Как Русь серебро нашла
- Посмотри, большой русский начальник, какие камни! Как они блестят на солнце. А какие тяжелые! Это ты ищешь? Они? – говорят на непонятном языке скуластые братья Аранжа и Мани, протягивая затаившему дыхание воеводе Павлу Шульгину увесистые камни…
«Обыскали де они в степи блиско Аргуни реки серебряную и оловянную руды.. И для тех руд Дайкон тайша посылал людей своих с верблюды и велел тое руды привести к себе в улус... Те руды имели на речках на Олтаче, да на Мунгуче, да на Тузяче. И те де речки сошлись устьями... и пали в Аргуню реку, и от Нерчинского де острога до тех речек езды дней с пять».
(Из отписки П. Я. Шульгина Тобольскому воеводе Петру Большому Шереметьеву об открытии серебряных руд близ Аргуни. 1676 г.)
«Пограничный Аргунской острог, деревянный стоячий, мерою тот острог в длину 6 сажень с 1/2 сажени, поперег 4 сажени с аршином, в высоту 2 саж., в стене 2 избы; наряду: пушка медная мерою 2 аршина 4 вершка, весом 8 пуд. 26 гривенок, к ней 120 ядер по 1 и 1/2 гривенки ядро... пушка же медная мерою аршин 15 вершков, вес 7 пуд... две пищали гладкие, 2 знамени, 6 пуд пороху пушечного... пуд свинцу, 7 гривенок фитилю...
Стольник и воевода Петр Мусин-Пушкин.» (Из описания острогов Нерчинского уезда. 1704 г.)
Сегодня любой забайкалец без труда переведет с бурятского названия речек, указанные приказчиком П. Я. Шульгиным: Олтача (Алтача) – Золотая, Мунгача – Серебряная, название третьей речки – Тузяча – русские люди переводят как Оловянная. Но я думаю, что тут переписчики напортачили с транскрипцией. Близко, но неверно. И все-таки не в этом дело. Есть такие речки. И все в одном месте – возле серебряной горы Крестовка, у подножия которой дремлет овеянный легендами, слыша неумолчный звон кандалов и топот казачьих коней, забытый страной Нерчинский Завод, поднявший Русь до империи российской.
Золото, серебро и олово – именно то, что и нужно было государю и боярам. Туда, туда – за Большой Камень, Урал-гору, где-то там, по слухам, есть старинные мунгальские копи. Ищите, ищите…
И вот уже ленские воеводы Петр Головин и Матвей Глебов дотошно расспрашивают землепроходца Максима Перфильева, который вернулся из похода на Витим в 1641 году и отписывают царю: «А аманат до Комбайко Пикиевых и иные тунгусы в расспросе ему Максимке (Перфильеву) сказывали, что живет де в верх по Витиму-реке даурский князец именем Ботога с товарищами, а ходу до того князя Ботоги от усть Котомары-реки водным путем по Витиму-реке месяц, а живет де он, Ботога, на Витиме реке на устье Карги-реки, на одном месте улусами, а юрты у того князца Ботоги рубленные и скота де у того князца Ботоги всякого и соболя много и серебро де у него, Ботоги есть, а то де он серебро Ботога и камни покупает на Шилке реке у князца Ловкоя».
Видите, уже и Шилка упомянута. Ватаги устремляются туда, твердо помня наказ: «узнавать доподлино, где тое руду имают». Где? Наверное, надо спросить у местных – брацких людей.
Пока расспрашивали, дознавались, пришли к Павлу Шульгину два брата – Аранжа и Мани. Охотники мы, говорят. Слушай, большой русский начальник, есть камни, которые ты ищешь. Слышали мы об этом. Култук называется та гора, и камни на ней сверкают. Ты посмотри, вот они. Чуешь, какие тяжелые!
Разве ведали буряты, люди Дайкон тайши, Аранжа и Мани в далеком 1676 году, что, благодаря их находке, Русь займет шестую часть земли! Горный чиновник начала XVIII века В. де Генин сообщал, что охотники сочли, «что те куски не простые вещи для того, что на них был глянс или сияние, и того ради некоторые куски взяли они с собою».
Шульгин слушал братьев, затаив дыхание. Есть серебро! Немедленно надо отправить туда сына боярского Василия Милованова и рудознатца Филиппа Свешникова, а с ними еще десять человек, да четырех брацких. Ах, хороши братья-охотники. Скуластые, быстрые и очень дотошные.
Вот, что написано в деловой переписке того времени об экспедиции Филиппа Свешникова: «Доезжали де они до одной речки, что называют Мунгальские люди и тунгусы Тузячею и Мунгачею речками… и осмотрели де на той речке старых многих плавилен с двадцать и больше, а копано знать из горы и плавлена руда, а какая де руда и какие люди на том месте жили, того де они поведать не могли»… А вот другой документ: «серого каменья, что называют оловянной рудою, два пуда, да желтого каменья - незнатной руды полсемы гривенки, которую имали они около серой руды, да разных земель в пяти узлах фунтов с шесть, которые земли имали они над той же речкою у старых и разных плавилень».
По отчету Филиппа Свешникова тобольский воевода П. Шереметьев отправил царю челобитную: «Доезжали де они до одной речки, что называют мунгальские люди и тунгусы Тузячею и Мунгачею речками, а ехали де они из Нерчинского острогу до той речки пять ден среднею ездою, и осмотрели де на той речке старых многих плавилень с двадцать и больше, и копано знать из горы и плавлена руда, а какая де руда и какие люди на том месте жили, того де они поведать не могли. И по признакам де на том месте Дай Кон-Тайши люди имали руды и с тех же мест (вздлиты и энти) руды, а (там) его Дай Кон-Тайши улусов следы. А серой де руды жила пошла в гору шириною на сажень, да от той же до серой руды сажени с три осмотрели они подкоп великий, и в тот подкоп входили, и в том подкопе были глубокие иные подкопы вниз, и те глубокие подкопы затвержены сланыо и хящем и большим каменьем... А лес, де всякий от того места на горах по каменью в полуверсте и верстах в четырех и в пяти есть».
Известно, не мастер делает дело, но дело кует мастера. Серебра на Руси не было, значит и мастеров серебряных дел было мало. В 1678 году греческие мастера Иван Юрьев и Спиридон Остафьев вместе с русским мастеровым Кузьмой Новгородцевым попробовали произвести опытную плавку руд. И вот что получилось: «шкала де та руда сверху, где бывает свинешная руда, тут де есть и серебряная только де надобно копать глубоко и искать знающими людьми».
Глубоко копать начали только при воеводе И. Е. Власове, который отправил на мунгальские копи людей во главе с Григориев Лоншаковым в 1684 году. Именно эти знающие люди, а с ними и знакомый наш Филипп Свешников, расчистили старые копи и нашли: «в горе в камени (подкопы) в вышину полторы сажени в ширину сажень». Как свидетельствуют документы отряд привез 63 пуда руды, из коих было выплавлено 11 фунтов свинца. Но получить серебро на месте так и не смогли! В 1687 году боярский сын Василий Перфильев часть руды повез в Москву, там рудоплавный мастер Яков Галкин получил из даурского сырья несколько золотников благородного металла. Он еще не знал, что в том же году в Нерчинске служивший в дипломатической миссии Головина рудоплав Лаврентий Нейтор отделил, наконец, от свинца и других примесей чистое серебро!
И Москва откликнулась: в 1689 году из Москвы для строительства по царскому указу сереброплавильного завода на Аргуни прибыл русский мастер Я. Г. Галкин, а с ним еще пять мастеров - Сергей Семенов, Василий Архипов, Никита Плаченный, Яков Нестеров и Леонтий Иванов. Вероятно, они и поставили на горе Култук православный крест. С тех пор, вот уже 320 лет люди называют гору Крестовкой.
Завод же поначалу называли Аргунским. Нерчинским он стал позднее. Блестящий XVIII век был веком Нерчинского Завода, который стал основным поставщиком монетного металла. Был построен Санкт Петербург, выиграна Полтавская битва, Россия стала империей. Царствование и императорство Петра I и половины династии Романовых обеспечил, в частности, и Нерчинский Завод. Земля принадлежала кабинету, то есть была личной собственностью императора.
Но в тот век Русь серьезно познавала науку общения с другими народами, а также науку государственного устройства. В 1700 году на Аргунь отправили опытного рудознатца, который умел плавить металлы, грека Александра Левандиана. Он осмотрел старые выработки, заложил новую штольню и извлек оттуда 20 пудов руды, поставил новые плавильни – галиды. Но рабский труд никогда не дает серьезных эффектов, за 25 копеек в день никто не хотел работать. Еще через два года воеводам Юрию Богдановичу и Алексею Юрьевичу Бибиковым царь отправил наказ: «…по хлебу и по работникам смотря о том с греком Александром посоветовав те заводы серебряные заводить и руду плавить». Но воля царя так и не была выполнена. Видимо, нерадивые были воеводы.
Но следующий чиновник доказал, что все зависит от воли и ума человека. Им был стольник Петр Саввич Мусин-Пушкин. В 1704 году он сам отправил вместе с Левандианом на Мунгачу и взял руководить работами, отслеживая все процессы строительства завода.
В сентябре того же года завод был открыт официально. Поначалу работал только в теплое время года, потом – круглогодично. И много лет был единственным в России сереброплавильным заводом став центром огромной и прибыльной для императоры и государства территории – Нерчинского горного округа.
В сентябре 2004 года 300-летие Нерчинского Завода прошло незамеченным. Государство, как и всегда, взяло отсюда все, что требовалось для того времени и напрочь забыло о своих благодетельных месторождениях и людях, предки которых и создали это самое государство.
Мы с друзьями выпустили книгу, в Нерчинский Завод прибыло несколько чиновников из области на уровне заместителей, был банкет. И все. Сегодняшним чиновникам история не нужна, она только во вред их благополучию, но в XVIII веке от русских казаков-первопроходцев требовалось «больше знать местных обычаев, наречий и культур», нежели горнорудного дела.
Вот, что писал лет тридцать назад краевед В. Балабанов: «Посредством расспросов разведчики старались выяснить «какие де люди на итом месте наперед чего живали и городы и всякие заводы заводили». Но этого им выяснить не удалось. Только намного позднее монголы рассказывали штенфервальтеру П. С. Дамесу: «Слышали они от дедов, что некоторый народ жил в тех дистриктах, который имел особливый свой язык и начальников или владетелей, и был у них главный город между Хайл и Гай, где ще в нынешнее время видно старинное разваленное строение... Оной народ начинал войну с другим народом, который около их жил, а от оных совсем раззорен и розгнан, боле же они были несильны».
Я знаком со многими уроженцами и жителями Нерчинского Завода. Дружил и часто спорил с ныне покойным Владимиром Ильичом Макаровым, который работал председателем райисполкома Нерчинско-Заводского района, первым секретарем Ононского райкома партии, первым секретарем Агинского окружкома партии. По-своему, по-мужицки, он был патриотом родной земли. Мне рассказывали, что во время праздничного банкета, в суете и шуме людей, не желающих никого слышать, а тем более понимать, Владимир Ильич в одиночестве читал книгу о своих предках и на его глазах были слёзы… О чем он думал и какие картины прошлого оживали в его памяти сквозь туман и пелену времен? Аргунский казак, бывший партийный работник, потомок тех, кто добывал серебро для строительства Санкт Петербурга. За столом шумели люди, за окном томились тополя, текла Алтача, задыхался от бездушья и зноя забытый и нищий Нерчинский Завод, где все еще есть дома, построенные по типу Санкт-Петербурга 1703 года.
Вы думаете, что на этом все и закончилось? Конечно, нет. Пока мы живы, мы никогда не оставим эту тему, как и не оставим свою Родину, ее историю и современность, славу ее и величие.
Нас много – уроженцев Забайкалья, в основном выходцы из приграничных деревень. У нас много друзей по всей России и за рубежом. Они, люди разных профессий, различных должностей и званий, пытливо и настойчиво изучают старинные карты и материалы в архивах и музеях. От Санкт Петербурга до Нерчинского Завода. С каждым годом нас становится все больше и больше. Мы уже объединились в Союз Искусств и Клуб краеведов. Мы много лет объединялись и много лет работаем самостоятельно, пробуждая память. И это замечательно.
Вы слышите:
- Посмотри, большой русский начальник, какие камни! Как они блестят на солнце. А какие тяжелые! Это ты ищешь? Они? – говорят на непонятном языке скуластые братья Аранжа и Мани, протягивая затаившему дыхание воеводе Павлу Шульгину увесистые камни.
В маленькой избе спертый дух. За слюдяным оконцем – острог, суетятся казаки, с любопытством смотрят на них пришедшие с братьями буряты.
Толмач быстро переводит, смотрит на воеводу, писаря, братьев. Но воевода все понял и без перевода.
- Они! Где взяли? – благоговейно выдохнул он и взял в трясущиеся от волнения руки камень.
- Там, - махнул рукой один из братьев, - гора есть. Култук называется.
Так началась Россия…
2009 год. Маньчжурия - Даурия.
На снимке: титульный лист книги, который я создал и издал в 2004 году.