повесть (написана в 2012 году)
В жёлтых глазах зверя не было ни злобы, ни ненависти. Они смотрели на человека очень внимательно, даже с любопытством, чуть исподлобья, от чего взгляд казался чересчур осмысленным для животного. Серебристо-серая шерсть топорщилась на холке.
Влад, насупив брови, тоже исподлобья внимательно смотрел на зверя. Но в отличие от него человек испытывал тревогу. Нет, не парализующий волю страх - он не был трусом, а именно тревогу: за свою еще достаточно молодую жизнь, висевшую на ниточке и целиком зависящую от матерой волчицы. Неминуемая погибель обрела реальную перспективу.
Влад без шапки и рукавиц беспомощно сидел в снегу, навалившись спиной на ствол огромной сосны. Ныла нога, было непонятно – это перелом или только сильный ушиб.
Снегоход лежал в стороне кверху лыжами. Нечего было и думать о том, чтобы, собрав оставшиеся силы, рвануть к нему, перевернуть одним махом, вскочить в седло и через пару мгновений под рёв мощного двигателя вырваться из мрачного лога… Нет, такой вариант отпадает - не успеет он с поврежденной ногой добежать до снегохода. Волки окажутся намного проворнее: прыгнут на спину, повалят в снег, вопьются железной хваткой в хребет, и всё…
Где карабин? Не под снегоходом ли? Возможно, что там. А может быть выпал где-нибудь, пока он, Влад, в безрассудном азарте, не справившись с управлением и вылетев из седла, кувыркался по склону глубокого оврага? Значит, и на потерянное оружие надеяться не стоит. Есть только нож, хороший охотничий нож, сделанный на заказ знакомым мастером. По-крайней мере, умрёт он в бою, а не как загнанная лань.
Охотник медленно потянулся рукой к поясу. Но на привычном месте ножа не оказалось: когда Влад катился по склону, ножны съехали, и клинок оказался за спиной. Влад сделал попытку достать его, но от внезапной острой боли в плече потемнело в глазах, как будто сразу наступила ночь…
К горлу подступила тошнота, сердце бешено заколотилось. Опасаясь, что волки звериным своим чутьём догадаются, что человек, оказывается, намного беспомощнее и расправа случится еще быстрее, Влад, стиснув зубы, собрал волю в кулак и не дал себе потерять сознание…
Темнота отступила. Реальность словно фотография в растворе проявителя медленно восстановилась. Семь волков, окруживших с трех сторон, не сдвинулись ни на шаг. Они по-прежнему переминались на месте не далее, чем в пяти шагах. Волчица стояла немного ближе к человеку, чем её сородичи и, вытянув шею, продолжала, не отрывая взгляда, смотреть на Влада. На правах вожака только она решала, что стая должна делать, и никто не посмел бы её ослушаться.
Влад почти обреченно глубоко вздохнул, выпустил облако пара в морозный воздух, облизал губы и волоски усов, покрытых инеем. Зачем-то посмотрел вверх, где верхушки деревьев упирались в синее безоблачное небо. Донеслась дробь дятла…
***
- Ну, наконец-то! Ну, наконец-то! – причитал Иван Митрофанович, выбежав из избы навстречу молодому другу, раскинув руки для объятий. – Я ж засомневался уже: приедет Владька, али как? Чего ты, Владька, так долго-то? К обеду ждал тебя…
- Дорога тяжёлая, Митрофаныч, - оправдывался Влад, отвечая взаимностью на крепкие объятия егеря, который был вдвое старше его и на две головы ниже. Любовь к охоте в частности и к природе вообще, да ещё незабываемые события прошлого сблизили этих мужчин до искренней и бескорыстной дружбы, несмотря на большую разницу в возрасте. – Забрался ты, старый лешак, так далеко, что одна к тебе дорога, да и та вся снегом завалена. Мой Крузак едва не застрял несколько раз. Да ещё и прицеп тащу за собой!
- Давай, загоняй своего Русака во двор. Японский, поди, Русак-то твой?
- Японский. Да не Русак только, Митрофаныч, а Крузак, то есть Ленд-Крузер.
- Пусть так, Владя, - Митрофаныч, харизматичный лет около шестидесяти, но ещё довольно крепкий мужчина, добродушно смеялся, похлопывая друга по спине. – Айда в дом. Бабка вон тоже распереживалась.
В подтверждение его слов на крыльцо выбежала суетливая супруга Митрофаныча - тётя Маша. Она умиленно вскинула руки, улыбка засветилась на простом лице.
- Милости просим, гости дорогие! – воскликнула она. – А чего один, Владенька? Нину чего не привёз? И Мишеньку?
- Они в Москву уехали к матери. У Мишки каникулы. Им там не скучно будет.
- А нам здесь не скучно будет! – весело поддержал его Митрофаныч. Редкие снежинки падали на его густую с проседью шевелюру и не таяли.
Влад загнал машину во двор, отряхнул веником обувь на крылечке и зашёл в дом. Невольно остановился в сенях, с наслаждением вдыхая запахи, исходящие от бревенчатых стен, засушенных лекарственных трав и лесных ягод, кустиками висевших под потолком, печного дымка и ещё бог знает чего, что придает непередаваемую, необычную для горожанина атмосферу радости и возвышенности от близости к природе, к деревенской жизни. Эти ощущения едва ли не генетически заложены в каждом из нас, поэтому и вызывают добрые, чистые эмоции при посещении деревенского дома с налаженным бытом.
- Ты где, Владя? – позвал Митрофаныч, приоткрыв дверь. – Ну где ты там потерялся?
- Иду, иду, - отозвался Влад.
Возле стола суетилась тётя Маша. На скатерти одно за другим появлялись блюда, которые могли приготовить только там, где жили своим хозяйством, где дары леса были обычным делом.
- Владя, давай-ка наливочку приговорим, - предложил Митрофаныч, звучно откупоривая диковинную пузатенькую бутылку. – Наливочка вкусная – на лесной малине. Сегодня, раз ты припозднился, на охоту не пойдём. Хотел я на зайчика тебя сводить для начала... - Митрофаныч налил в небольшие стаканчики собственноручно приготовленную наливку. – Ну, давай, Владя, за твой приезд!
Как водится - выпили. Захрустели на зубах ядреные солёные рыжики. Дождавшись своей очереди, таяли во рту кусочки кабаньей грудинки, закопчённой на дыме лесной груши. Ароматное жаркое из добытых ещё осенью рябчиков вызвало у Влада особый восторг.
- Хотел я тебя на зайчика сводить для начала, - Митрофаныч решил закончить ранее озвученную мысль. – Но... без хорошей гончей ходить в наших местах на зайца – зря время терять.
- Почему без гончей, Митрофаныч? – спросил Влад. – А где же Фагот?
- Нету Фагота. Нету! - Митрофаныч собрал на лбу морщины. – Хороший был выжлец. Веришь, я даже слезу пустил, когда нашёл в лесу его башку!
- Что же случилось?
- Дело известное – что. Волки сожрали. Неделю тому назад. Да так быстро! Сняли моего Фагота с заячьей тропы серые разбойники. Только что вот слышу, как Фагот заливается в трёхстах метрах от меня, а потом – как завизжит бедняга! И тишина! Я в непонятках – туда. Через десять минут от моей псины одна только башка и осталась... Нынче забрела к нам в район стая. Лютая стая. По следам получается – не меньше одиннадцати волков. В прошлом годе они разбойничали в соседнем районе, далековато отсюда. Тамошние охотники облаву устроили, но несколько зверей смогли уйти. Далеко волки подались, мы все думали, что серые вообще ушли из наших лесов. Ан нет! Вернулись нынче стервецы, да ещё сюда, ко мне теперича. Банда ихняя, похоже, приросла количеством. А вожаком у них – матерая волчица. Это я точно тебе скажу! Попутать я не мог, определил точно - волчица!.. В Дубняках, ну, в той деревне, что в десяти километрах от моего хозяйства, ну ты знаешь... Так вот, там волки двух коров на днях зарезали, еще несколько собак задушили и сожрали, барашка утащили. Мужики взбесились прямо! Вчера у меня был хохол Генка Приходько из Дубняков. Сказал, что мужики на завтра собираются на облаву, красные флажки готовят. Генка у меня просил помощи. Я обещал помочь. Ну, а как же не помочь? Да и меня это тоже касается. Дело правильное – лесных разбойников уничтожать!
- Митрофаныч, - усмехнулся Влад, запивая терновым компотом "правильные" пельмени, щедро заправленные фаршем из мяса трёх видов дичи: кабана, лося и медведя. - Чувствую, куда ты клонишь. Хочешь, чтобы и я подключился к облаве?
- На облаве, понимаешь, каждый человек на счету... – задумчиво почесал затылок егерь.
- Неужели откажу, Митрофаныч? Буду только рад. Из многих зверей разве что только волков я и не добывал. Хотелось бы попробовать.
- Я не сомневался, Владя, что ты не откажешься поучаствовать. Но охота ведь не такая простая, как может показаться. Хлопотная, нужна выдержка, сноровка особая. Нету в лесу зверя хитрее и осторожнее волка: колыхнётся едва-едва веточка, заметит что-то не так – только и видали его, - поучительно, подняв к верху заскорузлый указательный палец, сказал егерь.
- Ну что ж, это даже интересно. А стреляю я – сам знаешь как. К тому же карабин у меня. А самое главное – снегоход сюда притащил. Купил себе нынче эту игрушку, хочу испробовать в деле. Прими это во внимание, Митрофаныч. Я, если надо будет, любого волка догоню...
- Снегоход – это хорошо, конечно... - заметно оживился Митрофаныч. - В общем, коли так, то поставим тебя, значит, Владя, не на линии стрелков, а подальше, там, в молодом ельничке, откудова «чёртов овраг» виден как на ладони. Если волки прорвутся и побегут, ты их на снегоходе наперерез и подрежешь. Им деваться некуда будет, они тогда через поле до лесу пойдут, вот тут твой «Тигр» с оптикой и пригодится: знай, щелкай из него по серым! – Митрофаныч деловито засуетился, раздвинул на столе тарелки, словно полководец рубанул ладонями по невидимой карте, показывая, откуда могут появиться волки, а где Влад должен будет прятаться в засаде. – Ну, это мы с мужиками ещё подробнее обсудим. Завтра. С утреца. Нам в Дубняки с тобой нужно будет приехать затемно. Орлик мой быстро довезёт, сани добрые, полозья нынче новые справил.
- А снегоход в сани, что ли, запихнём? Зачем нам Орлика твоего гонять? Пусть отдыхает коняга. На снегоходе и поедем. Это быстрее и удобнее.
- И то правда, Владя! Эх, дурья моя голова! – засмеялся Митрофаныч.
Через час после ужина Митрофаныч затопил баньку. А ещё через часок, разомлев после неё, они пили душистый чай, вспоминали свои прежние охоты, обсуждали предстоящую облаву. Влад опасался, что заговорившись допоздна, они не выспятся, потому как вставать нужно будет рано, уже через несколько часов. Митрофаныч же смеялся и уверял, что все это ерунда и не только ему, Митрофанычу, привыкшему вставать очень рано, чтобы «хлопотать по хозяйству», но и Владу достаточно будет поспать часа четыре здесь, где свежий воздух и живая, что называется, природа, чтобы чувствовать себя потом целый день бодро и свежо: «Чёй-то ты, Владька, забывать стал, как это оно хорошо спится у меня в избе!»
Егерь оказался прав. Хотя проснулись спозаранку, ощущение было - вроде бы спали не менее восьми часов. А Митрофаныч ведь встал ещё раньше – как будто бы и не ложился вообще, «хлопотал по хозяйству», и когда сделал всё, что считал нужным, потряс Влада за плечо: «Вставай, Владька, пора уже». Всё что нужно приготовили еще с вечера, поэтому сборы были не долгими.
...Мощный снегоход, освещая дорогу фарой-прожектором, уверенно прокладывал путь по направлению к деревне под названием Дубняки и тащил за собой сани с деревянными полозьями, в которых лежало снаряжение для предстоящей охоты.
К удовлетворению и удивлению Митрофаныча доехали быстро. Группа местных охотников в количестве пяти человек уже собралась во дворе у Приходько, который был инициатором облавы. Еще трое охотников из соседней деревеньки под названием «Зуев родник», изъявивших желание поучаствовать в охоте на волков, запаздывали.
- Здоровеньки булы! – поприветствовал Митрофаныча и Влада плотный мужик лет сорока Геннадий Приходько. – А це ваш коник? Добре, добре! – Ему понравился снегоход. Он восхищенно обошёл вокруг него, потрогал руль, покрутил ручку газа. – Лишним не будет. Ну, в общем так, хлопцы, заходьте пока в хату, за дело погутарим…
«Хлопцы», в число которых помимо Митрофаныча и Влада были зачислены сухощавый подвижный мужичок Михаил Мохов и его серьёзного вида сын Николай, сосед и ровесник Генки Приходько - Виктор Стрельцов, колхозный тракторист Володька Арсеньев и его двадцатипятилетний друг Василий Загвозкин, приехавший в отпуск к родителям из города, зашли в дом. Уселись вокруг большого стола.
Совещание было недолгим. Распределили обязанности. Старшим единогласно выбрали Митрофаныча. Хотя остальные участники облавы в большинстве своем были опытными охотниками, авторитет егеря Митрофаныча был незыблем. Именно он, превосходно ориентирующийся и отлично знающий местность на многие километры вокруг, и определил порядок действий.
Накануне Приходько потратил целый день, чтобы обойти на лыжах вокруг труднопроходимого участка с лесным буреломом. По входящим и выходящим следам определил, что волчья стая после ночных разбоев отсиживается в этом месте, примерно в шести километрах от Дубняков, где берёт начало небольшая речушка Найденка, зимой скованная льдом. После сегодняшней ночи серая банда наверняка уже там прячется.
- Участок большой, - рассуждал Митрофаныч, выслушав «донесение». – Почти непролазный. Немудрено, что волки именно там себе гостиницу устроили. Весь этот участок нам флажками не обложить – флажков не хватит, а самое главное – времени. Пока мы будем флажки разматывать, день кончится, а к ночи, если не раньше, волки непременно почуют неладное и уйдут оттудова новой тропой. Стая, матёрая. Потом ищи ветра в поле. Пропадут на время, а потом объявятся неожиданно, да за дела свои разбойные снова примутся! – Егерь обвел всех взглядом. – Я предполагал, Генка, что ты на это место укажешь. Любят отчего-то волки это место, хотя и давно их у нас не было. Так… забредают иногда один-два, редко когда больше. И всё в эти дебри их тянет. Ну, а чего? Там для них благодать: люди туда не ходят – нечего делать, зверя какого-никакого мелкого на пропитание всегда добыть можно: ну, зайчишку там или лосёнка. Деревня опять же недалеко… Годков двадцать пять тому назад, когда по стране перестройка пошла и, как сейчас говорят, хозяйственные связи повсеместно стали рушиться, когда те из нас, двуногих, кто по-шустрее да по-наглее, стали тащить себе с общего стола всё, что можно было захапать (ну вы, помните, мужики то время…), волков вдруг как-то враз много стало – как будто чувствовали, стервецы, что их время тоже пришло. Не о волках тогда, в первую очередь, думать надо было, а о том, как дальше жить. Так вот… также большая стая сюда пришла. Несколько коров порезали, свиней, да овечек. Ты должен помнить, Мишка, - егерь посмотрел на местного старожила Мохова, который согласно кивнул головой. – Я тогда поехал к районному начальству. Надо отдать должное – там на нашу беду откликнулись, быстренько прислали человек тридцать добровольцев из общества охотников. Волков мы тогда враз обложили и флажками и капканами! Стрелков я лично по номерам расставлял. Солнце только-только зенит перевалило, а уже пятнадцать убитых серых разбойников стащили в одно место, чтобы сфотографировать для районной газеты… Я это к чему, мужики, вспомнил? Нам нужно также поступить, как тогда. С северной стороны, с той, где у нас заброшенная ферма, проложим флажки. Ты, Мишка, с сыном перекроете этот промежуток. Возле стожка (я его сегодня заприметил, когда с Владькой ехали) вобьете столбик и от него разматывайте флажки. Сколько там их у вас? На километр, говоришь, хватит? Колька пускай рядом с фермой останется, на тот случай, если волки на него пойдут. А ты, Мишка, метрах в трёхстах от него за пригорком заляг, возьми парочку овечьих шкур – подстелешь под себя. Тебе оттудова и Кольку будет видно и то, что возле тебя будет происходить. Если волки на кого из вас выйдут и остановятся перед флажками – тот успеет сделать дуплет. Живые побегут вдоль флажков и на другого нарвутся – тогда пусть тот не зевает! А если обратно в бурелом полезут, тады попытаются в другом месте прорваться, скорее всего, с востока, там, где из «лосиной долины» дорога выходит в поле. Но там тоже на флажки нарвутся: флажки в этом месте – это твоя, Виктор, задача. Сам тоже не оплошай. Стрелять, поди, метко не разучился?
- Обижаешь, Митрофаныч! – вытянул губы Стрельцов.
- Ладно-ладно, - миролюбиво улыбнулся егерь и продолжил: - Дальше… Гена, тебе задача такая: если стая пойдет на запад, на вырубки, там её будет ждать твоя группа – ты, Арсеньев и Василий. Флажками перекроете дорогу для лесовозов. И на самой дороге поставьте несколько капканов, авось, какой разбойник сгоряча и наступит, место то заприметь, чтобы потом капканы снять. Гена, сам определишь, кто и где из вас там расположится. Так… Я зайду там, откудова стая выходит из бурелома на разбойные набеги и начну тревожить, поднимать зверя. Со мной пойдут мужики из Зуева родника. О, кстати, вон и они подъехали. - Возле дома послышалось лошадиное фырканье, затем скрип снега, и вскоре в дверь постучали.
- Заходьте! – деловито разрешил Приходько.
- Самое интересное, как наш Кутузов операцию разрабатывал, они пропустили, - пошутил под всеобщие улыбки Василий Загвозкин, когда три охотника средних лет, вошли в дом.
- Ничего, я им по дороге разъясню, - отозвался Митрофаныч. – А ты, Владя, свою задачу уже знаешь, - егерь повернулся к другу. – Хорошо, что ты две рации с собой привёз. Одна у тебя, а другая у меня, значит, будет. Эх, хорошо бы каждому такую иметь!.. Особенности нашей местности ты, в основном, понял, а также, где здесь волки прячутся и где место каждого из нас будет на этой облаве. Ты на снегоходе поедешь дальше всех, в сторону «чёртова оврага», там, где мы с тобой позапрошлой весной на тетеревином току были. Сиди тихо-тихо: вроде, как и нет тебя! Это, кстати, всех касается! Не шуметь и не курить! Будь, Владя, очень внимателен, особенно, когда услышишь выстрелы. Если волки прорвутся где-нибудь, вероятность того, что они пойдут вдоль оврага, рядом с тобой – процентов девяносто будет. Им этой дорогой сподручнее всего уйти из этих мест. В овраг они вряд ли спустятся, там снег глубокий, пойдут по верху. Ты их увидишь, если что… Ну, а побегут в панике, тогда гони их на снегоходе – приблизишься, остановись, прицелься, выстрели, потом опять гони. - Митрофаныч с серьёзным видом визуально продемонстрировал процесс прицеливания и стрельбу. - По возможности гони на стрелков. И мне передавай по рации, если что, а также меня слушай… Вроде бы, всё сказал, мужики. Давайте-ка, через два часа начинаем, сверим часы. Сигнал окончания облавы – две мои ракеты в небо.
Охотники, кряхтя и покашливая, потянулись во двор. Митрофаныч ещё раз вкратце напомнил каждому задачу, после чего все растворились в утреннем полумраке.
***
Влад сделал всё так, как просил Митрофаныч. Снегоход почти бесшумно довёз его до места. Оглядевшись, нашёл для себя наиболее пригодный участок в неровном ряду малочисленных небольших ёлочек, росших в отдалении от плотной стены лесного массива. За одну ёлочку поставил снегоход, сел в седло, положил карабин на колени.
Отсюда был хороший обзор. Край глубокого лога, получившего название от людей «чёртов овраг», проходил в ста метрах. Из него поднимались стволы елей, растущие на склонах. Овраг начинался далеко в поле, которое рассекал кривой полосой почти надвое, заходил в лес и где-то терялся в его дебрях.
Влад через оптический прицел внимательно посмотрел в поле. Именно оттуда, как предполагал опытный Митрофаныч, могут прийти волки, если прорвутся через флажки и не попадут под пули и картечь охотников. Хотя, конечно, Влад был немного разочарован тем, что его отправили так далеко от места облавы, и здесь он, скорее всего, так и останется без дела. Мужики, похоже, опытные – от таких волкам так просто не уйти, несмотря на то, что вооружены старенькими, с потертыми ложами и прикладами двуствольными «ижевками» и «тулками». Ну, да ладно… Митрофанычу виднее, он все должен был предусмотреть, от его интуиции будет зависеть будущее сельчан, для которых незваные лесные гости, как кость в горле.
Чтобы скоротать время, Влад ударился в воспоминания. Посмотрел по сторонам. Несмотря на совершенно другой вид местности в зимнее время, без труда определил место, откуда они с Митрофанычем позапрошлой весной словно завороженные из шалашика наблюдали тетеревиный ток. Вспомнил свои меткие выстрелы и возбуждённую радость охотничьей страсти…
День окончательно пришёл на смену ночи. Погода была морозной, хотя и не настолько, чтобы холод причинял особый дискомфорт. Из-за горизонта оранжевым ослепительным диском на голубое безоблачное небо медленно выкатывалось солнце. Слабый ветерок раскачивал ветки, с которых небольшими порциями сыпался и искрился снег. Прилетела ватага мелких пташек, перекликаясь нежным посвистыванием…
Влад, поёжившись, передёрнул плечами и непонятно для себя самого, а может быть под действием пресловутого шестого чувства оторвал взгляд от суетившихся на деревцах птичек и посмотрел в поле. И сразу же, как будто это было так уж необходимо, сжался от увиденного – вдоль оврага цепочкой друг за другом трусцой бежали волки! А может это не волки? Влад осторожно, хотя до зверей было достаточно далеко и ветерок дул в его сторону, осторожно повёл в ту сторону карабином и сквозь оптический прибор определил – волки, нет сомненья, что волки! Но почему тогда не было слышно выстрелов охотников? Судя по времени, облава только-только началась, а волки уже здесь! И почему они, всё-таки здесь, а не там, где обычно отсиживаются днём? А может быть, это какая-нибудь другая стая?
Влад нащупал переносную радиостанцию, нажал кнопку, чтобы вызвать на связь Митрофаныча. Из динамика послышался треск. «Митрофаныч! Митрофаныч!» – шёпотом проговорил Влад, но обратной связи почему-то не было. После ещё двух безуспешных попыток положил радиостанцию рядом с собой. Связи нет - или Митрофаныч по какой-либо причине выключил свою радиостанцию, или расстояние между ними стало слишком большим: егерь мог, загоняя волков, отойти слишком далеко за пределы радиоприема.
Нужно было быстро принимать решение. Волкам оставалось пробежать с километр, чтобы скрыться в лесной чаще. И тогда их злодеяния останутся безнаказанными. Влад осторожно дослал патрон в патронник, приложил к плечу приклад, нашёл через оптический прицел первую мишень – бежавшего впереди стаи зверя…
Выстрел. Влад вскрикнул. Он в азарте всегда кричал, когда нажимал на спусковой крючок. За эту его странную привычку Митрофаныч частенько подтрунивал над другом, пока не привык. Ему было не совсем понятно, почему Влад испытывал такой необъяснимый восторг, посылая пулю или заряд дроби в направлении дичи...
Промазал! Пролетевшая рядом со зверем пуля, а также грохот от выстрела, заставили волков резко остановиться и посмотреть в ту сторону, откуда исходила угроза. Замешательство у них было очень коротким, не более трёх секунд. Волки не стали мешкать и, с каждым мгновением набирая скорость, припустили к спасительному для них лесу.
Влад по своему обыкновению вновь вскрикнул в унисон следующему выстрелу. С удовлетворением заметил, что вторая пуля остановила бегство одного из разбойников и заставила волчком закрутиться на месте. Третий выстрел тоже оказался результативным – ещё один зверь, почувствовав невыносимую боль, упал на бок, оскалил клыки и потянулся мордой к смертельной ране на боку, из которой брызнула кровь.
Дальше стрелять было уже неудобно – волки ушли с удобного сектора обстрела. Их фигуры замелькали сквозь редкий и невысокий молодняк ельника. Влад вскочил в седло снегохода, ненароком при этом уронив радиостанцию в снег. Он не стал тратить время на поиски – потом вернётся и найдёт – закинул карабин за плечо, завёл двигатель и крутанул ручку газа.
Снегоход послушно выбрался на открытый участок местности и, поднимая за собой снежную пелену, помчался к чёрной стене леса, чтобы оказаться там первым и отрезать волков, не дать им уйти под защиту деревьев. Волки, казалось, поняли задумку человека и резко повернули в сторону, чтобы забежать в лес с другой стороны, как можно левее...
Выстрел... и третий волк, наткнувшись вдруг на невидимое препятствие, зарылся мордой в снег. Снегоход взревел двигателем и рванул наперерез стае. Разбойники, повинуясь предводительнице, которая будто бы поняла, что стае до спасительного леса по открытому пространству так и не добраться, повернули обратно в поле, махом пересекли расстояние, отделяющее их от оврага, и резко нырнули вниз.
Влад, опьянённый азартом, меткими выстрелами и чувством ответственности, что теперь только от него зависит исход всей охоты, направил снегоход туда же. На краю оврага резко осадил железного коня и увидел, как внизу между деревьями замелькали спины животных, пробивающих себе дорогу в глубоком снегу. Их скорость поубавилась, что дало охотнику произвести следующий меткий выстрел и сократить количество волков ещё на одного.
Влад как можно быстрее заменил в карабине опустошённый магазин. Волки продолжали неустанно двигаться, чтобы под прикрытием деревьев и кустарников добраться до леса по дну оврага. Они почти скрылись из виду, поэтому Влад решил опередить, заехав вперёд на сотню метров, а там вновь встретить очередной порцией пуль.
Он летел по верху лога, по самому его краю, вглядываясь вниз и шаря глазами там, где изо всех сил пыталась спастись стая... Вот они! Двигаясь друг за другом, хищники не останавливались ни на мгновенье. Влад прибавил скорость, чтобы вырваться вперёд и подождать, когда звери окажутся на более открытом и удобном для стрельбы месте. Ручку газа до упора на себя! Вот так! Снегоход, казалось, оторвал лыжи от снега и рванул вперёд!..
Влад успел опередить стаю на несколько десятков шагов, когда почувствовал, что снегоход заваливается набок и машину удержать не удастся – он слишком увлёкся погоней, самоуверенно надеясь, что не имея достаточного опыта в управлении, все же справится без особого труда, и поплатился за это. Перед глазами в бешеном круговороте замелькали вдруг небо, крутой склон, кусты и деревья. Снегоход катился следом и ударил охотника несколько раз.
Влад сделал последний рискованный кульбит, достиг дна и остановился. Краем глаза увидел, что снегоход, перескочив через него, замер в стороне лыжами вверх. Первым делом захотелось встать, но боль в ноге не позволила это сделать. Он всё же оттолкнулся и прислонился к сосне. Не успел сообразить, что делать дальше: сердце в груди сжалось от увиденного – к нему приближались волки!
Звери, увидев так близко извечного своего врага – человека, и став свидетелями его падения, замедлили бег, перешли на шаг. Остановившись от него в нескольких шагах, неторопливо разбежались по сторонам, окружив полукольцом...
...Донеслась дробь дятла. Волки, кроме предводительницы, заметно стали проявлять нетерпение: переминались на месте, почти по-собачьи поскуливая и поглядывая на волчицу, не решались без разрешения накинуться на человека. Словно часы потекли тревожные минуты. Волчица, наконец, вытянула шею, ещё раз принюхалась, поведя носом в сторону человека. Затем (а быть может, это показалось человеку), как будто бы вильнула хвостом, и двинулась из оврага наверх по широкому следу, который оставил Влад, когда кувыркался по склону. Звери, сразу потеряв к нему всякий интерес и не тронув, побежали, обогнув его, за волчицей. Охотник в недоумении, не веря в то, что остался жив, посмотрел вслед последнему пробегающему совсем рядом волку, из-под ног которого на Влада вылетело несколько комочков снега.
***
- Ай-ай-ай, - вопил и верещал Митрофаныч, как будто бы это он, а не Влад испытывал боль. Егерь суетился возле друга, стараясь облегчить ему страдания. - Сейчас, сейчас, потерпи чуток. Мужики-и-и! Сюда-а-а! – закричал он во всё горло. На его зов уже спешили Приходько, Арсеньев и Загвозкин.
- Уф! Уф! – пыхтел уставший Приходько. Он тяжело подошёл и выпучил глаза. – О, а шо це такэ!? Я там бачил трёх волков вже битых! Хто их?
- Владька их убил! Давай, Генка, помогай. Потом будем разговаривать! Видишь, Владьке помощь нужна!
- А шо такэ?
- Шо! Шо! – передразнил Митрофаныч. – Расшокался! Обхитрили нас волки. Учуяли, что мы облаву готовим и вышли из окружения. Вожак у них, то есть волчица, видно, не глупее нас будет – под флажками стаю провела. Вот они и убежали - тихо и незаметно. А Владя не зря их на своем месте поджидал... Мужики, аккуратно поднимаем Владю и несём вон туда, - Митрофаныч показал место, где было по-меньше снега.
- Не надо меня нести, - воспротивился Влад. – Я сам пойду. Вылез же я из оврага. Не меньше часа вылезал. Сначала думал, что ногу сломал, а это просто сильный ушиб. Только вот рукой пошевелить не могу.
- Ну-ка, ну-ка, - деловито отозвался Василий Загвозкин, подошёл и склонился над Владом. – Сними-ка куртку. Так. Дай-ка посмотрю, – он внимательно обследовал руку. - Здесь болит? Понятно... О!- закричал он вдруг неожиданно громко. - Смотри, Влад, слоны бегут!!!
- Где? – не поверил тот, но на всякий случай посмотрел туда, куда кивнул Василий. Когда Влад отвернулся, а с ним заодно и простодушно заинтригованные охотники, Василий сильно дёрнул его за руку, так что тот закричал от нестерпимой боли.
- Всё, – успокоил Загвозкин. – Это у тебя вывих был, руку я тебе на место вправил.
- И вправду не болит! – обрадовался Влад. – Спасибо, брат.
- Не за что.
- Нужно снегоход из оврага достать, - сказал Влад, растирая плечо.
Всеобщими усилиями, посмеиваясь над шуткой Загвозкина, из оврага достали Polaris. Оттуда же притащили убитого зверя. Митрофаныч заложил в стволы ракетницы со звуковым эффектом и выстрелил в небо, предупреждая остальных охотников об окончании облавы.
***
- Эх, жалко, что стая убёгла! И то хорошо, что хоть на четырёх разбойников меньше стало, - сокрушался Митрофаныч, когда охотники после облавы вновь собрались у Приходько. Они сидели за тем же столом. После «раздавленной литры» и легкой закуски пили горячий чай и живо обсуждали события дня. - Странно, однако, что тебя, Владя, волки не тронули! Что им стоило разодрать тебя на куски? Говоришь, волчица пожалела? А чего ей тебя было жалеть? Чай, не друг ты ей и не хозяин. И собратьев её ты жалеть не стал, она это должна была понять. Может, не захотела людей злить? А чего бы и не позлить, а? Человек и волк – вечные враги. Хотя, кто его знает, что там у зверя в башке творится? Бывают среди них очень даже смышленые... Ладно, мужики. По домам, что ли? Пойдём, Владя, заводи конягу железную. Болит, поди, нога-то, а? Ничего, бабка тебе враз ногу справит.
Охотники вскоре разъехались.
Дома тётя Маша взяла на себя заботу о госте. Обработала рану целебным настоем и перевязала. Затем приготовила ужин. Ещё не закончили трапезу, когда допотопным звонком обратил на себя внимание старый телефон.
- Алло, - сосредоточенно сказал в трубку Митрофаныч, затем стал слушать. – Так. Так. Во-он оно чего!.. Хорошо. Ага. Буду обязательно. Сам приеду. Да, утром пораньше. Туда поспеем в самый раз... Нет, его не будет, он пусть полечится пару деньков. Договорились. До встречи. – Егерь положил трубку и дёрнул себя за ус. – Ну и дела-а!
- Что-то случилось? – спросил Влад.
- А то! Звонил Приходько. Волки-то не совсем далеко ушли, оказывается. Генка сказал, что ему недавно звонил Серёга Павлов, это один из двух мужиков, которые сегодня на облаве были – они из деревни «Зуев родник». Так вот. Когда они вернулись в свою деревню, это километров двадцать от Дубняков, ему пришлось сына срочно везти в больницу. У того подозрение на воспаление легких, а больница в районе, это, считай, километров пятнадцать напрямки через поле, а если по дороге, то почти в два раза длиннее. Укутали они с женой сына получше, запрягли кобылку в сани и своим ходом в район. Когда ехали, то заметили цепочку свежих волчьих следов. Именно волчьих, не собачьих! Серёга не мог ошибиться – тот ещё охотник! Когда ехал обратно, то специально задержался в том месте, где заметил следы, чтобы определить – может, волки где-нибудь недалеко находятся. И представь себе, нашёл это место. Серые, по всей видимости, решили там провести какое-то время, видимо передохнуть, спрятались на окраине леса – есть там такой небольшой лесной участочек, в поле выступом выходит. Следы туда ведут, как сказал Серёга. Оттудова хорошо просматриваются окрестности, так что с открытого места не подойти. Серёга там не стал кружить, чтобы волков особо не настораживать: проехал на санях, как бы невзначай мимо, посмотрел, что следы туда уходят, и скорей домой звонить Приходько, совета искать. Похоже, что это наши волки будут – недобитки. Нельзя их упускать. Хотя я, всё-таки, до конца не уверен, что они сейчас там. Вполне возможно пробыли там совсем чуть-чуть и дальше ушли. Так они и будут нас дожидаться! Ага! Держи карман шире! Хотя... рискнуть всё же стоит – авось и не убёгли? Вот и Приходько также мыслит. Я после полуночи в Дубняки подамся. Остальных Генка соберёт. И в «Зуев родник» поедем. Есть у меня одна задумка. Нужно волков обложить со стороны леса и зайти к ним, что называется с тыла. А потом выгнать в поле и покончить с ними на открытом пространстве.
- Я тоже поеду, - сказал Влад.
- Куда ты поедешь!? – замахал на него руками Митрофаныч. - Нога вон у тебя как распухла. Посиди дома чуток, подлечись. А денька через два-три на охоту пойдём.
- Сам ведь говоришь, что волков нужно в поле выгнать. А на чём вы их преследовать будете? На орликах да саврасках? Без снегохода не обойтись.
- Да уж, железный конь шустрее будет, - помолчав немного, согласился Митрофаныч, вспомнив, как пригодился сегодня снегоход Влада. – Ну, ничего! Справимся!
- Давай-давай, решай Митрофаныч. Чего я буду дома сидеть? Ходить могу, ездить тем более.
- Ладно, уговорил. Только обещай больше не гарцевать! Будешь ездить аккуратно и спокойно!
- Насчет аккуратности обещаю, а вот насчёт того, что спокойно – обстановка покажет.
- Тогда дома сиди!
- Шучу-шучу. Гарцевать не буду.
- Вот так-то!
***
Во время повторной облавы на измотанных и уставших, и поэтому не успевших на свою погибель далеко уйти волков, Митрофаныч снова среди охотников укрепил о себе мнение, как о знатоке и мастере своего дела - егере, что называется, с большой буквы.
Он назначил две группы – группу загона и группу, которая будет находиться в засаде. Первая группа, с примкнувшими к ней дополнительно ещё десятью зуевскими мужиками, поднятыми на «священное дело» Серёгой Павловым, зайдёт с тыла и будет плотным строем гнать волков из леса на открытое место. Вторая мобильная группа, также умноженная количеством, разбившись на "экипажи" по два охотника, скрытно расположится на большом расстоянии от места нахождения волков в поле. Окружит полукольцом выступ леса и будет ждать. Как только потревоженные звери выйдут из леса, отойдут на порядочное расстояние и определится, таким образом, направление их бегства, охотники должны будут на санях, запряженных лошадьми, покинуть засады и преследовать беглецов до полного уничтожения.
"Примерно вот так, мужики, - закончил излагать свой план Митрофаныч. - Ну, или как там получится на этот раз..." Владу также отводилась роль преследователя, но действовать он должен по своему усмотрению. Скорость его железного коня намного превышает скорость живых собратьев, поэтому он сам определит, куда ему нужно будет выдвинуться во время погони.
Кое-кто, да и сам Митрофаныч, положа руку на сердце, сомневался в результативности такого мероприятия: волки, скорее всего, уже покинули эти места, и мужики только зря потратят время. К тому же, и чутьё и слух у волков развиты очень хорошо, и они могут загодя заподозрить неладное в скоплении тут и там людей, явно задумавших против них опять что-то неладное, и могут, не дожидаясь развития событий, спешно покинуть участок еще до того, как загонщики начнут его обкладывать.
Сначала, конечно, следовало бы, убедиться – действительно ли волки пока ещё отсиживаются там, где предполагают охотники? Но как это проверишь? – спрашивал сам себя Митрофаныч, - близко не подойдешь, стая теперь пуганая, враз уйдет. Поэтому действовать нужно на удачу, а вдруг, и на самом деле звери эту ночь там проведут?..
***
- Пошла! Пошла! – со всех сторон раздавались крики мужиков, подгонявших лошадей. Охотники, выждав, когда потревоженные загонщиками волки отойдут от леса на порядочное расстояние, по сигналу попадали в сани, хлестнули по лошадиным спинам вожжами и теперь желали лишь одного – приблизиться к вытравленной и спасающейся бегством волчьей стае на верный выстрел. Всего саней было пять, охотников на них по двое, соответственно, общим количеством десять. Снег в поле был не очень глубоким, поэтому лошади бежали бодро. Волков подгонял страх и жажда к жизни. Обезумев от близости людей, заметавшись в испуге, они попадали под меткие выстрелы. Осклабив клыкастые пасти, бились в агонии.
С волчицей осталось двое молодых волков, с ней они связывали своё спасение, поэтому не отставали от неё ни на шаг. Волчица, по видимому, угадала тактику людей и поняла, что дальнейшее продвижение в поле неминуемо грозит гибелью как ей самой, так и остаткам стаи. Она остановилась, закрутилась на месте, приподнималась на задние лапы, чтобы осмотреться и оценить обстановку, стремительно складывающуюся не в её пользу. Молодняк, поджав хвосты, тревожно скулил и тёрся рядом. Оставался один путь – обратно в лес, откуда их неожиданно и негаданно не так давно погнал ненавистный запах людского присутствия. Там, по крайней мере, можно оказаться хоть и не под совсем теперь надежной, но всё-таки привычной родной стихией. Деревья, заросли кустарников – это всё же лучше, чем голая снежная равнина...
Собрав последние силы, они вернулись обратно в лес, едва не ошалев от близких криков удивленных загонщиков, не ожидавших возвращения волков. Загвозкин вскинул ружье к плечу. Выстрел. Один из волков уткнулся мордой в снег. Двое остальных мелькнули между деревьями. Василий выстрелил ещё раз на удачу. Картечь попала в берёзу, с ветвей которой тонкой пеленой посыпался снег.
Волки уходили от людей всё дальше. Но что это за звук? Что-то до боли знакомое. Эхо гуляло между деревьями, поэтому сразу понять, откуда он исходит, волчице было трудно. Она, оставив людей далеко позади, замедлила бег, перешла на шаг, напрягла зрение и слух. То же самое сделал и оставшийся в живых молодой сородич. Они устали, едва волочили ноги, но спасение уже рядом – оставалось пересечь молоденькие лесопосадки.
Снегоход неожиданно вырос, как из-под земли. Звери и человек заметили друг друга почти одновременно. Влад остановился в десятке метров от беглецов. Схватил карабин… Волки попятились было. Молодой волк, обнажив кроваво-красные дёсны и белые зубы, оскалился, поднял на загривке шерсть. Ища поддержки у волчицы, бросал на неё взгляды. Бежать назад – для волков означало смерть: если не сейчас, в ту же минуту, от пущенных им вдогонку пуль, так неминуемо чуть позже от картечи загонщиков.
Спасение, которое было уже так близко, оказалось под угрозой от неожиданно возникшего странного симбиоза человека и того предмета, естества которого зверям понять не суждено, однако, пугающего своей непонятностью, источающего удушливый запах, но дающего человеку возможность неожиданно появляться там, где ему вздумается, и, главное, предоставляющего явное превосходство в скорости.
Волчица узнала человека. Она, к удивлению Влада, который в тот же миг уже был готов нажать на спусковой крючок, явно успокоилась, а, может быть, подавила в себе волнение. Человек тоже узнал эти жёлто-карие глаза.
И опять этот молчаливый обоюдный взгляд-дуэль: чуть исподлобья, изучающе-выжидательно, казалось, кто кого пересмотрит.
Волк продолжал скалиться. Он топтался рядом с волчицей, не отходя от неё и не понимая, что происходит. Волчица, не обращая на него внимания, спокойно села, словно простая собака, слегка склонила голову набок, не сводя, однако, с человека внимательного и не по-звериному загадочного взгляда. Влад даже растерялся, затем медленно опустил карабин, удивляясь своему решению, что стрелять он не будет.
Волчица, казалось, поняла, что худшего, что может причинить человек, не случится. Она поднялась и, обойдя его стороной, медленно пошла в спасительном направлении. Молодой волк поплёлся рядом, ежесекундно тревожно оборачиваясь, затем не выдержал и забежал вперед. Перед тем, как в след своему спутнику исчезнуть в густом ельнике, волчица остановилась и оглянулась, затем скрылась из вида.
***
- Не смог я в неё выстрелить, Митрофаныч, - оправдывался Влад, когда они приехали домой.
Попарившись в бане, они сидели за столом, пили чай из душистых трав. За окном быстро сгущались сумерки. – Ругай меня, Митрофаныч, не ругай: но как заглянул я снова в эти умные глаза, а потом ещё и вспомнил, что она вчера не стала меня трогать, так и опустились руки, чуть карабин не выронил! А могла ведь вчера со своими сородичами растерзать меня на мелкие кусочки... Могла ведь, Митрофаныч?
- Могла, - согласился, глубоко вздохнув, егерь. – Околдовала она тебя, я так думаю, - он в задумчивости погладил бороду. - Вернее, как это лучше-то сказать, загипнотизировала, вот.
- Да ну, скажешь тоже! – усмехнулся Влад. – Зверюга лесная и загипнотизировала?..
- Ну и что с того, если зверюга? Думаешь, лесные обитатели – это так... механизмы живые с примитивными инстинктами? Они, брат ты мой, миллионы лет живут и тоже кое-чему научились, чтобы выжить. Даже, может быть, в будущее заглядывать.
- И гипнозу в том числе! И даже в будущее заглядывать! Ну, перегнул ты, Митрофаныч.
- А ты не смейся, Владька, не смейся! Да. Может быть, и гипнозу, и в будущее смотреть... А что! Вот на кой ляд ты ей вчера сдался, а? Ну, порвали бы тебя её разбойники и всего-то? Что им за польза с того? А так... она могла скумекать или предугадать, что ты ей вскоре опять встретишься и тоже окажешь услугу. Поэтому она тебе и внушила, что, мол, ты, человечек, живи себе, добро не забывай, а завтра и мне подсобишь, если что.
- Да уж... - усмехнулся Влад.
- Так оно, Владя, так! Тут нечего сомневаться, - сидевший напротив Митрофаныч стал вдруг серьёзным, поставил кружку на стол, оглянулся по сторонам, внимательно посмотрел на супругу, возившуюся возле печи и по своей привычке не вмешивающейся в разговоры мужчин, наклонился над столом, чтобы быть ближе к Владу и стал говорить тише. – Я, ты сам знаешь, давно здесь обитаю, и повидал всякого, что вам, городским, покажется неправдоподобным. - Он, сощурив глаза, замолчал, как будто бы размышляя, стоит ли рассказывать то, над чем Влад, наверняка, будет смеяться и всё равно не поверит.
- Ну и чего ты замолчал? – спросил, глупо улыбаясь, Влад.
- Ладно, расскажу...
Влад приготовился слушать то ли правдивую историю, то ли байку, которых Митрофаныч знал превеликое множество, но в этот миг из конюшни, стоявшей в глубине двора, послышалось тревожное лошадиное ржанье и фырканье. Почти сразу же как-то особенно жалостливо заблеяли в хлеву овцы.
- Что такое? – удивился Митрофаныч. Он подошёл к окну, приставил широкие ладони козырьком к бровям и приложился к стеклу, всматриваясь в темноту. – Не голодные ведь ребятки-то мои...
- Говорила тебе - нельзя нам без собаки, - тревожно сказала тётя Маша.
- Ясно дело – нельзя! Подожди чуток. Через месяц за щенками поеду.
- Хоть бы дворнягу какую маленькую, - продолжала тётя Маша.
- Да на что нам твоя дворняга?! Говорю же, поеду за щенками, привезу гончую и лайку. Уже договорился.
- Пойди посмотри, чего там! - не унималась супруга.
За околицей вдруг послышался другой голос – одинокий, сильный и протяжный, тоскливый и надрывный.
- О-па-на! – Митрофаныч невольно вздрогнул. – Волки!
- Ой! - уже не на шутку встревожилась тётя Маша.
- Волки? – спросил Влад. – Какие волки?
- Я хотел сказать – волчица. Твоя, поди, чего-то сюда пожаловала. Не иначе, как она!
- Чего это ей надо? – удивился Влад.
- А кто её знает?! Может, к тебе в гости пришла. Прознала, что ты здесь, вот и пришла.
- Скажешь тоже! Может это и не она.
- Она, Владя. Точно тебе говорю - она. Дала крюк и сюда пришла. Наверно, «спасибо» сказать забыла. Да ещё, поди, своего дружка притащила, того, что в живых остался. Вот! Слышишь? – Митрофаныч напрягся, когда до их ушей донёсся вой другого волка, не очень уверенно пытавшегося поддержать подругу дуэтом. – Принёс их чёрт на мою голову! Как бы скотину не задрали… - Митрофаныч беспокойно забегал по дому. – Сейчас, сейчас! – он схватил ружье. Трясущимися руками вытащил из патронташа патроны, два вогнал в стволы, остальные запихал в карман. – Щас, щас! Я те покажу, зараза!
Он одел валенки и выскочил на крыльцо. Следом за ним Влад. Они выбежали за калитку. В темноте на фоне снега совсем недалеко от них бесшумно метнулись в сторону словно тени две фигуры, напоминающие больших собак. Митрофаныч оглушительно выстрелил по ним дуплетом, осветив на мгновение огненной вспышкой деревья и дорогу, ведущую к дому. Быстро перезарядил ружьё и снова выстрелил, затем ещё раз…
Влад по просьбе Митрофаныча принёс из дома фонарь. Они ходили вокруг да около, направляли свет в сторону леса и на то место, где недавно были непрошеные гости. От волков остались только следы, ведущие в лес и пятна крови на снегу.
- Поди-ка! Ранил я всё-таки кого-то из них, глянь-ка, Владя! Похоже, что подружку твою. Видишь? Это её следы, и кровь тут. А это – следы молодого…
- Может быть, сдохла уже где-нибудь рядом? – предположил Влад.
- Навряд ли сдохла, - Митрофаныч в сомнении погладил бороду, - скорее всего, рана легкая. Не ожидал я, что она такая дура и так рисковать будет... О! А это что такое? – Егерь вдруг внимательно посмотрел на комочек как будто бы снега в стороне, подошёл к нему, присел на корточки. – Ну и дела, брат ты мой, Владька! – Искренне удивился он.
- Что, что такое? – Влад приблизился и нагнулся. – Заяц? – теперь уже удивился и он.
- Заяц, заяц! Я так разумею: волчица сюда не просто так пришла, а для того, чтобы тебе гостинчик передать. Отблагодарить, значит, за дела твои добрые, за то, что ты пожалел её на облаве.
- Да ну тебя, Митрофаныч! – засмеялся Влад. – Какой там гостинчик? Скажешь, тоже мне! Откуда у лесного зверя в голове такие мысли? Откуда? Гипноз, предвидение!.. Этого зайца ты сам, наверно, ненароком убил, когда по волкам стрелял. Он, бедный, прятался тут, думал, что его не заметят, да и поймал картечину...
- Прятался, говоришь? А где тогда следы его? Где? Ни одного следа, одни волчьи! И на нём дырок от картечи не видно что-то. Это волчица его изловила и придушила. Но жрать не стала и тебе принесла. Точно я тебе говорю!
- Ну скажи ты мне, егерь старый, дорогой мой дружище – разве такое может быть?!
- Стало быть, может. А чего ты удивляешься? Я же говорил тебе давеча: у зверей не только инстинкты… - Митрофаныч, кряхтя, поднялся и вздохнул. – Она гостинчик, понимаешь, принесла, а мы ей в ответ - конфетку свинцовую... - И добавил, усмехнувшись: - Если приведётся рассказать кому эту историю, засмеют. Не поверят ведь!..
Уже дома, лёжа в постели, Митрофаныч в темноте перевернулся с боку на бок на скрипучей кровати и сказал:
- Слышь, Владя? Я думаю, что эта зверюга – не чистых кровей волчица. Есть в ней что-то от собаки. Возможно, кто-то из её предков снюхался когда-то с волками и пошло от него потомство метисовское, - Митрофаныч мыслил по-простому, по-своему, и был уверен, что прав, - Как ты думаешь, а?
Влад ответил невнятным бормотанием и засопел, погрузившись в сон.
e-mail автора: andrsen18@mail.ru