Начало этой истории - http://www.proza.ru/2011/02/27/158
- Посмотри наверх, Пасюк. Посмотри, посмотри. Поднимите ему веки. Посмотри на фотографию. Не узнаёшь? – Пасюк поднял голову. Кровь у него на лбу подсохла, запеклась, и все отчётливо увидели вырезанные ножом буквы – "эсэсовец".
- А это, ведь, я - в Горках, после того, что ты со мной сделал. Со своими дружками, - продолжал Владимир Ильич экзекуцию, презрительно взглянув на остальных пленников. – Думали, что там я сегодня в 18 часов 50 минут и сдохну. Но вы не учли одного. Вы не учли того, что Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить! Коба, с этим горлопаном Троцким так и не поняли, что отравили и уложили в гроб моего двойника. А я, как видите жив и здоров. Спасибо верным товарищам - латышским стрелкам, – подменили меня и вылечили. Назло врагам. Что-то там, у меня во рту подправили, так я даже картавить перестал.
Серые бетонные стены и обстановка напоминали муровские, поэтому четверо привязанных к стульям не сразу поняли, что находятся на конспиративном чердаке, находящимся на Спасской башне Кремля, специально оборудованном для них.
Владимир Ильич, прищурившись своим восстановленным прищуром, подошёл к Крупской:
- Надюша! Надеюсь, сейчас-то я могу тебя так называть? - усмехнулся Ильич. - Я – лейтенант уголовного розыска Крупская! У тебя, часом, не Каменская псевдоним? Или только прикидываешься? Под дурочку косишь? И запомни: никогда тебя я не любил, а любил Инессу и ещё много кого, о которых ты, тупица, даже не догадываешься. В общем, ребята забирайте это чучело и делайте с ней что хотите. Если не противно, конечно. Ну, что глаза выпучила?
Двадцать шесть латышских комиссаров с заблестевшими глазами, вследствие многолетнего воздержания, схватили Крупскую и выволокли за дверь. Ровно через двадцать шесть минут они вернулись обратно. Некоторые застёгивали ширинки, одежда некоторых других была покрыта свежими бурыми пятнами.
Ильич не стал вдаваться в подробности, он думал о Пасюке. Ему хотелось запытать его самым зверским и мучительным способом, хотелось отдать его китайцам-наёмникам, которые были большими мастерами в самых изощрённых пытках, но не зря Ленин был самым человечным человеком, - он просто приказал своим верным латышам выбросить его вниз с башни.
После потери боевого товарища, оставшиеся двое перестали надеяться на мирное решение вопроса и сидели тихо.
- Шарапов! – Ильич впился взглядом в тёзку, - возьми "Капитал" Маркса и перепиши его от корки до корки, да без ошибок. Надо сравнить твой почерк с одной записочкой, которую мы нашли у Маньки-Облигации удавленной. Если мало будет, то перепиши ещё моё собрание сочинений. Вон оно в углу пылится. А вы ребята проследите, чтобы не халтурил. "Маня! Я тебя удавлю, если ещё раз с Валькой Копчёным увижу!" Не ты писал? Нет? Проверим… Давай, пиши, сволочь.
Шарапов принялся за "Капитал", а Владимир Ильич подошёл к Жеглову, вылил ему на спину полбутылки керосина, картинно понюхал и сказал:
- Глеб Георгиевич, а что это от тебя так керосином несёт? А? А не ты ли это Рейхстаг поджёг? Георгия-то оправдали, а настоящего поджигателя так и не нашли. Не ты ли это, часом, дружок?
- Тамбовский волк тебе дружок. Ты и меня можешь, как Пасюка, но запугать Жеглова – кишка тонка!
Один из латышских стрелков подошёл к Жеглову и ударил его прикладом по затылку. Жеглов затих.
- Давайте кончать эту комедию. – Ленин закружил по чердаку, его мысли улетали всё дальше и дальше, - Калниньш и Лицитис, проследите когда этот закончит свою переписку, - он кивнул на Шарапова, - и отдайте его китайцам. Вот деньги для них. Эй, Жеглов, проснись. Ну, что, будем прощаться? – Ильич посмотрел куда-то вдаль и, не глядя, бросил зажжённую спичку на спину Жеглова.
- Будь ты проклят, гад! – прозвучали сквозь треск огня слова Жеглова. Но Ленин их не услышал. Он был уже далеко отсюда в своих мыслях.
Операция "Возмездие" была завершена. Теперь Владимиру Ильичу предстояло раствориться на необъятных просторах земного шара для осуществления главной операции всей его жизни – операции "Мировая Революция".
Наступило утро 22го января 1924го года.