Из Ленинграда Мария Ивановна возвращалась в расстроенных чувствах. Перед глазами все время стоял ее сын, переступавший порог суворовского училища. Он, вместе со своим товарищем, открывал массивную дверь контрольно-пропускного пункта, делал шаг и скрывался из виду. Сердце от такой картины как-то неестественно сжалось и защемило. Казалось, еще мгновенье, и оно вырвется наружу. Внезапно пришедшая мысль , что ее жизнь на этом закончилась, если не в прямом, то в переносном смысле, обожгла рассудок и начала будоражить сознание. В свои, тридцать четыре года, она попросту была никому не нужна. Муж погиб, а сын уже вырос и стал самостоятельным. Во всяком случаи, так как раньше, в ней он уже не нуждался. Теперь, его воспитанием будут заниматься совсем другие люди. А ей?... Что делать ей? Методично, изо дня в день уходить на работу, а после приходить домой, где ее никто не ждет? «Никто» - слово-то какое-то обреченное, пустое. Будто могильных холодом от него несет. Неужели, все хорошее, что могло с ней случиться, уже произошло и никогда больше не повторится. Не будет семьи, любимого мужчины… Только, такая же несчастная соседка по коммунальной квартире, Люба, будет скрашивать ее дни? Хотя, нет. Та гораздо счастливей неё. Её ребенок, ровесник Сергея, рос еще с ней. Было о ком заботиться и ради кого жить. Пусть неполноценная, но все же семья. У нее же не было даже этого… От жалости к себе захотелось расплакаться, выплеснуть эмоции не дававшие покоя, а затем умереть. Если бы, в данный момент, она находилась одна, то так бы, наверное, и поступила. Но вокруг были люди, ехавшие вместе с ней в плацкартном вагоне ночного поезда. Они мирно дремали на своих полках, и им не было никакого дела до ее женских страданий. Дальнейшего смысла в своем существовании она не видела.
Достав сделанную несколько часов назад, в ателье, фотографию, она начала внимательно рассматривать снимок. Рядом с ней стоял мальчишка, отчетливо напоминавший чертами, еще несформировавшегося до-конца лица, своего отца – Павла Алексеевича Снегирева. Сходство было поразительным. Тот же лоб, нос, глаза, уверенный и одновременно, добродушный взгляд. А еще выправка… Им обоим шла военная форма, будто они родились в ней. Появились на свет, чтоб стать офицерами, а затем сложить головы где-нибудь в горячей точке. Неужели и сына ждет такая же судьба? От этого стало совсем тяжело и страшно. Зачем, она ему разрешила поступать в училище? Может, стоило разубедить его, удержать от столь серьезного решения?
С Павлом она познакомилась пятнадцать лет назад, в заводском клубе, где с десятком таких же молодых девчонок, как и сама, занималась в кружке художественной самодеятельности. Приближалось двадцать третье февраля, и худрук предложила поздравить с днем советской армии личный состав, расположенной неподалеку от их городка, воинской части. Всем эта идея понравилась. Во-первых, будет перед кем выступить, как не крути, а аншлаг обеспечен. Ну, а во-вторых, почему б не сделать солдатам приятного, а то сидят целыми днями в своей казарме, кроме плаца и нарядов ничего не видят. А здесь хоть какое-то разнообразие. Инициативу самодеятельного коллектива поддержало и командование части. Осталось лишь согласовать детали: репертуар, время и место проведения мероприятия. С этой целью, к ним в клуб и был отправлен Павел, молодой, подтянутый лейтенант. Он прошлым летом окончил училище и состоял в должности заместителя командира роты по политчасти. Организация досуга военнослужащих срочной службы была одной из его непосредственных задач.
Художественный руководитель кружка, пожилая, добрая женщина, гостеприимно напоив его чаем, повела знакомиться с коллективом.
- Девчонки у нас как на подбор, красавицы, - радостно щебетала она. – Передовики производства, стахановки. А рукодельничают как! Помимо народных песен, у нас еще и кружок вышивания есть. Мы сами свои наряды делаем.
Снегирев согласно кивал. Видно, столпившиеся рядом с ним девушки его заметно смущали.
- А вы не женаты? – спросила одна из них.
Павел заметно покраснел, отвел глаза в сторону и тихо выдавил:
- Нет, не женат.
- А что так? – не унимались те.
- Не успел…
- Но так это не страшно, мы ваше семейное положение быстро поправим.
Неизвестно, чем бы закончилась эта пикировка, если б не худрук клуба.
- Как вам не стыдно! – заступилась она. – Молодой человек по серьезному делу пришел, а вы его засмущали совсем.
Через пол часа, решив все организационные вопросы, Павел уехал, а творческий коллектив приступил к очередной репетиции. Концерт должен был состояться через неделю.
Своего собеседника Чернов узнал сразу. В принципе, они были уже знакомы. Три месяца назад, тот проходил по убийству Аверьянова свидетелем. Как-никак правая рука покойного, еще с девяностых вместе держались. Вместе разбойничали, вместе потом и бизнесом занялись. Естественно было бы предположить, что смерть компаньона была тому выгодна, но на деле оказалось не так. Все акции, доставшиеся ему после смерти друга, им были добровольно переданы вдове Аверьяна и его ребенку. Никаких материальных благ он с этого не получил. И даже, наоборот, по неофициальным данным, сам активно пытался найти и покарать убийцу. Правда, пока, безуспешно.
Успешный бизнесмен, как и ожидал Геннадий, на встречу прибыл не один, а в сопровождении своего охранника. Видно, он тоже опасался за свою жизнь. Причина-то убийства Михаила Юрьевича до сих пор была неустановленна. Да и киллер гулял еще на свободе.
- Встаньте, пожалуйста, - обратился к нему телохранитель.
Чернов встал, развел руки в разные стороны и спокойно позволил себя обыскать. Убедившись, что он безопасен, охранник утвердительно кивнул своему шефу и отошел за соседний столик.
- Боитесь, что я с оружием на встречу пришел? – спросил Гена, когда они наконец-таки сели за стол.
- Нет, - ответил бизнесмен. – Просто, не хочу, чтобы наш разговор был записан. То, о чем пойдет речь, может существенно навредить моей репутации.
- Понятно, - согласился Чернов. – И что же вы намереваетесь мне сообщить?
Увидев дорогого клиента, к их столу подошел вышколенный официант.
- Что-нибудь заказывать будете? – учтиво осведомился он.
- Кофе, - коротко бросил бывший бандит.
- И все? – видно, что скромный заказ, его немного расстроил.
- И все.
- Будет сделано, - услужливо кивнул официант и отправился в сторону кухни.
- Ну, так о чем, все-таки пойдет речь? – вернулся к теме разговора Чернов.
- Скажите, - на мгновенье замялся собеседник, - вы всерьез увязываете убийство Аверьянова, Уварова и заместителя прокурора в одну цепь?
- Трудно сказать, - уклончиво ответил он. - Но проверить следует. Хотя, если честно, то эти преступления могут быть и несвязанны между собой. Мало ли, у них, у всех врагов при жизни было. Вашего друга, к примеру, могли и конкуренты заказать.
- Я тоже так думал, в начале. Но вряд ли это. Если бы это были конкуренты, то им и меня следовало б завалить. А так, никаких серьезных последствий для нашего бизнеса это не принесло. Да и попыток захвата фирмы не было.
- Может, пока не было? – решил уточнить Чернов.
- Питер город большой, а бизнес у нас хоть и немаленький, но все же далеко не самый крупный, чтобы из-за этого стоило руки марать. У нас всего двое конкурентов имеется, которых мы давно и хорошо знаем. Не стали бы они рынок таким способом перекраивать.
- Откуда такая уверенность?
- От моей службы безопасности. Ребята хорошо работают, если бы концы были б здесь, в городе, то они б уже размотали этот клубок.
- И где же, тогда, эти кончики стоит искать?
- Там, где все трое пересекались. Если не ошибаюсь, прокурорский когда-то следователем в Заозерске начинал? Вот там и ищите.
- А Аверьянов с Уваровым, что там делали?
- Точно не знаю. – пожал плечами собеседник. – Тогда, в нашей организации, каждый за свою линию отвечал. Я за одну, они за другую. Все только на самом верху знали. Но у них уже не спросишь.
Чернов догадался, что речь шла об убитом несколько лет назад в Москве, криминальном авторитете, который тогда и возглавлял организованную преступную группировку.
- А сам, Аверьянов, о своей деятельности, в Заозерске, ничего не рассказывал?
- Нет. У нас это было не принято. За лишний «базар», могли и язык оторвать. Знаю только, что эта тема извне поступила. Но от кого и что именно, утверждать не берусь.
- Но предполагаете?
- Не без этого. Вы опер, думаю, сами при желании все сможете разузнать. Единственное, хочу сразу предупредить, за всем, что там произошло, стоят очень серьезные люди. До них вряд ли удастся добраться.
- А вам?
- И мне тоже. К тому же, причастны они к этим убийствам или нет, еще неизвестно. Это версия, только после убийства вашего прокурора появилась. А так это или нет, выясняйте. Для этого я с вами и встретился.
- Решили нашими руками преступников наказать? – вопрос был, явно, излишен, но уже слетел с губ. Весь разговор, Гену не отпускала мысль, что его собираются использовать в темную. Специально, подталкивают к каким-то действиям, куда сами влезать опасаются.
- А вы разве не в милиции служите? – удивился собеседник. – Или уголовный розыск, не должен преступников ловить?
- Должен, - не стал спорить Чернов. – Просто, такой версии всего несколько дней, а о ней уже весь город знает. Да и потом, почему вы раньше всего этого не рассказали.
- А я и сейчас, вам ничего говорить не собирался, – честно признался тот. – Но ваш дядя, убеждать умеет. Зачем мне с властью отношения портить?
К столу подошел официант с подносом, на котором одиноко стояла маленькая чашечка заварного кофе.
- Ваш, заказ, - сообщил он, аккуратно поставив напиток на стол.
Достав деньги, собеседник Чернова поднялся со своего места, рассчитался с официантом и вышел из кафе. Похоже, он уже сказал всё, что намеривался, и больше добавить ему было нечего. К кофе он так и не притронулся.