Комиссарская любовь

Алекс Сомм
     В пустом зале долго играл на пианино, где звуки не роились, а разлетались в наступающую темноту. Что-то мелодичным перебором, не мог вспомнить ничего школьного, даже технического этюда. Из недр школы, отданной под размещение комсомольского стройотряда, доносился до актового зала редкий смех студентов. Дверь вдалеке распахнулась ложным светочем, жёлтый стяг на чёрном поле. В проёме выросла девичья фигурка и исчезла. Была уверенность, что это Таня, и она не ушла, осталась за дверью.

   Белеет натощак тетрадный лист на крышке фоно. Скупо, и много светлее немого паруса, из-под первого порыва широкого ветра. Недостаёт гитары, а отчий дом настолько далеко, насколько и свечный блеск луны. Пальцы немеют и вяжут после бетона. И шариковая ручка по-родному мажет, мажет в лунном свете криво-косо. Песня для спектакля известного, но по-своему, со своими наработками.
   Через пару дней он зашёл с гитарой в штаб. За столом сидел комиссар с подругой:
 - Да пой, не родной - что ли.
Мальчик устроился на стуле, светясь нашивками стройоотрядовской куртки, и запел приглушённо:

Кому — слава, кому — сума-а-а,
Кто со смертью из нас повенчан.
Если что и сведёт с ума,
это водка и... близость женщин.

   На последних словах первого куплета он осёкся и, впустив тишину, на хрипловатом выдохе сделал вокальную горку. Танюшка сжала  комиссарское плечо. Тот неуловимо поморщился: таки дышит неровно. А паренёк всё пел с надрывом и слёзно, и выпускал аккорды из пальцев на свободу:

Припев:
По-о-ручик Кунцев, Вы опять остались целы-ы,
А где ж-ж Ваш белый конь и зво-он колоколов.
И по-очему росси-ийским офице-е-ерам
Бьют в сердце, как в туза, с пяти шагов.

    Второй куплет добавил к пороховой копоти ностальгии.

Ты зови или не-е зови:
долетят из России-и вести.
Нам когда-то-о везло в любви -
С кем тепер-рь наши-и спят невесты...
Припев:

   В третьем залился бесшабашностью обречённости, сменив барабанный бой на смычковую мольбу.

Поле брани да кутежи,
да в борделях резные стулья,
сколько нам остаётся жить,
знает то-олько шальна-ая пуля.
Припев:


-Тань, ты выйди, нам обсудить надо.
 
   Олег смотрел ему в глаза значительно, а хотелось рассуропить мальчика по полной.Тот решил, что ему дано вступительное слово.
- Я не закончил пару куплетов...
- Ты к чему это сделал? Не понял, что пошутили? - комиссар немедля отозвался. На каждое слово должно быть десять ответных, это вам не шахматы.
 
- Может, песню отдельно вставить, как зонги у Брехта?

- Порвут на фанты и из комсомола вышибут...
-       Материал-то антисоветский. Тобой. Написан. Антисоветский. Материал.

         Олег наблюдал с интересом, как радужные зрачки напротив леденеют:

- И из института автоматом попросят, - зрачки напротив растаяли.И ещё через миг расплескаются. Неудержимо.

    "Страшно — туда и дорога. Как говорил мой отец, водила, заднюю никогда не включай." Отец был дальнобойщиком, таскал по трассам тяжёлые фуры. Комиссар выпрямился, шевельнул с удовольствием мышцами шеи, короткой, борцовской.
    "Таких песняров обычно хватает ненадолго."

   Певец вышел из здания школы, а за крыльцом Таня мягко выплыла из темноты:
- Паша, надо жить проще... - и растворилась в небытии. Паша вдыхал ходом, словно надвигаясь на него ртом, свежее ночное небо и мучился: никакой же не будет до осени, пока не вернёмся в Питер, а влажноокую Танюшку комиссар увёл.
   А "смотрелся" бы Олег на сцене: в мундире поручика, в портупее. Мышлаевский...

В ночь последний ушёл вагон:
С кем, Россия, ты будешь вместе?
Кто сорвал золотой погон -
Тот утратил остаток чести.