Предыдущая страница http://www.proza.ru/2011/03/20/91
После ухода в море «Гиляка» на берегу остались друзья и безутешные подруги, слёзы которых, впрочем, быстро высохли при появлении первого же французского, английского или американского судна.
Расстроенный Баганц сделал в дневнике запись: «Итак, мы удаляемся от Гонолулу, увозя с собой воспоминания о славных канаках, кокосовых лесах на берегу моря, обо всей райской стране. Прощай навсегда!»
Но больше всех расстраивался доктор, который знал, что моряки увозили не только приятные воспоминания, но и грустные последствия романтических встреч.
Плавание проходило довольно спокойно, но на море не бывает без штормовой погоды. Оморячившийся художник записал это событие в дневнике, используя морские термины: «…Налетевший шторм оторвал наши фок, грот-брамсель и фор-брамсель, так как их не смогли достаточно быстро убрать.
У нас в течение этой бури были зарифлённые марселя и фок-стаксель, и при этом мы делали 10,5 узлов в час». Не будем очень строги, простим художнику, что не бывает «узлов в час», ну, забыл человек, что узел – это одна морская миля в час: всё же он был художником, а не моряком.
В середине мая вошли в Сангарский пролив, а 15-го встали на якорь в Хакодате. Для Баганца здесь всё было в новинку, а у Энквиста – приятелей и знакомых, как в офицерском собрании в Кронштадте: с кем он только здесь не побывал в компании ещё в прошлые годы!
Хакодате в те годы больше походил на деревню, чем на город. В нём были две большие улицы и множество маленьких улочек и переулков, грязных и узких. По обеим сторонам улиц были прорыты канавы, в которые сваливали нечистоты.
Непривычного человека запахи на улице приводили в шоковое состояние. Многие японцы ходили с воспалёнными глазами из-за сажи и дыма от постоянно горевшего дома очага, над которым подвешивался котёл.
Продолжение http://www.proza.ru/2011/03/20/99