понял!.. - лейтенант опешил и встряхнул головой от лёгкой контузии.
- О-па! - удивленно вымолвил прапорщик, проследив взглядом полет своей дубинки. Через несколько секунд обе дубинки вовсю колотили гаишников. Они с трудом поднялись на ноги, ошалело оглядываясь по сторонам. Невдалеке стоял не менее опешивший Алексей.
- Мужики, это не я, - едва слышно сказал он.
- Идите! - невидимый Курт прекратил экзекуцию. - Если расскажите кому-нибудь о том, что было – вам не жить!
Быстрые шаги патрульных, бросивших свою машину, растворились в темноте.
- На сегодня хватит. Езжай домой.
...Светало. Алексей на автостоянке мыл ненавистную машину. Пожилой сторож, разбуженный приездом беспокойного клиента, курил и с усмешкой смотрел из сторожки на ненормального.
- Чего уставился? - не выдержал Мельников. - Машина должна быть чистой!
- Она у тебя и так чистая. Чище её не найти во всем городе.
- Не твоё дело!
- Ладно-ладно, успокойся. Что я не понимаю?
- Что ты понимаешь?!
Алексей выплеснул в кусты оставшуюся воду и пошёл домой.
Дверь открыла Люба.
- Ты где был? - обеспокоено спросила она.
- На стоянке, - стараясь скрыть раздражение, ответил Алексей.
- На стоянке... - всхлипнула жена. - Лёша, что с тобой происходит? Давай продадим эту машину, замучился ты с ней. Что же это такое? Ни свет, ни заря, а ты опять с ней возишься, и так почти каждый день и каждую ночь! Пожалей ты себя и нас тоже!
- Да уж... - всё, что мог ответить Алексей.
Глава 9
Мельников вышел с продуктами из магазина. Недалеко на лавочке сидели два мужичка, городские безобидные дурачки – Толя и Вася. Они строили прохожим рожицы, то смеялись, то хныкали. Алексей, как и многие жители, которые привыкли видеть их каждый день, не обратил на них внимания. Он подошёл к машине и положил сумку с продуктами на заднее сиденье. Проехав по городу, подрулил к своему дому. Выключив зажигание, приготовился выйти.
- Постой, мой друг, - раздался в салоне спокойный голос.
- Слушаю, повелитель, - отозвался усмехнувшийся Мельников.
- Не сердись на меня, Алексей, - впервые за все время знакомства Мельников услышал вежливый тон.
- Да ничего-ничего! Не за что мне сердиться. Подумаешь, пустячки какие-то! Все прекрасно. Прошу не беспокоиться. Я сейчас мигом отнесу продукты и натру машину! Господин останется доволен, - сказал с иронией в голосе Алексей.
- Не нужно сегодня ничего делать. Выслушай меня, пожалуйста, а потом иди.
Алексей сделал удивленное лицо.
- Боюсь показаться слишком любопытным, но не могу не спросить, чем вызвана сегодня благосклонность ко мне?
- Нам придётся скоро расстаться, мой друг.
- Правда? - не поверил Алексей.
- Правда. Даже если ты и не захочешь мне помочь – я отпущу тебя.
- Когда же я буду свободным? После того, как найду покупателя на Мерседес?
- Возможно, но это не главное. Выслушай меня.
- Конечно.
- То состояние, в котором я нахожусь, неправильное. Я чувствую это и понимаю, что так не должно продолжаться вечно. Я устал. Пожалуйста, Алексей, помоги мне. Ты хороший и порядочный человек, достаточно хладнокровный и умный, не то, что те, которые были до тебя... Поэтому ты можешь мне помочь.
- Но что я могу? Да и после всего того, что я испытал за последний месяц, у меня совершенно нет желания помогать тому, кто сделал меня почти ненормальным.
Алексей вдруг понял, что своим отказом может рассердить Курта, и попытался быстро исправиться:
- Нет-нет! Я, конечно, помогу, чем смогу! Конечно, помогу! Обязательно помогу! Разве я могу не помочь, дурья моя голова?!
- Ты напрасно так разволновался. Я же сказал, что независимо от того, поможешь ты мне или нет, я отпущу тебя. А за всё прошлое извини, пожалуйста. Как там у вас говорят: «Кто старое помянет, тому глаз вон».
Алексей как бы невзначай на всякий случай прикрыл глаза ладонью.
- Да ладно, чего там. Что нужно делать?
- Нужно поехать на мою родину в Германию и там выяснить, почему я нахожусь в таком состоянии. Уверен, что разгадка там. Найди моих родственников. Поищи что-нибудь в архивах. Тебе одному будет нелегко. Привлеки на помощь своего друга Павла. Вам вдвоем будет намного легче.
- Попробую. Если, конечно, Павлика не увезут перед этим в психушку. А почему вы сами туда не отправитесь? Вам это будет сделать намного легче.
- А вдруг, если я начну что-нибудь делать, от этого мне станет ещё хуже? Тот, кто сделал меня таким, наверняка решил, что до скончания веков я должен находиться в этих местах. Но я всё же рискну, наверное. Отправлюсь с вами, хотя делать на всякий случай ничего не буду. И в случае чего вернусь обратно.
- Чтобы опять мучить меня?
- Нет, клянусь тебе. Если у вас ничего не получится, я отпущу тебя.
***
- Привет, старик! - Павел плюхнулся в машину рядом с Алексеем. Он был как обычно в прекрасном настроении, с удовольствием осмотрел интерьер автомобиля, погладил ладонью панель. - Зачем звал?
- Пашка, обещай мне, что не сойдёшь с ума и не описаешься после того, что я тебе расскажу.
Павел весело засмеялся:
- Интересно, что это ты мне такого можешь рассказать? Слушай, Лёха, тебе никто не говорил, что ты в последнее время стал каким-то не таким?.. Как бы это так помягче сказать, чтобы ты не обиделся?
- Давай-давай, не стесняйся.
- Придурком ты стал. Как будто тебе на голову упала сосулька или кирпич. Очнуться от контузии ты очнулся, но до конца в себя так и не пришёл, со всеми вытекающими отсюда последствиями, - Павел заржал, довольный своей шуткой. - Извини, старик, не обижайся, ты же обещал.
- Я не обижаюсь.
- Он не обижается, - раздался в салоне голос.
Павел на секунду прекратил смеяться, но, предполагая, что в автомобиле никого кроме них нет и решив, что это Алексей так поддержал его шутку, засмеялся ещё пуще, едва не задохнувшись от смеха.
Алексей снисходительно смотрел на веселящегося друга.
- Рассмешил, Лёха, рассмешил, - едва выдавил из себя Павел.
- Сейчас тебе будет не до смеха, дружище, - предостерег Алексей.
- Да, не до смеха, - Курт дал о себе знать.
Павел вновь чуть не захлебнулся, вытирая слезы.
- Алексей, пересядь, пожалуйста, назад, - сказал Курт.
- Алексей, пересядь, пожалуйста, назад, - передразнил Павел, и на него нахлынула очередная волна веселья.
Алексей вышел из машины и пересел назад. В это время само по себе включилось зажигание и мерседес, набирая скорость, самостоятельно поехал без участия хозяина. Павел постепенно перестал смеяться, посмотрел по сторонам, оглянулся на друга, сделал удивленное лицо. Он окончательно пришел в себя после того, как автомобиль, набрав скорость, лихо обгонял все машины, рискуя каждую секунду столкнуться со встречным транспортом. На быстро мчавшуюся иномарку обратил внимание наряд гаишников, которые не так давно имели несчастье познакомиться с мерседесом. Патрульные, обеспокоенные пищавшим радаром, выскочили на обочину, чтобы махнуть жезлами, но узнав автомобиль, не стали этого делать и как по команде одновременно перекрестились, проводив его затравленными взглядами.
- А вот это, Лёха, уже не смешно, - сказал побледневший Павел. Он повернулся к спокойному Алексею, безучастно смотревшему в окно.
- Лёха, брось эти штучки! Останови машину, придурок!
Навстречу приближался грузовик, издали отчаянно мигающий фарами и сигналящий клаксоном. Мерседес, казалось, не обращал на него внимания и ехал по встречной полосе.
- Да что же это такое! - не выдержал Павел и схватился за рулевое колесо.
- Не трогай! Не трогай, говорю! - строго произнёс Курт.
Павел вздрогнул и отпустил, как будто его ударило током. Мерседес ловко вывернулся, и столкновения не произошло.
- А-а, как это я раньше не догадался! - хлопнул себя по лбу Павел. - Машиной управляет компьютер! Я читал где-то об этом. Вот ты чем на работе занимаешься!
- Компьютер говоришь? - сказал Алексей. - Нет, дружище, не компьютер.
- А кто же?
Через некоторое время мерседес стоял в тени деревьев и Павел слушал историю Алексея. Сначала Павел не поверил, но когда Курт продемонстрировал своё существование, сдавив на несколько секунд ему горло, а затем дружески похлопал по плечу, невольно съёжился.
- Ж-ж-жутко. Ничего себе! Так вот почему тебе так дешево достался этот Мерседес! Так вот почему так странно вёл себя Борисыч! Ну, что ж, Лёха, на меня можешь рассчитывать. Это ведь я подогнал тебе этот Мерседес. Знаешь, у меня есть кое-какие соображения. В первую очередь, нужно найти то место, где в 43-м году убили Курта. Если его перезахоронить, то, может быть, он успокоится? По крайней мере, так принято в христианском мире. Может быть, поможет.
- Это хорошая мысль. В этом что-то есть, - подал голос Курт. - Но я не решаюсь почему-то показать это место. И ещё. Я хочу, чтобы мои останки лежали на моей родине в Германии. Вы возьмёте их с собой. Вы должны поехать в Германию.
- Хорошо! – ответил за двоих Павел. – Я в Германию не прочь бы съездить. Был там всего один раз, когда ин. яз. закончил.
- А как же мы увезем останки? - спросил Алексей.
- Сначала нужно их найти, потом что-нибудь придумаем, - сказал Павел. - Поехали к твоему отцу. Он должен помнить, где это случилось.
- Да, он должен помнить. Только прошу, Курт, не делай ему ничего плохого.
- Не буду. Не трону ни его, ни его брата. Честное слово.
***
Мерседес ехал по проселочной дороге. На заднем сиденье два старика – отец Алексея и дядя Коля.
- Ну, что вы, хлопцы, выдумали? На что вам это нужно? - удивлялся дядя Коля. - Подняли нас с Мишкой. Теребите нашу память, сердца наши и так еле шевелятся, а тут опять войну эту проклятую вспоминать...
Его брат Михаил согласно кивал головой:
- Сколько лет уж прошло. Я как вспомню тот день, так руки дрожать начинают.
- Батя, о вашем подвиге нам даже в школе рассказывали. Те сведения, что вы раздобыли, помогли наш город освободить от фашистов. А место, где вы совершили этот подвиг, никто кроме вас не знает. История вам не простит, батя.
- История... - проворчал отец, - Вон, кажись, приехали.
Мужчины помогли старикам выйти из автомобиля. Всё как в то далекое время: тот же лес, та же дорога, только более широкая и ухоженная, тот же дуб, заметно прибавивший в толщине.
- Вот здесь это и было, - сказал, волнуясь, страдающий одышкой дед Николай. - Сначала я выскочил из немецкой легковушки, потом Мишка за мной... А немец туда побёг, да спотыкнулся – пуля ему в ногу попала... Мы его догнали возле этого дубочка и того... Шофер на дороге в машине остался, а офицер, бедолага, под деревом лежал. Потом снежок пошёл… Партизаны вскоре отогнали легковушку подальше с того места и бросили.
- Война была, сынки, война... Будь она проклята, - промолвил отец.
Старики молча стояли, сняв головные уборы. Не решаясь отогнать от них нахлынувшие воспоминания о тех тяжёлых временах, Алексей с Павлом уважительно стояли чуть поодаль.
Узнав место, где был убит Курт, друзья приехали сюда на другой день с лопатами. Они убрали дёрн и углубились в почву. Через некоторое время на траве лежали кости и череп, а также несколько изрядно поржавевших пуговиц, бляха от ремня, железный немецкий крест.
- Вот и Курт номер один, - усмехнулся Павел.
- Почему номер один? - спросил Алексей.
- Потому что Курт номер два там, в машине.
- А, ну да. Не может он сюда подойти, страшно ему.
- Ему-то страшно? Что-то не верится.
- В самом деле, ему что-то мешает. Нам не понять.
- Слушай, Лёха. Если мы с тобой не два спятивших идиота, то вынуждены признать, что существуют всякие призраки. И не только. Можно также предположить, что существует потусторонний мир, куда уходят люди, перешагнув порог жизни и смерти, что есть все-таки Бог, ангелы, черти, наконец... Если поразмыслить глубже, то, чувствую, можно на самом деле с ума сойти.
- Я же не сошёл.
Алексей складывал кости в большой бумажный мешок.
По дороге в город мужчины обдумывали план дальнейших действий. Курт в разговоре участия не принимал. Казалось, что он, осознавая близость своих останков, говорить не хотел.
- Кости сожжем на даче в «буржуйке». Пепел пересыплем в баночку из-под кофе и отвезем эту капсулу в Германию, там и похороним. Не везти в Германию скелет целиком! Таможня вряд ли поймёт. Не возражаешь, Курт? - Павлу никто не ответил. Алексей вел машину и продолжил мысль друга. - В Германии найдём место, где жил Курт. А там уже подумаем, как быть дальше.
Павел в это время рассматривал вынутый из мешка череп Курта, пытаясь представить, каким немец был при жизни. Держа череп одной рукой, другой подвигал нижней челюстью вверх-вниз, при этом, как бы шутя, сказав за Курта: «Я согласен, делайте, что считаете нужным». Алексей неодобрительно покачал головой.
На даче они поступили так, как и задумали. Прах поместили в банку из-под кофе.
- Лёша, нам нужно взвесить наши финансовые возможности. Тех денег, которые мы сможем оторвать от наших скудных семейных бюджетов, едва-едва хватит на билеты в один конец.
- Что-нибудь придумаем, - сказал Алексей. – Продадим мерседес.
- Вы зря беспокоитесь на счет денег, мои друзья, - вступил в беседу Курт. - Заводите машину и поехали.
- Мои друзья... Слышь, Пашка? - шепотом саркастически произнёс Алексей.
- Куда едем? - спросил Павел.
- Я всё объясню по дороге. Поезжайте за город. Там есть бывшая ферма. Я покажу одно место, которое с лихвой окупит поездку. По дороге Курт рассказал им историю, случившуюся более тридцати лет назад…
***
... На окраине города на большой поляне двое патлатых молодых мужчин сбросили с плеч рюкзаки и лопаты.
- Вот мы и на месте, - выдохнув папиросный дым, с удовлетворением сказал долговязый.
- А ты уверен, Толян, что это именно то место? - спросил невысокого роста парень в ватнике.
- Уверен, Васёк, - хмыкнул долговязый. - У нас ведь карта есть. Когда горел городской архив, выносили столько всякого хлама... Там я и нашёл старый план города. На нём и кладбище немецкое сохранилось. Моя бабка рассказывала, что здесь больше двух сот лет назад как немцев стали хоронить. Они ещё при царице Екатерине из Германии переселились. Здесь когда-то было немецкое село. В сорок первом немцев в Казахстан переселили. Село обезлюдело, а когда фашистов Красная Армия здесь стала колбасить, то их трупы на старом немецком кладбище закапывали. Село, сказывают, было не из бедных. Народ жил зажиточный. Золотишко мало-помалу у всех водилось: у кого кольца, у кого медальоны, а в основном - зубы. У фашистов тоже, наверняка, всё это было. Наши им в рот не заглядывали. Свозили погибших и закапывали.
- Вот это мы и проверим.
Они обследовали местность, прикинув объём предполагаемых работ. Поставили палатку и приступили к раскопкам.
Удача не заставила себя долго ждать. Лопаты с каждым комком рассыпчатой земли выбрасывали кости и черепа.
- Нашёл! - вскрикнул радостно Васька. - А вот и зуб, кажись, золотой! Глянь, Толян!
- Вот видишь! Что я тебе говорил? Складывай в банку.
Выдранный из черепа зуб звякнул о донышко пустой трёхлитровой банки.
Днем они работали, а с заходом солнца прятались в палатке. В один из поздних вечеров в свете керосиновой лампы Толян, отхлебнув из последней оставшейся поллитровки водку, сказал:
- Ну, вот, Васёк. Завтра поковыряемся последний день и баста.
- Думаешь, больше здесь делать нечего?
- Хватит. Не кони, поди, пахать так долго. Пять дней копаем, хорош! Этого золота нам с тобой хватит на всю жизнь. Гульнём по полной. А потом в посольство немецкое. Сдадим документы и будем ждать. Пусть это золотишко нам потом на родине фрицев послужит. Надоело в этой совдепии прозябать. - Он довольно хмыкнул, кивнув на три полные банки с золотыми коронками и прочими побрякушками.
- Ништяк! - мечтательно вздохнул Васька.
Недалеко от них послышалось отчётливое звяканье металла, как будто две лопаты ударились друг о друга.
- Это ещё кто? - вздрогнул Толян. – Конкуренты, никак, притопали? Быть этого не может! Ты никому про нас не трепался?
- Нет, конечно! Мы же договорились никому не рассказывать.
- Кто-то там есть. Иди, посмотри. Топор возьми!
Васька, нащупав фонарик и топор, выполз из палатки. Толян достал из-под подушки обрез двустволки, затолкал патроны. Тревожно посмотрел в темноту, где скрылась коренастая фигура сообщника. Опрокинул в рот остаток водки. В потёмках вдруг раздался почти что поросячий визг товарища. Вскоре появился и сам Василий. Он лишился дара речи, быстро залез в палатку. Стоя на карачках, беззвучно открывал и закрывал рот.
- Ну что ты словно карась губищами зашамкал?! - брезгливо поморщившись, пробасил, более решительный Толян. - Чего испугался, сыкун? Кто там ещё? Ну, отвечай!
- По-по-пок-покой…
- Покойники что ли? Ну, ты, тундра, даёшь! Кто-то, видимо, нас из городских выследил. Надо разобраться. Сколько их?
- Не-не-не-знаю…
- Не-не-не, - передразнил Толян и полез из палатки.
- Н-не оставляй м-меня, п-прошу, не оставляй! - заканючил Васька, хватая товарища за одежду.
- Ну, так пошли со мной! Куда топор подевал, бздун?
Они осторожно отошли от палатки. От Васьки толку не было – он только мычал что-то нечленораздельное, прилип к Толяну и осторожно выглядывал из-за его спины. Толян освещал дорогу фонариком, держа наготове обрез. Васька вскрикнул, дёрнул Толяна за свитер и показал пальцем туда, где в нескольких шагах от них висел в воздухе потерянный топор.
Топор слегка покачивался из стороны в сторону, от лезвия отражался лунный свет. Толян, не долго думая, выстрелил. От лезвия отскочил дробовой заряд. Второй выстрел также ничего не изменил, лишь добавил звон в ушах. Толян чертыхнулся и перезарядил обрез. Топор вдруг двинулся навстречу и сильным ударом выбил из рук Толяна оружие.
- Кто здесь?! - фальцетом заорал ничего не понимающий Толян.
От истеричного крика товарища, храбрость которого куда-то улетучилась, Васька вздрогнул, упал на карачки и медленно пополз в сторону. Инстинкт самосохранения требовал покинуть это место. Но от услышанного через пару секунд незнакомого голоса припал к земле и замер.
- Вы, мерзкие копатели могил! Это я – великий дух тьмы к вам обращаюсь, - заговорил страшным голосом Курт. Вы нарушили покой мертвых и должны пойти к ним в услужение!
Из кустов высоко над землёй поднялся недавно выкопанный друзьями скелет, державший топор.
Толян безвозвратно поддался сковавшему разум ужасу. Осветив фонариком скелет, отступил на несколько шагов назад, но тут же споткнулся об Ваську и упал. Падение стало последней каплей. Они вскочили на ноги и бросились бежать, едва не падая в выкопанные самими же ямы. Но везде на их пути вставал страшный скелет, говоривший жутким голосом. В конце концов, бегство дало свои результаты и им удалось покинуть страшное место...
Со следующего дня в городе появились два умалишённых жителя, в которых ещё можно было узнать Толяна и Василия.
... - Вот такая история, - закончил Курт. - А золото я перепрятал, оно вам ещё понадобится. Воровать же деньги из банков и магазинов я принципиально не хочу.
На заброшенной ферме Курт показал место, где было закопано золото. Друзья извлекли его и увезли с собой.
По дороге обратно некоторое время стояла тишина. Её нарушил Курт, как всегда, заставивший вздрогнуть живых.
- Вам нужно ехать на машине. Я поеду вместе с вами. На другом виде транспорта я передвигаться не привык.
- Хорошо, - согласился Павел. - Долго собираться не будем.
Алексей возражать не стал.
Глава 10
Шиманский провел в госпитале несколько дней и был отправлен обратно в лагерь. Не каждому узнику концлагеря предоставлялась такая возможность – провести время под наблюдением и уходом врачей. И хотя сказать, что его здоровье сильно поправилось, было бы не правильным, но эти дни, безусловно, пошли ему на пользу. Профессор понимал, что за это ему придётся платить дорогой ценой. Сомнения терзали его душу. На одной чаше весов – намерения нацистов использовать фантомы в своих интересах, на другой – участь семьи. И хотя жизнь близких людей была ему очень дорога, он понимал, что Руф, добившись от него секрета эликсира, то есть, узнав, где спрятан настоящий минерал, не будет потом церемониться с его женой и детьми, как и с ним самим тоже. Его мозг лихорадочно искал ответа. И он его нашёл. Но до конца не был уверен, что его план сможет воплотиться. Но другого выхода не было…
...- Заходите, Шиманский, - весьма болезненного вида Роммингер оторвался от просмотра бумаг. Количество заключённых увеличивалось день ото дня: успешное продвижение победоносной германской армии вглубь Европы способствовало притоку пленных. Работы также прибавлялось. Но была она не совсем по вкусу офицеру, привыкшему к выполнению сложных и опасных поручений во имя победы германского национал-социализма.
Похоже, Шиманский был прав – он крепко засел в этом месте, вместо того, чтобы руководить слаженными действиями подчиненных при выполнении намного более интересных и почётных заданий, чем день ото дня созерцать серую массу заключённых. К тому же, рана в бедре и осколок свинца в груди беспокоили его всё чаще, не давали покоя ни днём, ни ночью. Но он справедливо опасался лечь в госпиталь – врачи могли запросто угробить его, ковыряясь в грудной клетке. С первого раза они не решились достать осколок из опасения задеть сердце, но, на этот раз могут пойти на это – осколок шевелился, медленно и неотвратимо двигаясь к аорте. Так что ничего не оставалось: или подать в отставку и загнуться в душной квартирке, или продолжать служить начальником лагеря и, превозмогая боль, чувствовать, как силы покидаю его. Но оставалась ещё надежда, связанная с придурковатым, как он считал, профессором, которому посчастливилось открыть завесу тайны над бессмертием.
Ему, Роммингеру, бессмертие, по сути, и не нужно. Пусть Шиманский вернёт ему здоровье, только и всего. Ведь если эликсир способен победить смерть, то уж поправить здоровье – так это пара пустяков, как, например, тому шерпу в Гималаях: мутузили его тогда солдаты в полную силу. Казалось, дух из него вышибли, а он через несколько часов как ни в чём ни бывало!..
- Я полагаю, господин начальник, вы хотите вернуться к нашему прерванному не так давно разговору? – профессор решился первым начать беседу.
- Вам понравилось моё предложение, не так ли? Вы побыли на попечении врачей и поняли, что прежняя лагерная жизнь действует на вас разрушающе?
- Вы правы. Но в данном случае меня беспокоит не моё собственное здоровье, а безопасность моих близких. Знаете вы или нет, но побывавший здесь господин Руф, этот высокопоставленный и приближенный к Адольфу Гитлеру человек, куратор нашей особой лаборатории, пытался выведать у меня секрет эликсира. Иначе моим детям и супруге грозил неминуемой гибелью. Я лгал ему, когда говорил, что знаю не больше своих бывших подчиненных.
- Вам удалось скрыть секрет эликсира? – удивился Роммингер.
- Да. Вы, конечно, можете, позвонить Руфу и передать ему мои слова, но это не в ваших интересах. Я вижу как вам тяжело, и как вы страдаете. И вполне резонно полагаю, что ваше здоровье едва ли в меньшей опасности, чем моё.
- И вы мне поможете?
- Да, помогу. Я сделаю так, что к вам навсегда вернётся ваше здоровье. Вы будете себя чувствовать не просто хорошо, а великолепно. Мало того, вы будете себя ощущать восемнадцатилетним юношей. Все ваши раны бесследно исчезнут. И впредь любые повреждения вашего тела будут залечиваться сами собой и с невероятной скоростью. Разве это не заманчиво – быть вечно молодым?
Роммингер слушал и восторженно переживал, однако, ни чем не выдавал свою радость. Ему не хотелось показывать, как слова профессора воодушевили его и вернули надежду.
- Что взамен? Я делаю режим содержания в отношении вас как можно мягче, перевожу вас на лёгкие работы, например, помощником повара. Этого достаточно?
- Вы шутите, - засмеялся Шиманский. И за такой пустяк вы хотите получить вечное здоровье?
- Разве это пустяк, Шиманский? – возмутился в свою очередь начальник лагеря. Я не хочу, чтобы меня заподозрили в пособничестве врагам Рейха!
- Вы не выслушали меня до конца, гер начальник, - профессор дал время Роммингеру взять себя в руки. – Я прошу не так уж много. Обещайте мне, что поможете моей семье покинуть Германию.
- Как же я, по-вашему, это сделаю? – усмехнулся Роммингер.
- Приставьте к ним кого-нибудь из ваших проверенных военных и пусть их вывезут во Францию. И когда я буду уверен, что они в безопасности, то и вы получите желаемое.
- Почему именно во Францию?
- Там живут родственники жены.
Роммингер почувствовал, как кольнуло возле сердца. Он осторожно вздохнул и задумался. «Надо соглашаться, - подумал он. – Шиманский на самом деле еще глупее, чем я думал. Пусть думает, что жена с детьми уехали в безопасное место. Я поспособствую, чтобы их вывезли, но только не во Францию. Он ничего не узнает. Я смогу заставить его жену под страхом смерти детей подтвердить, что они в полной безопасности и находятся хоть во Франции, хоть в джунглях Амазонки. После того, как подтвердят, сразу выполню директиву фюрера об очищении Германии от евреев, так что этот Руф ни о чём не догадается. А Шиманского брошу на растерзание собакам при попытке к бегству, после того, как ко мне вернется здоровье, чтобы он никому не рассказал о моём с ним сговоре».
- Ладно. Что я должен делать? Но только сразу предупреждаю – об этот должны знать только мы с вами.
- Разумеется. Не сообщайте Руфу, что я вернулся из госпиталя, хотя бы несколько дней. Немедля увезите мою семью куда-нибудь и спрячьте. Это самое первое, пока их не прибрал к рукам Руф. Молю бога, чтобы он уже не сделал этого! Затем найдите человека, как я уже говорил военного, чтобы он вывез их во Францию, не вызывая подозрений. Как только они окажутся в безопасности, их родственники отправят телеграмму на ваше имя, что все в порядке. Телеграмму пускай подпишет её троюродный племянник. Как только я прочитаю его имя, которое никто кроме нас, близких родственников, не знает, я, таким образом, удостоверюсь, что вы меня не обманули. Затем я раскрою вам секрет эликсира. Потом делайте со мной что хотите.
- Где вы возьмете эликсир? Он здесь, в лагере?
- Нет. Его нужно приготовить. Но это не займёт много времени. Вы доставите меня в одно место, где я под вашим присмотром приготовлю раствор и дам его вам.
- И где же это место?
- Не так уж и далеко. Не беспокойтесь, я не смогу от вас убежать. Вы, надеюсь, найдёте причину, по которой сможете меня вывезти отсюда на несколько часов?
- Такая причина найдётся. Вас повезут как будто бы на допрос.
- Когда начнёте действовать?
- Сегодня же. Чувствую, что время работает против меня, чертовски болит грудь.
***
Через два дня Роммингер выписал разрешение на вывоз из лагеря заключенного Вольдемара Шиманского для проведения якобы какого-то следственного эксперимента. Роммингер, двое конвоиров и сам профессор ехали в легковой машине. Их сопровождала ещё одна машина с вооруженными солдатами.
Место, которое назвал Шиманский, находилось в десяти-пятнадцати километрах от Берлина в небольшой деревне, где жили потомки шахтёров, когда-то добывавших в этих местах уголь. Угольные запасы давно иссякли. Лишь заброшенные шахты остались свидетелями старинного промысла.
В этой деревне прошло детство Шиманского, сына польского эмигранта-еврея, который при жизни сделал многое, чтобы талантливый, весьма способный к наукам единственный сын получил достойное образование и вышел в люди. Из родственников никого не осталась, но неплохо сохранился небольшой родительский дом, за которым присматривали пожилые соседи. В этот дом профессор, предчувствуя свой арест, предусмотрительно вывез тибетский минерал и спрятал в подполье.
Солдаты по команде Роммингера быстро окружили небольшой дворик. Он сам, двое конвоиров, неотступно сопровождавших его, вошли в дом и вслед за Шиманским переступили порог комнаты, оборудованной в небольшую лабораторию, где в молодые годы любил трудиться юный любознательный Вольдемар. Уже будучи взрослым он иногда приезжал сюда, чтобы в тайне от всех проводить кое-какие опыты, в том числе и с чудным гималайским минералом.
Все присутствующие, кроме профессора, были удивлены различными звуками и шумами, которые доносились со всех сторон: то, вдруг захлопали крыльями и заворковали невидимые голуби, то где-то в темном углу закрякала утка, то под ногами замурлыкала кошка... Но комната явно была необитаема, и животным неоткуда было взяться. Роммингер и конвоиры удивленно крутили головами по сторонам, но никого не видели. Казалось, только Шиманского это нисколько не занимало. Профессор сразу приступил к делу. Он был воодушевлён тем, что все идёт по плану. Даже если что-то и не получится, то мысль о том, что семья находится в безопасности, согревала его душу.
Накануне Роммингер дал ему прочитать телеграмму, в которой племянник жены по имени Савва сообщал, что тётя с детьми благополучно доехала до места. Шиманский не знал, что жена, заподозрив неладное, когда у неё в квартире появился Роммингер, пыталась молчать и не отвечать на вопросы, но подвергнутая избиению, а также боясь за жизнь детей, рассказала как зовут её племянника, живущего в одном французском городке. После этого её вместе с детьми вывезли из Берлина и безжалостно расстреляли. Роммингер не хотел, чтобы его в чём-то заподозрили, окажись жена Шиманского в скором будущем в руках приближенного к фюреру человека по фамилии Руф...
- Как долго вы будете возиться, профессор? - спросил Роммингер, смахнув со стула пыль. Он сел и внимательно наблюдал за манипуляциями Шиманского. Конвоиры стояли тут же. – Какая-то кругом чертовщина в этом доме! – брезгливо заметил Роммингер.
- Не очень долго. Не больше часа, - ответил Вольдемар. – Сначала приготовлю дистиллированную воду.
Он достал прибор для приготовления дистиллированной воды, поставил на огонь и стал ждать, как капля за каплей наполнялся стеклянный сосуд. Затем вытащил тяжелый генератор, выдающий электрический ток большого напряжения. Проверил клеммы – посыпались большие искры. Довольно хмыкнув, полез в стол. Выкинул из него много каких-то предметов, значения которых никто кроме него не знал, и осторожно, словно это был хрупкий предмет, достал переливающийся всеми цветами радуги камень величиной с большой кулак. По стенам заиграли световые блики.
- А вот это как раз то, что так необходимо для приготовления...
- Профессор, - перебил его Роммингер, не желавший, чтобы солдаты-конвоиры узнали то, что им знать совсем было не обязательно. – Вы бы делали своё дело молча, а я понаблюдаю за «следственным» экспериментом. Конвой, выйдите из комнаты и обеспечьте охрану с той стороны двери.
- Яволь! – вышколенные конвоиры не посмели ослушаться и вышли за дверь.
Дистиллированная вода была готова. Профессор аккуратно опустил в неё минерал, подключил к ёмкости напряжение, нажав на рубильник. Электрический свет в доме стал заметнее тусклым, лампочки замигали. Вода мгновенно забурлила, окрасившись сначала в зелёный, затем в кроваво-красный цвет. Через несколько секунд Шиманский вернул рубильник в исходное положение. Вода продолжала бурлить, но постепенно бурление прекратилось.
- Уф, - выдохнул Шиманский. – Я уж опасался, что не выдержит проводка. Однако получилось. Почти всё готово.
Он перелил эликсир в медную фляжку, завинтил крышку. Минерал протёр ветошью, поискал глазами и снял со стены небольшую холщовую сумку. Положил в неё минерал, а также фляжку с эликсиром.
- Ну, вот. Эликсир почти готов… Осталось положить его строго на двадцать минут в ледник, а потом вы можете его использовать.
- А где же вы найдёте ледник?
- Да здесь же, в доме. Вернее под домом, в погребе. Пойдёмте в другую комнату.
Они вышли. Шиманский откинул половик, показал на крышку.
- Вот там, на глубине пяти метров есть небольшой ледник. Он используется для сохранения продуктов. Лёд заготавливается зимой и держится многие годы.
Профессор поднял крышку. Из подземелья хлынул холодный воздух.
- Нужно зажечь керосиновую лампу, там непроглядная темень. Спущусь-ка я по быстрому, правильно обложу жидкость, как того требуют условия, да побыстрей наверх – возле ледника можно легко простудиться, да ещё мне с моим-то подорванным здоровьем.
- Если вы так опасаетесь за своё здоровье, то не лучше ли поручить кому-нибудь из солдат слазить в погреб? Скажите только, как там нужно правильно обложить льдом жидкость. Герлиц, полезай-ка в погреб!
- Да, наверно лучше так и сделать. Но если Герлиц неравномерно и не под правильным углом обложит ёмкость с эликсиром и не сможет вовремя распознать спектральную составляющую процесса, то эликсир придёт в негодность и нам придётся начинать всё сначала.
- Берите лампу и поторопитесь, профессор! Атмосфера этого колдовского логова действует весьма удручающе.
- Разрешите мне воспользоваться вашими часами, господин Роммингер, - попросил профессор и когда получил их, зажёг лампу. Вскоре его голова скрылась в амбразуре погреба. Роммингер и конвоиры заглянули ему вслед – где-то на глубине маячило светлое пятно, освещавшее дорогу Шиманскому.
Прошло минут десять. Роммингер заглянул в чёрную дыру.
- Ну, как, профессор? Вы решили там мерзнуть все двадцать минут?
Ответом ему была могильная тишина.
- Шиманский, вы слышите меня? Почему молчите?
Догадка, вдруг, промелькнула в голове Роммингера. Но ему не хотелось верить, что Шиманский провёл его вокруг пальца и скрылся по подземному ходу.
- Быстро за ним! Живо! – прорычал он.
Конвоиры один за другим стали спускаться по лестнице. Достигнув дна, они зачиркали спичками.
- Ну что там?! – закричал Роммингер, склонившись над погребом.
- Здесь какая-то дверь, - донеслось снизу.
- Он убежал, наверное, через неё! – вне себя от ярости закричал Роммингер. – Преследуйте его и найдите!
- Дверь не поддаётся, её заперли с обратной стороны!
- Открывайте, чёрт побери! Или взорвите её.
- Здесь очень мало места, чтобы воспользоваться гранатами.
- Я вас отдам под трибунал, болваны! Отправлю на фронт! Сделайте же что-нибудь!
Оставив конвоиров думать, как им поступить в этой ситуации, Роммингер выбежал из дома и стал быстро раздавать команды. Солдаты, до этого стоявшие непринуждённо, быстро разбежались по округе в поисках возможного выхода из подземелья. Но их труды были напрасны – Шиманский благополучно пересёк довольно длинный туннель, по которому когда-то шахтёры возили уголь, и скрылся в лесу. Насколько позволяло ослабшее здоровье, он уходил всё дальше и дальше, радуясь, что смог осуществить план своего бегства, а главное – спасти семью. Но он не мог знать, что жену и детей уже никогда не увидит...
- Ищите, ищите! Он где-то здесь недалеко! – кричал на солдат взбешённый Роммингер. – Берите лопаты, копайте или взорвите всё вокруг, но достаньте мне этого еврея!
- Что здесь происходит, господин Роммингер? – за спиной начальника лагеря внезапно раздался знакомый голос. Он обернулся и увидел искреннее удивление на лице Руфа, неожиданно приехавшего на место минуту назад. – Мне передали, что вы взяли Шиманского и повезли его на какой-то следственный эксперимент. Что за эксперимент? По какому праву? Я разве не говорил вам, что Шиманский на особом контроле? Немедленно приведите его сюда. А с вами мы погорим потом. Но не думаю, что наш разговор будет вам особо приятным.
- Он сбежал, - Роммингер едва сдерживал себя, чтобы снова не поддаться гневу.
- Что? Как... сбежал? – Руф даже растерялся от такого известия и нахмурил брови. – Вы в своем уме? Что вы такое говорите?
- В своём! – Начальник лагеря всё-таки не выдержал и закричал в холёное лицо Руфа: – Я в своём уме, слышите, вы?! - Это были последние слова Роммингера. В груди вдруг болезненно резануло. Дыхание перехватило, в глазах потемнело. Сознание, а затем и жизнь стремительно покинули его. Он так и не успел воспользоваться эликсиром, который был уже практически в его руках.
Глава 11
Несмотря на последующие трудности, но предприняв необходимую осторожность, Вольдемару Шиманскому удалось нелегально покинуть Германию и переправиться в оккупированную Францию, где он надеялся встретить жену и детей. Но его ждало сильное разочарование, когда узнал, что семья так и не приезжала, и что племянник жены Савва не оправлял никакой телеграммы.
Шиманский решил вернуться в Германию, чтобы разыскать семью, но сразу этого сделать не смог – пребывание в концлагере сказалось на его самочувствии. Ему пришлось остаться у родственника жены на какое-то время. Но даже через месяц он не решился отправиться в обратную дорогу, настолько плохо себя чувствовал.
Он несколько раз собирался было воспользоваться эликсиром, чтобы на себе испытать его чудодейственное свойство и привести здоровье в порядок, но становиться бессмертным по собственным убеждениям ещё не был готов.
Савва тесно сотрудничал с подпольщиками и входил в одну из боевых групп партизанского сопротивления. Через своих соратников он узнал, что жена и двое детей Шиманского были расстреляны. Таким образом профессор больше уже не питал иллюзий по поводу трагической участи семьи. Он неожиданно для себя не впал в отчаяние, не рвал на себе волосы и не потерял смысла в жизни. Появилась суровая решимость вести борьбу с гитлеровцами, как это делали его новые знакомые, с которыми общался Савва, среди которых было не мало тех, кого война также лишила близких людей. Он выразил готовность стать активным участником сопротивления и уже вскоре с боевыми друзьями нападал на немецкие военные подразделения, пускал под откос поезда, но в основном добывал разведывательную информацию. Он жил у Саввы и для отвода глаз помогал ему в работе по ремонту верхней одежды.
В один из поздних вечеров, когда он и несколько его товарищей обсуждали план диверсионной операции, которую им поручило выполнить командование, возле дома остановился немецкий военный грузовик с солдатами. Раздался топот сапог и в дверь застучали приклады. Возможно, люди Руфа, ставшего инициатором расследования бегства учёного из лагеря, шли по следам Шиманского, а также родственника его жены - Саввы.
- Погасите свет! – зашептал Савва. – Уходим через чёрный ход!
Подпольщики быстро покинули дом и, прижимаясь к стенам домов, побежали вдоль узкой улочки. Но без стрельбы не обошлось, и во время боя Савва был серьёзно ранен. В городок возвращаться было нельзя, оставалось жить в одном из партизанских отрядов. Шиманский сильно привязался к Савве и надеялся на его выздоровление, но Савва быстро угасал: раны гноились, началась гангрена. Партизанский доктор готовился сделать вынужденную ампутацию обеих ног, но сам признавал, что это ничем уже не поможет.
- Савва, - Шиманский сел возле кровати бледного парня. – Мне будет очень жаль, если и ты покинешь меня. Я не хочу, чтобы ты умер.
- Ничего не поделаешь, Вольдемар. Кто-то раньше, кто-то позже. Значит, пришло моё время, - парню с трудом давалось говорить.
- Твоё время не пришло. Ты ещё молод.
- Идёт война. Твои дети были гораздо моложе меня, их время тоже не пришло, однако... Извини, что я заставил тебя вспомнить о них.
- Ничего, дорогой мой. Я уже привык к мысли, что их никогда не будет рядом. Но твоё время действительно не пришло! Я хочу сделать так, чтобы ты снова был в строю. И я знаю, как это сделать. Ты знаешь, что я никогда тебя не обманывал и всегда говорил тебе только правду.
- Да, - кивнул Савва.
- Так вот. Поверь и на этот раз. У меня есть чудесное средство, которое было мной получено в лабораторных условиях. Оно не даст тебе исчезнуть в небытие, и не только вылечит. У этого средства удивительное свойство, природу которого я так и не успел выяснить: если вдруг смерть когда-либо настигнет тебя, то твоя душа будет жить после этого вечно.
- Да. Я знаю это. Я верю, что моя душа вознесётся на небо и архангел Михаил проводит меня в рай.
- Нет, я не об этом. Может быть, конечно, архангелы и сделают то, на что многие так надеются. Не знаю, так ли это – реальных свидетелей, к сожалению, встретить невозможно. Я имею ввиду другое. Ты будешь продолжать жить на земле и после твоей физической смерти, оставаясь практически тем, кем ты бы и раньше. Но ты будешь невидимым как воздух, тебе не нужно будет ни есть, ни пить. Ты сохранишь способность мыслить и разговаривать. Ты будешь фантомом.
- Фантомом? Что-то вроде приведения? Жутковато, хотя я в своем положении не должен уже этого бояться. Это не опасно?
- Это во многом будет зависеть от тебя самого. Если ты будешь контролировать свои эмоции, то вреда от тебя не будет. Ты очень хороший человек, Савва, поэтому могу предположить, что от тебя будет лишь польза и не только тебе самому. Главное, чтобы тебя никто не смог бы использовать в своих гнусных интересах. Об этот ты должен будешь помнить всегда.
- Мне как-то боязно, Вольдемар, - помолчав, сказал верующий Савва. – Выходит, что я так никогда и не попаду в настоящий рай?
- Скорее всего, нет, дорогой Савва. И не потому, что став фантомом, ты потеряешь, образно говоря, свой билет в рай. А потому, что загробной жизни не существует. Но я не буду спорить с тобой насчёт этого, пусть об этом судачат священники и атеисты, у каждого из них найдутся более чем правдоподобные версии в защиту своих убеждений. Я, прежде всего, ученый-практик, ученый-экспериментатор. И для меня гораздо более весомым аргументом является, например, наличие в организме какого-либо человека убийственных вирусов чумы, чем его вера в то, что это всего лишь кара господня, которая обрушилась на его голову и подвергает мукам за те или иные грехи.
- Ты тоже пил этот эликсир?
- Нет. И возможно не применю его в отношении себя никогда. Лично для себя я в этом не вижу пока никакой необходимости. Но помочь тебе могу.
- Мне нужно подумать, - чуть слышно сказал Савва.
- Думать долго нельзя, ты можешь умереть в любую минуту.
- И всё равно я должен... - прошептал Савва и закрыл глаза.
Шиманский быстро вывернул и сильно сдавил его руку, так что на локтевом сгибе выступила вена. Затем достал приготовленный шприц и сделал умирающему инъекцию в надежде, что еще не поздно.
***
Уже на следующий день Савва как ни в чём ни бывало разгуливал по отряду, удивляя товарищей по оружию чудесным выздоровлением. Но отшучивался и молчал по просьбе Шиманского, так как Вольдемар понимал, что многие захотят попробовать эликсир, а гарантии достойного поведения после смерти никто бы из них не предоставил. Тем более что изготовить прибор, уничтожающий фантомы, Шиманский не мог – для этого ему потребовались бы сложное оборудование, которого у него не было.
Вскоре Савва продолжил выполнять боевые задачи, как и другие подпольщики, внося свой вклад в дело борьбы с фашизмом. Однажды его группа, куда входил и Вольдемар Шиманский, получила задание добыть сведения, касающиеся дислокации одной из пехотных немецких дивизий.
Немцы продолжали победоносное шествие по Европе, и помешать им в этом было крайне трудно, несмотря на активные действия со стороны подпольного движения, которое представляло реальную угрозу своими бесконечными вылазками. Нужно было попытаться совершить что-то весьма основательное, чтобы нанести весомый урон захватчикам. В этом деле было бы очень полезным захватить «языка» и узнать от него о численности войск, расположении воинских складов, пароли на постах и так далее.
В один из дней, подкараулив на дороге колонну из трёх немецких легковых автомобилей, сопровождавших легкий броневик, отряд партизан привёл в действие мину. Броневик взорвался и заполыхал в огне. Из разворачивающихся в обратную сторону машин по партизанам открыли огонь. Двум легковушкам удалось скрыться. Третья с пробитыми колесами съехала с дороги и замерла. Завязался короткий бой, в результате которого двое партизан были убиты, как, впрочем, и трое из четверых немцев, ехавших в машине. Оставшийся в живых офицер был тяжело ранен.
По нескольким безошибочным признаком было определено, что он знает очень много и представляет большой интерес. Но какой толк от едва дышавшего и начинающего агонизировать «языка»? Предстояло его бросить и вновь уповать на случай – может быть, когда-нибудь и представиться ещё такой случай захватить живого офицера, обладающего важными сведениями. Но пока это произойдет, немцы продолжат безнаказанно творить злодеяния. Об этом в эту минуту и говорили между собой оставшиеся в живых партизаны, глядя на умирающего офицера.
Шиманский тоже сокрушался, также как и его товарищи. Оставался, правда, ещё один выход: а не вколоть ли этому немцу инъекцию, пока он жив? Действительно, вернув офицера к жизни, можно было спасти очень многих, жизнь которых зависела от имеющейся в его голове информации. Действовать нужно было безотлагательно, также быстро, как в свое время в случае с Саввой. Шиманский, склонившись над немцем, достал коробочку, где находился шприц. Профессор на всякий случай всегда имел его при себе. Но едва через иглу в кровь офицера просочился эликсир, послышалась яростная стрельба – немцы возвращались с большим подкреплением. Партизаны замешкались, что стоило им гибели, за исключением Саввы и Шиманского, которым удалось впоследствии благополучно вернуться в отряд. Раненого немца пришлось бросить, иначе им самим было бы невозможно покинуть это место. Напоследок Савва хотел прикончить офицера, но Вольдемар, проклиная себя за то, что поспешил сделать инъекцию, помешал ему сделать это, так как знал, на что способны фантомы. Этим офицером был Курт Зиберт…
Глава 12
Алексей уверенно управлял мерседесом. Позади осталась Россия, уже несколько часов ехали по Белоруссии. Впереди граница с Польшей.
- Ты где сейчас, Курт? – с любопытством спросил Павел.
- Рядом с тобой, - отозвался фантом.
- Здесь? – Павел потрогал сиденье рядом с собой.
- Да.
- Интересно. Я совершенно ничего, вернее, никого не ощущаю. Бывают чудеса, согласен, но такие!
- Если бы я сам мог понять…
- Слушай, а ведь это круто – иметь знакомого призрака. С твоей помощью можно ведь много достичь в жизни, так ведь? Ты ведь реально можешь во многом помочь простым смертным?
- Уже помогал. Помог как-то одному бомжу даже стать депутатом в Думе. Он потом так заважничал, что захотел стать губернатором.
- Ну и…
- Обнаглел, одним словом. Как та старуха из русской сказки о рыбаке и золотой рыбке. Дошёл до того, что стал мне грозить, что если я не помогу ему в этом, то выведет меня на чистую воду.
- Ты его наказал?
- Разумеется.
- Что с ним стало?
- Вернулся на помойку собирать объедки.
- Надо было помогать тем, кто действительно этого достоин, - сказал Павел.
- Гм... Это трудно определить – кто действительно этого достоин. Между прочим, один человек, кого сейчас называют модным словом – олигарх, стал таковым не без моей помощи. Он воспитывался в детском доме. Я пристально наблюдал за его судьбой и немало посодействовал тому, чтобы он стал успешным в жизни.
- Чем он так тебе понравился? – спросил Алексей, который не выдержал и тоже включился в беседу.
- У него были такие грустные глаза...
- Кто он, где живёт? - спросил Павел.
- Его зовут Романом. Безобидный, нормальный мужик, куча детей... Уехал в Англию. Хотя не мало вложил заработанных денег в Россию. А деньги он умеет зарабатывать!
- Вы не общаетесь?
- Нет. Его супруга очень набожная женщина. Когда она узнала о моём существовании и стала свидетелем моих фокусов, то сильно испугалась, практически до потери рассудка. И могла прийти в себя только после того, как я покинул Романа. Знаю, что он скучает по мне – мы были друзьями. Но я поклялся себе и ему тоже, что навсегда расстанусь с ним, и не буду препятствовать его семейному благополучию.
- Уж не Абрамович ли это?
- Да, он.
- Ничего себе! - удивился Павел. – Вот кто действительно мог бы тебе помочь. Почему ты ещё тогда не попросил его о помощи?
- Я не был готов к этому, наверное.
- Давай, сейчас к нему обратимся.
- Нет. Рома – это в прошлом. Я дал обещание...
Так за разговорами они пересекли границу с Польшей и с каждым часом всё ближе приближались к Германии. Курт заметно стал волноваться, часто не отвечал на вопросы и не отзывался. Алексею с Павлом даже как-то показалось, что Курт покинул их – настолько долго он не давал о себе знать.
Они решили, что он оставил их, достигнув исторической родины, и необходимость в их помощи отпала. Они всё чаще недоумевали, зачем Курт вообще втянул их в это дело? Он и сам мог вполне благополучно приехать в Германию, ему никто не помешал бы. Да и что могли сделать два россиянина в чужой стране? Хорошо, что хоть Павел в совершенстве знал немецкий язык – он преподавал на кафедре иностранных языков.
В Берлине они расположились в гостинице и, ни разу не потревоженные Куртом, провели в экскурсиях по городу несколько дней.
Прошла еще неделя. Из дома звонили родные, интересуясь, когда они вернутся. Друзья стали собираться обратно.
Курт объявился также неожиданно, как и пропал. Друзья сидели за столом, когда в чашке одного из них закрутилась ложка, размешивая сахар.
- Курт?.. – недоуменно спросил Алексей.
- Да.
- Ой, - Павел вздрогнул от голоса. – Ты куда пропал? Мы хотели сегодня уехать. Мы, наверное, тебе уже не нужны.
- Пожалуйста, не уезжайте!
- Ты где был?
- Да почти всегда рядом с вами.
- Почему же так долго не отзывался?
- Это для вас, живых, время имеет значение. А для меня: что день, что неделя, что десятилетие – всё одно. Имею такую странность – впадать в прострацию. Вы мне действительно нужны. Вы хорошие парни, с вами можно иметь дело и можно советоваться. Да и вам самим разве неинтересно, что будет дальше и чем всё закончится?
- Наверное, интересно, - сказал Павел. – И что нам сейчас делать?
- Нужно посетить архив, пролистать старые газеты, которые выпускались во время войны и до неё. Может быть, наткнётесь на что-то интересное. Хорошо бы также навести справки о моей семье. Может быть, кто-то жив из моих родственников. У меня ведь была семья – жена и дочь.
***
В архиве друзья представились членами российской благотворительной организации, занимающейся поисками родственников немецких солдат, погибших во время войны в России. И что им, поисковикам, интересна вообще история такой великой страны как Германия, особенно в период тридцатых-сороковых годов.
Им охотно пошли навстречу, предоставив в распоряжение огромное количество печатной продукции, выпускавшейся в то время. На её просмотр ушло несколько дней.
Алексей, предоставив свободу действий знавшему язык и весьма к тому же любознательному шурину, сам же нередко, опустив голову на грудь, мирно дремал рядом, в то время как Павел с интересом листал старые подшивки газет, брошюры, справочники. В один из таких дней Павел толкнул в бок Алексея.
- Смотри, Лёха, кажется, есть что-то интересное.
- Что ты там раскопал? - Мельников встряхнул головой, освобождаясь от дрёмы. Павел ткнул пальцем в строчки одной из газет, пожелтевших от времени.
- Вот здесь написано, что в 1939 году из Гималаев вернулась научная экспедиция, которую возглавил очень талантливый ученый и исследователь Вольдемар Шиманский. Экспедиция была организована с целью подтвердить версию о древней легенде, согласно которой в этой части света местными племенами хранится эликсир, дающий бессмертие. Великая арийская раса по праву должна обладать этим веществом. Как стало известно корреспонденту, экспедиция не зря потратила время и добилась очень значительных результатов. Далее заметка заканчивалась, и больше об этой теме не было сказано ни слова.
- Что думаешь по этому поводу? - спросил Павел.
- Ты уверен, что это может как-то относиться к нашему Курту?
- А почему бы и нет? Ведь доподлинно известно, что подобные экспедиции немцы отправляли не только на Тибет, но даже и в Антарктиду и чёрт знает куда, чтобы найти что-нибудь этакое – малоизученное и мистическое. Я больше чем уверен: весьма практичные немцы не стали бы это делать просто так. Возможно, наш фантом причастен к этому каким-то образом. Интересно, он знал такого человека – Вольдемара Шиманского?
- В таком случае неплохо было бы найти этого профессора. Но боюсь, что его уже нет в живых, прошло столько лет.
- Нужно попробовать – все равно зацепиться толком больше не за что.
Один из архивариусов помог найти весьма немногочисленную информацию о самом Шиманском. Выяснилось, что он после войны вернулся в Германию, какое-то время занимался научной деятельностью, но весьма недолго. Затем стал вести довольно отшельнический образ жизни. По последним данным он жил в пригороде Берлина в своем доме. Возможно, жив, иначе в прессу, скорее всего, просочилась бы информация о смерти небезызвестного в прошлом учёного.
Попутно друзья узнали кое-что о самом Курте Зиберте, сыне владельца сети часовых мастерских. Но данные были еще скуднее. В адресном агентстве сообщили о Марте Зиберт, вдове офицера, без вести пропавшего на фронтах Второй мировой войны. Возможно, это супруга Курта. В этом можно было убедиться – благо старушка была ещё жива. В поисках загородного коттеджа, в котором проживала Марта Зиберт, друзья выяснили у Курта, что тот ничего не знал о Вольдемаре Шиманском, о котором ничего не слышал. И не помнил, чтобы ему где-то мог встретиться этот человек.
Но вот, наконец, коттедж был найден. В уютном дворике, греясь в лучах солнца, в кресле сидела весьма пожилая женщина и смотрела куда-то вдаль. Она повернула слегка трясущуюся голову на звонок, хотела подняться с кресла, но из дома вышла другая пожилая женщина, довольно ещё шустрая. Женщина, видимо, сказала, что старушке не нужно беспокоиться и она сама узнает, кто к ним пожаловал.
- Здравствуйте, чем я могу быть для вас полезной, господа? - сказала она, подойдя к дверям.
- Здравствуйте, - ответил за всех Павел. – Мы хотим узнать, не здесь ли проживает Марта Зиберт, супруга офицера Курта Зиберта, пропавшего во время Второй мировой войны?
- Да здесь. Эта моя мать. Она сидит там, в кресле. А я её дочь – Эльза Фогель. И если мы с вами имеем в виду одного и того же Курта Зиберта, то я его дочь. А вы кто?
- Эта большая удача! – обрадовался Павел. Алексей тоже радостно закивал, поняв, что они пришли по адресу. – Мы из России. Мы нашли вашего отца.
- Правда? – Эльза не смогла скрыть своего удивления. – Мама, эти люди из России, они что-то знают об отце! – крикнула она, повернувшись к старушке. Та надела очки и выжидающе склонила голову – было не понятно, слышала ли она радостную новость или нет.
- Прошу вас, заходите! – Эльза пригласила гостей.
После знакомства мужчин пригласили зайти в дом.
- Давайте, сядем за стол, выпьем по чашечке кофе и поговорим, - предложила Эльза. Она усадила гостей, сходила и привела под руку старенькую мать. Осторожно усадила её за стол.
- Эти люди из России? Они что-то знают о твоём отце? – спросила старушка.
- Да, мама.
- Эти люди из России? – вновь задала вопрос Марта Зиберт.
- Она плохо слышит, - шепнула гостям Эльза. – И уже не так быстро соображает как раньше. Ей больше девяноста лет. Что вам известно о моём отце?
- Ваш отец погиб в России и мы выполняем последнюю его волю – предать родной земле его прах, - Павел достал из сумки жестяную банку. – Здесь находится прах вашего отца, фрау Эльза.
- А как это можно проверить? – спросила Эльза. – Согласитесь, что странно – слышать от незнакомых людей, что они вдруг нашли прах моего отца.
- Да, согласен. Прекрасно понимаю. Представляю себя на вашем месте. Я бы тоже засомневался. Но мы готовы рассказать вам кое-что. При этом очень хотелось бы, чтобы вы обладали очень крепкими нервами – вы и ваша почтенная матушка. Боюсь, что узнав правду, вы обе будете сильно потрясены.
- Это весьма интересно и интригующе, - заметила Эльза. При этом в её глазах всё же промелькнула тень растерянности, - Признаюсь, я взволнованна.
- Она очень взволнованна, - Павел перевёл её слова Алексею, который не понимал немецкой речи, но делал вид, что внимательно слушает. – Может, не стоит им ничего говорить? Оставим прах и уйдём?
- Не думаю, что они не примут нас за ненормальных (если ещё не приняли) и не выкинут банку в ящик для мусорных отходов, - предположил Алексей. – Мне кажется, Курт останется недовольным, если узнает об этом.
- Думаешь, его здесь нет? Нужно позвать его.
- Подожди, не делай этого! Что они подумают, когда ты вдруг позовёшь Курта или будешь с ним разговаривать? Обрати внимание на его дочь. Она явно начинает волноваться и начинает что-то подозревать. Подумает, что мы с тобой русские бандиты и вызовет полицию. Тогда шума не оберешься.
- Я думаю, что Курт здесь. Не остался же он возле калитки. Просто он не хочет выдавать себя, чтобы не испугать бабушек до смерти.
- Тогда вообще не надо им ничего не говорить. Скажем, что мы ошиблись, что они не те люди, которых мы ищем. Поедем на какое-нибудь кладбище, или просто закопаем где-нибудь. Главное – мы привезли его на Родину, - предложил Павел.
В отличие от Марты, которая заметно страдала болезнью Паркинсона и молча сидела как будто бы в полном безразличии, её дочь переводила взгляд с одного странного мужчины на другого и пыталась понять – кто они всё-таки на самом деле и что им нужно. Возникла неловкая пауза. Эльза засомневалась – правильно ли она сделала, что пустила в дом незнакомых иностранцев и всерьёз начала думать над тем, под каким бы предлогом ей выйти и вызвать полицию.
- Ну ладно, - дружелюбно сказала она и встала. – Вы немного посидите, а я принесу кексы. Как я сразу про них забыла?
- Не нужно кексов, Эльза, - раздался в комнате незнакомый мужской голос на немецком языке. Эльза медленно села обратно, посмотрев по сторонам.
- Здесь кто-то ещё? – спросила она полушёпотом. – Кто это? Где он прячется?
- Я вас предупреждал, фрау Эльза, что было бы весьма кстати, если вы обладали крепкими нервами, - сказал Павел. – Но успокойтесь, на самом деле, ничего страшного. Вам никто и ничто не угрожает.
- Как вас понимать? Объясните же скорей, что происходит, - заметно побледнела Эльза. – Мама, тебе не кажется, что всё это как-то странно? – обратилась она к матери. Но той, похоже, было всё совершенно безразлично – старость и болезнь брали своё.
- Фрау Эльза, мы привезли из России прах Курта Зиберта. Но мы также привезли то, что вполне подходит под определение «дух». Этот дух – есть дух вашего отца. Это его голос вы только что слышали.
- Вы морочите мне голову, молодые люди! - возмутилась Эльза. – Для демонстрации фокусов предназначены соответствующие заведения! Наш дом – это совсем не то место! Если вам больше нечего сказать, то прошу покинуть нас, иначе я вызову полицию! Предупреждаю, я умею очень громко кричать. Меня услышат соседи...
- Эльза, успокойся, - из ниоткуда раздался уверенный голос Курта. – Они, а также я, не хотим пугать ни тебя, ни Марту. Я – твой отец. Ты можешь не верить в чудеса, но от реальности никуда не деться. Я действительно – дух, фантом, или как там ещё можно назвать моё состояние. Пожалуйста, поверь мне...
Ответом послужило падение Эльзы, которая лишилась чувств. Старуха-мать, тряся головой, безразлично посмотрела на неё, так и не поняв, что произошло.
***
- Вот видите! – сказал Курт, когда мерседес отъехал от дома. – Я так и думал, что для моих родных это всё-таки очень большое потрясение. Поэтому и не стремился в Германию.
- Куда мы сейчас? - спросил Алексей. – Давайте поищем Шиманского.
- Да, нужно найти этого ученого. Надеюсь, что он не такой впечатлительный, – сказал Павел. – Кстати, как тебе твои женщины, Курт?
- Скажу честно, я тоже потрясен! – ответил фантом. – Увидеть свою дочь взрослой, такой, какой я свою малышку и представить никогда не смог бы. А Марта?.. Это же древняя старуха! А ведь мне когда-то завидовали все друзья – настолько Марта была хороша собой!
- Ну, сколько лет прошло! Ты сам-то себя, навряд ли стариком считаешь. Тебе ведь тоже, поди, лет под сто уже? – усмехнулся Павел.
- Девяносто восемь.
- А впереди – целая вечность! Тебе даже можно позавидовать, дедуля! – засмеялся Павел. Слушай, всё хотел спросить: тебя женщины как-то возбуждают? Ну, ты понимаешь о чём я?
Алексей покачал головой. Он не переставал удивляться тому, что Павел практически с первых дней знакомства с Куртом был с ним на дружеской ноге, нередко отпускал в его сторону едкие шуточки, которые, произнеси их в недалёком прошлом Алексей, кончились бы для него едва ли не трагически. Скорее всего, Курт действительно сильно изменился и привязался к ним обоим. Но Павел, казалось, переходил иногда все границы, но ничего ему за это не было. Они подолгу, как старинные друзья о чём-то часами болтали на немецком, горланили песни, нередко смеялись над чем-то. Алексей тоже был доволен, что Курт перевоспитался в лучшую сторону...
Два часа поиска – и они уже подъезжали к дому профессора Шиманского. Во дворе на лужайке стоял невысокий с взлохмаченными волосами худощавый старик в очках и поливал из шланга цветник.
- В общем, как договорились, - предупредил Павел. – Максимум осторожности и терпеливости. Прощупаем деда, узнаем, чем дышит, что думает, и что вообще может сказать о фантомах. Вполне возможно он тоже ничего не знает. Посмотрим. Потом решим, как поступать дальше.
Они подошли к невысокой ограде и остановились возле входа во дворик.
- Господин Вольдемар Шиманский? – громко, чтобы услышал старик, вежливо спросил Павел. Тот посмотрел в их сторону, выключил воду, положил шланг на землю.
- Да, это я, - сказал приковылявший старик, посмотрев на мужчин сквозь толстые стёкла очков. – Что вам нужно, господа?
- Мы к вам по делу, разрешите войти?
- Подозрительно, что старик Шиманский стал вдруг таким востребованным по части внимания к его персоне, - усмехнулся Шиманский. – У вас ко мне дело, говорите? А, вы, простите, кто будете? Хотелось бы это узнать прежде, чем вы проломите мне череп в моём же собственном доме и ограбите. Или вы всё таки не намерены обижать заплесневелого от старости Шиманского?
Алексей с Павлом переглянулись. Алексей в отличие от друга, конечно же, ничего не понял, но предположил, что старичок весьма не прост и себе на уме.
- Мы из России. Если хотите, можете проверить наши документы и переписать наши паспортные данные, - предложил Павел.
- Не нужны мне ваши данные. А бумажки в наше техническое время можно изготовить любые.
- Но у нас к вам на самом деле очень интересное дело. Хотелось бы кое-что обсудить, попросить совета, - как можно дружелюбнее сказал Павел.
- Гм... Совета попросить? Из России? Гм... Ладно, входите, - Шиманский очень пристально осмотрел их и повёл за собой.
В небольшой уютной комнате старик молча указал на диван, сам сел в кресло чуть поодаль, положил морщинистые руки на колени и выжидающе посмотрел на гостей.
- У нас к вам дело, - повторил Павел. – Даже и не дело вовсе. Скорее всего, хотелось бы у вас кое-что уточнить. Видите ли... Мы в последнее время столкнулись с необычным явлением и не можем найти ему объяснение. Может быть, вы прольёте свет на это? Нам стало известно, что вы когда-то были руководителем научной экспедиции, которую отправили на Тибет для поиска эликсира бессмертия, и что поездка оказалась очень удачной и результативной. Это действительно так? Как вы считаете?
- А! Вот чем вызван ко мне ваш интерес! – встрепенулся старик. – И вы туда же! То-то я думаю, зачастили ко мне гости за последние дни. Позавчера приходили двое молодых людей. Они тоже интересовались этой темой. Но я им сказал, как впрочем, повторю и вам - всё это полная ерунда и чушь! Это была мистификация и шарлатанство. Мы ничего путного из Тибета не привезли. Нацисты гонялись за сенсациями по всему свету, чтобы можно было их использовать в своих интересах. Но ничего из это не вышло. Всё оказалось неправдой и грубым антинаучным невежеством. Вот так, господа! А сейчас прошу покинуть меня и больше не беспокоить, - Шиманский, кряхтя, поднялся.
- Очень жаль, - вздохнул Павел. – Пойдем, Лёха, старик ничего не знает. Я так и думал. Ума не приложу, что нам дальше делать? Хорошо, что Курт молчит, а то старик точно бы дуба дал.
Они встали и пошли к выходу. Но, вдруг, к потолку взмыл стул, а потом плавно опустился на место. Вслед за стулом в воздух поднялись книги, затем само по себе открылось окно. Седые волосы старика зашевелил сквозняк. Шиманский недоуменно молчал. Его глаза, казавшиеся огромными из-за толстых линз, наблюдали за происходящим.
- Пойдём, Курт, - по-немецки сказал Павел. – Зря стараешься, пожалей нервы старика.
- Постойте! – вскрикнул Шиманский. Он подошёл к окну и закрыл его. Затем вновь предложил гостям сесть. – Я готов выслушать вас до конца.
- Благодарю вас, - раздался в комнате голос Курта.
Шиманский вздрогнул, но не испугался:
- Надеюсь, господа, что это не ваши фокусы, - он посмотрел на Павла и Алексея.
- Это не фокусы, профессор, - сказал Курт.
- Хорошо, - в глазах Шиманского появился интерес.
Вскоре он услышал рассказ Курта о его злоключениях с той самой поры, когда произошло его странное перерождение. Рассказ дополнял Алексей. Павел переводил и тоже высказывал свои соображения. В наступившей тишине профессор сосредоточенно молчал некоторое время, а затем сказал:
- Мне кажется, я знаю, что случилось с вами, Курт Зиберт. Вы не одиноки, будучи фантомом. Не так ли, Савва? Как ты посмотришь на то, что у тебя появился товарищ?
- Мне нацисты не товарищи, Вольдемар, - сказал кто-то невидимый из угла комнаты. Все посмотрели в ту сторону.
- Савва, прошу тебя, не начинай! Успокойся, дорогой друг, - укоризненно сказал профессор. – Ну, какой он теперь нацист? Ты же был здесь и всё слышал. Если бы он был нацистом, то вёл бы себя по-другому все эти годы.
- Ладно, не буду, - примирительно сказал Савва.
- Ты узнал его, Савва?
- Как я могу его узнать? Он для меня также невидим, как и для тебя. И голоса его я никогда не слышал. Помнишь ведь, когда ты вколол ему свой раствор, он был тяжело ранен.
- Помню. Курт, вы когда-нибудь были во Франции? – на всякий случай решил уточнить профессор.
- Был.
- У вас были серьезные ранения там?
- Да. Однажды на нас напали партизаны. Помню взрыв, огненную вспышку, потом – темнота, и белый потолок в госпитале.
- Вы долго лечились?
- Нет, пару дней. Врачи удивлялись, как быстро я шёл на поправку при таких-то увечьях.
- Сочувствую, - сказал Савва. – И я был когда-то тяжело ранен. После первого ранения поднялся также быстро, но после второго через три года уже не смог – с оторванными головами не живут.
- Савва, это был он. Больше я никому инъекции не ставил, - сказал профессор. – Да, господа, если уж так складываются обстоятельства, то и мне следует кое-что вам рассказать...
Действительно, такой эликсир был создан. Не скажу, что я и только я являюсь его первооткрывателем. О том, кто его создал на самом деле, боюсь, мы никогда не узнаем. Я лишь воссоздал его в лабораторных условиях. Тибетцы хранили тайну эликсира много лет. Подозреваю, что они им не пользовались, или почти не пользовались. Хотя, возможно, были исключения.
Когда я вернулся из экспедиции, то вовремя сообразил, какие возможности с его использованием открываются перед нацистами. Представьте себе непобедимую армию, которая без особых усилий смогла бы подчинить себе весь мир. Невидимые солдаты на службе у безумного фюрера – это грозная сила! Поэтому я решил не раскрывать до конца тайну приготовления эликсира.
Потом вокруг деятельности секретной лаборатории моё завистливое окружение стало плести интриги. Недоброжелатели решили, что они сами без моего участия смогут изготовить эликсир и меня вскоре отправили в концлагерь, а семью уничтожили. Мне удалось бежать. Потом - жизнь и борьба в отрядах сопротивления, годы в эмиграции, возвращение в Германию. Хотелось и дальше заниматься научной деятельностью, но вскоре я понял - эликсир не сможет принести людям счастье. По крайней мере, в наше бурное неспокойное время. Смотрите, что творится в мире! Практически любые научные достижения служат для того, чтобы одна часть людского общества, как правило, немногочисленная, смогла извлекать выгоду из другой части. И к этому так или иначе всё в итоге и приходит. К появлению чудодейственного эликсира мир ещё не готов. Тибетцы понимали это и не зря хранили его подальше от людей. Возможно, когда-нибудь придёт время – исчезнут корысть, тщеславие, жажда личного обогащения, желание достичь чего-либо через несчастье других. Тогда эликсир смог бы пригодиться. И тогда к далёким звездам полетят корабли с бессмертными исследователями... Но люди изменятся очень и очень не скоро. Вероятно, нам природой не дано быть другими. Поэтому я понимаю всю ответственность, которая лежит передо мной.
- С вами трудно не согласиться, профессор, - сказал Курт, пока Павел переводил Алексею последние слова Шиманского. – Что же случилось со мной?
- В тот день, когда вас тяжело ранили во Франции, я вместе с Саввой был в составе партизанской группы. Нам было поручено взять в плен немецкого офицера. Но из всех, кто ехал в вашей машине, в живых остались только вы. Вы были тяжело ранены, могли умереть в любую секунду. Я решил рискнуть и сделал вам инъекцию с эликсиром, чтобы вы могли быстро поправиться и рассказать нам важные сведения о передвижении войск. После инъекции вас пришлось поспешно оставить, так как фашисты вернулись с подкреплением. С той поры эликсир стал работать внутри вашего организма, а когда в России ваше тело оказалось истерзанным настолько, что ему не хватило времени на восстановление своих функций, вы продолжили существование в новом качестве.
- Теперь понятно. Что же мне делать дальше? – спросил Курт.
- Решайте сами. Вы можете продолжать существование в таком состоянии и ждать, когда изменится человечество. Вы тогда смогли бы принести неоценимую помощь людям, если, конечно, в ожидании лучших времён не наделаете непоправимых ошибок. Есть и другой выход. Вас можно ликвидировать. Это, конечно, не совсем вежливое слово, но суть такова – у меня есть прибор, с помощью которого можно уничтожать фантомы вроде вас. Вы ничего не почувствуете, просто исчезните раз и навсегда. Что вам хочется – выбирайте.
- Есть время подумать? – спросил Курт.
- Конечно. Вас никто не торопит. До тех пор пока я жив, я сам могу привести прибор в действие. А после моей смерти это сделает Савва. Он, возможно, захочет пожить ещё.
- Вы сами, профессор, не хотите поучаствовать в эксперименте? – спросил Павел. – Ведь вы тоже можете стать бессмертным и подождать до лучших времён. А за это время наслаждаться существованием на Земле, даже продолжать заниматься какой-нибудь научной работой. Разве вам было бы не интересно? Вы могли в любой момент передумать и самоликвидироваться с помощью прибора.
- Гм, - усмехнулся профессор.
- Вы могли бы даже создать группу единомышленников. Вас, например, уже трое. А, может быть, и больше, - продолжал свою мысль Павел.
- Нет, молодой человек, - решительно сказал Шиманский. – Я когда-то уже думал примерно также. Но не спешил с окончательным решением. Проходили годы, и я лично для себя сделал вывод, что очень сильно устал и не хочу вечно бродить по земле. Может быть, вы меня поймёте, если доживете до моих лет...
Он не закончил мысль, как раздался звонок. Профессор подошёл к двери и открыл её. Перед ним стоял Лакхпа.
Глава 13
Лакхпа был не один. Рядом с ним находились те люди, которые приходили сюда два дня назад. Их было двое. Они стояли по обе стороны от шерпа и всем своим видом показывали профессору, что отказать им в приёме невозможно. Лакхпа же наоборот выражал на лице полную неуверенность. Странный вид говорил о несоответствии и нелепости его нахождения здесь. Одет он был явно не по-европейски. И хотя стояла летняя жара, со стороны он выглядел нелепо в своих простеньких штанах и в странной накидке на голый торс. На голове с очень короткой стрижкой была серая мятая панама, на ногах плетёные сандалии. Сопровождающие его крепкие на вид мужчины средних лет в строгих костюмах резко контрастировали с ним.
- Извините, господин Шиманский, за то, что мы на этот раз позволили себе без разрешения пройти на территорию вашего дома. По вам заметно, что вы знаете этого человека, - холодно улыбнулся один из мужчин и бесцеремонно похлопал по плечу шерпа.
Шиманский, конечно же, узнал Лакхпу, хотя с той поры прошло так много лет. Но Лакхпа мало изменился с той поры, что дало Шиманскому повод ещё раз убедиться в том, что до их первой встречи шерп воспользовался эликсиром.
- Ну, знаете... - профессор действительно растерялся. – Это так неожиданно! Здесь, у меня и... этот человек.
- Может, вы всё-таки пригласите нас в дом? – спросил другой мужчина.
- Я даже не знаю, что вам ответить, господа. Видите ли, у меня сейчас гости. Давайте отложим до завтра.
- Нет. У нас не очень много времени.
- Если вы хотите снова вернуться к теме нашего разговора, то я повторю ответ – ни чем не могу вам помочь, - профессор пожал плечами.
- Мы так не думаем, - усмехнулся мужчина и уверенно шагнул в дом, протолкнув Шиманского грудью. Тот попятился и уступил дорогу. Вторым в дом вошёл Лакхпа. Вернее, его мягко принудил к этому другой человек, надавив сзади на спину.
- Прошу нас простить, господа, - приветливо сказал один из мужчин присутствующим, приоткрыв дверь и заглянув в комнату. – У нас к профессору кое-какое дело. Мы поговорим с ним недолго, и он к вам скоро вернётся.
- Конечно, конечно! – сказал Павел. – Мы не будем вам мешать.
Дверь закрылась и послышались удаляющиеся шаги.
- Ты заметил, что профессор стал выглядеть каким-то растерянным, когда пришли эти люди? – спросил Павел.
- Заметил, хотя его почти не было видно за их спинами, - ответил Алексей.
- Что-то не нравится мне это.
- Мне тоже. Курт, ты бы пошёл с ними и послушал, о чём они там говорят.
- Иду, - отозвался фантом.
***
В комнате напротив Шиманского сидели двое непрошеных гостей. Шерп сидел на краешке стула чуть в сторонке.
- Мне, как видимо, не зря показалось, что вы знаете этого человека, профессор, - заметил один из мужчин. Он достал из кармана носовой платок и вытер капли пота на больших залысинах. – Уф, как жарко... Помните его?
- А почему я, собственно, должен его помнить? – пожал плечами Шиманский.
- Вы, конечно, могли уже многое забыть, принимая во внимание ваш почтенный возраст, - сказал другой мужчина. Он шепелявил, хотя это вполне можно было отнести к тому, что немецкий был его неродным языком. – Посмотрите на него внимательно. Этот чужестранец должен вам напомнить о далекой экспедиции в горы Тибета в конце тридцатых. Вы его там встречали, не так ли?
- Ну, допустим. И что с того? – усмехнулся старик. – Мало ли кого я мог там встретить? В прошлый раз, когда вы ко мне приходили, то были без него. И вообще, мне хотелось бы выяснить, кто вы на самом деле? Два дня назад вы ничего про себя не рассказали.
- Два дня назад мы хотели удостовериться, что жив и находится в здравом уме тот самый профессор Шиманский, который сделал потрясающее открытие. Узнав это, мы ушли, - сказал плешивый.
- Какое открытие? Вы о чём, господа? – казалось бы, искренне удивился профессор.
- Не притворяйтесь. Нам многое известно о вас и ваших делах. Мы знаем, что вы принесли большую пользу в борьбе против фашизма и заслужили в связи с этим уважение. Но ещё больший авторитет вам принесли открытия, когда вы сотрудничали с нацистами.
- Если вы так хорошо обо всём осведомлены, то должны были знать, что я не захотел сотрудничать с нацистами и порвал с ними все отношения, хотя это и дорого мне обошлось! Кто вы?
- Мы из ЦРУ. Вот, пожалуйста, наши документы. Я – агент Вильсон, а это – агент Косак. Мы не шпионим против Германии. И здесь мы вполне легально.
- Что вам от меня нужно? – спросил профессор, не взглянув на предложенные удостоверения.
- Нам нужна ваша тайна, профессор. Та самая, которую вы тщательно оберегаете. Пожалуйста, не перебивайте и не спешите все отрицать. Мы знаем, что вы привезли из Тибета вещество, с помощью которого можно приготовить раствор, вызывающий в живых организмах процессы по восстановлению поврежденных клеток, а также перерождение организма в некую энергетическую субстанцию после физической смерти. Вы спросите, откуда нам стало об этом известно? Так вот. После войны в наше ведомство попало много секретных материалов, темы которых разрабатывались в закрытых научных лабораториях Третьего Рейха и в том числе велись работы над созданием так называемого эликсира бессмертия. И вы, профессор, принимали в этом самое непосредственное и главное участие. После того как вы отказались сотрудничать с нацистами, работы приостановились, но не прекращались. Вашим приемникам так и не удалось достигнуть существенных результатов, так... создали кое-какие лекарственные средства по улучшению иммунитета и несколько видов препаратов и мазей, которые были проданы известным фармацевтическим кампаниям. Всё это было не то и несущественным. Самого главного, как изготовить тот самый раствор, никто после вас повторить не смог. Потом вы исчезли на много лет и смогли затеряться, но в итого вернулись в Германию.
В какое-то время к вашей персоне, на фоне всеобщего интереса к неведомому и мистическому, было привлечено внимание. Но никто – ни всезнающие журналисты, ни скептики-ученые так до конца и не узнали, над чем трудилась ваша лаборатория. И к вам постепенно интерес утратили. А вы стали вести отшельнический образ жизни, посмеиваясь в душе над глупым человечеством, которое возомнило из себя бог знает что в своем стремлении достигнуть совершенства. Но секрет храните до сих пор. Только вы его знаете... - мужчина сделал паузу, чтобы снова достать платок и вытереть пот.
- Уверяю вас, господа, эта информация почти вся не соответствует действительности, - уверенно сказал Шиманский. – Это было ложью и полной фальсификацией для того, чтобы под видом работы над эликсиром добиться финансирования куда более реальных проектов.
- Как раз наоборот. Это всё правда. Перед тем, как предоставить вам неопровержимые факты, и представить ещё кое-кого из людей, которые вам также небезызвестны, как этот горец, - вступил в разговор шепелявый и указал на шерпа, – давайте, обратим свое внимание на этого представителя из далёкого Тибета. Мы привезли его с собой, на тот случай, если бы вы вдруг что-нибудь забыли. Но вы его вспомнили, не так ли? Наши люди нашли его в одном из селений, где его очень сильно уважают и почитают. Говорили, что ему очень много лет. Тысячу, если не ошибаюсь. И что он умеет лечить многие болезни. Насчет возраста – спорно, это никак не проверишь. Вполне резонно нам, цивилизованным людям, предположить, что у малообразованных горских племён своё времяисчисление. Но после проведённых экспертиз нашими специалистами было выяснено, что его возраст гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Далее. Бог с ним с этим горцем, от него всё равно толком так ничего и не узнали – что-то бормочет невразумительное о каких-то драконах... Но есть другой человек, о котором я уже упомянул вскользь. Вот он, действительно, много что рассказал нашему руководству. Его, кстати весьма уважаемого, проверяли на детекторе лжи и не верить ему оснований нет, - агент Косак достал мобильный телефон. – Пройдите в дом, пожалуйста. Дальняя комната справа по коридору.
В наступившей тишине было слышно, как щелкнула ручка входной двери, затем пауза, и кто-то не спеша, чем-то постукивая, как будто бы тростью, стал приближаться. Возле двери он постоял несколько секунд, затем стукнул пару раз и вошёл.
***
Это был Эрлих Вяльбе. Он сильно постарел, что было и не удивительно. Седая шевелюра, косматые брови, сутулая спина, хороший костюм и модные очки.
- Здравствуй, старина Вольдемар, - сказал он, найдя глазами хозяина дома. – Разреши мне войти.
- Здравствуй, Эрлих. Заходи, раз пришёл, - пригласил Шиманский, но вставать навстречу гостю не стал. – Это есть ваш сюрприз, господа?
- В каком-то смысле да, - согласился Вильсон. – Господин Вяльбе – гражданин Соединенных Штатов. Он сотрудничает с нами в настоящее время, как, впрочем, и все годы после Второй мировой войны. Бизнесмен, входит в состав учредителей нескольких фармацевтических корпораций.
- Ему, наверное, нравится сотрудничать с теми, кто может принести для него выгоду. Ты, Эрлих, как видимо, мало изменился.
- Все люди меняются, - сказал Вяльбе, осторожно по-старчески садясь в кресло. – И я в том числе. Думаешь, я всё в жизни делал ради денег? Думаешь, я ради денег потащился когда-то с тобой в горы? И что лучшие годы жизни потратил ради материального благополучия? Нет, дорогой Вольдемар. Помнишь, как мы вместе с тобой радовались, когда у нас что-то получалось? Наука тогда меня очень привлекала, не меньше, чем тебя. И мной, как, наверняка, и тобой двигало тогда чувство здорового тщеславия. Но в какой-то миг я понял, что пока ты будешь рядом, я буду выполнять лишь роль человека второго плана. И это мне тогда очень не нравилось.
- Тогда ты и предал меня и нашу дружбу? – сверкнул очами Шиманский. – Ты причастен, хотя и косвенно, к смерти моей семьи. Я искал тебя после войны, чтобы отомстить, но не нашёл. Не знал, что ты уехал в Америку.
- Если можешь, прости меня, Вольдемар. В молодости многие из нас делали глупости.
- Сейчас-то тебе что от меня нужно? Ведь не зря ты не смотря на старость, притащился ко мне.
- Тебе разве ещё не сказали, дорогой друг?
- Не называй меня так! Никакой я тебе не друг! Говори, что тебе нужно и убирайся!
- Прошу вас успокоиться, профессор, - обратился к Шиманскому агент Косак. – Господин Вяльбе приехал с нами для того, чтобы помочь вам кое-что вспомнить, и вместе с вами кое над чем поразмышлять.
- Над чем поразмышлять? Мне совсем не хочется слушать этого иуду.
- Эх, Вольдемар, - укоризненно покачал головой Вяльбе. – Я же попросил у тебя прощения...
- Это не значит, что я простил и хочу тебя видеть!
- Хотя бы выслушай.
- Говори. Но только быстро и по существу, а потом уходи.
- Только по существу... Я знаю – ты прячешь минерал, с помощью которого изготавливал эликсир. Ты его обнаружил там, в пещере. Скрытно привез в Германию и потом всем, и мне в том числе, долго морочил голову, выдавая за него простой камень. Прошло много лет, пока эта мысль не осенила меня, и я понял, почему мне никак не удаётся повторить опыт после тебя. Ведь я всё делал как будто бы также, соблюдал те же пропорции, ту же величину заряда электротока. Сколько подопытных людей прошло через лабораторию, а результата никакого!
- Тебе не жалко этих несчастных?
- Жалко, возможно. Но всё делалось ради науки, и ты сам об этом должен знать.
- Однако ради науки ты пошёл на подлость.
- Ну вот, опять ты... Дай мне закончить, прежде чем я уйду отсюда.
- Что ты хочешь?
- Я хочу, чтобы ты выдал минерал этим людям. Я изготовлю эликсир и приму его. Мне пообещали, что я смогу им воспользоваться за ту помощь, которую им оказываю. Я не хочу исчезать в небытие и хочу жить дальше пусть даже и фантомом. А затем пусть минерал послужит людям. Ты не вправе единолично им обладать. Ты рассуждаешь о морали, но сам разве не украл его тогда для удовлетворения собственных, пускай даже и научных амбиций?
- Ты – старый маразматичный болван, Эрлих! Мало того, что ты сам сошёл с ума, так ещё и других обманываешь. Нет, и не было никакого минерала. Всё это бред, ерунда!
- Это не ерунда, Вольдемар. Помоги эти людям, отдай им то, что не принадлежит лишь тебе одному. Поверь, человечество выиграет от этого. Американцы возьмут под полный контроль минерал. Они всё сделают, чтобы от него была лишь польза!
- А если им воспользуются нечистые на руку политики? Всякие богатые проходимцы и авантюристы? Да они ведь весь мир перевернут!
- Вот видишь, Вальдемар, ты и признался, что есть всё-таки у тебя минерал на самом деле, - удовлетворенно ухмыльнулся Вяльбе и посмотрел на американцев, словно ища поддержки. – Господа, вы видите, что я был прав! Минерал у него. Вольдемар всегда, господа, отличался упрямым и строптивым характером. Годы не исправили его.
- Ты не получишь минерал! Никто не получит! Его тайна умрёт вместе со мной!
- Не волнуйся так, дорогой Вольдемар. В нашем возрасте это очень опасно. Если ты хочешь умереть, то я как раз нет. Кстати, ты сам не принимал эликсир? Или не ставил тогда и надо мной свои эксперименты? Согласись, удивительно, что мы с тобой такие старые развалины, а пережили многих сверстников? А?
- Не ставил. У нас с тобой хорошая генетика, потому-то мы пока ещё живы.
- Да, хорошая генетика - это, конечно, не плохо. Но она не сравнится с эликсиром. Он, конечно, не вернет мне молодость, но, возможно, излечит кое-какие болезни. И потом меня будет согревать мысль о вечной жизни – быть фантомом не так уж и плохо. Не так ли, уважаемый Лакхпа? А... да что спрашивать у этого примитивного горца?
- Не быть тебе фантомом! Никогда!
- Как сказать, Вольдемар, - вздохнул Вяльбе. – Я тебе ещё не все сказал... Если ты добровольно не отдашь минерал, то сделаешь это после того, как тебе сделают укол с психотропным средством. Под его воздействием устоять нельзя, скажешь всё сам. В моих корпорациях тоже есть лаборатории, которые тесно сотрудничают со спецслужбами. Мы разработали несколько таких препаратов, которые успешно используются в настоящее время. С тобой могли сразу так поступить – без лишних разглагольствований и уговоров вколоть тебе средство и всё. Но пожалели тебя: и как уважаемого борца с фашизмом, и как почтенного человека. А ещё как ученого, который тоже мог бы помогать своими знаниями.
- Ах ты, свинья! – вскипел Шиманский и застучал кулаком по подлокотнику кресла. – Убирайся из моего дома! И вы тоже убирайтесь! Я вызову полицию!
- Я-то уйду, - сказал с сожалением Вяльбе, вставая и покряхтывая по-стариковски. – А вот они вряд ли сразу последуют вслед за мной... Он полез в карман и достал небольшую пластиковую коробочку. – Вот, господа, возьмите. Это то, о чём мы с вами говорили, если Вольдемар бы не согласился. Это тот самый случай. Колите в вену. Я, к сожалению, помочь вам не смогу – руки трясутся от проклятой старости. Я пойду в машину. А хотя нет, всё-таки посижу здесь. Хочется снова посмотреть, как будет действовать мой препарат и хочется послушать своего старого приятеля, - Вяльбе снова уселся в кресло.
Вильсон взял коробку, достал из неё шприц, снял с иглы колпачок. Косак тем временем подошел к Шиманскому, решительно взял его за руку, закатал рукав, обнажив на локтевом сгибе едва заметные старческие синеватые вены. Вильсон приблизился и готов был уже сделать профессору инъекцию, как вдруг неожиданно вздрогнул, словно его ударили по голове и, закатив глаза, рухнул на пол. Косак, увидев это, и натренированным чутьем почувствовав опасность, отскочил от Шиманского, выхватив из-под полы пиджака пистолет. Он приготовился стрелять, но не видел в кого.
- А я вас предупреждал, мистер Косак. И вас, и мистера Вильсона тоже, - прокряхтел со своего места Вяльбе. – Вольдемар может водить дружбу с преданными ему фантомами, которых мог наплодить. И простое оружие против них бессильно. Вы разве забыли о том предмете, который у вас есть для этого случая?
Его совет не пригодился Косаку – тот вдруг внезапно оторвался от пола и, взлетев, ударился головой о потолок. Он сразу же потерял сознание и упал рядом с Вильсоном.
- Может вы, ребята, и спецы в своем деле, но опасность всё-таки не прочувствовали. И всему вас, молодежь, надо... - Вяльбе не договорил. Из рук агента вылетел шприц и вонзился ему в шею. Старик отключился, закатив глаза.
- Вольдемар, ты как? – спросил невидимый Савва. – Надо было мне сразу заткнуть рот этому фашисту! А эти... тоже мне спецагенты! Они мне сразу не понравились, когда еще «принюхивались» к тебе позавчера. Что с ними делать?
- Ещё не придумал. Пусть полежат. Меня пока интересует этот человек, - профессор подвинул свой стул поближе к шерпу, который немного освоился и с интересом наблюдал за происходящим, хотя и не понимал ни слова.
- Здравствуйте, гуру, - хотя и с опозданием, но поприветствовал он Лакхпу на его языке. – Вы меня можете и не узнать, я сильно изменился с того времени, что о вас, однако, не скажешь. Я вас хорошо запомнил. Помните, как много нехороших людей пришли к вам в пещеру?
- Конечно, я всё помню о, почтенный, - вежливо ответил Лакхпа. – И ещё я помню, что ты один из всех хотел мне добра, но не смог ничего сделать. Я подумал тогда, что тебя привели ко мне против твоего желания.
- Это не совсем так, гуру. Но я действительно очень жалел вас и до сих пор сожалею о том, что случилось. Как вы оказались здесь в нашей далекой стране?
- Они привезли меня, - Лакхпа показал на лежащих агентов. Выкрали меня из моего каменного дома в горах, где я пробыл более тысячи лет, и привезли сюда внутри большого железного дракона.
- Железного дракона? Вы, наверное, подразумеваете самолёт или вертолёт.
- Летающих драконов в последнее столетие стало слишком много в небе, но тот дракон, на котором прилетел на землю Мудрый Бумкхри много-много лет назад, был совсем не таким.
- Мудрый Бумкхри? Вы видели бога Мудрого Бумкхри?
- Да, видел. Его дракон упал в горы, а Мудрый Бумкхри спрятался в пещере. Потом дракон умер и растворился как снег под жарким солнцем. Мудрый Бумкхри остался в пещере и позвал Лакхпу к себе в услужение. Лакхпа был верным слугой Мудрому Бумкхри. Однажды Мудрый Бумкхри позвал Лакхпу и сказал, что другой дракон с другими богами прилетит за ним через тысячу и десять лет. И что, дожидаясь их, Мудрый Бумкхри должен превратиться в камень, чтобы сохранить в себе жизненные силы. И ещё он сказал, что став камнем, он сможет лечить людей и даже помогать некоторым из них стать Достойными, дав им долгие годы жизни, а потом бессмертие. Научил меня, как нужно приготовлять божественную воду и рассказал, как нужно вливать её в кровь тем, кого я посчитаю Достойными. А когда прилетят за ним другие боги на другом драконе, он заберет с собой этих Достойных и покажет им такие чудеса, о которых они ещё не знают. Достойные будут вечно жить рядом с великим Мудрым Бумкхри. Лакхпа тоже должен был улететь вместе со своим господином. Но бедный, несчастный Лакхпа не уберёг Мудрого Бумкхри. И теперь может случиться беда, - шерп, нисколько не стесняясь своих чувств, заплакал навзрыд.
- Успокойтесь, Лакхпа, мне кажется, что я смогу вам помочь.
- Чем ты мне поможешь, хороший человек? Я был здесь и понял, что эти люди хотели и тебе сделать плохо. Но ты не смог себя защитить, так как и я себя когда-то.
- Но вы заметили, наверное, что меня защитил один из тех, кого я сделал Достойным благодаря камню, в который превратился Мудрый Бумкхри? Этот Достойный здесь и его нельзя увидеть.
- Ты считаешь, что он Достойный? Может и так... Да, я всё видел. Ты тоже смог узнать тайну воды бессмертия? Тебе тоже рассказал Мудрый Бумкхри?
- Нет, я не встречал Мудрого Бумкхри. Я сам догадался. Благодаря рисункам на стенах пещеры, которые, видимо, сделали вы.
- О, умнейший! Твоя голова достойна похвал!
- Нет, не похвал, уважаемый Лакхпа. Это я взял тогда камень, считая, что имею на это право. Я сильно каюсь перед вами, прошу прощения и готов искупить вину. Я сохранил камень и хочу передать его вам.
- О, благороднейший!
- Савва, принеси сюда минерал. Ты знаешь, где он лежит. Представляешь, он рассказал мне, что является хранителем этого минерала, в который по его мнению превратился один из почитаемых в буддийском мире богов! Думаю, что речь идет о пришельцах из других галактик, посетивших Землю. Их космический корабль потерпел крушение и Лакхпа был выбран хранителем того, возможно единственного из оставшегося в живых инопланетянина. Иди и принеси скорей минерал... Скажите, уважаемый Лакхпа, как долго вы должны ждать богов?
- Срок истекает. Скоро с того дня пройдёт тысяча и десять лет. Нужно успеть. Иначе боги улетят, а Мудрый Бумкхри погибнет. Он ведь бог и поэтому должен жить на небе среди таких же богов.
- Вот он! – сказал невидимый Савва, открыв дверь. В комнату, плавно двигаясь вперед, медленно проплыл по воздуху минерал, переливающийся золотистым цветом. Лакхпа как зачарованный смотрел на него, и его лицо засветилось от счастья. Он подошел, бережно взял минерал в руки и залюбовался им. Камень постепенно стал менять свой цвет, став изумрудным. – Смотрите, его цвет изменился! – воскликнул Лакхпа. – Это говорит о том, что время на исходе. Дракон уже в пути, осталось ждать совсем недолго! Нужно торопиться!
- Дракон должен прилететь именно туда же, к той самой пещере? – спросил профессор.
- Да, так сказал Мудрый Бумкхри.
- Тогда поспешим.
- Не торопитесь, Шиманский, - сказал Вильсон. Он пришёл в себя, но не подавал вида, скрытно наблюдая за происходящим и став свидетелем разговора.
- Ах, ты!.. – вскричал Савва и бросился к нему. Но Вильсон очень ловко увернулся, перекатившись в сторону, и направил в сторону фантома небольшой предмет, напоминающий авторучку. Через секунду проявился полупрозрачный образ Саввы, до этого невидимый, и попав под действие смертоносного луча, рассыпался словно песчаная фигура.
- Вот теперь я знаю почти всё. Правда не всё слышал, пока находился в отключке. Я понимаю язык шерпов. Я получу минерал, профессор. Но мне придётся повторить процедуру с инъекцией психотропного вещества. И тогда вы мне подробно расскажите, как приготовить эликсир. Мы делали инъекцию этому полоумному горцу, но так ничего и не узнали от него, видимо, его организм находится под защитой. Наши учёные удивляются его способности регенерировать ткани и быстро восстанавливаться. Каким-то образом он способен противостоять химическим препаратам и психотропным веществам.
Он встал, подошел к Лакхпе и вырвал у него из рук минерал. Шерп пытался сопротивляться, но получил отработанным приёмом удар ногой в грудь и отлетел в сторону.
- Пшёл вон, дикарь! Теперь минерал наш. Эй, Косак, очнись. Хватит отдыхать. Слышишь? – он пошевелил напарника, зачерпнул ладошкой воды из аквариума и плеснул в лицо Косака. Тот очнулся, застонал и сел, обхватив голову руками. – Вставай, Косак, вставай. Не тебе одному досталось. Посмотри, жив ли Вяльбе.
Косак медленно поднялся и, пошатываясь, приблизился к Вяльбе.
- Труп, - констатировал он.
- Чёрт с ним. Ему давно пора сдохнуть. Смотри, ради чего мы с тобой рискуем, - он показал минерал Косаку. Но тот не проявил особого интереса. – Ладно, тащи сюда Шиманского, нужно развязать ему язык, пока и он не подох от старости. Только не вколи ему лишнего. Видишь, один старик не выдержал.
Но им снова не повезло. На этот раз уже вмешался Курт. Он стукнул агентов друг об друга и те снова лишились чувств.
- Пришлось вмешаться, профессор.
- Как раз вовремя.
- Савва, как я понимаю, погиб.
- Да, Савва погиб. Нет больше моего единственно друга на земле... Еще тогда в нацистских лабораториях мы с Вяльбе изготовили прибор – единственное оружие против фантомов. Вяльбе, как видимо, усовершенствовал его, сделал портативным. Он был готов к тому, что я мог наплодить фантомов.
- Кроме Саввы действительно больше никого нет?
- Нет, это точно. По крайней мере, вы теперь один, кто из-за меня превратился в фантома. Нам нужно помочь Лакхпе добраться домой. Он должен встретить пришельцев, иначе существо, которое воплощено в минерале, погибнет. Пожалеем их. Сделаем доброе дело.
- Я готов. Нужно ввести в курс дела моих друзей. Эти русские – хорошие ребята и не откажутся помочь!
- Я тоже уверен в этом.
Они рассказали обо всём Алексею и Павлу, уже начавшими скучать, находясь в другом крыле дома и не подозревающих о драматических событиях, только что произошедших.
Сообща они приковали агентов к системе отопления наручниками, которые обнаружили у них в карманах. Лакхпа быстро восстановился после сильного удара и пришёл в себя.
- Итак, друзья, - сказал профессор, когда был наведён относительный порядок. – Наша задача – как можно скорее переправить Лакхпу вместе с минералом обратно на Тибет, в ту самую пещеру. Именно туда прилетит инопланетный корабль за своим сородичем. Мы точно не знаем, когда это произойдет, но Лакхпа утверждает, что очень скоро, потому как минерал в последний раз изменил свой цвет, а это явный признак того, что визит случится со дня на день. Что мы должны сделать в первую очередь? Правильно, приобрести билеты на самолет на ближайший рейс. Надеюсь, с документами у вас всё в порядке? - он посмотрел на Алексея и Павла.
- Конечно. У нас всё чисто, - ответил Алексей. – Вы тоже хотите туда отправиться? Не рискованно ли это для вашего здоровья?
- Конечно, рискованно. Но, во-первых, язык шерпов среди вас знаю только я. И, во-вторых, я не могу упустить случая стать свидетелем контакта с внеземным разумом.
- Интересно, а у Лакхпы есть паспорт? – спросил Павел. – Что-то по нему не заметно. Его ведь, наверняка, привезли сюда спецрейсом.
- Сейчас проверю, - сказал Курт. Он вскоре вернулся. – У них в карманах ничего не было, а в машине, на которой они приехали, нашлось вот это, - он бросил на стол небольшую книжечку.
- Как раз то, что нужно, - обрадовался профессор. – Это его паспорт, фотография похожа. Я сейчас позвоню в аэропорт и забронирую билеты на наши фамилии на ближайший рейс до Непала. Курту, разумеется, билета не потребуется. Когда прилетим, зафрахтуем вертолет, чтобы доставил нас на место. А когда всё благополучно закончится (надеюсь, что так и будет), вы поможете мне, старику, вернуться в аэропорт и проводите меня на самолет. Вам самим, думаю, не будет смысла ехать обратно в Германию. Чтобы избежать излишнего к вам внимания вы, ребята, улетите в Россию.
- Эти парни будут ждать здесь? Я имею в виду американских агентов, - спросил Павел.
- Когда доставим Лакхпу, я позвоню в полицию и сообщу, что на меня было совершено нападение. Полиция освободит их. Не думаю, что американцам выгоден скандал. Нужно оставить возле них побольше пластиковых бутылок с питьевой водой и какие-нибудь не скоро портящиеся продукты, а также кое-какие лекарства.
- Что будет с Куртом? – спросил Алексей.
- Это он сам решит, - ответил профессор.
Глава 14
Им повезло с рейсом – в аэропорт столицы Непала они прибыли уже через несколько часов. С поиском вертолёта, однако, пришлось повозиться, но всё-таки был найден небольшой частный геликоптер, владелец которого согласился за немалую плату доставить странных и шумных иностранцев в один из малообитаемых горных районов. Пролетая среди гор, путешественники любовались великолепным видом. Шиманский был удручён. Он вдруг пожалел, что снова втянул в историю новых людей. Ведь это из-за него, как полагал он, всё и началось в то предвоенное время, когда он, будучи амбициозным молодым ученым, на первое место нередко ставил науку, а потом уже судьбы тех, кто оказывался рядом с ним. Не возьми он тогда минерал из пещеры, и не пострадало бы столько людей, включая пленных, на которых проводились безжалостные опыты, а также тех, кто был превращен в фантомы, да ещё его собственная семья, возможно, осталась бы жива, и верный друг и товарищ Савва, возможно, спокойно дожил бы до старческих лет... И не было бы сейчас такого ажиотажа вокруг минерала, о чудесных свойствах которого вдруг вспомнили сильные мира сего. Теперь вот и эти русские вовлечены в это дело. Не нужно было брать их с собой, как-нибудь он и сам бы справился, обошёлся бы с помощью фантома Курта. От грустных мыслей его отвлек пилот, пальцем показал, что они подлетают к месту. Он сделал вираж, описав круг над местом посадки, затем завис и медленно приземлился.
- За вами прилетать как и договаривались, через три дня? – спросил пилот.
- Возможно и позже. Мы можем не успеть закончить научные исследования, - ответил профессор. – Отсюда хорошо работает спутниковая связь и мы сообщим вашему диспетчеру, когда нас нужно будет забрать.
- Хорошо. Желаю удачи! – сказал пилот на прощанье и поднял геликоптер в воздух.
- Идёмте, друзья, - предложил Шиманский, поднимая воротник тёплой куртки. – Как мне помнится, пещера находится за той скалой. Я не ошибаюсь, уважаемый Лакхпа?
- Да, мой дом и земной дом великого Мудрого Бумкхри там, - радостно подтвердил шерп. – Добро пожаловать в мою обитель.
Когда они вошли в пещеру и зажгли фонари, Шиманский с удивлением отметил, что за семь десятков лет здесь ничего не изменилось. Хотя и меняться было особо не чему – те же высокие серые своды стен, свежий, чистый воздух, загадочная и манящая темнота из глубины пещеры. Русские друзья с интересом смотрели по сторонам. Курт, хотя и был невидимым, тоже, чувствовалось, испытывал интерес к этому месту.
Лакхпа повел их за собой и вскоре они оказались в просторной круглой комнате. Он предложил им располагаться, выдав, каждому по несколько мягких шкур ламы. Таким образом гости устроили себе тёплые места для ночлега и вполне сносные условия для того, чтобы провести здесь несколько дней. Лакхпа принес в горшке порошок и насыпал его в большую глиняную чашку, добавил в неё воды, хорошо перемешал. Содержимое разложил по тарелкам, которые гости достали из сумок и предложил отведать угощение. Алексей и Павел поначалу с некоторым недоверием отнеслись к такой еде, подозрительно втянув ароматный воздух, исходящий из тарелок. Они вообще считали, что им всем вполне хватит тех продуктов, которые они привезли с собой. Но, не захотев обидеть гостеприимного хозяина, всё же стали есть пищу, напоминающую кашу, которая оказалась очень вкусной. Профессор ел молча, погрузившись в свои мысли. Курт же вообще был равнодушен к любой еде и привык обходиться без неё. Незадолго до этого шерп зажег факелы, прикреплённые к стенам и, таким образом, стало довольно светло. Копоти и запаха совершенно не было. Профессор вспомнил, что ещё во время своего первого посещения пещеры хотел исследовать горящую жидкость, но сделать тогда это не успел.
Насытившись, гостей потянуло в сон. Они с удовольствием расположились на мягких шкурах и заснули крепким сном, в котором явно нуждались после утомительного перелёта и пережитых событий. Лишь Лакхпа уединенно сидел на своём месте в позе лотоса и предавался медитации.
***
- А здесь отлично спится, - звонко произнёс Павел, сладко потянувшись. – Слышишь, Лёха?
- Да слышу, слышу. Чего кричишь? Профессора разбудишь, - отозвался Алексей.
- Его, кажется, нет. Смотри, место его пустует.
- Пошёл, наверно, прогуляться с Лакхпой. Того тоже нет.
- Скорее всего... Слушай, а где здесь туалет?
- Там, - показал Алексей. – Когда ты захрапел, Лакхпа показал отхожее место. Там, кстати, есть что-то вроде умывальника.
- Ты уже был там?
- Да. Прежде чем заснуть, я туда сходил. Чисто и аккуратно, между прочим.
- Пойду, прогуляюсь, - сквозь зевоту сказал Павел.
Он вскоре вернулся.
- Слушай, я что-то ничего не понимаю! – с удивлением воскликнул Павел.
- Что ты не понимаешь?
- У меня кажется зубы выросли!
- Зубы? У тебя разве не было зубов?
- Трёх зубов не было! Одного вверху и двух внизу. Ещё в студенческие годы выдернули. Вот тут, - Павел открыл рот и показал.
- Да, есть там зубы.
- Вот именно – есть. А несколько часов назад не было...
- Неужели выросли? – недоверчиво спросил Алексей.
- Ну! Посмотри, может и у тебя тоже выросли?
- У меня все зубы на месте. А вот зрение лучше стало. Да, точно лучше! Хорошо вижу как вблизи, так и вдаль, - Алексей с удивлением рассматривал свою ладонь, то отодвигая её от глаз, то приближая.
- Вот видишь! – обрадовался за друга Павел. – Чудеса!
- Чему удивляетесь, друзья? – спросил вернувшийся профессор.
- У меня зубы выросли, а у него зрение восстановилось, - сказал Павел по-немецки.
- Это пища, которой Лакхпа накормил, так на вас действует, - сказал Шиманский. – Со мной то же самое случилось: и зубы выросли и очки теперь не нужны. И чувствую я себя намного лучше, чем ещё совсем недавно. Пища способствует регенерации тканей и оздоравливает организм, хотя молодость не возвращает и бессмертие не даёт. Так сказал Лакхпа. Если честно, то тогда, когда я был здесь в составе научной экспедиции, то из любопытства мы с Вяльбе острожно съели буквально по несколько крошек этой пищи богов, которую обнаружили у Лакхпы. Если бы съели тогда больше то, возможно бы, все эти годы чувствовали себя намного лучше. Но и этого, оказывается, хватило, чтобы дожить до глубокой старости.
- Удивительно! – воскликнул Павел.
- Да, согласен. Наша наука до этого ещё не дошла, - сказал профессор.
- Вам, наверное, здесь очень интересно, профессор? – спросил Алексей, а Павел перевел его слова.
- Конечно! Спасибо Лакхпе, что сохранил эти чудеса. Просто здорово, что побывавшие здесь американцы ничего не тронули.
- Скорее всего, они торопились, - предположил Курт. – Лишь забрали Лакхпу и вывезли. Но они могут вернуться, когда освободятся. Спец агенты достаточно умны и вполне могут предположить, что вы задумали привезти минерал обратно в пещеру. Один из них слышал, о чём вы разговаривали.
- Надеюсь, что это случится после того, как здесь появятся пришельцы, - сказал профессор.
- Но не могут же агенты долго сидеть на привязи в вашем доме, - сказал Курт. – Ведь они так и умереть могут. Но мне, если честно, их не жалко.
- Я позвоню в полицию сразу же после контакта с пришельцами.
- Сколько же придется ждать? День, неделю, месяц? Лично мне время не повредит, а вот нашим русским сложнее. Их ждут дома, - привёл вполне обоснованный довод фантом.
- Моя старая голова как обычно не всё предусмотрела! – с досадой в голове сказал профессор. – Им нужно было сразу улететь после того, как они проводили нас сюда. Мы с вами, Курт, сами бы справились! Теперь вот неизвестно, сколько времени они будут сидеть со мной в пещере.
- Не переживайте, профессор, - успокоил его Павел. – Мы рады, что помогаем вам. Нам очень интересно побывать здесь. К тому же забавно, что здоровье наше явно улучшилось!
- Спасибо, друзья! Точно не известно, сколько придется ждать пришельцев.
- Может быть, профессор, всё-таки нужно вызвать вертолет? – опять предложил Курт. – И наши русские друзья, и вы вместе с ними улетите обратно. А я останусь в пещере и буду ждать прилёта пришельцев и во всём буду помогать хозяину пещеры, ведь мы с ним из всех наиболее подготовлены к длительному ожиданию.
- Нет, Курт. Я должен присутствовать при встрече с пришельцами. Такое выпадает не часто. На моём месте, да и на месте этих русских парней желали бы оказаться очень многие! Будем надеяться, что встреча вот-вот состоится, и американцы не умрут с голода. Думаю, что они ещё вполне могут продержаться дня три-четыре.
- Профессор, - обратился к нему Павел. – Можно нам с Алексеем быть рядом с вами, когда вы будете исследовать пещеру? Нам было бы очень интересно.
- Конечно же можно. Мне и самому очень интересно побродить прежними маршрутами. Лакхпа разрешил и предоставил мне полную свободу передвижений в его владениях. Главное – не прозевать прилёт пришельцев. Но, думаю, это событие никак не пройдёт мимо нас. Лакхпа будет нашим гидом, он сам изъявил желание.
- Он будет носить минерал с собой? - спросил Павел.
- Да. Лакхпа теперь не расстаётся с ним ни на секунду.
***
Прошли ещё сутки. Несмотря на свой преклонный возраст, профессор неутомимо прогуливался по огромной пещере. В какой-то миг Алексей и Павел решили оставить его одного, тем более что вопреки своему ожиданию, они не смогли разделить вместе с профессором его восторга по поводу обследования разнообразного на их взгляд ландшафта. Они вернулись и с удовольствием развалились на шкурах. Профессор вместе с шерпом продолжил обход и когда они вернулись часов через пять, то его старческое сердце едва выдержало увиденное...
Алексей и Павел лежали связанными. Чуть поодаль от них просматривался прозрачный и неподвижный как будто бы парализованный человеческий силуэт, застывший в позе, говорящей о том, что он был захвачен неожиданно для него самого. Сомнений не было - это был Курт.
Ещё более профессора удивили присутствующие в комнате агенты Вильсон и Косак. Кроме них были и другие крепко сбитые четверо мужчин. При появление Шиманского и Лакхпы они медленно окружили их с трёх сторон. Несомненно, это тоже были агенты спецслужб. Все шестеро, включая Вильсона и Косака, были вооружены короткоствольными автоматами и какими-то небольшими продолговатыми предметами.
- Не ждали нас так быстро, господин Шиманский? – самодовольно улыбнулся Вильсон. – Уверен, что на этот раз вы будете гораздо сговорчивее. Кто эти люди, которых вы притащили с собой? - он кивнул на пол, где лежали Павел и Алексей. – Если не ошибаюсь, то я их видел в вашем доме. Они, кажется, русские? Ими займёмся позже. А вы, значит, решили связаться с русскими шпионами? Считаете, что иметь дело с Россией лучше, чем со Штатами? А, может, вы и сам русский агент?
- Развяжите их. Они не шпионы. Разве не видите, что им больно? – потребовал профессор.
- Больно? Нам тоже было больно, когда нас приковали в вашем доме. Но вы не учли, что подготовленные спецагенты научены легко выпутываться из этой, в общем-то, заурядной ситуации, когда на вас одевают браслеты.
- А это что, вернее кто? – удручённо спросил Шиманский, показывая на беспомощного Курта.
- Вы должны лучше знать, кто это, - сказал Косак. – Это, вероятно, еще один из ваших защитников фантомов. Сколько их у вас? Этого фантома мы быстро усмирили. Он кинулся словно демон защищать этих русских, но был обездвижен. У нас в распоряжении имеется оружие против фантомов, которое не только может их уничтожать, но и делает беззащитными. Спасибо Вяльбе. Разработанные им приборы весьма эффективны против фантомов. Жаль, что бороться с фантомами всё же легче, чем создавать их. Этого фантома мы укротили и доставим к нашим ученым. Они сами решат, как его использовать.
- Так сколько у вас ещё фантомов, профессор? – спросил Вильсон, и не дождавшись ответа, сказал своим людям: - Смотрите в оба, ребята. Будьте готовы к неожиданным сюрпризам и в случае чего давите на красные кнопки.
Пещеру наполнили лазерные синие лучи, прыгающие по стенам и сканирующие пространство. Их производили портативные приборы в руках агентов, пытающихся обнаружить невидимых фантомов.
- Ну что ж, - на скулах Вильсона заиграли желваки. – Не хотите говорить, не надо. Сейчас вам сделают инъекцию, и вы всё сами скажете, в том числе про рецепт. Впрочем, можете молчать, недолго осталось. Джимми, надень на шерпа наручники и посади его рядом с русскими, пусть не мелькает перед глазами. Посмотри, что там в его сумке, уж не то ли, что мы ищем?
Один из агентов выполнил приказ и принудил Лакхпу сесть на пол. В сумке, как и предполагал Вильсон, оказался минерал.
- Отлично! – обрадовался Вильсон, взяв минерал в руки. - Нужно торопиться, ребята, - слегка обеспокоено сказал он. – Вот-вот сюда нагрянут пришельцы. Нам нужно смыться отсюда до того, как они здесь появятся. Уорнер, свяжитесь с пилотами, передайте – готовность номер один. Если мы не успеем, то минерал заберут «братья по разуму» и тогда все наши усилия пропадут даром. И ещё нам необходимо быстрее узнать от Шиманского, как делается эликсир. Косак, давай сюда шприц!..
Пещера в этот момент вдруг затряслась, как будто бы попала в сейсмическую зону. Люди тревожно вздрогнули. Неожиданно, сначала издалека, потом всё ближе и ближе послышался приближающийся и заполняющий пещеру высокочастотный гул. Все, за исключением Лакхпы и неподвижного Курта, стали испытывать нестерпимую головную боль. Она была настолько невыносимой, что заставила людей повалиться на пол и кататься по нему. Кое-кто из агентов со страдальческим выражением лица пытался медленно ползти к выходу. Вильсон схватился за голову, дико вращая глазами. Он сел на колени и качался из стороны в сторону. Косак перекатывался с одного бока да другой. Алексей упёрся лбом в стену и крепко зажмурил глаза. Павел кричал до хрипоты, но его никто не слышал. Шиманский закрыл ладонями лицо и подрагивал плечами. Лишь Лакхпа блаженно улыбался. Он медленно поднялся, нашёл сумку с минералом. Повернулся лицом в сторону входа, протянул к нему руки, в которых держал сверкающий изумрудным светом минерал и смиренно наклонил голову.
Гул прекратился также внезапно, как и начался. Наступила тишина. Люди медленно приходили в чувства. Профессор поднялся, неуверенным шагом приблизился к русским и освободил их от верёвок. Никто не пытался ему помешать, в том числе и Вильсон, равнодушно наблюдавший за действиями Шиманского. Освободившимися руками Алексей осторожно трогал голову, а Павел растирал уши. Агенты молча поднимались на ноги, мутными глазами озираясь по сторонам. Косак поднялся и тяжело навалился спиной на стену, затем помог встать Вильсону.
На смену тишине пришли звуки, которые привели людей в замешательство, так как они решили, что страдания снова повторятся. Но это был не прежний гул, а звуки, напоминающие низкоутробное пение. Однообразные звуки отражались от стен, приводя людей в неконтролируемый их воле трепет. Но это было всё же лучше, чем недавний жуткий гул. Однако люди молча ждали развязки неотвратимо надвигающихся событий.
Воздух вдруг заметно пришел в движение. Вход в пещеру внезапно озарился и вовнутрь зашли пять одинаковых светло-фиолетовых стройных существ, заставив людей едва не лишиться разума от увиденного.
Существа были ростом около двух с половиной метров. Они напоминали гигантских прямоходящих муравьев. На продолговатого вида головах, сидящих на узких плечах имелось что-то вроде больших не моргающих овальных тёмных глаз. Существа плавно передвигались по воздуху, вряд ли касаясь пола. Они встали на одной линии в нескольких шагах перед Лакхпой и сразу же звуки, наполнившие пещеру, прекратились. Пришельцы протянули в направлении шерпа, продолжавшего держать перед собой минерал, верхние конечности и замерли. Спустя несколько секунд, минерал в руках Лакхпы пришёл в движение и поднялся вверх. Минерал быстро завращался вокруг своей оси и стал медленно опускаться. По мере снижения он превращался в такое же существо. Когда превращение закончилось, возрождённый пришелец приблизился к Лакхпе и раскрыл над ним руки-конечности, от которых распространилось излучение, напоминающее движение воздуха над разгорячённой землей, образовав полупрозрачный зонт. От головы шерпа поднялся тонкий розовый луч и соединился с головой пришельца. Через пару секунд этот луч пропал, а с рук блаженного Лакхпы упали наручники.
Пришелец протянул конечности к неподвижно стоявшим невдалеке людям и процедура повторилась. Такой же зонт образовался над каждым присутствующим в пещере человеком, включая фантома Курта. И также от головы каждого к голове пришельца протянулись розовые лучи. Всё оружие, а также приборы, которым пользовались спецагенты для обнаружения и ликвидации фантомов, внезапно расплавились. Вскоре энергетические зонты и лучи исчезли, но люди продолжали стоять в оцепенении.
Первым пришёл в себя Лакхпа. Он низко поклонился существам, затем подошёл к профессору.
- Боги сказали мне, что вы, почтенный, если хотите, можете улететь с нами. Вы, если хотите, можете стать Достойным, - сказал Лакхпа.
- Я с удовольствием приму приглашение, дорогой Лакхпа, хотя, клянусь, ещё недавно не хотел этого. Но я полечу с вами! Я прожил на этой планете долгую жизнь, меня ничто здесь не держит. И что толку будет от моей смерти? Может быть, где-то на просторах вселенной ещё пригодится Вольдемар Шиманский! Я готов стать Достойным.
После его слов от пришельца, в которого превратился минерал, отскочила молния и попала в руку профессора. Тот немного вздрогнул, но боли не почувствовал. Он понял, что теперь он тоже стал Достойным.
- Боги также сказали мне, что и ваши друзья тоже могут последовать вместе с вами. Они тоже могут стать Достойными. И он тоже, - шерп кивнул в сторону Курта.
- Но захотят ли они этого? – спросил Шиманский. – Друзья, - он обратился к Алексею и Павлу. – Вас приглашают стать покорителями космических далей и обрести бессмертие. И вас, Курт, тоже.
- Спасибо, но я не готов, - сказал после некоторого раздумья Павел и перевёл его слова Алексею.
- Спасибо, конечно, но я тоже не могу принять предложение, - вежливо отказался Алексей. – Возможно, я и пожалею со временем, что отказался, но пока не готов.
- А я готов, - сказал Курт. Он продолжал находиться в полупрозрачном состоянии, так что был вполне различим среди людей, но при этом уже не был скован в передвижениях. Видимо, помогли ему в этом пришельцы.
- Что будет с нами? – непривычно вежливо, как будто бы никогда и не был слишком самоуверенным и нередко наглым, спросил Вильсон.
Лакхпа посмотрел на него и что-то тихо сказал профессору. Тот перевел:
- Вы отправитесь домой, господа. Все. Но будете вынуждены поменять профессию. Эти события очень сильно изменят ваше мировоззрение. Вы не пожалеете об этом, и добьётесь больших результатов на другом поприще. Поверьте, так сказали пришельцы...
- Нам пора, - сказал Лакхпа.
Первыми из пещеры вышли пришельцы. За ними последовали люди. Их взору предстал зависший над платом во всей красоте и величии корабль пришельцев, невольно вызывая трепет у людей.
- Дракон! – воскликнул Лакхпа и упал на колени.
- Встань, Лакхпа, - потянул его за руку профессор. – Скоро, я уверен, ты многое узнаешь, и не будешь таким наивным.
Пришельцы словно магнитом были затянуты вовнутрь звездолёта. Следом плавно оторвался от земли Лакхпа и, раскрыв рот от удивления, скрылся под ярким светом, исходящим от корабля.
- Прощайте, друзья! – встав на одно колено, сердечно произнёс Курт, обратившись к Алексею с Павлом. – Спасибо вам за всё! Я вас никогда не забуду!
Он оторвался от земли и поднялся вверх.
- Прощайте, дорогие мои, - Шиманский обнял по очереди Алексея и Павла. – Хочу сообщить приятную новость. Отныне вы приобрели уникальную возможность излечивать многие людские болезни, получив экстрасенсорные способности. Это была моя просьба, которую я телепатическим способом попросил для вас у пришельцев. Думаю, вы не пожалеете об этом. Также вот порошок, который продлит вам здоровье. Его не так много, но на несколько жизней хватит. Распорядитесь этим богатством правильно.
Профессор помахал рукой и поднялся на звездолёт. После чего корабль бесшумно и стремительно улетел прочь.
- Ну, вот и всё, господа, - послышался голос непривычно даже для самого себя расчувствовавшегося Вильсона. – Это надо же такому случиться! Одно дело читать об этом в газетах или в секретных документах, а другое дело самому быть свидетелем таких событий! Эх, ладно... Переживём... Не так ли, Косак?
- Конечно, Джек! А всё-таки здорово это было, а?
- Здорово!
- Ну, что? Вызываем вертолёт? Дома нас точно по головке не погладят, когда прочитают наши отчёты.
- Плевать мне на это!
- Знаешь, если честно, мне тоже!
- Подам рапорт на увольнение. Пойду преподавать в университет. У меня ведь хорошее образование.
- Я тоже подам рапорт, - уверенно сказал Косак. – А вы как, ребята? - обратился он к другим агентам.
Ему в ответ послышались одобрительные возгласы.
- Давай, Джек, выходи на связь, вызывай вертолёт. Сначала подбросим наших русских парней до аэропорта, а потом полетим на базу.
- О,кей!