Десятилетняя Марина горько и безудержно рыдала в своей комнате. Сегодня у нее выпал последний клок волос. До этого врачи обнаружили какую-то редкую болезнь, от которой волосы лезут клочьями. Девочка не посещала занятия, втирала в голову жгучие мази, горстями пила выписанные таблетки, но они все лезли и лезли. И вот ей сказали, что излечение невозможно. Надо идти на уроки. В школу. К одноклассникам. Парик надеть пока невозможно – раздражение, риск воспаления. Ее голову, похожую на большое яйцо, покрытое красной коркой, увидят все: Танька, первая красавица класса, задавака Иринка. И Борька, влюбленный в нее с четвертого класса, больше не дернет за косичку. А еще Макс. Макс, которому Марина улыбалась всю первую четверть, и который совсем недавно на Дне самоуправления сказал: « У тебя красивые волосы». Показаться так Максу – лучше сразу умереть.
Мама тихо постучалась в запертую дверь: скоро ужин. Конечно, девочка не пошла. Она никуда больше не пойдет, никогда не выйдет из этой комнаты. От острой жалости к себе слезы потекли с новой силой. Взгляд случайно упал на фотографию – она около пальмы на юге. Она и волосы, красивые, длинные, чудесного каштанового цвета.
Тихо подкралось отчаяние, жизнь кончилась и ничего хорошего больше не будет. Зачем же тогда существовать? Тем более, что вынести завтрашний позор Марина точно не в силах.
Входной звонок раздражающим писком разрезал напряженную тишину. Послышалось шарканье тапок, тихие разговоры, и мама громко, просительно позвала: «Мариночка, деточка, к тебе друзья пришли. Пока не увидят – не уйдут. Что-то важное хотят сказать!».
Марина нервно забегала по комнате, вылазить из своего убежища не хотелось, но любопытство пересилило. Она замоталась в косынку и, нарочно громко топая, демонстрируя свое недовольство, прошла по коридору. Распахнула дверь, готовая громко крикнуть всем-всем-всем: «Проваливайте!» - и застыла, недоуменно заморгав. В подъезде стоял почти весь класс: и хохотушка-подружка Сонька, и Димон, и Ванька, Ирка, до ужаса боявшаяся боли – с царапиной на лбу, Танька, вечно парившаяся по поводу внешности – без косметики, Борька, гордо демонстрирующий ей большой палец, и Макс. Ах, Макс. Лица давно знакомые, уже ставшие родными, но неуловимо иные. Марина пригляделась – и уверенно стащила с головы платок.
Все ребята, даже девочки, стояли с бритыми головами.