Ты [не] можешь войти в космос
5. [не] смотри вверх
Я никогда раньше не видел бункеров. Можно сказать даже, что я никогда раньше не находился в окружении стен больше, чем на полчаса. По крайней мере, я этого не помню. Но я точно знаю, что мне нравилось это ощущение. Сюда совсем не добиралось синее мерцание. Может, даже сами души боялись опускаться на столько вниз.
Сбоку от главной лестницы был достаточно широкий лаз, ведущий к лестнице винтовой. Стенами служили массивы кирпичей, по которым стекала влага. Кирпичи блестели в сиянии фонарей в руках Прощённых, сопровождавших нас к убежищу. Каждый шаг посылал вперёд эхо, возвращающее всё раньше и раньше. Ещё очень хорошо, что бетонные ступени были шершавыми – если на такой лестнице поскользнуться, то путь вниз будет болезненным.
- Вообще нам самим повезло, что мы нашли это место, - говорил Фалс, разглядывая каждую ступеньку. – Мы с семьёй искали, где спрятаться – эта брошенная школа выглядела не таким уж и отличным убежищем, но всё же это было одно из немногих мест, чьи двери не были закрыты. Да, тогда ещё в школе были двери. Страшным шум, гул, волны катались по сухой земле… ну, вы помните, как это было. В общем, мы были так напуганы, что я даже и не понял, как оказался уже в конце этой лестницы. Кажется, пока я не успокоился, то был настоящим диким зверем без рассудка. Ни жены, ни детей поблизости не было. И я подумал, что же я за человек такой, раз уж бросил свою семью?! Слава богу, они были живы тогда. Я нашёл их в столовой, а тот концерт, что раздавался над нашими головами… я чувствовал, что теперь-то я уж не позволю какому-то ничтожеству, вроде конца света, разлучить меня с семьёй. На то была лишь воля Божья. Они тоже одичали от страха и не хотели идти за мной, жена меня даже поцарапала. Но я не отступил. Грубо собрав всю свою семью в охапку, я потащил их к той спасительной лестнице. Здесь, под метрами земли, шум на поверхности казался громом за стенами уютного дома, сидя в кресле перед камином, попивая чашку горячего чая. «Спаслись» - подумал я. А потом, когда дети немножко перестали дрожать, меня осенило, и я изрёк…
Да, он действительно сказал «Я изрёк»
-… Бог простил. Таким образом, наша семья стала основателем Круга Прощённых.
Теперь мне казалось, что с каждой сказанной Фалсем фразой мы падали. Приземлялись на уступы, отряхивались и снова падали. А звуком его голоса отзывались гвозди в гробу, забиваемые молотком. Похоронная процессия без грусти…
…Мы тонули и небо тонуло. Глаза слепли, а нос наполнялся инеем.
- Слушай, ведь у тебя нет друзей?
- Нет.
- Прости мне мою наглость, но я рад. Рад быть первым твоим другом.
… Я спал под строительными завалами. То, что служило мне могилой, когда-то было домом. По нему ходили люди. Случались истории и кто-нибудь иронично смеялся. А у кого-то в альбоме есть фотография со стенами этого дома.
Может, я был ещё глубже? Может, я рвался наружу, так сильно рвался, так хотел, что здание не выдержало моего порыва и разрушилось, в последних попытках сдержать меня. Уберечь меня от мира. Или мир от меня. Может, я – демон, потерявший память? Несу разрушение и подготавливаю планету к апокалипсису?
Конец света настал для людей. Теперь пусть он настанет и для планеты. Может, я – всадник апокалипсиса? Что за ничтожное, в таком случае у меня имя? У меня должно было быть сильное, длинное имя. И я сам должен был бы выглядеть опасным.
Не подходите ко мне, я здесь, чтобы уничтожить вас всех. В ваших телах я не вижу душ, я вижу лишь мясо. И кровь. Дайте лишь мне собраться. Я способен убить, вот увидите… нет, что же вы делаете? Я рычу. Уходите! Что же за странные существа…
Первое, что я увидел в этом мире, было лицо Осанна. Такие вот дела…
… Я ожидал увидеть нечто более хм, величественное, после всех этих слов Фалса. Но всё равно я был впечатлён тем, как много здесь всего исправно работает. Меня даже напугала странно шумящая штука, брызгающая по стеклянному сосуду тёмной жижей. Осанн сказал, что это была кофемолка и что эта штука делает кофе, а кофе пьют. Мне кажется, я всегда ненавидел кофе.
Люди. Здесь были люди. Много-много людей. Я даже не мог запомнить все их лица. А они вставали на порогах и с недоумением разглядывали нас, пока мы проходили мимо.
Бункер Фалса напоминал лабиринт из нешироких тоннелей, по которым совершенно не разносилось эхо, словно его проглатывал огромный монстр где-то за поворотом.
- У нас тут повсюду нехилая вентиляция дует, так как сырость была нашим главным врагом, когда мы сюда попали, - подметил Фалс и указал пальцем наверх. – Поэтому некоторые уже умудрились простудиться. Но уж лучше простудиться, чем позволить всему снова отсыреть. Мы тут так намучились, стараясь всё починить. И всё равно больше семидесяти процентов оборудования просто понатаскана из других мест и присобачена чуть ли не ударами ног. Благо, что у важных систем есть своя вентиляция… Некоторых людей сводит с ума звук падающих капель. Видать, там, над убежищем с потолка пещеры капает влага по металлическому корпусу. Такие люди обычно всё время проводят на улице, а в убежище лишь спят, обернувшись подушками… во, кстати! – вспомнил внезапно Фалс. – Мы же тут нашли целый склад постельного белья, представляете? Подушки, одеяла… Герметичные контейнеры и всё такое, сырость их нисколько не тронула. И у нас их такая куча, что можно разыграть принцессу на горошине. И места незанятого ещё полно. Здесь можно целый клан основать и вырастить новое поколение, а потом пойти и заново осваивать планету.
Так, значит, за стенами убежища была пустота. Метры тьмы. Теперь убежище казалось огромным трубчатым лабиринтом для хомячка в ещё более огромной комнате ребёнка.
- А вы оптимисты, я смотрю, - заметил Осанн. Наверное, под противогазом он ухмыльнулся.
- Нет времени хандрить, кстати, - Фалс остановился, остановились и мы, остановилась и вся процессия, окружающая нас. – Что ж вы паритесь в масках? Снимайте, в них толку нет.
Я взглянул на Осанна, а он даже не шелохнулся.
- Нет, спасибо. Единственная их проблема, что мы выглядим неэстетично в вашем окружении. В остальном же противогаз мне очень нравится.
- Да бросьте, - иронично улыбнулся Фалс и оглядел людей, что нас сопровождали, взглядом «Вам тоже смешно, да?» - Вам в них, наверное, жарко. Кожа вся распухла и побледнела. Их же нельзя носить постоянно. Зачем же вы их носите?
- Ну, как это «зачем»? – Осанн посмотрел на меня взглядом «Тебе тоже смешно, да?» - Зараза в воздухе и всё такое.
- Зараза? Какая зараза? – Фалс махнул руками, указывая на всех своих друзей. – Никто из нас и в жизни, я уверен, не видел настоящий противогаз. И все мы живы.
- «Все вы», - сказал Осанн, явно с раздражением. – это ничтожно малая часть мира. Настолько ничтожная, что из космоса вас не будет видно. А давайте соберём в кучку всех жертв заразы и посмотрим? Я уверен, эта кучка пронзит небеса.
- Вы, наверное, спутали заразу с божьим возмездием.
- Всё возможно, - пожал плечами Осанн. Он держал на руках Ниала и всё равно пожимал плечами так, будто бы ничто ему не мешало. – Возможно даже то, что вы спутали божье возмездие с вирусом.
Хитрая улыбка Фалса показалась мне не просто страшной, но и крайне опасной.
- Значит, это ваша вера? – полюбопытствовал он.
- Вера?
- Ну, мы верим в Бога и его неравнодушие к судьбам нашего мира. А вы верите в вирус. Обидно, конечно, что вы приравниваете вирус к Богу, ну что ж поделать? Мы – не фанатики какие-то. Мы уважаем чужое мнение. Мы даже к мусульманинам относимся терпимо. Я просто заволновался, что вам скоро станет дурно от этих резиновых масок. По ту сторону резины так свежо!..
Мы пришли в столовую. Там же Ниал увидел своё кресло-коляску, вновь блестящую, казалось, обновлённую. С мягкой подушкой. Может, в этих ребятах и было что-то хорошее. Но Фалс мне определённо не нравился. Тебе, ведь, тоже, да?
- Я удивлён, что ты никому ещё в нос не тыкал марлю, - шепнул я на ухо Осанну, когда мы все расселись по столам.
- Твоё чувство юмора всё острее, - ответил мне Осанн. – Респиратор у меня всего один. Я просто никак не могу определить, на кого его нацепить…
Людей и вправду было много. И при этом, сидя в маске, я чувствовал себя клоуном. Осанн, надеюсь, ты не шутишь с этим.
- А как вы едите? – поинтересовался Фалс, сев за тот же стол напротив нас.
- Так же, как и вы, земляне! – прыснул Осанн.
- Кстати, а сколько вас в этом убежище? – спросил я Фалса, наблюдая, как люди всё заходили и заходили в столовую, вслед за нами.
- Где-то шестьдесят, может, семьдесят, - сказал, призадумавшись «настоятель». – Я думаю, нас тут достаточно, чтобы возродить с нуля цивилизацию. Раз уж всё когда-то пошло от Адама и Евы.
Столы были белыми, металлическими. Блестящими.
Однако люди… разве ты не видишь, Осанн? Эти люди… казалось, мертвее всех мёртвых. В те моменты, когда они не косились на нас, в их глазах отражалась бездна… хотя, чего же я так удивляюсь? Мир умер – неужели все они должны веселиться, улыбаться? Скорбь – дань уважения. Ведь, каким бы ни был ужасным тот мир, которого я не помню, по нему всё равно будут скучать. Я повернулся к Осанну, и увидел полные живого интереса глаза (ну, один глаз, ведь я был сбоку, да и то через стекло противогаза). Может, Осанн – главный псих этого мира? Ведь он улыбается и шутит, хотя наверняка тоже потерял очень многое. Даже мальчик Ниал улыбался и смеялся из-за Осанна, учитывая, что Осанн шутил про самые неприятные вещи в жизни маленького инвалида.
Передо мной поставили пустую белую тарелку. Кажется, мне всё стало ясно – Осанн не успел спасти меня от смерти. Этот вирус… скорей всего, я просто заражён. Поэтому я не улыбаюсь.
Осанн хлопнул меня по плечу.
- Только не смей говорить, что они готовят лучше меня.
Ведь, у тебя тоже не было друзей…
- Ну, вот и всё! – довольно отряхнул руки Осанн, выпрямившись над операционным столом.
На Ниале всё ещё был белый респиратор, а глаза выражали страх заложника перед бандитами, обсуждающими то, за сколько толкнут его органы на чёрном рынке.
- И обязательно нужен был этот стол?
- Естественно обязательно! – возмутился Осанн. – Иначе никакого эффекта погружения!
- Зачем нам погружение? Мы же не в доктора играть сюда пришли.
- Миру, не уж то ты действительно такой скучный? Нам такая возможность представилась! Раньше в больницы не пускали только ради того, чтобы поиграть во врача.
Осанн выглядел довольно страшно в своём противогазе и белом врачебном халате. Он даже стетоскоп нацепил на шею.
- Ниал, давай тебе ещё давление измерим? – в голосе Осанна слышался неподрываемый энтузиазм. – Я лично никогда не понимал, как они его измеряют той штукой. Верхнее давление, нижнее давление. А ведь кровь пульсирует одним и тем же звуком. Другое дело гитара – до, ре, ми, фа, соль, ля, си – на октаву ниже, на октаву выше. – Диез – на полтона выше. Всё предельно просто!
Ноги Ниала были тщательно продезинфицированы и обвязаны бинтами. Надеюсь, не будет никаких осложнений. Ведь, Ниал сам не сможет почувствовать боль, если что.
- Ниал, - внезапно серьёзно обратился к мальчику Осанн. – Это – всё, что мы пока что можем сделать для твоих ног. Может, что-то где-то болит?
- Нет, спасибо большое! – хоть его слова и звучали искренно, но на операционном столе он всё равно лежал так, будто бы в любой момент его могли распилить.
- Может, провести полный осмотр?
И он уже медленно потянул руки к мальчику, угрожающе их, сжимая и разжимая, но остановился прямо перед тем, как прикоснуться к нему. Он неожиданно выпрямился, потёр затылок и обратился ко мне:
- Не слишком, надеюсь, было по-педофильски?
Брошенная больница была, пожалуй, самым страшным местом из всех, что я представлял себе в зловещих картинах. Чистые белые коридоры. Лишь тонкий слой пыли, почти невидимо покрывал поверхности. Но наши шаги отчётливо были видны на белом полу. Казалось, в любой момент из-за угла выскочит сумасшедший доктор с огромным шприцом наперевес. Полуоткрытые автоматические двери, тёмные экраны неработающих камер слежения.
- Ни одной коляски в такой большой больнице! – возмутился Осанн, держа на своих руках Ниала.
- Ты не устал? Я могу…
- Да нет, не стоит, - прервал меня Осанн. – Ты лучше будь наготове, чтобы защищать нас.
И засмеялся.
- Нет, мне вправду не тяжело.
Кладовку с медицинскими препаратами мы нашли быстро, но Осанн настоял на том, что обязательно нужен операционный стол. И нам пришлось отправиться в реанимационную. Там висел снимок черепа. И я вновь понял, что не вспомнил о людях сам. Неужели я был настолько жесток? Лишь чей-то череп в рентгеновском снимке напомнил мне о людях. У меня тоже был похожий череп? И у Осанна с Ниалом? У них под кожей? Если отмыть от крови, то будет похожий череп?
Может, люди испаряются после сна? Вечный сон может быть лишь стадией подготовки?
- Рентгеновские снимки всегда напоминали мне о небе, - сказал Осанн, глядя туда же, куда и я. – У меня никогда не было медицинской страховки, и свои кости я так ни разу и не увидел… ну, за исключением одного перелома… но эти снимки… не уж то я один вижу беззвёздное небо и бледные облака?
Человек без звёзд? Сгусток облаков? Ведь, облакам никогда не вырваться от планеты. Облака никогда не доберутся до космоса…
… После десяти минут «пира» я понял, что все Прощённые просто сходят с ума от картошки.
- Мы можем приготовить картошку восьмью разными способами, - подметил горделиво Фалс.
Меня успокаивало то, как он смешно выглядел, когда бахвалился. Пусть он и не выглядел приятно на вид, но такую улыбку плохой человек подделать не мог… мне, почему-то так казалось.
Люди стеснялись что-либо у нас спрашивать. Или им просто это не было интересно. Формально один Фалс и поддерживал с нами разговор.
«А откуда вы родом?»
- Нууу, - переглянулись мы с Осанном.
«Когда именно вы надели маски?»
- Нууу, - переглянулись мы с Осанном.
«Чем занимались до конца света?»
- Нууу…
- У нас были и другие путешественники, - раздался за соседним столом грубый мужской голос. К нам был обращён лик явно недовольного мужчины. – Они принесли с собой легенду. Первую легенду после конца света. О человеке, чьё слово уничтожит мир. В смысле до самого конца. Самого-самого.
Этот человек косился на всех нас, как на врагов, с которыми у него вынужденное перемирие.
- Попрошу скорбящим заткнуть свою скорбящую варежку! – видимо, переполняемый гневом, Фалс даже встал из-за стола, вперив прямой, как шпага, взгляд в того человека.
По столовой пробежалась волна оглушительного шёпота. Лица людей заплескались в этой волне, словно рыбки, увидевшие на поверхности корм. И в этом шуме я умудрился услышать голос Осанна, обращённый к своей тарелке:
- Всё-таки есть…
- Прошу прощения, - обратился к нам Фалс. – Некоторые люди просто не знают, как сбрасывать давление. Всему виной падающие капли.
Я, кстати, не слышал пока что ни одной капли.
Удивительно, насколько грустным может показаться противогаз, лишь просто потому, что был наклонен чуточку вниз. Я представил себе жизнерадостного клоуна, который так же медленно опускает лицо на свою тарелку. Даже в своих фантазиях я не могу заставить его улыбку не быть фарфоровой.
… - Что-нибудь ещё нужно? – спросил Осанн у лежащего на операционном столе Ниала.
- Если честно … то да, - смущённо сказал мальчик.
- Ну, так говори!
- Ну… я… - мальчик искал подсказки в потолке, в наших лицах. Скорей всего, это было не простое смущение. – Туалет…
- Больше ничего не говори! – крикнул Осанн и быстро поднял мальчика со стола.
Я, конечно, пошёл за ними до туалета, но в сам туалет вместе с ними не зашёл. Просто сел на скамейке рядом – туалет был у самого выхода, рядом с комнатой охранника. На журнальном столике валялось множество брошюрок. Я взял одну и стал читать про то, как, оказывается, можно подхватить гепатит Б – эта брошюрка напоминала вызов.
Не прошло и двух минут, как Осанн выскочил, неся за собой атмосферу того же смущения, что была у Ниала.
- Кажется, мы слишком рано наложили бинты… - сказал он, странно отряхивая руки и сбрасывая на пол что-то тёмное.
- Что-то случилось?
- Кажется, Ниал … - мне показалось, что Осанн пытался придумать шутку поострее. - … нет, было бы слишком жестоко шутить над этим. В общем, Ниал слишком долго полз.
- Заражение крови?
- Не бери так глубоко! Ну… это раньше было глубоко, а теперь оно на поверхности… в достаточно большом количестве, - Осанн почесал фильтр своего противогаза.
- Ты же не хочешь сказать…
- Его нужно отмыть. Поищи, пожалуйста, мыло где-нибудь… и губку… боюсь, подойдёт даже железная… а его одежду, думаю, вообще надо сжечь… и мою… - Осанн вновь нырнул в туалет. – Ну как ты там, Ниал?..
Осанн выглядел живым в тот момент, когда вновь зашёл в туалет.
Пока я искал то, что просил Осанн, я подумал, что эти противогазы – всё же полезная штука…
- Значит, такие у вас пиры, - подытожил Осанн, глядя на улыбающегося Фалса.
Улыбался Фалс потому, что увидел, как мы едим. И счёл это крайне забавным. Даже посмеялся.
- Ну, уж извините, - развёл руками Фалс. – Чем богаты, тем и рады.
- Да я вижу. У вас, видимо, слишком много картошки.
- Угадали, - ещё сильнее улыбнулся Фалс.
- Мне показалось, или вы были через чур нам рады?
Мне казалось, что одно лишь наше существование – не достаточная для праздника вещь. Оказалось, я ошибался.
Сюда не добирался туман. Души не могли заглянуть под землю. Возможно, они боялись увидеть мёртвых людей.
Мёртвых людей слишком много. Слишком много пустоты. В этом убежище было полно людей, с которыми можно было общаться. Шестьдесят или семьдесят жизней со своим опытом и историей – это достаточно много для каждого человека. Объединяемые общим горем они все превратились в друзей… единицы, возможно – во врагов. Этого достаточно, чтобы не чувствовать себя одиноким. Однако, многих из них поглощало одиночество. Потому, что за границами своего общества их сжимала пустота. Куда ни пойдёшь, а люди есть только в убежище. Мы не одни во вселенной – в это раньше верили люди. Мы не одни на планете – в это приходится верить сейчас. Так считал Фалс.
Отвратительный взгляд Фалса – это два голубых глаза, за которыми виделась тоска. Подозрительно невзрачная тоска. Словно она просто притворялась невзрачной, чтобы только не приносить проблем Фалсу.
- Оставайтесь у нас, - предложил Фалс. Даже, скорее, не предложил, а попросил. – Мы о вас позаботимся, я обещаю…
Может, всё-таки туман придумал это место?