Перед сном звучала сказка- быль о том, как мальчик повел провожать девочку и пропал на полгода.
Привел однажды мальчик Илья девочку в родительский дом. На пороге встретила их мама. Ее звали Ольга.
Встретила она их неласково. Сурово глянула на сыновью избранницу:
- Поди-ка сюда!
- Я?
- Да, ты!
- Зачем?
- Иди сюда, я сказала!
- Ну?!
- А ну, дыхни!
- Ха…
- Вон отсюда!!! Надо же, накурилась, набралась! Для храбрости, что ли? Вон! Я сказала!!! Жалобно посмотрел Илья на мать:
- Мама!
- Что, мама! Я 18 лет мама! Ты кого мне привел? Она же пьяная в дым! Она же – курит! Видеть ее не могу! Уйдите
оба с глаз долой!
- Мама, мы на вокзале… мы только пиво…
- Вон, однозначно!
- Можно, я хотя бы ее провожу?
Пошел Илья провожать Изольду, да ненароком сел с ней в автобус…
Долго ли, коротко добирались, а только оказались в тысячах километров от Каменки. Далеко-далеко на севере. Нашли
заброшенную избушку (такое бывает. Забрасывают не только теннисные мячики или удочки, но и избушки). Стали жить в ней. И все бы хорошо, вот только нет-нет, а вернется Изольда под утро пьяная – на ногах не стоит. Допытывается Илья:
- Что случилось, милая, кто тебя обидел?
- Ничего…никто…завтра…
А назавтра:
- Знаешь, Илюшечка, родненький!.. Можно пивка? Спасибо. Так вот, иду я, значит, через лес. Устала, промокла.
Вдруг, вижу – под деревом что-то поблескивает. Подошла поближе – бутылочка! Присмотрелась – водочка!! Ну, я же устала. Присела отдохнуть. Решила узнать, что же в этой бутылочке внутри? Попробовала, точно – водочка. Ну, я же продрогла.
Дай, думаю, чуток согреюсь! Ну, и не рассчитала…
В другой раз пришла Изольда к обеду следующего дня. Перемазана вся, платье порвано. И снова нетрезвая. Илья расспрашивает:
- Что с тобой? Куда тебя угораздило на этот раз?
- Тяжко мне… Дай поспать…
А в это время Илюшина мама с ног сбивается, ищет сынка. Обзвонила милицию, больницу, морг. Нигде не видели Илью. Что делать? Села на крыльце, уронила голову на руки и крепко задумалась…
Тем временем проспалась Изольда. Попросила воды (горло сухое, шершавое).
Подал ей Илья кувшин, сел рядом. Сидит, смотрит с жалостью:
- Расскажи-ка, милая, что с тобой вчера приключилось.
- Знаешь, Илюшечка, родненький, пошла я вчера в лес. А там на меня напали волки! Долго я от них убегала, запыхалась вся, платье, вот, изорвала. Думала – все, не выжить мне на этом свете!
- Подожди, какие летом волки? Они и зимой- то человека сторонятся, а летом – и подавно…
- Не перебивай меня, мне и так тяжело рассказывать!
Вздохнула тяжко Изольда, посмотрела с укоризной на Илью и продолжила:
- Едва-едва от волчьих острых зубов упорхнула. Спасло меня дерево. Ветка низко так росла. Я на нее с разбега
и запрыгнула. Слышу, снизу «Щелк!». «Ага», думаю, «Прощелкали вы свою добычу!». А сердце так часто-часто бьется. Огляделась вокруг – а волков на поляне видимо-невидимо! Человек, наверное, 30! Аж дух захватывает! Смотрю, передо мной дупло. А в дупле что-то поблескивает. Пригляделась – бутылочку кто-то спрятал.
- Что ты врешь? Какая в лесу бутылочка?
- Не перебивай меня, а то вообще ничего не буду рассказывать! Так вот, достаю я эту бутылочку, а там, представляешь – водочка! Ну, я же переволновалась. Дай, думаю, сниму волнение. Опять же, страшно!..
- Врешь ты все, Изольда! Врешь и не краснеешь.
Обиделся Илья и ушел из избушки.
А тем временем, в тысячах километров мама Оля обзвонила всех друзей, друзей друзей, одноклассников, знакомых, едва знакомых. Никакого результата. Никто не видел Илью, никто понятия не имеет, куда он мог запропаститься. Милиция приняла заявление о пропаже, да и только. Мол, знать бы, что за девочка с ним была, да откуда она – тогда можно было бы
поискать ее. А так:
- Ну что вы, гражданочка, плачете? Что вы деньги нам суете? Вы лучше узнайте, где живет эта самая девочка.
- Да откуда мне знать? Я и видела ее минуту, не больше! Знать бы, что все так обернется, ни за что бы не выгнала. Пускай бы жили вместе! Я бы ее исправила, перевоспитала. Человека из нее бы сделала.
Долго ли коротко куксился Илюша, а только подошла Изольда, обняла его и честно призналась:
- Соврала я, Илюшечка, родненький. Не было никаких волков.
- А что было? Что было-то с тобой?
- Не хотела я тебя, Илюшечка, родненький, пугать да расстраивать. А было, ужас, что было!..
- Что было-то?
- А ты меня не перебивай! Налей лучше пивка или в-о-о-он той зелененькой бормотушечки. На похмел души.
- На, пей! Рассказывай только поскорей!
- Ах, хороша!
- Ну?
- Было-было, Илюшечка, родненький. Не волки то были…
- А кто? Не томи!!!
- Ладно, не психуй. А были то Илюшечка, родненький, звери пострашнее. Гнали меня, загоняли… Чуть душу из меня не выгнали…
- Кто?!!
- Три медведя!
- Тьфу на тебя, Изольда! Врунья ты, Изольда. Врунья и обманщица. Потому и врешь, потому и остановиться не можешь.
Разом постарела Ольга лет на десять. Взгляд у нее стал задумчивый и рассеянный, тусклый и неживой какой-то.
Люди, встречая ее на улице, жалели, соболезновали, но ничем помочь не могли. Самое странное, что стали сторониться от нее люди. Как будто она заразная какая-то. Соседи не заходили, как прежде, узнать рецепт или лекарство какое-нибудь попросить. Одиноко и пусто стало вокруг Ольги.
На далеком севере вовсю бушевало лето. Травы стояли по пояс, лес закудрявился – не пройти. Изольда бушевала не меньше. Три дня в неделю она пропадала невесть где, а остальные дни – болела похмельем (есть такая специальная болезнь). Но настал день, и Илья поставил вопрос ребром:
- Или ты, Изольда Матвеевна, бросаешь свои вредные привычки, или мы расстаемся навсегда.
«Пока не бросишь», хотелось добавить ему, но он заставил себя сдержаться. Чувствовал себя Илья при этом разговоре очень плохо.
Ольга получила заказное письмо с уведомлением. Это не такое письмо, какое люди обычно пишут друг другу. Проще сказать – это вообще не человеческое письмо. Пишут такие письма не люди, а клерки. Пишут их специальным суконным языком, который непонятен нормальному человеку. Его нужно переводить (как тебя переводят через дорогу) на нормальный,
русский. Так вот, в переводе на человеческий, там говорилось вот о чем: «Мы получили Ваше заявление. Надо отвечать. Отвечаем. Вашему сыну уже полных 18 лет. Он совершеннолетний (как будто он рос только летом, а зимой, к примеру – нет). Он может ехать или идти куда ему угодно – хоть в армию, хоть к черту на рога. Он может лезть в любые истории и даже неприятности. А Вы, мамаша, нас не тревожьте пустяками понапрасну. Потому что мы люди очень занятые. Круглые сутки ловим жуликов и охраняем Ваш покой. Нас ранят и убивают, нам задерживают зарплату и вообще… Короче, если Вы расскажете всем соседям и знакомым, какие мы хорошие, то Вам будет Счастье.»
После серьезного разговора Изольда преобразилась. Ее как будто поменяли на другую, улучшенную Изольду. Она притащила откуда-то кур и стала за ними ухаживать (не в смысле – дарить цветы, там, водить в кафе, нет, по-другому). Две недели длилась счастливая, сказочная жизнь. С рассветом они вставали, делали зарядку и отправлялись в лес по
грибы-ягоды. Стараниями Ильи мало-помалу стал рассеиваться туман, который напустила Изольда на свою биографию. Оказалось, что она не сирота, как принято было считать. Ее родители уехали на заработки. Мама – в Москву, а папа – в Португалию. Есть у Изольды младшие братик и сестренка – 10 и 13 лет. Жили они неподалеку, в 30-40 километрах отсюда. Избу, просторную, светлую, отобрали обманом нехорошие люди (редиски), а братика с сестренкой отдали в какой-то интернат.
Две недели, как все хорошее, незаметно иссякли. Изольда пропала. Пропала не на день, не на ночь, как раньше, на дольше, намного. Три дня Илья не находил себе места, три ночи думал всякие думы, выглядывал в окно, выходил на крыльцо, ходил в лес, вслушивался, аукал, скреб волосы, заламывал руки. Ничего не помогало. Изольда не возвращалась. К исходу третьего дня он обул сапоги, закинул за спину котомку с нехитрыми пожитками и отправился по тропинке.
Илья сам не знал – идет он искать Изольду, уходит или просто шагает навстречу судьбе.
Ночь застала его, как бывает в лесу, внезапно. Илья продолжал наступать на тропинку почти наугад. Страх куда-то улетучился: наверное дала о себе знать трехдневная усталость, почти изнеможение. Так и прошагал всю ночь Илья как заведенный, будто во сне. К середине следующего дня обостренный слух Ильи уловил едва различимые звуки человеческого жилья: как бы лай собак, как бы пение петухов, как бы тарахтение, лязганье и бормотание.
На опушке, впритык к самому лесу стояла изба, огороженная частоколом. На подворье валялся в живописном беспорядке всякий хлам: поломанная телега, остов трактора (ЮМЗ-6), грузовик (ГАЗ-52) без заднего моста, тракторный прицеп (2ПТС-9), холодильник «Ока», телевизор «Березка» и многое другое, определить название чему просто невозможно.
На крыльце курили двое мужиков.
Илья окликнул их, но они не сдвинулись с места. В общем-то правильно – кто знает, кого может вынести из лесу нелегкая.
- Здорово, мужики!
- И ты не хворай!
- Что за деревня?
- Клюевка.
- Как у Лозы?
- Да, недалеко. А ты откуда будешь?
- А вот я – издалека.
- За какой такой нуждой издалека-то притащился?
- Жену я ищу. Изольдой зовут.
- Это не нашу ли Изольду? Амвросий! Амвросий!!! У твоей Изольды еще один муж выискался!..
… На этом в нашей сказке можно было бы поставить точку, отдав Илью на съедение клюевским троглодитам. Но… Но человеческое участие в судьбе технического, в общем- то, персонажа Ильи, велит внести кое-какие штрихи и мазки в картину.
Долго ли коротко, так или иначе, но наш герой вернулся в родные края, оставив за скобками ставшую нам такой родной, Изольду. Сказать, что Ольга была рада – значит ничего не сказать.
Илья вскоре женился, взяв себе в жены соседскую девочку, Аделаиду. Их родители были знакомы сто лет, так что – никакого мезальянса. Как говорится:
«Все по-честному, без обмана
У волшебника Сулеймана».
Что касается Изольды, то ее дальнейшая судьба нам неизвестна. По отрывочным слухам она осталась в своей деревне, с запойным детинушкой Амвросием (пьет – бьет, ревет – пьет), по другим сведениям – ее видели на Курском вокзале, в Москве в колоритной компании бомжей. Вот только Илья не ймет веры всем этим досужим домыслам. Знает он наверняка – она где-то рядом, ждет от него условного знака, чтобы сорваться снова…
… в безудержную карусель, где верх и низ не имеют значения и часто меняются местами, где все перед всеми виноваты и все всем всё прощают, где все друг другу благодетели и, с ловкостью фокусника вынимают из шляпы и дарят целый мир на открытой ладони…